Улыбка полуденного солнца
Анна Золтан
Пока Монреаль сотрясают новости о изощренных убийствах школьниц, Ист-Мавис – как самый тихий и самый скромный город-сосед продолжает жить в неведении. В нем тихо и спокойно, настолько, что бывший американский детектив, а ныне инспектор Стэн Бёрн невольно начинает сходить с ума от безделья, молясь хоть о какой-нибудь уголовной пищи.А как известно бойся своих желаний.Один звонок начальства. Еще одна жертва маньяка. И один таинственный гость с собакой…Ист-Мавис более не будет прежним.А Стэн … Счастливого дня "Великого плодородия"…
Анна Золтан
Улыбка полуденного солнца
Пролог
Мэлл
Я любила запах мокрого асфальта. Особенно после дождя. Слегка кисловатый от впитавшихся разводов бензина и оседающий на корне языка серной нотой. Мне нравилось такое странное сочетание. Во многом от того, что с ним были связаны самые теплые воспоминания о моем детстве, а еще после промасленного гудрона особенно полно раскрывался аромат травы. Притоптанной и размякшей от тяжелой подошвы; орашенной утренней росой или ночным дождем; свежесорванной косилкой или солеными от пота пальцами.
– Здесь конечно, симпатично, но,– усевшись возле торчащего пучка одуванчиков, я втянула медовый и насыщенный озоном воздух, – я бы на твоем месте все же поспешила. Скоро вторая волна дождя начнется. Не хочу, чтобы ты с температурой слегся.
В сторону, прямиком в лужу отлетел грязевой ком. От всплеска жижы на мой нос угодила капля с вкраплениями земли и, не задержавшись на месте, она стекла на мои губы. Язык рефлекторно ее смахнул.
Я любила запах набрякшей от влаги земли, но вот ее вкус оставлял желать лучшего. Помнится, лет в шесть я упала с лошади. Верней почти упала. Нога тогда застряла в стремени и по милости моей любимой старой клячи, я отшлифовала своей мордой лица чуть ли ни всю прилежащую к дому территорию. Два молочных зуба взамен неповторимой гаммы вкуса прелого дерна и … Хочу верить, что тогда кроме жухлой листвы и почвы мои щеки более ничем лишнем не набились.
– Ну как? Ты скоро?
Абер, не обращая на меня внимание, продолжал копать. Сосредоточенно вонзая лопату в месево, он как обычно хмурил лоб, не то от усердия, не то от того, что мы в третьем часу ночи рыли землю посреди леса. Ну как мы… Рыл он, а я разбавляла собой гнетущую атмосферу. Неподалёку от нас было кладбище домашних животных, а эта полянка, с расставленными по периметру деревянными языческими столбами, вполне мгла послужить антуражем к фильму ужасов от Стэнли Кубрика.
– Ты был бы у него главным злодеем,– я задумчиво уставилась на Мосса. Ростом под два метра, в кожаной куртке и с этой густой порослью на лице. В дуэте с лопатой вылитый маньяк. А если распустить волосы из шишки на затылке и всучить в руки топор, самый настоящий норвежский лесоруб-потрошитель. Разве, что не рыжий. И чуточку симпатичней.
– Если хочешь, я могу помочь,– оценив в какой грязи он утопал, я брезгливо сморщилась. – Но учти, землю от белого очень долго отти…
– Мэлл,– звонко войдя штыком в дерн, Абер недовольно шикнул, – прошу, не суетись.
Откинув несчастный булыжник и вонзив лопату возле, он присел на корточки. Волны морщин на его лбу глубже рассекли кожу, сходясь острой галкой к переносице; на скулах сыграли желваки и я ощутила, как собственные челюсти стиснулись до скрипа в зубах.
Я невольно поежилась.
Суровость очень старила Абера, делала его отчуждённым и закрытым от меня. За ту неделю с хвостиком, что мы с ним были знакомы, я часто удостаивалась такого выражения лица. Даже во время спонтанных разговоров. Вероятно, так он показывал, что старше и мудрей меня. Думал, что благодаря этой вяжущей мине я буду меньше трепаться и больше прислушиваться к нему, навроде … нашкодившего ребенка после наказания за оплошность.
Строит из себя сурового родителя. Вот же чудной дурак.
Подтянув на запястьях кожаные перчатки, Мосс погрузил ладони в открытую яму и уже вручную продолжил углубляться, нашептывая, по всей видимости, комплименты в мой адрес.
– Да ладно тебе, не бухти, – очередная горсть грязи откинулась в сторону и вот сквозь земляную толщу показались знакомые пальцы, а следом и уже цельная рука победно покинула сырые недра. Весь мой остротный запал в мгновении растворился в трупной сладости и приблизившись к находке я невольно сморщила снос. – Вот, видишь, благодаря моему энтузиазму мы ее нашли,– я подбадривающе боднула Абера в плечо. – Мда, выглядит так себе. И запах …
Душок разложения пощекотал чувствительные рецепторы и, понимая, что ближайшие несколько часов ни один аромат его не перебьет, я уткнулась носом в рукав кожаной куртки Мосса.
