Ирэн Рудкевич "Искатели Абсолюта. Время бури"

И не ошибся.

Когда зима добралась, наконец, до необжитых степей, и ветер, завывая, понёс над иссушённым разнотравьем снежные заряды позёмки, верным стало не до пленника. Чужаки пришли к башне налегке, не взяв с собою ни шатров, способных защитить от жестокой степной метели, ни тёплой одежды. Они были уверены, что управятся с открытием Портал задолго до холодов.

Теперь же им пришлось отступиться. Лагерь был свёрнут, остатки припасов погружены в заплечные мешки; верные, закрываясь руками от бьющих в лицо порывов, отправились прочь. Атиас последовал за ними.

Чужаки остановились в дне пути от башни, рядом с крохотной рощицей.

«Что они задумали?» – успел удивиться страж и почти сразу получил ответ на свой вопрос.

Мечами, совершенно не приспособленными ни для чего, кроме боя, верные принялись вырубать рощу на корню. Пленнику развязали руки и заставили его стаскивать в кучу отломанные и отрезанные ветки.

А когда от рощи остались лишь пни, чужаки засобирались в обратный путь. Нет, не на полночь, откуда пришли изначально. Нагрузившись странной добычей, они снова направились к башне.

Срубленные стволы были составлены «домиками» и накрыты сверху ветками. Заготовок хватило всего на два небольших шалаша. Закончив строительство, верные, за исключением двух своих бойцов, оставшихся охранять пленника, вновь ушли за материалами для строительства – получившиеся шалаши не могли вместить весь отряд. И даже акман, до этого не изъявлявший ни малейшего желания участвовать в хозяйственных хлопотах, не стал оставаться.

«Всего двое, – презрительно сплюнул Атиас. – Справлюсь».

Дождавшись, когда ночь опустит покрывало тьмы на заснеженную степь, страж двинулся к шалашам.

***

В темноте зрение посланца богов оставалось столь же острым, как и при свете дня. Чёрная тень в чёрном небе, ветер заглушает хлопки крыльев. Посланец невидим с земли, но сам видит всё, что происходит внизу.

Вр’вин и семеро сопровождавших его верных прижимались друг к другу в попытке сохранить хоть малую толику тепла, сидя в засаде. Немели сжатые на рукоятях мечей пальцы, снежная крупка секла покрасневшую кожу лиц, обледеневшие нагрудники холодили тела. Но никто не роптал. Верные терпеливо ждали, когда посланец богов подаст знак.

«Сегодня мы его поймаем, – гордо думал Вр’вин, смиряя непрошеную дрожь. – Страж купился на уловку, поверил, что мы готовимся к долгой зимовке. Идиот, даже не заметил, что у нас припасы на исходе, а новые взять негде».

План по поимке стража предложил посланец, не меньше людей уставший от бессмысленного ожидания. Он же нашёл и рощу, и это место, где прятались теперь верные – все, кроме двоих воинов, что остались стеречь пленника.

В том, что оставшиеся сегодня погибнут, Вр'вин не сомневался – посланник рассказал ему, что страж хороший боец. Что ж, пусть падут во славу богов, для них это будет честью.

…Оставшиеся в лагере верные не догадывались о собственной участи. Они тоже были убеждены, что отряд остаётся на зимовку. Один из них, совсем ещё молодой, даже не успел ничего понять перед тем, как клинки стража вспороли ему горло. Будто не веря в реальность происходящего, он потянулся руками к шее, ощупал рану и недоумённо скосил глаза на окровавленные пальцы. Лицо верного исказилось одновременно ужасом и яростью, он раскрыл рот, чтоб предупредить сотоварища, но не смог издать ни единого звука, кроме бульканья.

Второй, точно зверь, в последний миг успел почуять неладное и обернулся, но вновь вспыхнула кружевным узором сталь, лезвие со свистом рассекло воздух – и голова верного отделилась от тела.

Наскоро вытерев скимитары, Атиас бесшумно скользнул внутрь шалаша. Понурый пленник, связанный по рукам и с кляпом во рту, поднял голову, и глаза его расширились от удивления.

– Т-с-с, – приложил палец к губам страж. – Я друг.

Пленник отчаянно замотал головой, отползая в сторону.

– Да не дрыгайся ты, – раздражённо бросил ему Атиас, провёл скимитаром по стягивавшим запястья пленника верёвкам, и тот едва заметно дёрнул щекой, когда голубое лезвие случайно скользнуло по запястью.

