– Господин! – по правому крыльцу взбежал, на удивление всем и даже самому себе, склонившийся под тяжестью прожитых лет, главный придворный лекарь в тёмно-синем стёганом халате и короткой белой чалмой, повязанной вокруг черной тюбетейки. – Господин, он… – старик запыхался, пока бежал сюда от ворот. Жадно глотая воздух, он перевёл дыхание и продолжил осевшим голосом. – Падишах едва дышит. Он снова потерял сознание и нам не удалось привести его в чувства. Господин, его руки содрогались, а вскоре и всё тело начало, – старик с ужасом поднял глаза на Расима. – Состояние его светлейшества стало ещё хуже. Мы обязаны что-то сделать! – старик был настолько взволнован, что говорил на одном дыхании, отчего его слова звучали отрывисто и нечетко. – Может, позвать ведьм? – отчаялся он. Его глаза залились слезами. В Расиме он видел последнюю надежду.
– «Дыши, не то задохнёшься и раньше своего падишаха отправишься на тот свет».
Расим бросил на него колкий взгляд из-под хмурых бровей. Благо свечи, зажжённые на колоннах, недостаточно освещали веранду, и главный придворный лекарь не смог распознать злорадство на лице Расима.
– Зажги огонь в очаге, – в слух сказал Расим Одилу.
Тот кивнул и вернулся в гостиную.
Изобразив искреннее сочувствие, которое он только мог найти в своей тёмной душе, Расим подошёл к старику и склонил голову на бок.
– Именитые и наилучшие врачи и лекари боролись с его недугом. Даже вы, господин визирь, пытались помочь светлейшему падишаху, – Расим утешительно положил руку на плечо старику, скрыв свою неприязнь к его персоне. – Все мы оказались бессильны, – тихо вымолвил он с поддельной досадой. – Нашего любимого падишаха сразила неведомая болезнь. А как побороть то, что неведомо? – он посмотрел в глаза старому визирю. Озабоченность в его голосе тоже была поддельной. – Чёрная напасть тоже неведомый недуг. Надеясь справиться с ней, мы предали наши посевные земли огню. Боюсь, такой подход в отношении к нашему падишаху был бы нечеловечным, – промедлив добавил он.
Визирь с ужасом отшатнулся от Расима.
– Неужто нельзя ничего поделать? Неужели нет никакого лекарства? Неужто мы будем смотреть, как падишах иссыхает? – слёзы потекли по его морщинистым щекам.
Старик был готов разрыдаться. Он посвятил всю свою жизнь семье падишаха. Он служил ещё отцу Нодира, а его самого любил как собственного сына.
– И мне искренне больно это осознавать, – прошептал Расим, отойдя на пару шагов назад.
– Кто же тогда будет править государством? – озадаченно прозвенел его дряхлый голос. Несмотря на любовь к падишаху, даже он понимал, что наследники Нодира просто никчёмные бездельники, которых совсем не заботит состояние их отца.
Расим отвернулся, чтобы незаметно от старика закатить глаза.
– «Я, глупый ты старик. Зачем же ещё сдалась мне должность премьер-министра?»
После налаживания торговли с Ахоруном, Расим привёл падишаха в чувства и нарочито в течение недели, чтобы никто ничего не заподозрил, своими хитрыми уловками убедил Нодира назначить его премьер-министром. Правда он вступит в эту должность на Наврузе.
Впоследствии, ему ещё несколько раз приходилось приводить падишаха в чувства, что бы лекари подумали, будто падишаху становится легче. Убедившись, что никто ничего не подозревает, необходимость в этом растворилась в воздухе, как дым от той погашенной свечи.
– Я верю, в нужный час наследники образумятся и примут бразды правления, – убедительно произнёс Расим, повернувшись к старику.
– Который из них? – визирь неуверенно вздохнул.
Расим подошёл к нему и заботливо положил руку на его опущенное плечо.
– Всё будет хорошо, – обещал Расим. – А теперь, ступай, мой друг. Проследи, чтобы светлейший господин ни в чём не нуждался.
Расим помог старику спустится с крыльца и проводил его до ворот. За воротами визиря здравоохранения ожидала лошадь. Старик медленно пошёл к ней, чтобы вернуться во дворец. Расим помахал ему на прощание и вернулся в дом.
– Что прикажете делать мне, мой светлый господин? – Одил, склонив голову на бок, стоял на веранде. Взгляд его был подозрительным.
Расим довольными глазами посмотрел на слугу и поднялся на веранду. Он похлопал Одила по плечу и сел на топчан под окном гостиной.
– Мы близки, – «Я близок», – к цели. Ступай за ним и проследи, чтобы старик от горя всё-таки не обратился к ведьмам. Порой, до ничтожности неожиданные вещи могут нарушить идеально продуманные планы. А я пока подумаю над новым предложением жадному султану.
Приняв приказ, Одил с рукой у сердца почтенно склонил голову и направился к воротам.