– Да, нашли… Ты умница.
На переносицу приземлилась капля и над головой завибрировал громовой раскат.
Осторожно стряхнув крупные комья земли с как обглоданной смертью руки, Абер гулко вздохнул.– Прости, что заставил так долго ждать, – стянув перчатку и потрепав меня по макушке, он вынул из кармана зажигалку и чиркнул кремниевое колесико. Оранжевый язычок пламени ярким столбиком озарил его лицо, подрагивая от нашего дыхания.
– Не будем затягивать.
Глава 1
В Ист-Мависе – в самом отдаленном и самом маленьком городе к северо-западу от Монреаля, так уж повелось, напрочь отсутствовала преступность. Воровство, разбой и уж тем более убийство – в местной газете и в помине не мелькала криминальная хроника, и из будоражащего в ней можно было прочесть лишь про очередные именины Гертруды Станнинг, чей возраст перевалил за десятый десяток, или про уродившегося у местного фермера бычка с тремя рогами, с говорящей кличкой «Чудо».
Чудо, но Ист-Мавис и впрямь был колыбелью безмятежности. Лари Финч за десять лет своей верной службы не мог припомнить повода для крепкого словца в адрес какого-нибудь негодяя и тем более повода, чтобы обнажить кобуру, вверенную ему однажды мэром, и так тщательно пропитываемую супругой льняным маслом, чтобы кожа изделия не рассыхалась и не трескалась.
Местный полицейский участок практически всегда был тихим. И безлюдным. Заставленная ненужной мебелью камера, не знающая прелести пьяной возни задержанных, звонкого лязганья ключей дежурного и предостерегательного треска дубинок о решетку; три тускло-зеленых кактуса и тихо гудящий принтер, сиротливо стоящий прямо в проходе и травмирующий своим углом Стэна Бёрна, к слову мечтающего проехаться своей дубинкой, если не по чей-то челюсти, то по этой дерьмово печатающей машине, и троице, регулярно занозящей его зад.
В полицейском участке практически всегда было спокойно. Единственное, что хоть как-то наполняло его будничной энергией – это аромат чуть прогорклого кофе да ненавязчивая мелодия из старого радиоприемника, крутящего одну круглосуточную оперу. Финч как-то узнал от жены, что классическая музыка была способна благотворно влиять на эмоциональное состояние ее слушателей, а потому при каждой возможности считал важным упомянуть на селекторных совещаниях с начальством о внедренной практике музицирования и ее плодах в лице самой позитивной уголовной и административной статистики.
– Нужная музыка, природа и чистая совесть граждан, сэр вот на чем зиждется мир на наших землях. А еще нам нечего делить и нечего доказывать, понимаете, – по-деревенски шумно отхлебнув из кружки, Лари довольно причмокнул губами. – Пусть нас и называют глухоманью, за то такой высокой морали нет ни в одном мегаполисе. Да, инспектор?
Похрамывающий на левую ногу Стэн саркастично оскалился и для проформы отсалютовал стаканчиком. Очередной бред коллеги он научился воспринимать молча. Едва терпимо. Как и, в целом, его компанию.
Этот полудурок Финч … этот кретин! К своему шестому десятку он не сподобился хоть на немного стать взрослей мальчишки. Или подростка. Обрюзгший, с отросшими патлами и вечной улыбочкой, от которой на диатезных щеках проступали ямки. Ей Богу, пубертатная детина, заплывшая ленивым жирком и магическим образом умудрившаяся заполучить должность начальника полиции или, как любилось Финчу себя величать – главный шериф Ист-Мависа.
Бёрн шумно сцедил воздух и едва не пролил на грудь чай, неосторожно приложившись губами к горячей картонной кромке:
– Дерьмо.
Еще полгода в этой клоаке с ее жителями и он сам превратится в …
– Мне лестно слышать, что хоть где-то у нас мирно и спокойно, однако убедительно прошу не терять бдительности, – из потрескивающих динамиков послышался грубый и охрипший голос начальника.– Обстоятельства по делу Роуз Вайс дали нам почву предположить, что ее убийца может быть причастен и к гибели Кристы Дэвиc.
– Криста все-таки погибла? – раздражающие ямочки на щеках тут же скрылись, а Стэн, услышав наконец стоящую информацию, поспешил присоединиться к селектору.
– Да, ее тело было найдено сегодня утром. В лесных окрестностях неподалеку от Сен-Жерома. Так же, как и тело Роуз Вайс – Криста была насажена на пику. По факсу вам направлены данные с места обнаружения жертвы.
