– О, Анапа – это чудесно! – мечтательно пролепетала Шурочка. – Вы уж там постарайтесь найти время заглянуть на пляж. Вам нужно больше отдыхать.
– На том свете отдохнем, – отрезал я. – Ты там потряси Иванова, пусть быстрей садится за форэскиз.
– Иванов сейчас занят, – возразила Шурочка. – У его жены ночью начались схватки, он с ней сейчас в роддоме.
– Ну капец как вовремя! – невольно ругнулся я. – Позвони тогда Петрову, скажи, чтобы он занялся форэскизом.
– Петров тоже занят, – грустно сообщила Шурочка. – Он мне только что звонил. Вчера он упал с вишни и, кажется, сломал пару ребер. Сейчас он в очереди к врачу.
– Тогда звони Сидорову.
– У Сидорова ночью дом ограбили, он дает показания в полиции.
– Они там все сговорились, что ли? – прорычал я. – Мы так все сроки завалим.
– Борис Сергеевич, вы только не волнуйтесь, – защебетала Шурочка. – У жены Иванова раскрытие восемь сантиметров.
– Какое еще раскрытие? – не понял я.
– Э… Не важно, – смущенно ответила Шурочка – Главное, что Иванов освободится совсем скоро. Я ему чуть позже перезвоню и напомню про форэскиз.
– Хорошо, спасибо.
Я распрощался с Шурочкой и с раздражением отложил телефон, но тот опять зазвонил.
– Привет! – промурлыкал из динамика женский голос. – Неужели ты по мне совсем не скучаешь?
– Вика? – уточнил я наугад.
– Вообще-то, Маша, – обиженно возразила собеседница.
– Вы, наверное, номером ошиблись, – пробурчал я и сбросил вызов.
Но противная девушка набрала мне снова.
– Борюсик, ты решил меня игнорировать? – с вызовом спросила она. – Хочешь таким образом подогреть к себе интерес? У тебя получается. Я уже вся горю. Приезжай.
Я сразу вспомнил, что это за Маша. Пару недель назад мы высаживали деревья у небольшой гостиницы, и все переговоры по проекту вели как раз с ней. Маша в той гостинице то ли менеджер, то ли дочка хозяина, а может и два в одном. Когда ребята закончили с деревьями, она предложила мне отметить завершение сотрудничества. Пригласила на вечеринку.
Мне неудобно было отказываться. Но когда я притащился вечером по данному ею адресу, Маша была там одна, в белье. И сразу такая: «Борис, позвольте, я покажу вам свою коллекцию марок». В общем, она схватила меня за руку и потащила в спальню. Маша эта, в принципе, смазливая, фигуристая. Только глаза немного странные, и выражение лица такое, будто она хочет меня сожрать.
Надо было, конечно, уйти, сославшись на дела. Но я что-то замешкался. У меня месяц, наверное, ни с кем не было. А Маша эта и пачку презиков достала, баночки какие-то. Ну, короче, не устоял я. Лоханулся.
Покувыркались мы с ней пару часов, потом я домой хотел дернуть. А Маша эта вдруг вцепилась в меня своими клешнями и не давала встать с постели. Да еще и сверху навалилась, как глыба бетонная. Сказала, что обожает, когда можно во сне кого-то обнимать. Я понял, что легко не свалишь, решил дождаться, пока она заснет. Но в итоге первым и отрубился.
Проснулся уже утром, от того что Маша теребила меня за щеку.
– Милый, я оладушек нажарила, – сообщила она и, когда я попытался подняться, пришпилила меня к постели столиком с этими оладушками. Пахли они хорошо, но мне все равно хотелось домой.
Я кое-как затолкал оладьи в себя и снова попытался сбежать, но Маша преградила проход к дверям и стала снова раздеваться. Пришлось, в общем, еще с ней резвиться, хотя у меня запал уже был на нуле. Когда Маша удовлетворенно отвалилась, я попытался сказать ей, что мне вообще-то некогда, надо идти, но она закрыла мне рот ладошкой и прощебетала утробным голосом:
– Ничего не желаю слушать. Сначала я накормлю тебя борщом. Я шикарный борщ готовлю, ты должен попробовать.
– Сначала сходи в душ, – посоветовал я. – Мы, может, и на кухне еще устроим оргию.
