– Если у короля есть время приехать из самого Торни-Урбена, у него найдется время и подождать нас полчаса. Не стоит торопиться. Так ему наша встреча будет казаться более радостной от ожидания, – загадочно улыбнулся маг и спокойным шагом направился в сторону дома главы города.
Возле дома Холура стояло множество рыцарей из Торни-Урбена. Они с нескрываемым интересом смотрели на мага и эльфа. Во дворе их уже дожидались Холгин и Сирингор, они были в своей боевой форме, в которой сражались при обороне Милинтила. Только теперь кольчуга Холгина и доспехи Сирингора еще ярче блестели на солнце. Кро, по своему обыкновению, стоял за своим хозяином. Он вовсе старался не оставлять Холгина, всегда готовый броситься на его защиту с тех самых пор, как Холгин по своей душевной доброте защитил его от избиения шестерых подростков, когда они еще учились в школе письма и чтения.
Так Кро принес клятву верного служения своему юному спасителю и по сегодняшний день держал свое слово, и нельзя было его упрекнуть в неумении делать это достойным образом. Фастул стоял среди них в своей привычной одежде и вооружении, только теперь у него за спиной висело два меча. Во время обороны Милинтила он открыл для себя новый способ ведения боя с мечом в каждой руке, до которого почему-то не дошел ранее. Поэтому теперь он добавил к своему вооружению еще один меч, такой же, какой у него был до этого.
– Ну что ж, пойдем, раз нас ждут, – приветливо улыбнулся маг, и они направились к высоким воротам дома главы города.
Все пошли по каменной дороге, огибая зеленую лужайку с ровно выщипанной под одну высоту густой травой в пять–семь сантиметров и занимающую всю площадь между воротами во двор и домом. Только Сирингор пошел напрямик, оставляя глубокие отпечатки своих больших ступней в ухоженной траве. Зачем он так поступил, никто не спрашивал, поскольку он шутил редко, но у него было странное чувство юмора, и порой он вытворял не поддающиеся логическому объяснению поступки, которые часто забавляли его друзей, а иногда приводили в полный ступор, ибо те не понимали, шутит он в данный момент или иная причина кроется в его деяниях.
В тронном зале их уже ожидал Холур и сам король Торни-Урбена Гизендур. Раньше вся территория между реками Симдар и Силенкул считалась одним королевством, и правитель звался королем Радиса. Но вскоре Милинтил, став крупнее, провозгласил себя независимым городом, и теперь они носят формальный статус двух отдельных королевств. Правда, правителя Торни-Урбена также продолжали величать королем, а в Милинтиле правил глава города. Поначалу активно обсуждалась идея переименовать главу в короля, но то ли действительно из уважения к истории, традициям города и почтения к предыдущим главам города, то ли по причине того, что эту мысль заложил в голову ленивый старший писарь города, которому в случае переименования предстояло проделать большую работу по приведению в соответствие новым реалиям старых указов Милинтила, как бы то ни было на самом деле, но именно старший писарь был единственным ярым защитником старых традиций в тот момент и призывал главу города проявить уважение к именам его предков и предоставлял расчеты круглых и весомых цифр по затратам на изготовление новых королевских атрибутов и печатей.
– Приветствую вас, доблестные рыцари, – поздоровался король Гизендур с отрядом Агвинара.
– Добрый день, – поклонился маг. – Чем обязаны такой чести личной встречи с королем Торни-Урбена?
– Ваш народ всегда столь прям? И говорит только о делах? – пытаясь сгладить напряженную обстановку в зале, обратился к Холуру Гизендур.
Глава Милинтила молчал, казалось, он был чем-то сильно недоволен, но мудрости его было достаточно для того, чтобы не выказывать это прямо.
– Слухи о вашей отваге и доблести дошли до Торни-Урбена, – продолжил Гизендур. – Я хочу нанять вас и полурослика, что был с вами…
– Вактин, – перебил его Холгин.
– Что?
– Его зовут Вактин.