На веранде было холодно для раздумий, потому Расим вошёл в дом. Рядом с книжными стеллажами Одил постелил ему курпачу и дастархан, положив на него недоеденную лепёшку и кубок с тутовым сиропом. Слева от топчана в каменной стене был очаг. Расим сел, скрестив ноги под собой, и задумчиво посмотрел на огонь. Он снял свой тёплый зелёный халат с тёмно-зелёным полосами. Не отрывая глаз от огня, он левой рукой протянул свой бархатный халат, ожидая, что слуга заберёт его. Через десять биений сердца Расим посмотрел на протянутую руку и вспомнил, что отпустил всех своих слуг. Тихо вздохнув, он опустил руку и положил халат рядом.
На улице стояла глубокая, холодная ночь. Усталость давала о себе знать затяжными зевками. Расим ощущал вялость в ногах, вот бы их кто помассировал. В добавок, было ощущение, словно ему на плечи и голову положили десять мешков картошки. Ох, как же он ненавидит эту картошку.
Его клонило в сон, но ему нужно было упражняться. Со скрещенными ногами под собой он повернулся к очагу и уставился на пламя. Глубоко вздохнув, он протянул руки и медленно закрыл глаза. Выровняв дыхание, Расим сфокусировался на своих руках. Он хотел вытянуть пламя из очага и поглотить его в своих ладонях. Перед его закрытым взором предстало одно слово, что не давало ему полностью сосредоточиться и применить силу.
Вздохнув с досадой, Расим встал и заставил свои вялые ноги подняться на топчан. Он подошёл к одной из разнообразных ниш в алькове. Он достал толстую коричневую свечу с алыми пятнами, зажёг её щелчком и положил в глиняную лампу. Снова сев за стол, Расим положил лампу посередине и пододвинул к ней древнюю книгу.
Жёлто-оранжевый язычок пламени с ярко-голубым основанием нагрел верх свечи и тающий воск начал испускать бодрящий аромат сквозь круглые, овальные и ромбовидные отверстия лампы.
Расим склонил над книгой голову и начал искать то самое слово. Вдыхая благоухание свечи, он постепенно перестал клевать носом. Он перевернул страницы ближе к середине и пальцем повел по примечаниям.
Вот оно, это слово.
Расим задумался, глядя на него. Оно сильно напоминало ему другое слово. Он взял чистый желтоватый лист со стопки на левом краю стола и пером в точности переписал это самое слово. Под ним он написал слово, о котором думал. Сравнив их взглядом, он неуверенно прочёл слово из книги:
– Акоб?
Согласно знакам и точкам это слово читалось именно так. Но в слове, которое он написал снизу, первой буквой была другая гласная, а вместо «к» было увулярное «к».
Аромат свечи полностью развеял чувство сна, как и сомнения насчет этих слов. С вновь приобретённой ясностью ума Расим был уверен, что оно значит…
– Позволите войти, мой светлый господин? – вдруг послышался сладкий грудной голосок.
Решение загадки, которое только что вертелось на его языке, вылетело из его уст вместе с негодованием в его томном, тихом выдохе.
– Что ты тут делаешь, Гулру? – он поднял взгляд на молодую женщину, стоявшую в дверях. – «Прочла мои мысли и пришла помассировать мне ноги?»
Она была в фисташково-зелёном платье из плотного шёлка с тонким золотистым узором. Вырез и талия украшены бисером под цвет облегающего платья. Поверх был жилет с коротким мехом под цвет её волнистых медно-рыжих волос. Она столь не вовремя нарушила ход его мыслей. В иной раз Расим был бы рад этому, но теперь, когда она стала подарком, Расим хмуро сдвинул брови. Гулру же большими светло-карими глазами кокетливо смотрела на своего господина. На её широких тонких губах была кроткая улыбка.
– Праздник закончился, и я решила проведать вас, свет моей души, – грациозной походкой Гулру пошла в сторону топчана.
Расим коротким жестом потушил свечу в лампе и спустился с топчана-возвышения. Не отрывая взгляд с её привлекательных бёдер, Расим медленно подошёл к ней. Гулру хотела прильнуть в объятия Расима, но он остановил её на расстоянии локтя, и снова смерил её взглядом. Её грудь, спелая как апельсин, манила выжать всё соки. Он вдохнул её аромат – как всегда она пахла лавандами. Подавив искушение, Расим опустил руки и из-под дуги густых бровей посмотрел ей в глаза – та смотрела на него, недоумевая почему он отстранил её.
Расим снова поднял левую руку и провёл вниз по её щеке и шее, не касаясь её кожи, покрытой мурашками от холода.
– Ты вся дрожишь, – прошептал Расим.
– Я хочу, чтобы вы согрели меня, – тихо ответила Гулру, положив руки на грудь Расиму.
– Ты знаешь, в чьих объятиях должна греться, – он отстранился от Гулру на шаг.
– Я соскучилась по вам, – Гулру смущённо опустила глаза и руки.
Расим многозначительно посмотрел на неё и отвел взгляд, когда Гулру посмотрела в ответ.