– Правда? – Она прямо расцвела и, купившись, отчалила в ванную. Тут-то я и сумел сбежать. Надеялся, Маша обидится и отвалит, но она, выходит, совсем не злопамятная.
– Борюсик, ну чего ты молчишь? – проворковала Маша, выводя меня из задумчивости. – А хочешь, я к тебе сама приеду?
– Нет, не хочу! – выпалил я. – Я уезжаю. Прямо сейчас.
– Куда?
Я не стал отвечать: мало ли, вдруг эта Маша тоже в Анапу намылится? Отключив телефон, я стал быстрей паковать чемодан. Чутье подсказывало, что лучше покинуть квартиру в кратчайшие сроки, пока в нее не ворвалась озабоченная девица с борщом.
***
Минут через сорок я уже был у дома Зои. Она с детьми жила в небольшом коттедже, который отжала у бывшего мужа после развода. Коттедж увивал виноград, у темно-коричневых ворот цвел гибискус. Выбравшись из машины, я позвонил в домофон. Пришлось подождать, но потом мне все-таки ответил заспанный голос сестры.
– Боря? Ты почему так рано?
Я взглянул на часы.
– Ну, вообще-то уже половина десятого, – важно сообщил я. – А нам лучше выехать пораньше. Как-никак июль на дворе: все прутся к морю, там и сям дорожные работы. Если выедем после обеда, в Анапу попадем только ночью.
– А я говорила вчера, что надо ехать на электричке, – не удержалась от подколки Зоя.
– Ты кончай языком трепать. Собирай детей и погнали. У меня в шесть еще видеоконференция с дизайнерами.
– Ладно, не нервничай, – хмыкнула сестра. – Вещи мы еще вчера по сумкам распихали. Сейчас умоемся, переоденемся и выйдем.
– Хорошо, жду.
Я снова сел в машину, стал проверять на ноутбуке рабочую почту. Писем за сутки навалило прилично. Увлекшись, перепиской, я и не заметил, как ко мне подкатил Миша (Зоин младшенький) с ярко-желтым чемоданом на колесиках.
– Дядя Боря, а ты знал, что у пауков нет ушей? – спросил он.
Я даже вздрогнул и едва не уронил ноутбук.
– Что, прости?
Миша тычком указательного пальца поправил очки в толстой оправе, потом деловито пояснил:
– Пауки слышат с помощью волосков на ногах.
– Надо же! – пробормотал я, выбираясь из авто, чтобы погрузить в багажник его чемодан.
– А еще вместо крови у пауков гемолимфа, – добавил Миша, – она на воздухе кажется голубой.
Я потрепал его по волосам. Они у него были белые-белые, прямо как у Зои в детстве.
– За год обычный паук съедает больше двух тысяч насекомых, – продолжил делиться Миша.
– И откуда ты все это знаешь? – удивился я.
Мише только недавно исполнилось семь, в садик он не ходил из-за слабого здоровья. И из-за того, что Зоя не спешила возвращаться к работе. Ей было удобно говорить всем, что Мише требуется присмотр, потому она вынуждена торчать дома.
– Дядь Борь, привет! – заверещала подбежавшая за Мишей Настя, Зоина дочка. Она прыгнула на меня, едва не сбив с ног, звонко чмокнув в обе щеки, потребовала: – Покружи, дядь Борь! Меня уже сто лет никто не кружил.
Я пару раз крутанулся вокруг своей оси с Настей на шее. Ей было девять, но благодаря хорошему аппетиту, весила она довольно прилично. Килограммов сорок пять так точно.
Кружить ее было не особо-то легко, но я постарался выдержать целую минуту. Когда, окончательно выдохнувшись, остановился, Настя поморщилась:
– Чего-то мало кружил, дядь Борь. Давай еще.
Я кое-как покружился еще немного, придерживая ее за талию. Настя утробно захохотала, раскинула руки, отчего мне стало еще тяжелей.
– Я фея. Я лечу!
Я почувствовал, что руки сейчас отвалятся, но мне было жаль проявлять строгость. Фиг знает, как Зоины дети переживают недавний развод родителей. Им, наверное, требуется особенная чуткость.
– Так, фея, слезай, – сердито рявкнула Зоя, появившаяся следом за детьми с рюкзаком, чемоданом и парой разноцветных авосек.
Я крутанул Настю еще разок и с радостью поставил на землю.
