Рассказ Николая был короток. Его жизнь, как и жизнь многих бакинцев, была изломана перестроечным тайфуном. После кровавых событий в Баку 90-того года неумолимо встал вопрос о переезде. Пришлось бросить работу врача в Железнодорожной больнице Баку, за бесценок продать квартиру. Сейчас он снимал с семьёй угол в станице, от которой до больницы, где он работает врачом, тридцать километров. Из Хачмаса он пытался вывести мать, дом которой никак не продаётся и его, очевидно, придётся просто бросить.
– Рассказы людей о бедах всегда коротки, а о тех, кто благоденствует, пишут целые романы. Разноязычную Вавилонскую башню разнесло ветром демократических перемен, – сказал он, глядя на Николая повлажневшими глазами.
Земляки крепко обнялись. Эдди записал телефон Николая. Отстранившись, он неожиданно заявил:
– Коля, если у меня всё пойдёт, как надо, я куплю тебе квартиру и машину.
– Приятно слышать, но не слишком ли самоуверенно, Эдик? Ждёшь смерти бабушки-миллионерши? – рассмеялся тот.
– Я словами не бросаюсь. Сказал – сделал.
Николай внимательно глянул на его посерьёзневшее лицо, протянул руку.
– Я с удовольствием подожду. Мне только это и остаётся. Удачи, земеля, не хворай.
Он прошёл несколько шагов, остановился, обернулся и рассмеялся:
– И чего я в тебя такой влюблённый, Эдик джан?!
Глава II. Всё устроилось
В который раз перечитав жизнеописание «святого семейства», Эдди закрыл папку Безуглова и нервно заходил по квартире. Думы были невесёлые, думалось: «Безуглов прав. Он реалист с железной логикой, дела давно минувших дней сейчас никому не интересны. Ну, воровал фавн в проклятом СССР – молодец, смог, деловой человек! Расследовать прошлое воровство при ненавистном режиме, когда новая власть дала отмашку на демократию, свободу, рыночную экономику, а всё советское теперь чёрное, дело не благодарное. Воровство – дело строителей капитализма, менты кинулись конвертировать звёздочки на погонах в «зелень». Совсем скоро уже их погоны «позеленеют», как у пограничников, а стричь «зелень» становится проще – свобода торговли. В стране вал беспредела, бардак, жульё всех мастей вылезло из нор, потирая потные ручки, возможность урвать кусок пирога в такие времена соблазнительно велика и то ли ещё будет. Шантажировать Оковитого за прошлые аферы с его тылами, себе может выйти дороже. Невероятное же предположение Жоры о двойной биографии патриарха похоже на сценарии остросюжетных фильмов, которых в советские времена наклепали немерено. Но, чёрт возьми, не могу ему не верить, я чувствую к нему безграничное уважение! Он мне напоминает Шерлока Холмса, который уцепившись за пустячок, мог раскрыть хитроумное преступление. У Жоры бульдожья хватка и нюх, как у немецкой овчарки. Так, что? Ждать его расследования? Он говорил, что в июле во время отпуска всё узнает… до июля далеко. Придётся ждать, заказывать сорокоусты за здравие патриарха, вживаться в провинциальную жизнь, быть ближе к телу. А как снискать хлеб насущный? Вторая часть денег за проданную квартиру с нынешней пляской цен разлетится быстро. Жить всё это время в квартире Виктора не в жилу, сидение в четырёх стенах вынудит приход тревеломании. Он, конечно, никогда не выгонит меня, но он, как бы женат и какие-то неудобства я создаю. Сниму квартиру, а дальше? Глотать пыль на складе цыганского торгового табора не моё. Ничего в голову не идёт».
Он нервно походил по квартире, глянул в окно, за которым сиял солнечный день, и не приняв никакого решения, вышел на улицу. На такси доехал до центра города с намерением развеяться, может быть сходить в кино, если дают хороший фильм.
К билетным кассам выстроилась очередь, встал и он.
– Что будут крутить? – спросил он у впереди стоящего парня.
– «Гений». Классный фильм с Абдуловым. Второй раз смотрю.
Но на фильм он не попал. Его хлопнул по плечу патлатый парень в джинсовом костюме.
– Привет, чувак. Не помнишь меня? Кабак, день рождения Виконта? Ты такой шухер устроил на его дне рождения, классно пел. Я тебе предлагал поработать с нами, помнишь? Серёга, – протянул он руку.