– Ну да, Вак-тин, – как будто с трудом проговорил Гизендур. – Я не могу нанять других воинов из гарнизона Холура, но вы ведь не стоите на службе у главы Милинтила. Я предлагаю хорошую оплату, великие сражения, великие трофеи и славу взамен на ваши стрелы, мечи, доблесть и отвагу на службе короля Торни-Урбена.
Так властно и убедительно с твердым голосом, слегка закинув голову назад и обращая свой взор выше макушки Сирингора, говорил король, что все, кроме мага и Холгина, у которых не менялось выражение лица, уже стали представлять себя в роскошных залах среди несметного богатства и прекрасных девушек. Холгин вовсе вступал в бой только в крайних случаях, исключительно для защиты собственной жизни и жизни близких ему людей. Поэтому в нем можно было не сомневаться, что он даже не станет рассматривать это предложение короля.
– Я вынужден отказать, – немного склонив голову, произнес Агвинар. – Здесь я родился, вырос, здесь живут все близкие мне люди. В эти неспокойные времена я считаю своим долгом остаться здесь.
Холур старался казаться невозмутимым, но было заметно, что он немного повеселел.
Сирингор, ничего не ответив, развернулся и молча вышел из тронного зала.
– Я остаюсь здесь, – гордо заявил Холгин.
– Вы что скажете? – обратился к Сельфиану и Кро король.
– Куда мой господин, туда и я, – пробубнил фастул.
– Агвинар, Холгин, – обратился Сельфиан, – почему вы отказываетесь? Почему вы отказываетесь от приключений и славы?
– Поверь мне, мой друг, – тихо ответил Агвинар, – все это ты сможешь получить и здесь.
– Хорошо. Да, и здесь можно сражаться. И мы уже сражались, а что за это получили?
– Мы отдали свой долг, – пояснил маг. – Наши семьи живы…
– У меня нет семьи, – не позволил закончить Агвинару Сельфиан. – Впрочем, как и у тебя!
В этом он был прав. Отцы Сельфиана и Агвинара были на службе в гарнизоне Милинтила и погибли во время похода в горах несколько лет назад. Когда их отряд преодолевал Узкое ущелье, произошло землетрясение, и все остались под камнями. Учитывая, что погибли они не на поле битвы от стрел и мечей, а в результате стихийных событий, их даже не почтили должным образом, а их семьи не получили какой-то помощи от города. Мать Сельфиана не пережила горя и утопилась в реке. Агвинар же вовсе не помнил свою мать, которая скончалась при родах.
Среди всех друзей Агвинара только у Холгина родители были живы. Мать Кро была убита стражами Милинтила, когда те хотели отобрать у нее ребенка. Она погибла, но помогла Кро убежать. Тогда его приютила сестра матери, вскоре добилась свободы для него и даже устроила его в местную школу письма и чтения. Мать Сирингора вернулась из пещеры тролля вся больная, целители Милинтила долго бились за ее здоровье. Сначала она даже пошла на поправку, но после того как родила Сирингора, через полгода слегла окончательно. Четыре года ее терзала болезнь, пока смерть не принесла избавление от мук. Сирингор отказался куда-либо переезжать из дома матери и с четырех лет жил один. Вначале соседи помогали ему, но вскоре он уже самостоятельно мог прокормить себя.
От слов Сельфиана глаза у мага сверкнули, но он сохранял спокойный вид:
– Я не держу тебя, – сказал он. – Ты можешь идти. Иди, ты ведь всегда хотел свободы, чтобы не зависеть от меня.
После этих слов маг развернулся и направился к выходу, Холгин со своим слугой последовали с ним.
– Я принимаю ваше предложение, – сказал Сельфиан и преклонил колено перед королем Торни-Урбена.
В тот же день ближе к вечеру король со своими людьми, Сельфиан и еще четверо мужчин, которые также приняли предложение Гизендура, выехали из ворот города, но не успели они даже пересечь Симдар, как из ворот выехала белоснежная лошадь с прекрасной стройной наездницей. Это была эльфийка Лисцина, влюбленная безумно в Сельфиана. Они уже несколько лет были вместе, часто ссорились, но, казалось, любили друг друга.
– Ты уезжаешь? – спросила она, подъехав к Сельфиану.
– Да, я должен ехать.
