Иван Панин "Дневник снов Симона"

– Уже интересно, – произнес дед и отхлебнул немного из своего бокала.

– Он похудел, а она – нет. И одна из его картин улетела в окно. Мы как раз сегодня проходили вместе с ним мимо нее, висящей на дереве.

Дед засмеялся, я отхлебнул немного из своего бокала и тоже не смог сдержать смех.

– Представляю, как ей обидно, – сказал дед.

В моем мире сна алкоголь действовал на меня, как и в реальной жизни. И я ощутил это, выпив второй бокал и почувствовав приятную слабость, из-за которой мне почему-то хотелось запрокинуть голову назад или побегать. И это желание становилось все сильнее с третьим и четвертым бокалом, а бутылка тем временем все также была полна, словно дед ее только открыл.

– Твоя бабушка была бы в шоке, если бы видела нас сейчас, – сказал дед, в чьих руках как-то незаметно оказалась бутылка красного вина.

Чтобы открыть ее уже потребовался штопор, который вылетел из одного из ящиков и через пару мгновений оказался в его руке.

– Она же знала о том ящике? – спросил я, подвинув к себе тарелку с сыром.

– Да, знала и еще очень любила абрикосовый ликер.

– Он разве там был?

– Ты не помнишь, потому что он закончился, – произнес дед, вытащив пробку.

– А у меня в холодильнике есть пиво, – вспомнил я.

– Не думаю, что утром оно тебе пригодится, – сказал дед, наполняя свой бокал вином.

И он был прав. Когда я проснулся, у меня не было ни головной боли, ни похмелья, ни даже ужасной жажды, из-за которой я мог пить воду прямо из-под крана. Я чувствовал себя прекрасно, я выспался и собирался еще какое-то время провести в своей кровати.

– Все-таки надо решить проблему с домом, – подумал я, уставившись на люстру.

Пришлось вылезти из-под одеяла, чтобы найти телефон. Он оказался в джинсах, которые висели на стуле. Он полностью разрядился, и мне пришлось поставить его на зарядку, которая почти полностью была обмотана скотчем. И пока телефон заряжался, я залез в холодильник и достал из него небольшую упаковку йогурта. Как оказалось, я по ошибке купил клубничный, он, наверное, был единственным йогуртом, который мне не нравился. Но я был голоден, и мне пришлось съесть его, после чего я снова заглянул в холодильник.

Из того, что я приобрел недавно, удалось сделать салат, который скорее был просто нарезанными овощами и сыром, разложенными по тарелке.

– Интересно, где здесь ближайшая пиццерия? – задумался я, глядя на то, что у меня получилось.

Я, конечно, понимал, что рано или поздно придется готовить для себя, но я и предположить не мог, что у меня не будет ни микроволновки, ни даже чайника. Я съел все, что у меня было на тарелке, и взял свой телефон, который успел совсем немного зарядиться.

– Можно ненадолго воспользоваться твоим компьютером? – написал я Серафиму, положил телефон обратно на стол и отправился в ванную, чтобы помыть тарелку.

Когда я включил воду, начал вспоминать то, что мне снилось этой ночью после наших посиделок с дедом. А приснилась школа, точнее, мои одноклассники. Мы все сидели в странном помещении, похожем на ангар или теплицу, за старыми партами. Учебников не было, на стене висела доска, но и учителя не было.

Внезапно все встали и начали расходиться, хотя звонка не было. В тот момент до меня дошло, что я сидел за первой партой вместе со своей одноклассницей. Я бы никогда не смог забыть эту девушку, Нику, эту ну очень умную блондинку с густой челкой и маленьким носом. Очки с него часто падали, а без них она почти ничего не видела.

– Это тебе, – сказала она, засунув мне что-то в карман, и покинула помещение.

Я же еще был в шоке от того, что мне снилось, и надеялся, что все, что меня окружало, исчезнет вместе с моими одноклассниками, с которыми я после выпускного так ни разу и не виделся. Но это странное помещение не испарилось, я остался в нем один и засунул руку в карман, чтобы проверить, что она мне такое туда засунула.

Сначала мне показалось, что это была записка, когда я почувствовал небольшой кусок бумаги. Но когда я его вытащил, то понял, что в него что-то было завернуто. И я развернул, после чего должен был проснуться, но не проснулся, ведь его содержимое сложно было назвать чем-то безобидным. Это была таблетка, небольшая круглая белая таблетка с бороздой посередине.

– Что это? – подумал я.

Мне было немного не по себе и одновременно интересно, каким будет эффект, если я проглочу ее. Но делать этого я не стал, завернул ее, положил обратно в карман и поспешил покинуть помещение.