Эдди замялся.
– Чувак, чего, в натуре, тормозишь? – напирал Сергей. – Видел же какие бабки мы в тот вечер подняли. У нас такие денежные вечера постоянно, ещё свадьбы лабаем у крутых цеховиков, там вообще накидывают нам бабла, на брата выходит не хило. Мы уже все машины купили.
– Чувак, я в кино собрался, – вздохнул Эдди, наблюдая, как толпа входит в кинотеатр.
– Ладно тебе, в духоте сидеть? Купишь видеокассету, дома на диване с пивком посмотришь. Давай перетрём, Эдик, дело стоящее. Тут рядом хинкальная грузинская классная, я угощаю.
Эдди с сожалением посмотрел на близкое окно кассы и пошёл, он ещё не завтракал. В хинкальной выпили за знакомство. Слушая красочную рекламу Сергея, он прикидывал на себя новый план своего жизнеустройства на ближайшее время. После горячих хинкалей и пары кружек холодного пива он согласился, но выдвинул свои условия: работать будет без оформления, приходящей звездой по вызову на крупных гульбищах и свадьбах. Он объяснил, что собирается заняться кое-каким бизнесом и ему не обойтись без свободы перемещения, мол, бизнес-дело хлопотное. Сергея это вполне устраивало. Скрепив договор рукопожатием, расстались, договорившись о репетиции в ближайшее время.
Эдди решил пройтись по рынку, хотелось увидеть Юргена, но его остановил Яков Оковитый. Он быстро протянул маленькую для его габаритов потную ручку и так же быстро её выдернул с брезгливым лицом:
– Ну, чё, певун, шляешься без дела? Деньги нужно делать деньги, а не гулять. Ты чего здесь пасёшься на наших Елисейских Полях?
– Был на Монмартре, решил прогуляться. А ты чего тут? Торгуешь? Яша, это же не твой масштаб, наслышан, как ты быстро поднимаешься.
Якову такая открытая лесть понравилась, он довольно улыбнулся.
– Мелочи жизни. Присматриваю за реализаторами. Деньги к деньгам липнут, кое-какой товар поставляю голодранцам, работают за малый процент, навар мой…
Он не закончил. Увидев солидного усатого прохожего, не попрощавшись оставил Эдди и рванул за ним с криком:
– Вахтанг, Вахтанг, тормози, дело есть на миллион.
– Голодранцы… напыщенный индюк, новый русский, – цыкнул зубом Эдди, наблюдая как Яков, взял усатого под руку и что-то стал ему быстро говорить на ухо.
Рынок сильно изменился с того момента, как он оказался на нём по вине Его Величества Случая. Народа было не протолкнуться, торговля кипела, появились новенькие одинаковые брезентовые торговые палатки. Некоторые торгаши из тех, кто уже успел его заметить на эстраде ресторана в вечер дня рождения Виконта, здоровались с ним. «Как в деревне, все всех знают», – отмечал Эдди, здороваясь.
Путь ему преградила шумная очередь у грузовика, с которого шла бойкая торговля картофелем в сетках. Люди шумели. Как всегда в таких очередях возникало брожение умов. Эдди остановился. Пожилых людей волновало стремительное удорожание хлеба. Одна по-боевому настроенная бабулька громко возмущалась:
– Гнать этих демократов вместе с Ельциным поганою метлой! Вчера по радио сказали, что хлеб к концу года будет стоить 50 рублёв. Пятьдесят, с ума сойти! Ну, гады!
Другая старушка, вытирая слезящиеся глаза, охала и подпевала революционерке старческим фальцетом:
– К стенке их. А что ужо по пятьдесят-то? Пущай по тыще ставят сразу, оглоеды бессовестные. Проверят пусть, выдержим али загнёмся.
Эдди тронул её за плечо и успокоил надёжным антидепрессантом пожилых людей:
– Бог с ней тыщей-то, войны бы не было, так ведь, мать?
Проверенный седативный тезис мгновенно успокоил старушек. Революционерки быстро закивали головами:
– И то правда, сынок. Не дай Бог нам ещё и войны!
Очередь была и за сахаром с автолавки. Здесь возникали более радикальные суждения в связи высокой ценой, включая пожелания сажать на кол ельцинскую клику, расстрелять, как Чаушеску двух стигматных могильщиков страны: Горбачёва с отметиной на лысине и беспалого уральского алкаша.