– Почему же ты не предупредил меня? – дрожащим голосом спросила Лисцина.
– Я не мог. У меня не было времени, – сухо ответил Сельфиан.
После этих слов слезы потекли из прекрасных карих глаз эльфийки и покатились по нежным щекам. Она опустила голову, и длинные темные волнистые волосы закрыли ее лицо.
– Не надо плакать, – попытался как-то утешить Сельфиан.
– А как же я? Почему ты не подумал обо мне?
– Я вернусь за тобой позже.
– Ты хочешь оставить меня одну, когда весь Милинтил готовится к новому нападению орков?
– У вас есть всемогущий маг! – с ноткой гнева произнес эльф.
– Да. Он, по крайней мере, не бросил нас накануне войны, – уже твердым голосом ответила Лисцина и повернула свою лошадь к Милинтилу, но остановилась. – Не нужно за мной приезжать. Прощай! – добавила она и поскакала к городу.
Сельфиан некоторое время смотрел вслед своей возлюбленной. Смотрел, как она грациозно сидит в седле. Ее роскошные локоны развеваются на ветру. Казалось, что он сейчас бросится за ней вслед, догонит ее и, не сказав ни слова, возьмет ее за руку и поведет в новый дом в новом городе. Либо так лишь хотелось думать Лисцине, и она представляла это, хоть и гнала свою лошадь во весь опор, но Сельфиан вскоре повернул своего коня и пустился догонять отряд короля.
Агвинар сидел за большим деревянным столом у себя дома, уставившись в камин, где огонь уже почти погас. Вернувшись из дома главы города, он все вспоминал беседу с королем, подробно перебирая у себя в голове детали этой встречи, все слова, которые услышал и которые сам произнес. Затем он прошелся по списку дел, которые также держал в своей памяти, с целью убедиться в том, что все задуманные дела на сегодня он переделал. В таком положении он находился уже достаточно долгое время, как вдруг кто-то осторожно еле слышно постучался в дверь. Маг же даже не шевельнулся. Большая дверь из широких толстых досок медленно отворилась, и в образовавшийся проем проскользнула женская фигура в сером плаще с капюшоном.
Она аккуратно закрыла за собой дверь и остановилась на пороге. Маг продолжал сидеть за столом спиной к двери.
– Проходи, Лисцина, раз пришла, – неожиданно произнес маг, продолжая сидеть без движений.
Девушка дернулась от неожиданности и удивления. Ведь она стояла в тени, свет от камина и тусклое пламя свечи на столе не освещали ее лица, которое к тому же было скрыто под капюшоном.
– Добрый вечер, – наконец, произнесла она.
– Здравствуй, – поздоровался Агвинар. – Проходи тебе говорят! – потребовал он, и девушка подошла к нему. – Знаю, какая печаль тебя тревожит, знаю, что случилось, но не могу понять, что ты здесь делаешь в столь позднее время.
Девушка молча стояла возле мага.
– Ну, говори, с чем пожаловала, – встал на ноги Агвинар.
– Зачем ты его отпустил?
– Не стоит задавать вопросы, на которые сама знаешь ответы. Спрашивай, что тебя действительно интересует.
– Он ведь не вернется? – спросила девушка, и крупная слезинка вновь покатилась по ее щеке.
– Такие неспокойные времена настали, – ответил маг и осторожно вытер своим платком ее щеку, – что уже никто не может определенно сказать, что произойдет завтра.
– Но ты ведь колдун. Ты можешь предсказывать, – настаивала девушка. – Ты даже можешь его вернуть!
Агвинар аккуратно снял с ее головы капюшон, и свет огня в камине отразился на ее лице и в волосах. Длинные волосы, в которые были вплетены цветы, падали на ее плечи. Даже ее печальные глаза не могли погасить ее красоту.
– Присаживайся, – предложил маг и помог девушке сесть за стол, – чайник у меня горячий. Я знал, что ты придешь, и заварил травы. Они помогут тебе успокоиться.
– Спасибо, – поблагодарила Лисцина. – Но все же как ты считаешь, он вернется?