Когда я вышел за порог, меня ослепил солнечный свет. Тем помещением все-таки была огромная теплица, а снаружи меня ожидало кукурузное поле. Побеги были высокими, даже выше меня, около трех метров, может, больше. Или у меня самого рост в этом сне был меньше моего реального. Я осмотрелся, потом услышал знакомые голоса, смех. Они принадлежали тем, с кем я учился, они были где-то недалеко.

И я пошел куда-то сквозь кукурузу, преодолел несколько метров и оказался у такой же огромной теплицы. Или это была она же. Я зашел внутрь и увидел там парты, за которыми сидел весь мой класс, было свободно только мое место в первом ряду, хотя в реальности я всегда сидел на последнем из-за роста. Преподавателя не было, я чувствовал на себе взгляд Ники и уставился на нее.

– Проглотил? – спросила она у меня.

Я ничего не ответил, чувствуя угрозу, просто сел рядом и понял, что только ее я вижу четко. Остальные одноклассники были скрыты даже не пеленой, а чем-то похожим на цензуру. Ника же была такой, какой я ее запомнил в школьные дни. Невысокой, немного полной с большой грудью, которую она всячески пыталась подчеркнуть. Но больше всего мне запомнился ее голос, он был даже не детским, а как у персонажа из мультика. Раздражающим и пищащим.

Жаль, что в этом сне я не мог покинуть это странное место. Хотя, возможно, мне бы в нем даже понравилось, если бы я там находился совсем один. В школьные дни я, конечно, не был изгоем, надо мной не издевались, но друзей среди одноклассников у меня не было, я был одиночкой.

Внезапно снаружи прозвучали хлопки, и в теплице стало непривычно тихо. Все замолкли и поспешили покинуть помещение, я пошел вместе с остальными и внезапно понял, что карман, в котором лежала таблетка, стал тяжелее. Я засунул в него руку, и в следующий момент мой сон прервался. Мне так и не удалось узнать, что в нем появилось.

На продолжение этого сна не было смысла рассчитывать, как и всех остальных снов, которые заканчивались подобным образом на самом интригующем месте. Я вышел из ванной, поставил тарелку на полку и проверил телефон, надеясь, что Серафим написал мне что-то в ответ. Но ничего не пришло, а через несколько минут он мне позвонил, и еще через пару часов мы с ним встретились у трамвайного депо.

Он впервые был в этой части города, все ему казалось новым, все так отличалось от того, к чему он привык. Мне же было непривычно видеть его с большим рюкзаком за спиной. И он явно был новым – на бегунке молнии висела пластиковая петля от этикетки.

– Не думал, что она тебя из дома выгонит, – произнес я, когда мы шли рядом с рельсами.

– Я тоже не думал, но теперь тебе придется меня потерпеть пару дней, – сказал Серафим, глядя куда-то вниз.

Послышался стук колес, и через считанные секунды мимо нас проехал трамвай, вагон которого привлек его внимание.

– Мне кажется, ты слишком долго сидел дома, – сказал я, наблюдая за его реакцией.

– Возможно, – не стал спорить Серафим.

Мы погуляли немного по парку, потом купили немного еды и отправились в мою комнату.

– Заходи, – сказал я, открывая дверь.

– И ты здесь живешь? – удивился Серафим, изучая обстановку.

– Я вообще-то надеялся немного посидеть в интернете, чтобы разобраться с кое-какими вопросами, касающимися моего наследства.

– Так ты из-за этого спрашивал?

– Но экзамены же у меня закончились. Я хотел бы решить эту проблему до того, как начнутся занятия.

– Понятно, – произнес Серафим и подошел к окну. – Какой вид.

– Да, вид неплохой, лучше чем вся эта обстановка, – согласился я.

Серафим снял рюкзак, открыл его и достал альбом.

– А я думал, ты взял с собой палатку, – продолжил я, заметив то, что внутри было много художественных принадлежностей.

– Флора ее изрезала.

– Ты снова похудел?

– Да, немного, – ответил Серафим, листая альбом.

– И она этого не вынесла, – добавил я.

– И еще того, что я заказал пиццу в тот же день, когда мы взвесились, – сказал Серафим, роясь в рюкзаке.

– Ты же кроме карандашей что-нибудь взял?

– Конечно, не беспокойся.

– Звучит как-то неубедительно, – сказал я и начал разбираться с тем, что было в пакете.

Впервые полки старого холодильники были почти полностью заняты едой, а странный запах внутри перестал чувствоваться.

– Я в душ, – предупредил я Серафима и заперся в ванной.

– Угу, – прозвучало в ответ.

Когда я вышел из ванной, он также сидел у окна, рисуя что-то в альбоме. Я подошел к нему незаметно, чтобы посмотреть на то, что было на листе неравномерного светло-коричневого оттенка, и был весьма удивлен тому, что увидел.

– Депо? – тихо произнес я.