«Чем длиннее очередь и выше цены, тем крамольней лозунги рождаются в ней. Но до ленинского: «Вчера было рано, завтра будет поздно, власть надо брать сегодня», далеко – плод ещё не созрел, – пробормотал Эдди, останавливаясь рядом с рыжим гитаристом. Тот играл сложнейшую мелодию Пако Де Люсии «Entre dos aguas», у него неплохо выходило. Эдди бросил в футляр крупную купюру, восхищённо хлопнул гитариста по плечу: «Откуда у хлопца испанская грусть?»
В самой гуще рынка свечой торчала долговязая фигура Юрия Шнайдера. Он стоял со скорбным выражением на лице с блоком сигарет «Магна» в руке, с ненавистью поглядывая на соседей, весёлых парней, торгующих из машины пахучим товаром: дезодорантами, парфюмерией и косметикой. У них шла бойкая торговля. Женщин, однако, в шумной очереди не было, – к продавцам теснилась толпа мужчин.
Эдди заинтересованно подошёл ближе. Взмыленные продавцы не успевали открывать новые коробки, товар рвали из рук и это был одеколон «Тройной». Народ затаривал сумки, рюкзаки. Один мужичок, вырвавшись из толпы, тут же скрутил крышку бутылька и заглотил пахучее содержимое.
– Тройное удовольствие для печени, – передёрнул плечами Эдди, подошёл к Юрию и хлопнул по спине.
– Юрий, у вас вид человека, размышляющего о самоубийстве. Перешли на сигареты? А как же предметы гигиены?
Вздрогнув, Юрий повернулся и кисло улыбнулся.
– Здравствуйте, Эдуард Богданович. Пролетел, еле сбагрил. Продал дешевле, чем покупал. Купите сигареты, для вас по старой дружбе по полташке.
– Почему же мне по полташке? Старая дружба дорожает, как картины гениев? У всех по сорок и даже по тридцать пять кое у кого.
– Да у меня же свежие, только из Москвы, – пыхнули добрым светом жёлтые глаза Юрия.
– Из травы с московских газонов? – хмыкнул Эдди. – Давайте блок.
Юрий быстро глянул деньги на свет, отдал блок и достал из рюкзака новый. Кажется, мысли о самоубийстве стали его покидать, щёки порозовели.
– А вы, Эдуард Богданович, вижу на коне, – с завистью покосился он на новые кроссовки Эдди, переводя взгляд на свои разбитые ботинки:
– Конь брыкается, но шагом идёт помаленьку. А вы, по всему, не оставили свои планы о первоначальном капитале?
– Цены галопируют, у пролетариата иссякают деньги, доллар растёт, берут самое необходимое. Рынок быстро наполняется товарами, а купить много ходового товара я не в состоянии.
– Инфляция – мать финансовых пройдох. Вы другого ожидали, при ваших младенческих финансовых возможностях? Что только у вас будет уникальный товар, вроде прокладок и его будут рвать из ваших рук? Вы простой, как некрашеный забор. Слышали, новогоднее поздравление юмориста Задорнова? Простой юморист глядел в корень, сказав: «Пролетарии всех стран, извините». Пришло время рискованных людей, нужно рисковать и анализировать потребность покупателей.
– С каких рисковать? – скривился Юрий и скорбно поджал губы. – Проанализируешь тут с моими деньгами. Разрываюсь между учёбой и толкучкой, и доучиться нужно, и кушать хочется. Что ещё делать?
