День Солнца. Гл.1 Монах святой обители
Лейла Тан
Землянам становится известно, что в различные исторические эпохи дружественная людям инопланетная цивилизация неоднократно пыталась передать человечеству очень важную для него информацию, но передаче всякий раз мешали некие силы. Разведчики времени из будущего отправляются в прошлое, чтобы принять послание, и сталкиваются с могущественным противником. Управляющая Землей раса голубой крови, пришедшая из параллельного мира, стремится помешать проекту. Незаметная для большинства людей война переносится в настоящее, где группа ученых и энтузиастов противостоит расе хозяев. В первой главе разведчики из будущего ждут послания в средних веках. Им удается выяснить место контакта, но враги обнаруживают их. Хотя контакт состоялся, его участниц сжигают на костре как ведьм, а один из разведчиков оказывается в инквизиции.
Лейла Тан
День Солнца. Гл.1 Монах святой обители
Неаполь-Рим, октябрь-декабрь 1503 года
1
"… и направляется в монастырь Святой …" Приор быстро пробежал по строчкам письма и перевел взгляд на новоиспеченного послушника, нетерпеливо переминающегося у нижней ступеньки лестницы. Что-то в нем было такое, что заставило приора перечитать предписание еще два раза.
– Так как, говоришь, тебя зовут? – спросил настоятель, пожевывая.
– Пьетро.
– Сколько тебе лет?
– Тридцать семь, святой отец.
Приор недоверчиво прищурился. Нормальный мужчина к тридцати семи годам обычно обрастает болезнями, лишается зубов и волос, лицо его покрывают мужественные морщины, кожа на руках становится похожа на древесную кору и глаза не блестят так живо. Новый брат выглядел слишком молодо для своих лет, и это тоже было подозрительно.
– Хм. Чем ты занимался ранее?
– Изучал науки, святой отец.
– Что же заставило тебя вступить в братство?
– Разочарование в мирской жизни.
– Что ж… – Приор медленно сложил предписание и наконец удостоил странного монаха отеческого взгляда. – Здесь, сын мой, ты найдешь утешение и освобождение от бренности суетного мира. – Он сделал знак стоявшему рядом монаху. – Брат Антонио, это наш новый брат. Отведи его в общину и покажи ему его келью.
Брат Антонио молча кивнул и поплыл по сводчатому коридору. Новичок двинулся за ним.
Приор посмотрел немного им вслед, потирая пухлые руки, и заключил:
– Очень странно.
2
Отай еле дождался конца лекции. Лектор-теолог говорил нудно, серо, делал длинные паузы и заходился кашлем. Старик страдал астмой и сегодня у него, кажется, был не лучший день. В зале стоял тяжелый дух, как, впрочем, и в церкви, и в трапезной, и в келье, и во дворе, да и во всем этом городе.
Нужно было придумать другую легенду, думал Отай, незаметно зажимая нос пальцами. От соседа справа разило прокисшим потом. Нужно было! Он не выдержит. Он просто не сможет думать о работе, он может думать только об этой вони. Хорошо, если Неоло удалось что-то найти, тогда его миссия будет короткой.
Неоло… Отай улыбнулся, прикрыв улыбку ладонью. Вот она удивится, увидев его. Почему-то Рибан решил, что разведчикам лучше не знать, кто придет им на смену, так что для нее его появление будет сюрпризом. Она завизжит и бросится ему на шею, а он будет целовать восхитительные ямочки на ее щеках, как делал это много-много раз. Нет, не получится. Торговка рыбой на рынке не может броситься на шею монаху. Но ведь они так давно не виделись! Целых три месяца она торчит в этом шестнадцатом веке, будь он неладен. Наверное, от нее тоже пахнет не лучшим образом, автоматически подумал Отай и тихо засмеялся. Мда, он действительно начинает сходить с ума. А ведь прошли всего сутки. Интересно, во что превратятся его мозги к концу смены? Девяносто дней ему придется провести в вонючей келье наедине с коптящими свечами и мышами и при этом продолжать шевелить мозгами и искать, искать, искать…
Сосед справа недовольно скосил на него глаза. Отай немедленно стер улыбку с лица и потупил взгляд.
Ямочки… Да, у нее восхитительные ямочки. И глаза как озера, синие и прохладные. На Станции на Неоло многие заглядываются, но она благосклонна только к нему. Любовь? Что ж, может быть. Надо будет обсудить с ней этот вопрос по возвращении, если, конечно, ее не отправят еще куда-нибудь. Чертов Проект…
– В следующий раз мы поговорим о шестом дне творения, дети мои, – произнес лектор и торопливо покинул кафедру, держась за горло.