– Идём, – решительно скомандовал страж. – Надо успеть уйти подальше, пока акман с приспешниками не…

– Это ловушка, – выдернув изо рта кляп, торопливо выпалил пленник.

И тотчас снаружи, перекрывая завывания не на шутку разыгравшейся метели, послышался шум – будто крылья хлестнули по воздуху. Раз, другой. А следом раздался многоголосый вопль торжества. Шалаш задрожал, образовывавшие его стены ветки раздвинулись в стороны, сразу несколько мечей просунулись в образовавшиеся щели и остановились, остриями уперевшись в стража.

Атиас покосился на пленника. Тот сидел, не шелохнувшись, и только укоризненно смотрел то на стража, то на наставленные на них обоих мечи.

«Как же глупо…» – скрежетнул зубами огненноглазый.

Стража и пленника грубо выволокли из-под остатков шалаша, связали обоим руки и усадили прямо в снег. Клинки голубой стали предусмотрительно оттолкнули подальше.

– Вот и попался, – раздался голос.

Атиас поднял глаза. Перед ним стоял воин, в котором страж без удивления узнал командира отряда. За его плечом, шумно дыша, застыл акман; янтарные очи чудовища вперились в полыхающие огнём глаза стража, но тот взгляда не отвёл. Недовольно заворчав, акман выступил вперёд, поднял уродливую когтистую руку, коротко замахнулся. Голова стража дёрнулась, из разодранной щеки хлынула кровь.

– Не можешь смириться, что в прошлый раз верх одержал я? – сплюнув на снег, сквозь зубы процедил Атиас и вновь поднял глаза. – Надеешься отомстить за свой позор, пока я связан?

Огненноглазый был, мягко говоря, в ярости. Он злился и на верных, и на пленника, но пуще всего на себя – за то, что позапрошлым летом, когда девчонка, ученица онарэ, умудрилась пробраться внутрь Портала, и ему пришлось сражаться с разведчиками тайлеринов и их чудовищем, он не удостоверился, что акман действительно сдох. Но янтарноглазый монстр, верным казавшийся посланцем богов, а на деле являвший собою лишь цепного пса своих радужноглазых хозяев, не собирался оставлять стража в неведении относительно истинной сути происходящего. Ему, ведомому присущей его расе кровожадностью, доставляло ни с чем не сравнимое наслаждение страдание его жертв. И акман был уверен – то, что он скажет, доставит побеждённому стражу истинные мучения. Не физические – эмоциональные. А они порой бывают слаще всего.

«Ты сражался не со мной, предатель, – прошелестел его бесплотный голос, слышимый лишь Атиасу. – То был Ман-Соо, мой брат, пришедший с разведчиками. Он должен был отвлечь тебя, чтоб я беспрепятственно смог удалиться от Портала и приступить к поиску верных. Меня зовут Каа-Мон, и я служу самому высшему над высшими, Таилию, и его прекраснейшей сестре Талиссии. Ты, низший, должен знать их имена – имена своих господ и повелителей».

Страж нехорошо прищурился. Конечно, он слыхал эти имена. По меркам огненноглазых, Атиас был ещё очень молод – он появился на свет спустя семьсот лет после Войны Душ. Но он хорошо помнил, что рассказывал ему дед о царственных наследниках, совсем ещё крохами вынужденных стать высшими над высшими, принять бремя командования над остатками воинства тайлеринов после смерти своих родителей, что тысячу лет назад ворвались в Шагрон во главе огромной армии радужноглазых и их низших слуг – эйо.

«Ты понесёшь наказание за совершённое твоими предками преступление, – торжественно продолжал акман. – Но сначала смоешь свой позор, открыв путь моим – и твоим! – повелителям»…

– Обойдёшься! – дерзко перебил его страж. – Можешь меня убить, но Портал я не открою. Я не единственный страж, найдётся, кому отомстить за меня. Приступай, Каа-Мон, не тяни. Покончи со мной! Тебе тоже недолго осталось жить под этим солнцем.

Вр'вин, ни разу не пошевелившийся за то время, что посланец разговаривал со стражем, дёрнулся, как от пощёчины, шагнул вперёд, оскалившись – и был остановлен властным жестом посланца.

«Не обращай внимания на слова предателя, – теперь голос акмана был слышен и ему. – Это лишь жалкие потуги побеждённого сохранить остатки чести, которой у него никогда не было. Ты знаешь, что делать, верный. Приступай. Портал должен быть открыт сегодня же».