– Не стану скрывать и вселять в измученное сердце напрасные надежды, – начал маг, подав девушке чашку чая и усаживаясь за стол напротив Лисцины. – Мне не ясна пока судьба Милинтила, потому что я слишком сильно вмешиваюсь в его жизнь и вношу свои изменения в то, что ему предначертано. Однако Торни-Урбену придется нелегко. Одно нападение за другим обрушатся на него. Король, побоявшись авторитета магов, изгнал их из города. Теперь вся надежда Торни-Урбена возложена на отвагу и силу его рыцарей. Они не могут предсказывать и предвидеть, могут только надеяться на своих разведчиков.
– И что это значит? – с тревогой в голосе спросила девушка.
– Торни-Урбен будет постоянно находиться в осаде. Все время в военном положении. И когда уже Сельфиан принесет присягу королю, то не сможет выбраться из города в ближайшее время.
– Неужели орков так много?
– К сожалению, орки – это не единственные наши противники в этой войне. Я даже не смею представить, с кем нам придется столкнуться.
Некоторое время они сидели молча и пили чай. Слабый огонь в камине еле освещал комнату. За окном было темно и тихо, только лай собак изредка нарушал тишину. Затем вновь все затихало до тех пор, пока снова какому-то псу не померещится опасность и он не залает, а остальные подхватят его, не понимая даже, по какой причине залаял первый пес, который гордо продолжал лаять, пребывая в уверенности, что именно он первый залаял, и не напрасно, раз другие лают, значит, действительно была причина для этого.
– Уже поздно, – прервал тишину Агвинар. – Тебе пора идти.
– Разреши мне остаться у тебя, – молящими глазами посмотрела на него девушка. – Я не хочу домой.
– Нет, ты должна идти, – настаивал на своем Агвинар, подбрасывая дрова в камин.
Но в этот момент Лисцина встала и сбросила с себя свой плащ. И юная эльфийка предстала перед Агвинаром в прекрасном длинном белом платье, глубокий разрез которого спереди обнажал юную пышную грудь, просвечивающую сквозь тонкую материю. Девушка сделала шаг к магу, и ее загорелые бедра, оголившиеся из-под множества длинных разрезов платья, осветил свет из камина. Девушка подошла к Агвинару и прижалась к нему своим грациозным и хрупким телом, потянулась к нему губами, но маг оттолкнул ее.
– Так вот зачем ты пришла, – гневно произнес он, и огонь в камине запылал ярче. – Хочешь избавиться от своего бессмертия, ищи другого смертного!
– Я не хочу страдать из-за потерянной любви вечность, а это самый простой способ потерять бессмертие, – сквозь слезы произнесла девушка и упала на пол.
Агвинар подошел к ней, прикрыл платьем обнажившиеся бедра девушки и прижал ее к своей груди:
– Вечная печаль – это тяжело, но поверь мне, тебе и сотни лет хватит сполна, если не сумеешь излечиться от своей любви.
Лисцина продолжала плакать, тогда Агвинар взял ее на руки, отнес в другую комнату и уложил ее на мягкую кровать. Подобрал свисавший на пол подол платья и собрался уходить, но Лисцина взяла его за руку:
– Посиди со мной, пока я не усну, пожалуйста, – попросила она, вытирая другой рукой слезы, тогда Агвинар сел рядом и закрыл своей второй рукой маленькую ладонь девушки.
Следующий день у Агвинара также пролетел стремительно в хлопотах: он осведомился у Холура, направлены ли разведчики на юго-запад, нет ли сообщений о готовящемся новом нападении на город. Глава города его заверил, что разведчики уже отосланы, и он ждет известий в течение этого дня. Действительно, к вечеру Агвинар получил сообщение от Холура, что ему стало известно, что на Милинтил направляется трехтысячная армия орков и прибудет через пару суток.
Население Милинтила всего составляло чуть больше трех тысяч человек с учетом стариков, женщин и детей, а три тысячи орков это были исключительно воины. Поэтому можно было сказать, что это воинство представляло собой опасную угрозу для города, который уже отвык от осадного положения, битв и всеобщего ополчения.