– Красивое у меня платье? – тут же осведомилась Настя и стала махать пышным розовым подолом туда-сюда.
– Да, красивое, – буркнул я и бросился быстрей закидывать их сумки и чемоданы в багажник.
– А браслетики красивые? – Настя потянула меня за край футболки, надеясь привлечь внимание.
– Ага, красивые.
– Значит, сфотографируй меня, дядь Борь! – еще больше оживилась Настя. – Поставишь себе мое фото на телефон. Все будут спрашивать, откуда такая девочка. А ты скажешь: племянница. Тебе все завидовать будут.
– Давай я тебя в Анапе сфотографирую, – постарался отвертеться я.
– Нет, я там уже устану и буду не такая красивая. Вот тут снимай – у куста.
Настя подбежала к воротам, застыла в странной позе.
– Ты же вчера уже рядом с гибискусом фоткалась! – возмутилась Зоя. – Сколько можно? Я Боре просто перекину вчерашние фото.
– Нет, не надо! – разъярилась Настя и даже ногой топнула. – Вчера у меня платье было не такое красивое. И прически вчера не было. Сегодня я приколола заколки с цветочками, не видишь, что ли?
– Господи, дети, давайте уже поедем, – взмолился я.
– Ага, поехали, – меланхолично согласился Миша. – Я слышал, что в Анапе водятся каракурты. Я хочу поймать одного, если получится.
– Нет, я отказываюсь куда-либо ехать, пока меня кто-нибудь не сфотографирует, – отрезала Настя. – У меня, кстати, новый лак с блестками. Дядь Борь, тебе нравится?
Она подбежала ко мне, стала трясти у меня перед лицом растопыренными пальцами. В глазах зарябило.
– Ладно, давай сфотографирую, – сдалась Зоя.
Они с Настей отошли к кусту, Зоя торопливо достала из кармана джинсовых шорт айфон.
Одним снимком все, конечно, не ограничилось. Настя минут десять старательно принимала одну изысканную позу за другой, слала матери воздушные поцелуи и жеманно поводила плечами. А потом она и Зоя минут пять изучали получившиеся снимки.
– Ну вы скоро? – сердито окликнул я, потому что терпение уже было на нуле.
– Уже идем! – крикнула Зоя, но с места не двинулась. Немного подумав, она надергала с куста ярко-розовых цветов и, приколов их к волосам дочери, продолжила фотосъемку.
Я сел в машину, решил дожидаться родню там. Следом в авто забрался Миша. Я помог ему пристегнуться.
– Дядь Борь, а представляешь, Сиднейский воронковый паук способен прокусить сапог, – снова доклепался он. – Его яд может убить взрослого человека. Но не действует на кошек и собак. – Миша снова тычком поправил очки. – Дядь Борь, а ты бывал в Сиднее?
– Слава богу, нет.
Я нервно одернул футболку. Боже, на что я подписался?
Глава 2. Валентина
– А чё там старикан, у которого ты поселилась? Не пристает к тебе? – спросила подруга, помешивая коктейль трубочкой.
– Лер, ты нормальная? – Я чуть кофе не поперхнулась. – Ему семьдесят пять.
– Ну мало ли. – Лерка нахмурилась. – Знаешь, какие похотливые старикашки бывают? Недавно вот мед брала у одного пенсионера, так он одной рукой банку мне подает, а второй – за задницу хвать. И стоит лыбится. Я ему говорю: «Дедуля, вы бы руку убрали: голова от счастья закружится, а в вашем возрасте это опасно». А он мне такой: «Старость надо уважать, деточка. Да и вообще, тебе жалко, что ли?»
– Нет, Петр Петрович не такой, – поспешно заверила я. – Он очень вежливый и воспитанный.
– Так это он, может, только выжидает момент, когда можно будет безнаказанно облапать.
– Лера! – Я сделала строгий вид. – Прекрати.
– Я просто волнуюсь за тебя, – сказала подруга. – Все-таки мутный же какой-то дедок. Я бы не рискнула у него селиться. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
– Я не бесплатно у него живу. Я оплачиваю половину коммунальных платежей, готовлю ему, убираю.
– А продукты кто покупает?
Я задумалась, потом почувствовала неловкость.
– Он, в основном, покупает продукты и постоянно меня угощает, – признала я. – Но я тоже иногда в магазин заскакиваю, беру что-нибудь по мелочи.