Сглотнув от неожиданно накатившего волнения – ещё бы, он в одном лишь шаге от того, чтобы воочию узреть богов, которым служил всю свою жизнь, – Вр'вин перевёл взгляд на ничего не понимающего русоволосого раба.

– Ты слышал приказ посланца богов, Арэн – велел он. – Взгляни на след стража. Найди, что нужно сделать, чтобы войти в Портал.

«Ищейка, – холодея, догадался Атиас. – Они притащили с собой ищейку. Да не простого, судя по всему – этот способен след не только чуять, но и видеть. Они и не надеялись добиться помощи от меня. Им нужны были скимитары. Вот же проклятье!»

– Не помогай ему, – горячо зашептал огненноглазый, оборачиваясь к пленнику. – Открыв Портал, ты обречёшь Шагрон на верную гибель.

Русоволосый упрямо наклонил голову, но во взгляде его мелькнули сомнения, и Атиас их заметил.

– Они приведут сюда своих хозяев, целую армию. Будет война, множество людей погибнет.

Русоволосый виновато опустил глаза.

– Война уже идёт, – с горечью в голосе бросил он. – Не сделаю я – они найдут другого.

– У тебя совсем нет чести? – презрительно выплюнул Атиас.

– Я должен найти сестру, – сглотнув, твёрдо произнёс пленник, и сомнение из его глаз исчезло. – И вытащить её из этого проклятого мира, пока не стало поздно.

Атиас растерянно заморгал. Что русоволосый имел в виду? Ведь не может же он быть извне – говор его вполне обычен, вид тоже. Да и как он мог попасть сюда, если Порталы открываются лишь по воле стражей? А ещё эти слова про сестру…

Отчего-то Атиасу вновь вспомнилась девушка, позапрошлым летом сумевшая пробраться в башню. У неё были в точности такие же глаза – пронзительные, цепкие, удивительно глубокого зелёного цвета. И упрямство, заставлявшее её двигаться к цели даже вопреки доводам разума. Может, она нашла-таки свой Портал, и этот Арэн попал сюда через него?

Но до чего же похожие глаза! И даже имена – Аэр и Арэн, – созвучны точно слова в песне.

Пленник, заметив набежавшую на лицо стража тень, нахмурился. Вр’вин же решил, что разговор с огненноглазым сильно затянулся. Да и посланец богов уже заметно нервничал.

– Довольно! – повысил голос верный. – Арэн, хватить болтать! Делай, что должен!

Русоволосый с опаской покосился на стража, одними губами прошептал:

– Прости.

И решительно поднялся. Подышал на ладони, согревая их, несколько раз моргнул, крепко смеживая веки, глубоко вдохнул, и Атиас почувствовал, как протянулась от него к ищейке плотная серебрящаяся пелена, выпустила щупальца, впиваясь ими в наполненные огнём глазницы. Страж попытался сопротивляться, но щупальца тотчас обросли множеством мелких крючков и вцепились в плоть, разрывая её.

От боли помутилось сознание, и Атиас, со стоном повалившись на снег, вдруг точно наяву увидел собственный след. Призрак стража, ускоренный во много раз, в обратном порядке повторял все действия своего реального «я». Вот он резал путы на руках пленника, вот следил за лагерем верных. Зима сменилась осенью, осень – летом. За летом пришла весна, и как раз весной огненноглазый сам, своими руками снимал защиту с Портала. Обычное, в общем-то, дело – проверить, всё ли там, внизу, в порядке.

Огненноглазый стиснул зубы и в отчаянном усилии вновь попытался вытолкнуть из себя сознание ищейки. Несколько крючков, шевельнувшись, вырвались с мясом, но оставшиеся держались крепко. Боль стала нестерпимой.

– Кажется, я нашёл, – тяжело дыша, промолвил ищейка.

Щупальца, покопавшись в голове Атиаса ещё немного, отступили, но боль осталась. Она продолжала давить, жечь и кромсать, усиливаясь с каждым мигом, будто намеревалась таким образом покончить со стражем, не сумевшим защитить Портал. И, наконец, стала настолько нестерпимой, что сознание огненноглазого померкло окончательно.

Арэн с трудом держался на ногах, колени его дрожали и то и дело норовили подогнуться, сердце колотилось точно крылья пойманной за хвост птицы. Он задыхался, перед глазами плыли огненные круги.

– Говори, – Вр’вин был преисполнен нетерпения.

– Его… скимитары, – тяжело вымолвил пленник. – Они не только оружие… Ключ…

– Найти! – тотчас скомандовал Вр'вин, и верные, все как один помчались выполнять приказ.