– Депо, – повторил Серафим, уставившись на здание за окном.

Почему он решил изобразить именно это, я спрашивать не стал, продолжая рассматривать рельсы и крышу. С такого ракурса я видел депо почти каждый день, но на бумаге оно выглядело иначе. Оно, конечно, было похоже, не упрощено, не искажено, Серафим набивал руку, перенося его изображение в максимальной точности. И я снова посмотрел в окно, чтобы убедиться в этом.

На горизонте краснел закат, рельсы из-за этого казались оранжевыми, белые стены здания тоже приобретали этот теплый оттенок. Не знаю, зачем я продолжал смотреть на все это, но внезапно шуршание карандаша стихло, и я краем глаза заметил, как Серафим закрыл альбом.

– Ты неисправим, – сказал ему я и подошел к холодильнику.

– Сестра мне это тоже говорит, только совсем другим тоном.

– Она, когда тебя из дома выгоняла, случайно, не сказала это в очередной раз?

– Она тогда много чего сказала, – продолжил Серафим.

– Кстати, у меня есть пиво, и я еще толком не отметил сдачу экзаменов.

– Умеешь же ты делать тонкие намеки.

– Только предупреждаю, сильно шуметь здесь нельзя.

Если честно, по правилам общежития мне вообще нельзя было приводить кого-либо, но Серафим сидел в моей комнате и пил со мной пиво. И за вечер мы выпили все, что я купил, и легли спать. Серафим расстелил матрас между кроватью и шкафом и устроился на нем, мне пришлось одолжить ему подушку, поэтому под моей головой лежало два свернутых полотенца. От них пахло мылом и еще чем-то странным, я уснул, так и не вспомнив, что это был за запах.

– Дед, – произнес я, оказавшись на кухне.

– Я на втором этаже, – послышалось сверху.

Голос деда доносился из его комнаты, там я его и обнаружил мертвым. Я поднялся наверх и оказался в спальне, которая была просторнее моих апартаментов в общежитии. Дед сидел за столом, который стоял у окна, за которым светили звезды.

– Привет, – сказал я и подошел ближе.

– Привет, – сказал дед, листая одну из своих любимых книг.

– А у меня сейчас ночует Серафим, – продолжил я, присаживаясь на кровать, которая стояла напротив шкафа.

– Сестра его все-таки выгнала?

– Да, и кажется, теперь мне придется договариваться с ней, чтобы пару часов посидеть за компьютером.

– Ну, ты же ей простыни краской не пачкал, – в шутку произнес дед.

– Если честно, я до сих пор не могу вспомнить, что мы тогда делали, – признался я, уставившись на книги, которыми были заставлены все полки в шкафу.

Правда, были там не только они, среди корешков можно было встретить также старые альбомы с плотными картонными страницами. Стояли они в основном в самом верху вместе со словарями и энциклопедиями, я много раз смотрел на фотографии, которые были в них. На них была вся моя семья.

– О чем задумался? – спросил дед.

– Ни о чем, просто вспомнил кое-что, – ответил я, поднимаясь с кровати.

– Подробности веселья в квартире Серафима?

– Нет, то, как отец мне показывал фотографии.

– Ты же говорил, что почти не помнишь родителей?

– Да, не помню, но немного помню, как мы проводили вместе время, – ответил я, потянувшись к одному из альбомов. – В моей памяти они словно люди во снах, которые размыты пеленой.

Я взял один из альбомов и снова разместился на кровати, чтобы посмотреть на фотографии, которые были сделаны еще до моего рождения. На них были мои родители и прародители, дед на них был немного старше меня, и наше сходство было заметно не вооруженным взглядом.

Его волосы тоже были немного волнистыми, и особенно это было заметно, когда они прилично отрастали. Я просмотрел еще несколько страниц, и среди родственников заметил несколько незнакомых лиц, но больше всего мое внимание привлек мужчина с черными кудрявыми волосами и круглыми детскими глазами. Он мне показался знакомым, я хотел спросить о нем у деда, но внезапно заметил три нити в своей ладони.

– У меня целых три сна, – сообщил я деду, уставившись на нити.

Глава 4

Привет, дневник, на это раз я расскажу про сон, в который вторгся. Как только я порвал одну из тех трех нитей, я оказался в странном помещении с розовыми стенами. Окон не было, как и одной из стен, я это заметил, когда туман вокруг меня немного рассеялся. А когда он и вовсе исчез, я понял, что находился в кукольном домике.

Я сидел в пластиковом кресле, а рядом на диване расположилась фигурка пуделя. Она была немного потрепана, на ее шее была завязана голубая лента.

– Как хорошо, что она не живая, – подумал я, сразу вспомнив то, как вторгся в сон любителя собак и пробыл там всего несколько секунд.