В тот день Агвинар приобрел у гончара восемь горшков, четыре больших и четыре маленьких. Большие были размером с крепкого гнома, а маленькие горшки также выглядели внушительными, но могли разместиться в больших горшках, в чем предварительно убедился маг до их покупки. Маленькие горшки Агвинар сразу же наполнил доверху каким-то черным песком, осторожно закрыл их и аккуратно убрал в угол сарая.
В течение дня Агвинар несколько раз навещал Вактина. Тот заверял его и лекарей Милинтила, что чувствует себя прекраснейшим образом. Он все собирался пойти домой, но маг велел ему оставаться в постели, и максимум, что он позволил ему, так это выйти прогуляться ненадолго во двор лечебницы.
Большое удивление ожидало Агвинара у себя дома. Лисцина, проснувшись утром и никого дома не обнаружив, ненадолго сходила к себе домой, предупредила родителей, что она помогает магу, а затем вернулась в дом Агвинара. Так ее вечером Агвинар и застал сервирующую стол, из-за чего маг сделался крайне недовольного вида и с вопросом «Ты все еще здесь?!» накинул на девушку ее плащ и открыл ей дверь. Лисцина со слезами на глазах выбежала из дома.
На другой день, когда Агвинар поехал забирать из кузницы мешки с наконечниками для стрел, его на улице встретил сын местного купца и передал сверток кожи, где было написано: «Здравствуй, колдун. Не знаю, зачем ты заворожил Лисцину, но можешь быть уверен, что нашей дружбы больше быть не может. Капитан второго отряда армии Торни-Урбена Сельфиан Милинтильский».
Агвинар с невозмутимым выражением лица прочел это письмо и убрал его в карман своего плаща. Словно он уже изначально знал содержание этого послания. Маги часто выглядели так, словно все знают наперед, остальные же не прекращали спорить из поколения в поколение по поводу того, чему их в действительности учат в школах магии: предсказывать будущее или в первую очередь делать вид, что все знаешь, в том числе и будущее.
Наконечники для стрел он повез в свой сарай, оборудованный под склад, где разместил маленькие горшки с черным песком в большие, а затем заполнил оставшееся пространство в больших горшках наконечниками для стрел таким образом, что все четыре больших горшка были доверху заполнены острыми металлическими наконечниками, а из этих горшков виднелись горлышки маленьких кувшинов.
– Подруга Сельфиана ночевала у тебя? – раздался голос Холгина за спиной мага.
– Это уже не новость, мой друг, – улыбнулся маг, – если уже известно в Торни-Урбене.
– После сражения с орками люди интересуются нами, о нас много говорят.
– Значит, нужно привыкать к славе, – продолжал иронизировать Агвинар.
– Тебя тоже одолел этот недуг? – с ноткой гнева спросил гном, поглаживая свою бороду.
– Нет, со мной все в порядке. У меня много дел. Боюсь, что завтра ночью нас ждет новое сражение.
– Но ведь у тебя есть друзья. Мы готовы помочь тебе.
– В данный момент лучшая помощь от вас – это если вы хорошо отдохнете и к завтрашнему вечеру предстанете в наилучшем виде, полные сил и отваги.
– Если бы у нас был выбор, – с грустью пробормотал Холгин и вышел за дверь, было видно, что гном очень сильно чем-то огорчен, иначе бы он и не ушел так скоро.
Наступило седьмое утро со дня обороны Милинтила. Солнце осветило вершины деревьев Синемуса. Птицы весело щебетали над крышами домов. Безоблачное голубое небо казалось бездонным. Агвинар, проснувшись утром, едва умыв лицо, сразу же направился к дому главы города. При его появлении стража, стоящая возле дверей дома, выпрямилась, и, когда маг подошел ближе, они сами открыли ему дверь. Агвинар прошел в тронный зал.
– Доброе утро, Агвинар! – первым приветствовал его Холур.
– Доброе, – поклонился маг.
– Вы получили мое приглашение на наш совет? – поинтересовался глава города.
– Да, я был уведомлен, – кивнул головой маг, хотя никакого приглашения не было, а Холур просто выдумал это, чтобы поддержать свой авторитет, якобы маг является к нему по приглашению.