– Я… я не смогу объяснить… как открыть Портал, – Арэн не выдержал, бессильно опустился в снег рядом с потерявшим сознание стражем и, заметив гневно сдвинувшиеся брови Вр’вина, быстро добавил. – Но я смогу это… сделать.

«Так приступай», – прошелестел в его голове голос посланца.

– Мне нужно ещё кое-что, – отдышался, наконец, пленник. – Тряпки. Много.

«Зачем?» – хотел поинтересоваться Вр’вин, но не успел – со стороны, куда были отброшены клинки стража, послышалась злобная ругань.

– Твоим воинам тряпки тоже не помешают, – отдышавшись, с нескрываемым злорадством бросил пленник.

Вр'вин, сжав зубы, промолчал. Потом он поставит этого зарвавшегося раба на положенное ему место, потом. Пусть сначала наглец откроет Портал.

И боги вернутся в Шагрон, к своим верным.

…Когда скимитары оказались, наконец, в предусмотрительно обёрнутых множеством тряпок руках, Арэн на мгновение замер, привыкая к непривычному ощущению, исходившему от них. Клинки ярились, они не хотели подчиняться чужаку, звали хозяина и временами разбрызгивали вокруг себя ворохи жгучих искр.

Искатель не стал обращать внимание на их сопротивление. Оно ничего не значит, скимитары всего лишь вещь, артефакт, пусть и привязанный к одному хозяину. Они могут сопротивляться, но всё равно вынуждены будут подчиниться тому, кто взял их по праву сильного. Ключ – это всего лишь ключ, и в чьих бы руках он не находился, единственное его предназначение – отпереть предопределённый ему замок.

Вход в руины башни был заполнен мраком. Арэн долго вглядывался в бездну тёмного провала – на сей раз в нём не было и следа тех железных остовов, что позапрошлым летом разрушены были девушкой с точно такими же глазами, как у него самого. Впрочем, ей – будущему стражу, – башня сразу предстала в истинном облике, искатель же был башне чужд и враждебен. Не знал он и того, что башня не особо-то и сопротивлялась, когда та девушка уничтожала наложенную на зеркальную твердыню защиту. Подчиняясь указанию таинственной силы, хранящейся в Шагроне, башня лишь создавала видимость сопротивления. Девушка должна, просто обязана была попасть внутрь Портала, несмотря даже на то, что там, внизу, кошмарный акман давно уже ждал подходящего момента, чтоб вырваться на свободу.

Впрочем, Арэн даже и про саму девушку ничего не знал – её след возле башни давно исчез, а идти так далеко по следу стража ему не было нужды.

Искатель украдкой покосился на огненноглазого. Тот изломанной куклой замер на снегу – по лицу разлилась смертельная бледность, под носом виднелись дорожки застывшей на морозе крови, – и только слабо и редко вздымающаяся грудь выдавала, что он ещё жив.

Что же делать? В его руках два великолепных клинка, жаждущих вражеской крови – да, они в гневе, но если он обратит их против верных, они подчинятся с охотой, откроют ему себя, пусть и на время – он чувствовал это и словно наяву слышал слова выкрикиваемой ими клятвы. Так почему бы не развернуться и не рубануть бритвенно-острыми лезвиями сначала отвратительную морду посланца богов, а затем – шею высокомерного Вр'вина?

Искатель колебался. Он не боялся боя, на Перекрёстке его готовили и к такому. Тело не успело ещё забыть изнуряющие и безжалостные тренировки, и он знал – рука его не дрогнет, забирая чужие жизни. Но выстоять против семерых верных – воинов, а не простых пахарей или ремесленников, – почти невозможно. А уж про акмана и думать нечего, этот монстр без труда разорвёт его на куски, и на этом сопротивление закончится.

Арэн не боялся смерти, но знал – верные найдут другого ищейку и всё равно откроют Портал своим богам – или хозяевам, как назвал их страж. Это неизбежно. И кто тогда позаботится о его сестре? Кто, если не он, найдёт её, защитит, выведет отсюда? И кто приведёт помощь с Перекрёстка – мысли о том, что с миром под вечно тёмным небом случилось нечто ужасное, Арэн себе не позволял ни на миг.

Острия скимитаров неуверенно коснулись невидимой простому глазу защиты, и по ней тотчас побежали радужные волны. Башня чувствовала, что «ключ» не в тех руках – но ничего не могла с этим поделать.