–Этим вопросом вечно задаются лучшие умы. Образование, герр Юрген, не всегда делает человека образованным и богатым. Гляньте на этот торговый табор. Сплошные двоечники, троечники с калькулятором, мечтают приподняться, далось им чёртово образование. Ну, закончите вы институт, я уже ясно вижу вас преподом иностранного языка со ставкой 18 часов в неделю. Через год женитесь на миленькой учительнице начальных классов, позже она заочно окончит пединститут. По вечерам будет вязать вам тёплые носки из старых распущенных свитеров, а по утрам варить овсянку на воде. Каждое утро, взявшись за руки, станете вы ходить в родную школу. Утро будет встречать вас свежим ветерком и щебетом птиц, а в школе замечательные дети-вундеркинды – будущее России. Через пару лет общения с этими маленькими мерзавцами у вас появится стойкое желание задушить самого одарённого из них на пакости, а стоны супруги по поводу отсутствия денег сделают вас угрюмым мизантропом. И вы, возможно-таки, придушите какого-нибудь сопливого говнюка или супругу. У меня есть знакомый, голова головастая, – два Ньютона в одном флаконе. Колю с детства прозвали конструктором из-за того, что он всегда что-нибудь мастерил. Он мечтал стать образованным человеком, предполагая, что станет финансово независимым. Во время образовательного процесса Коля нажил язву желудка, потерял зубы, грызя гранит науки, посадил зрение, стоически закончил аспирантуру, но титанические усилия на пути к лучшей жизни, не принесли ему пресловутой финансовой независимости. С голоду он не умирал, но жить приходилось на зарплату и редкие премии. Семья образованного человека распалась, жена ушла к необразованному продавцу пива, а в конце перестройки в институте стали платить зарплаты через раз, после совсем перестали. И тогда он засунул в чемодан все свои дипломы, вспомнил, что у него золотые руки и пошёл работать наладчиком станков в успешный кооператив, которым владеют бывшие двоечники, не закончившие среднюю школу. Они в нём души не чают, станки при нём работали как часы, платят ему так, как ему никогда не платили. Живёт сейчас, как белый человек, ни в чём себе не отказывает, что называется вовремя перестроился.
– Я в наладчики пошёл бы, пусть меня научат? Я в жизни гвоздя не забил, – обижено сказал Юрий, – у меня семья интеллигентная, все с высшим образованием и бабушка с дедушкой. Кровь из носа нужно институт закончить, не подвести семью. Не хочу с них тянуть, вот и стою на рынке, кручусь. Да и не с чего тянуть: отец с матерью простые преподаватели.
– М-да… высшее образование, – Эдди стало жалко Юрия. – Ладно, ладно, не обижайтесь, но всё же образование образованием, а жизнь жизнью. Будем считать, что конструктору и троечникам владельцам кооператива просто повезло. Нет, конечно, есть справедливость в том, что дворник получает меньше, чем дирижёр, хотя тот и другой машут палками. Но в СССР наплодили столько дирижёров, что в новых рыночных условиях многим придётся пойти в дворники, а ежели шустрый дворник проявит смекалку, перестоится, то вполне сможет стать директором театра или партию организует, с предвыборным лозунгом: «Выметем коррупционеров поганою метлой», депутатом даже. Недавно читал в газете: «Требуется уборщица со знанием иностранных языков». Это подтверждает моё заключение об образовании в наше время – оно также подвержено инфляции. Между прочим, образованнейший гений с мировым именем Пётр Ильич Чайковский безбедно жил в своей усадьбе в провинциальном Клину на три тысячи рублей годового дохода. С таким доходом в наше время при нынешней инфляции ему пришлось бы подумать о работе дворником. И я удивляюсь вашей стойкости, Юрген. Вам ведь даже умирать не потребуется, чтобы переселиться, м-мм, в мир лучший, я уже вам говорил об этом. Молодой, фамилия подходящая, язык знаете, что вас здесь держит? Страшно, что вас будут окружать немцы, или вы патриот страны?
– Я бы уехал, да папа с мамой патриоты, – хмыкнул Юрий, – они против.
– Так вы же уже не маленький немец!
– Они коммунисты, а папа был секретарём парткома в институте, они боятся.
– Стены нет, Германия объединилась. Рот Фронт? Коммунистический интернационал? Ау, где они? Чего ж боятся? Того, что вокруг будут сплошные немцы? Парадокс – немецкий коммунист России, боится немцев! Может он хочет здесь добиться, чтобы ему вернули корову репрессированного деда?
И тут Эдди вспомнил, что недавно Марина жаловалась Виктору, что нужен второй продавец в их магазине, ей тяжело работать одной. Юрию хотелось помочь.
– Мне тут мысль пришла. В самом деле, не заняться ли и мне бизнесом? Юра, не хотите найти постоянную работу?
– За копейки, да с дуриловкой хозяина? Да и учёба…
– Хозяином буду я. Организуем график. Будете учиться и работать, а в свободное время приторговывать свободным предпринимателем. Если у меня всё получится, буду вас ещё и товаром снабжать для приработка.
Юрий вытаращил глаза. Жёлтый свет пыхнул зеленоватым нездоровым недоверием.
– Надо подумать.