Монахи дождались, пока он выйдет, поднялись и гуськом двинулись к выходу. Молодые послушники переглядывались, хихикали и дурачились.
Мрачный брат Антонио стоял в дверях. Когда Отай поравнялся с ним, он скользнул по его лицу колючим взглядом и отвернулся.
3
Отай упал на лежанку и впервые оглядел свою келью с любовью. Как же он любил сейчас эти четыре серые стены. Он был здесь совершенно один!
Он закинул руки за голову и стал думать. Итак, он в Неаполе, на дворе шестнадцатый век, осень 1503 года, и вот-вот должны прибыть ОНИ. Никто не знает точного места и даты контакта. В послании не было этих данных. Вернее, не всё удалось расшифровать.
В прошлом веке в некоей пещере где-то на Мадагаскаре среди груды окаменелых костей был обнаружен старинный цифровой диск, записанный около четырехсот лет назад. Поначалу находка не привлекла внимания ученых, и диск валялся на складе местного музея, пока кто-то не вздумал попытаться его прочитать.
После опубликования первых данных расшифровки, – а информация была закодирована и сильно повреждена, – научный мир пришел в невероятное возбуждение. Неземное происхождение послания не вызывало сомнения, однако десятка два лет не утихали споры. Одни называли находку дьявольской фальсификацией, другие видели в нем послание небес. В дискуссию вмешались политики и духовенство, ожесточенные споры разгорались в парламенте и правительстве. Когда к делу подключились военные, дискуссии сразу прекратились.
Содержание послания хранилось в строгом секрете, но в общих чертах о нем знали все. Заключалось оно в следующем: на протяжении всей истории человечества некие доброжелатели неоднократно пытались передать людям важную информацию, которая перевернула бы все их представление о мире и о себе, но этому всегда препятствовали враждебные человечеству силы. Указывались географические координаты и годы планировавшихся, но не состоявшихся контактов. В общем-то, как считал профессор Рибан, этого было достаточно, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте и принять послание загадочных друзей. Благо к тому времени уже началось освоение транспозитации во времени.
Идея была заманчива, и кое-кто, от кого на Земле что-то зависело, неожиданно отнесся к ней очень серьезно. Была создана Станция – научно-экспериментальная лаборатория, которую планировалось переводить из одной точки планеты в другую в зависимости от того, где в прошлом должен был состояться контакт. Рибан был убедителен, и научный мир решил примолкнуть и подождать результатов.
Группы работали в четыре смены, каждый разведчик – по три месяца. Первая группа работала в Дании в самый разгар Тридцатилетней войны. Ей удалось выйти на почтальона (так на Станции называли контактеров), однако за сутки до контакта тот неожиданно скончался от холеры. Вторая группа ждала своего почтальона в Ниневии за полторы тысячи лет до третьей экспедиции. Тоже безрезультатно. Остановка под Неаполем была третьей. Предыдущие неудачи заставили изменить тактику разведки. От принципа невмешательства было решено отказаться. Группе, в которой Отай был четвертым, предстояло активно вмешиваться в процессы и обходиться без местных агентов, среди которых могли оказаться шпионы. "Сами, сами, только сами, – говорил директор Станции Рибан. – Только ваши собственные уши и ваши собственные глаза. Никаких лишних людей, никакой агентурной сети. Если возможно, пробуйте принять послание без контактера. И будьте осторожны, осторожны и еще раз осторожны". Профессор очень верил в историю с посланием и по-настоящему боялся провала. Именно Рибан создал Станцию, именно он воевал с правительством, выбивал деньги, давал гарантии и обещания. Поэтому он вправе требовать от своих работников, которых сам подбирал, дисциплины и понимания…
Отай сел на лежанке и опустил босые ноги на пол. Да, надо быть осторожным, подумал он, вспомнив колючие глазки брата Антонио. Пребывание в монастыре давало определенную безопасность, однако ограничивало в действиях. Сегодня он должен встретиться с Челоном – контролером от правительства, приставленным к Проекту, а затем увидеться с Неоло. Нет, лучше сделать наоборот – сначала Неоло, потом Челон. Этот желчный, скептически настроенный тип никогда не внушал Отаю большой симпатии. Во время подготовки группы он совал нос во все дела, выспрашивал, придирался. Его можно было понять – правительство не хотело тратиться на фантастический Проект и надеялось, что люди Рибана быстро наделают ошибок.