«Надо было рассказать командиру, – укорил он сам себя и тотчас возразил. – Нет, тогда он и Локи отправились бы со мной, и в плену у верных мы бы оказались вместе. И всё случилось бы ровно так же, как случилось. Если не хуже».

Арэн надавил на скимитары, проталкивая их сквозь неподатливую преграду. Разноцветная рябь, покрывшая развалины, разгорелась ярче, теперь её стало видно даже верным и акману. Всё быстрее бежали по ней волны, отражаясь в пока ещё призрачно-прозрачных зеркальных плитах, покрывших изменившуюся до неузнаваемости башню. От мельтешения радужных бликов кружилась голова, и небо с землёй грозились поменяться местами. Ладони жгло даже сквозь несколько слоёв тряпья, но Арэн терпел. Ещё немного, ещё чуть-чуть!..

И вдруг всё прекратилось. Сияющая пелена защиты застыла на мгновение, растеряв все свои цвета – и с прозрачным звоном осыпалась вниз множеством осколков. Из темноты арочного прохода пахнуло затхлостью и сыростью. Арэн с опаской шагнул вперёд.

Ничего не произошло. Не обрушились на его голову смертоносные заклинания, не разверзлась под ногами земля. Только завывал где-то наверху ветер.

– Что ты наделал? – с ужасом завопил кто-то сзади, и искатель без удивления узнал голос стража. – Ты же уничтожил всё… всех нас…

– Молодец, раб, – довольно улыбаясь, предводитель верных вступил под своды башни. – Ты выполнил свою часть договора.

Зазвенели по промёрзшей земле выбитые ударом ноги скимитары, Арэн растерянно посмотрел на пустые ладони – тряпки на них окрасились бурым, – и поднял вопросительный взгляд на Вр'вина.

– Связать! – скомандовал тот, и двое незаметно подступившихся верных тут же скрутили искателя.

– Не бойся, – снисходительно потрепал его по голове Вр'вин. – Я не нарушу слова командоров. Ты получишь свою свободу в тот же миг, как боги вернутся и подтвердят их приказ. А до того, уж не обессудь, придётся тебе ещё немного побыть моим рабом.

Посланец богов, никому и ничего не объясняя, тотчас отправился вниз, но «немного», озвученное предводителем верных, превратилось сначала в один день, затем в два. И лишь на третьи сутки, когда успела уже улечься вьюга, и в небе над зеркальной башней облака уступили место холодному зимнему солнцу, из уходящего вертикально вниз колодца с белыми плитами ступеней, донёсся топот множества ног.

Верные, не посмевшие спуститься в Портал вслед за посланцем, заслышав эти шаги, взволнованно вскочили на ноги лишь для того, чтоб тут же упасть на колени и ткнуться лбами в мёрзлую землю. Никто из них более не обращал внимания на двух связанных пленников.

– Что это? – едва слышно прошептал Арэн.

– Сейчас увидишь, – скрежетнув зубами, ответил ему страж, и пламя в его глазах яростно заколыхалось.

***

– Свершилось, сестра! – Таилий, облачённый в сияющий серебром доспех и островерхий шлем, торжествовал.

За его спиной замерли в готовности легионы воинов с горящими воодушевлением глазами, а над их головами парили полчища акманов.

– Свершилось, брат! – вторила ему Талиссия.

Высшая над высшими тоже не побрезговала сменить изящное платье на доспех. На боку у тайлерины уютно пристроились слегка изогнутые ножны с узким и лёгким белоснежным клинком с резной лаковой рукоятью – оружие в самый раз для женской руки.

Воинство радужноглазых не вместилось в огромный зал единственного в Тайлене Портала, большая часть оставалась снаружи, ожидая свой черёд. Здесь же, внутри, были лучшие из лучших, самые приближённые к царственным брату и сестре – те, кому достоин в числе первых вступить на землю давно забытого ими мира. Прямо перед ними разгоралось голубое, как небеса большинства миров, зарево. Накопители Тайлена, заполненные энергией молний до предела, отдавали сейчас годами собиравшуюся в них мощь Порталу, но проход открывался слишком медленно, ведь он должен был пропустить через себя не одного, не двух и не сто тайлеринов, а целую армию воинов с радужными глазами. И пусть она была не столь велика, как та, что вели некогда царственные родители Талиссии и Таилия, брат и сестра верили – на этот раз удача будет на их стороне. Они доберутся до своей цели, и справедливое возмездие свершится.

– Ты готова, сестра? – отрывисто бросил Таилий.