– Подумайте, но недолго. У вас каникулы летние на носу проведёте их в спокойной атмосфере и деньги будут. И, кстати, что здесь на рынке катит, не ширпотребное, а редкое и эксклюзивное, вы же изучаете спрос, наверное.
– Полароиды в лёт убегают, игровые приставки, тетрисы, видаки, телевизоры, факсы, компьютеры, принтеры, двухкассетники, телефоны беспроводные, часы электронные, техника, словом. Но дело капризное, продавцам приходится конспирироваться. Без товара стоят, менты грабят таких, вычисляют.
– Долго не думайте, вы же говорили, что верите мне. Да, у входа в рынок магазин «Марина», отдайте хозяйке мой кейс, он может мне понадобиться, познакомитесь с хозяйкой, – пожал холодную лягушачью руку Юрия Эдди, – я вас найду, когда определюсь.
В голове у него сложился окончательный план. А вечером дальнейшие планы оформились. Он рассказал Виктору, что принял предложение музыканта из «Горницы» и поведал ему о своём плане дальнейшего житья.
– Если коротко, вопрос, что делать, назревал давно и ты меня уговорил, я остаюсь, – закончил он.
– Марина, – закричал Виктор, – Эдос остаётся! Неси коньяк.
Эдди рассмеялся.
– План такой. Дышать складской пылью я отказываюсь, это вредно и пошло. Стать звездой эстрады поздно и затратно, а вот местечковой кабацкой звездой я согласился поработать. Руководитель оркестра «Горницы» горячо меня просил поработать с ними. Это знакомая мне работа, да и деньги там я заметил хорошие, хотя контингент трудный. Это, может быть мелковато и утомительно, но на безрыбье и рак рыба. Но ты же мне говорил о своих планах создания совместного предприятия…
– Напомни.
– Ты говорил о фирме ЭВМ.
– Говорил.
– Это мне нравится. Аббревиатура кроме душевности и дружеских отношениях ненавязчиво намекает на профиль хорошего нового для страны бизнеса. Что, если именно этим займёмся?
– Но проблемо, как говорят испанцы, Эдос! – потёр руки Виктор, – организуем. Чем будем торговать?
– У вас отличный торговый зал, но это пошло торговать местным бельём и одноразовой трикотажной левятиной твоего босса, станичный товар малообеспеченного населения. Нет, я понимаю, что ты с ним завязан и ничего не платишь за товар и доставку, просто реализуешь его и имеешь процент. Но пройдись по рынку, люди уже давно в очереди стоят за фирмо?й, которую инициативные граждане уже учатся доставать и продавать. Давай расширим ассортимент товара. У меня есть кое-какой первоначальный капитал, есть идея – народу нужны электронные игрушки, развлечения, радость обладания ими. Изя уже вписался в это дело, доволен, он мне дал адресок в Москве. Как ты на это смотришь?
– Эдик, какие вопросы? Я – за. А что за товар?
– Ну, для начала, полароиды, картриджи к ним, игровые приставки, радиотелефоны, принтеры, тетрисы, факсы, мелочёвка всякая говорящая. Хорошо идут компьютеры, дорогая штуковина, но за ними будущее, нужно подумать, моих финансов может не хватить.
– Иду в долю, компьютеры – это круто.
– Только, чтобы я обладал свободой передвижения, Витёк.
– И это идёт, Эд, – обнял Виктор друга.
– Эдик, все просят фейерверки, – вставила Марина.
– Фейерверки летом? Салюты в честь развала СССР? – удивился Эдди.
– Да здесь без это не обходятся ни свадьбы, ни дни рождения, да и просто так бабахают для веселья, – сказала Марина.
– Достанем, но это ещё не всё, – замялся Эдди, – загостился я, не хочу вас стеснять…
Виктор ничего не успел сказать, Марина схватила Эдди за плечи, затрясла:
– Эдик, Эдик, какие стеснения! Ну, ты, Эдька, вообще, как ты можешь такое думать?
– Разве я могу забыть, как меня принимают в вашем доме? Это же святое! – с повлажневшими глазами улыбнулся Эдди. – Родные мои, я это всё ценю, но я ведь половозрелый мужчина, а тебе, Мариша и вашему наследнику скоро нужен будет покой…
– Заметил, глазастый! – рассмеялась Марина и погладила наметившийся живот, – оставайся, Эд. Нашему мальчику нужно, чтобы он рос в кампании настоящих мужчин…
– Он меня будет видеть часто, но какая проблема снять квартиру?