Перед окном промелькнула чья-то тень. Отай вскочил, с грохотом распахнул дверь и вывалился наружу. Так и есть – брат Антонио торопливо удалялся по сводчатому коридору, иногда оглядываясь на него черед плечо.
Что ему надо? – возбужденно думал разведчик второго класса Станции транспозитации Отай Марам. Неужели те, другие уже знают, что он здесь? Ведь он только прибыл! Быстро же они работают. Значит, все три месяца пребывания в вонючем городе ему придется бегать от погони, прятаться от шпионов и маскироваться. Ничего себе… Это уже серьезно. Надо немедленно идти к Челону и все рассказать.
Отай закатал широкий рукав и взглянул на хронометр укрепленного у плеча маяка. До обязательной вечерней службы было еще достаточно времени. Он успеет и к Челону, и к Неоло. Только вот как избавиться от колючих глаз брата Антонио? Уйти незамеченным можно только ночью, перебравшись через ограду. В дневное время это сделать сложно, потому что монахи не могут покидать территорию монастыря без особых причин. Настоятель очень строг.
– Очень просто, – вслух подумал Отай и изучающе взглянул на свой кулак, – вырубить на пару часов братишку Антонио. А. может, сразу потащить его к Челону, допросить с пристрастием и все узнать? Чушь. Лезь через ограду – и все.
Он выждал еще с полчаса, потом решительно вышел во двор и осмотрелся. Он увидел, как брат Антонио выплыл из церкви, просветил немигающим рентгеновским взглядом все вокруг, дал какие-то распоряжения вышедшему следом монаху и направился к покоям настоятеля. "Кибер, настоящий кибер", – подумал Отай с неприязнью. Когда Антонио удалился, он быстро преодолел церковную площадь, проскочил мимо открытой двери трапезной, перемахнул через канаву с нечистотами и свернул за хозяйственные постройки. Он прошел подальше и стал ждать, наблюдая в щель между досок. Старое дерево рассохлось, из щелей торчали золотистые пучки соломы. Повсюду стоял острый запах конюшни. Отай распластался по стене и пробрался к дровяному складу. По ту сторону монастырской стены был пустырь.
Он взобрался по штабелям дров, как бы невзначай уложенным ступеньками, на ограду и спрыгнул в заросли сухого кустарника, раскрошившегося под ним со страшным треском. Промахнулся. Надо было взять чуть левее. Там протоптана дорожка, по которой молодые монахи по ночам бегают в город, где их ждут дешевые девки и выпивка. Один из братьев выболтал ему эту страшную тайну, рассказав, что с наружной стороны в стене даже проделаны специальные выемки для рук и ног. С их помощью нарушители обычно взбираются обратно. Знает об этом приор, или нет, неизвестно, но пока что не бывало случая, чтобы кто-то попался.
Отай подождал еще немного и вышел на дорогу.
4
Он сам не заметил, как пошел в другую сторону. Первоначально он задал частоту сигнала Челона, и маяк, обнаружив нужный сигнал, принялся вести его. "Направо, налево, обратно, прямо…" – монотонно попискивало в наушнике, упрятанном глубоко в ухе. Отай послушно шел, нахлобучив капюшон и спрятав руки в широкие рукава, пока не понял, что следует не указаниям прибора, а за телегой, груженой кудахчущей и крякающей птицей. Телега двигалась тяжело, западая то на одно, то на другое колесо, куры и утки со связанными ногами трепыхались, разбрасывая перья.
Отай остановился. "Назад, назад, назад", – настойчиво пищало в ухе. Он засмеялся, увидев, что стоит у рынка. Мимо ползли в обе стороны люди, лошади, повозки, пустые и нагруженные товаром, катились бочки. Мычала и блеяла скотина, кричали зазывалы, стонали попрошайки и калеки.
Он отошел в тень, задрал рукав и переключился на сигнал Неоло. Если уж так получилось, не поворачивать же теперь назад. "Прямо", – тут же сообщил маяк.
Неоло он увидел издалека. Она бойко торговала рыбой, горами лежащей в плетеных корзинах на прилавке. На ней был замызганный фартук, из-под забавного, похожего на горшок в кружевах, головного убора выглядывали непослушные кудряшки. В руках она держала огромный нож, которым ловко орудовала, потроша свой товар. Неоло выглядела в этом человеческом месива совершенно гармонично и естественно. Воистину, она была мастером перевоплощений. Недаром Рибан так дорожил ею.