– Зачем ты здесь? – отстранённо спросил Расим.
– Мои ранетки чувствуют недомогание, мой светлый господин, как и я, – сделав короткий шаг вперед, ответила Гулру. – Мы хотели узнать, когда вы освободите нас от… этого дара? – замешкав, спросила она.
Губы Расима растянулись в ехидной улыбке. Он повернул в её сторону голову и спросил с сомнением в голосе:
– Вы выполнили свою задачу?
Расим знал, что нет.
– Мы уже четвёртый месяц возлежим с ним в постели, ублажаем его. Исполняем все его извращённые желания, – насупилась Гулру, отчего стала ещё прекрасней. – Вы обещали, что наш дар быстро сделает своё дело, но Носир здоров как бык. Мы же иногда чувствуем себя плохо, – пожаловалась она.
– Вы пьёте красный чай, как я вам велел? – Расим подошёл к ней и заботливо повёл вниз внешней стороной ладони по волнистому локону, ниспадающему к её подбородку.
– Не каждое утро, – призналась Гулру. – Иногда он встаёт очень рано и берёт нас… – не договорив, она опустила глаза в сторону с наигранным смущением.
Расим с безразличием склонил голову ей вслед и посмотрел в край её глаз, неумело подделывающих стыд. Он предвидел, что Гулру не будут следовать его указаниям относительно предотвращения развития порока, которым он их наделил. В отличие от предыдущего дара, который обернулся катастрофой, этот дар он продумал тщательно. Он предусмотрел возможные осложнения и заранее подготовил лекарство. Правда это был его второй опыт, и он не был уверен в эффективности этого лекарства. Несмотря на это, Расим дал им красный чай и наказал пить его каждое утро до полного рассвета. А вот следовать его словам – это уже их забота. Самого же Расима заботило достижение целей, а она и её подруги – лишь средства для достижения целей; и как всем известно – средства бывают расходными.
С другой стороны, его интересовал успех задания Гулру и её ранеток.
– Как часто он хочет вас? – негромко спросил он.
– Господин, – она подняла робкий взгляд на Расима, – он… похотлив и ненасытен. Он желает нас по несколько раз в день. Часто… после одной сразу требует… берёт другую. Иногда он берёт двух или трёх одновременно… Откуда у него столько сил? – удивление в её голосе не было притворным.
Расим смерил её задумчивым взглядом. В глубине души он хотел, чтобы Гулру осталась невредима.
– Ты… прекрасна, – ласково протянул Расим. – Твоё тело привлекательно, а кожа гладка как скорлупа фисташки. Но… как часто желает он испробовать плод твоей фисташки? – промедлив и потеребив пальцами у её губ, Расим медленно опустил руку и указал на её нижние губы, которые он часто ласкал.
Тонкая дуга её правой брови озадаченно поднялась вверх. В неярком свете помещения в её глазах заиграла притворное недоумение. Хотя она прекрасно понимала, на что намекает Расим.
– Ты мокнешь, когда он ласкает и берёт тебя? – как бы ни старался Расим, он полностью не смог подавить ревность в своём бесстрастном голосе.
Его холодный взгляд заставил Гулру и в правду побагроветь. Она робко, действительно робко посмотрела на него снизу вверх и думала над ответом.
– «Сказать ему да? Сказать, что Носир порой бывает нежным и доставляет им удовольствие? Эта ревность в голосе… Зачем он так поступил со мной? Мы же любим друг друга… Или больше нет?»
Гулру была в замешательстве. Их здоровье было под угрозой. Тревожась за себя и своих подруг, она пришла к Расиму за помощью или хотя бы за ответом. Сколько ещё это должно продолжаться? Хотя ответ они получили ещё при найме на эту работу, похоже, что всё идет к тому, что она уйдёт отсюда ни с чем.
– Он хочет вас своим мужским естеством, – из кривых уст Расима это позвучало не вопросом, а упрёком.
Носир не делает с ними того, на что намекает Расим. Только сам Расим испытывал страсть к подобному. Ох, как же она соскучилась по его языку… по всему Расиму, а он… Гулру разочарованно посмотрела на Расима. Его слова ранили её в сердце. Всё его отстранённое поведение ранило её.
– «Зачем вы так поступаете со мной?» – вслух она не осмеливалась спросить.
– Удовлетворение его плотских утех… его плоти, – с отвращением добавил Расим, – обычными способами, – он взглядом указал на её нижние нежные губы, – не приведут к нужному результату так скоро, как вы того желаете… Как того желаю я!
Расим говорил негромко, но последнее в ушах Гулру прозвучало словно раскат грома, разбив ей сердце. Она потупилась, а через мгновение вопросительно посмотрела ему в глаза.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70447423&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Газ – единица измерения длины/расстояния, равная примерно 92 сантиметрам.
2
Ахорун произносится с гортанной «х» и ударением на «у».
3
Рахмон произносится с гортанной «х».
4
Адхам произносится с гортанной «х».
5