Неоло была увлечена работой и не обратила внимания на приблизившегося к корзинам монаха. Тогда Отай обошел прилавок, подошел к девушке со спины и негромко поинтересовался:
– А свежая ли у тебя рыбка, красотка? Что-то она дурно попахивает.
Неоло развернулась, подбоченилась, готовая дать отпор нахалу, и вдруг выронила нож. Узнала. Отай видел, как вспыхнули ее глаза, раскраснелось лицо, и испугался, что она действительно бросится ему на шею прямо здесь, среди рыбьих потрохов. Но она сумела овладеть собой, снова принялась потрошить несчастную рыбу и сказала:
– Как здорово, что прислали тебя! Это просто замечательно. Я хотела, чтобы это был именно ты. Ты давно прибыл?
– Вчера утром.
– Был у Челона?
– Нет еще. Как он?
– Как всегда. Всех подозревает, во всем сомневается. – Она подняла на него смеющийся взгляд. – Как все-таки хорошо, что ты здесь…
Отай смутился, пониже опустил капюшон.
– Ты знаешь, я, кажется, нашла, – сказала Неоло и вогнала острие ножа в склизкий прилавок. Провела тыльной стороной ладони по лбу. – Понимаешь, о чем я? Я нашла..
– Нашла?
– Я нашла почтальона. Это женщина, прачка, живет в трущобах у порта. Ее там считают сумасшедшей. Месяца полтора назад я столкнулась с ней, когда брала товар у рыбаков, и мы разговорились. Она рассказала, что общается с ангелами.
– С ангелами?!
– Она так говорит. Как раз на днях они пообещали передать ей какое-то письмо от Господа. Они так и сказали: от Господа. Я думаю, это именно то, что нам нужно. У меня было несколько попаданий пальцем в небо, но на этот раз, по-моему, я нашла, что искала. Женщина больна, я помогла ей деньгами, накормила ее детей, переселила к себе, теперь ее наблюдает врач. Одним словом, мы сдружились. Она говорит, что они периодически выходят на контакт, чтобы узнать, как она. Один раз я наблюдала за контрольным сеансом связи. Это что-то!
– Когда контакт? – спросил Отай, стараясь держать себя в руках.
Неоло прищурила один глаз и улыбнулась.
– Сегодня ночью.
У Отая сразу пересохло во рту. Сегодня ночью! Значит, завтра они смогут вместе вернуться домой! Он верил в Неоло, и Рибан верил, все на Станции верили в нее. И не ошиблись. Именно она должна была сделать это. И она это сделала.
– С-сегодня? – взволнованно переспросил он.
– Сегодня, – подтвердила довольная Неоло, – и я хочу, чтобы ты при этом присутствовал. Я мечтала разделить этот успех именно с тобой. Только, пожалуйста, ничего не рассказывай Челону. Он должен узнать обо всем последним. Если это то, о чем я думаю, то Проект можно считать завершенным и завтра мы возвращаемся на Станцию. Это будет наша победа, победа наша и Рибана. Правительству и его ищейкам давно пора утереть нос.
– Хорошо, я не расскажу ему. Где мы встретимся?
– Передача должна произойти после полуночи где-то в лесу. Найдешь меня по маяку.
– Я найду тебя. Только будь осторожна. Обещаешь? Вдруг эта женщина шпионка тех… наших врагов?
– Нет, я следила за ней несколько дней. Единственное, чего я опасаюсь, – того, что она действительно не в себе и все придумала.
– Ничего, проверим. – Отай незаметно пожал руку девушки. – Не расстраивайся, если не получится. Все равно мы их найдем. До встречи.
Она коротко кивнула.
Отай отошел от прилавка и смешался с толпой.
5
Челон, играющий роль богатого сеньора, жил в особняке, выходящем на широкую, шумную и вонючую набережную. "Вы прибыли", – сообщил наушник. Отай скользнул взглядом по увитой плющом старой каменной стене и присвистнул. Потом взялся за массивное кольцо на дверях и несколько раз постучал.
С обратной стороны загремели замки и засовы. Злобно залаяли сторожевые псы. Наконец тяжелая створка приоткрылась и из темноты вынырнуло бледное узкое лицо.