Из коридора донеслось характерное жужжание. Патрисия Чанинг – пожилая секретарша с черепаховой оправой на крючковатом носу неспешно приблизилась к факсу и с видом абсолютного равнодушия вынула листы с не интересующей ее информацией. Уже в третий раз за утро она отвлекалась от вязания новой шали, и уже который раз ловила себя на мысли о взятии пожизненных отгулов в понедельники. Она не любила эти дни из-за бессмысленной болтовни ее начальства с вышестоящим, ведь все заботы по установлению связи их участка с головным целиком и полностью лежала на ее плечах. Как и протоколирование собрания. Ортрозные пальцы еще как-то мирились с участью вязания, а вот печатание текста …
– Жертва обладала схожими с Роуз Вайс чертами, а именно: возраст – обеим девочкам по четырнадцать; худощавое телосложение и рыжие волосы, – начальник прочистил горло. Было слышно, как он отпил из стакана. Бёрн решил воспользоваться заминкой.
– Что насчет головы и рук? Кристе тоже их отделили от туловища? Если так, то однозначно, мы имеем дело с серийным убийцей.
– Ваши материалы, – Патрисия лениво помахала чуть измятыми ее же ладонями листами. – Я могу быть свободной?
Удивительно, но, кажется фотоотчет с телом потерпевшей ее ни капельки не тронул. Бёрн, отметив отрешенность и равнодушие в серых глазах коллеги, лишь молча сыграл желваками. Либо все дело в профдеформации и степени близорукости, либо для миссис Чанинг и впрямь важней ее вязания ничего не было.
– У жертвы отсечены только руки и, как следствие, гибель наступила от кровопотери. Так же, в отличие от Роуз Вайс, у Кристы не обнаружены следы насилия – никаких гематом и следов сопротивления. Есть предположение, что жертва находилась под действием нейролептика. Более точная информация поступит после вскрытия.
– Вас поняли, сэр, если…
– Если новая жертва была обнаружена в Сен-Жероме, значит есть вероятность, что наш убийца следующий визит может нанести … в Сен-Лоране – следующей северо-западной точке от Монреаля, а следом и к нам, – Бёрн беспардонно перебил Финча, вызвав у того недовольную морщину на переносице. – Я сопоставил дело Вайс с другими похожими. Убийца, судя по почерку, может быть завязан с какой-нибудь сектой и свой маршрут выстраивает в соответствии …
– Инспектор! – на плечо легла тяжелая рука, от чего неприятный зуд в грудине вынудил стиснуть кулаки и даже пальцы ног в неудобных офицерских ботинках. – Полагаю, Ваши догадки стоит сначала озвучить мне, как непосредственному руководителю. Ни к чему не подкрепленные фактами версии сыпать просто так.
Лари, сгладив острые черты лица очередной улыбочкой, ненавязчиво потеснил плечом инспектора как бы указывая ему на его место.
Начальник здесь он, а Бёрн всего лишь засланный и позорно пониженный в звании «никто».
Стэн озлобленно дернул щекой и срочно занял руки карандашом и отчетами с дерьмово пропечатанными изображениями тела девочки. За пятнадцать лет своей службы он, увы, не смог очерстветь так, как это сделала Патрисия, и вид нанизанного на кол по-юношески угловатого обнаженного тела, заставил болезненно сжаться под ребрами легкие. Каждый раз, когда Стэн видел подобное, назло здравомыслию, он заставлял себя проживать эмоции близких погибших, ставя себя на их место.
Что было бы, окажись на месте Кристы его дочь? Как бы медленно он сходил с ума, отруби его дочери голову и руки так же, как это сделали с Роуз Вайс. Прозвучит хреново, но хвала Господу, что он не успел обзавестись семьей.
Для семьи он был излишне реалистом, чтобы осознавать насколько мир жесток, и капельку снобом, чтобы не дай Бог не привлечь хоть на йоту вменяемую женщину. Ведь, если верить словам упокоенной матушки – никто в здравом уме не пойдет замуж за того, чьи мысли пропитаны запахом формалина, пороха и бумаги.
Желтая пластиковая корка карндаша тихо хрустнула от натиска пальцев, на что сидящая в углу миссис Чанинг бросила недобрый прищур. Важно ли напоминать, что заказывать в их глушь канцтовары тоже являлось ее бременем? И что сей процесс отнимал слишком много времени? Бёрн, как в вестерне медленно опустил карандаш на стол, и столь же медленно убрал от него ладонь. В этой битве выходить победителем у него не было ни резона, ни желания.
– Ваши догадки, Бёрн, и в самом деле имеют место быть. Местная полиция Сент-Лорана уже предупреждена.
– Чудно, уверен, на Сент-Лоране вся эта паршивая история закончится, а мы же, профилактики ради, предпримем все действия, чтобы наши юные жительницы были в полной безопасности, – Финч выпрямил осанку, устремив взгляд перед собой. Стэн кинул взгляд в ту же сторону и наткнулся на портрет дочери начальника.
Краснощекая, с густой россыпью веснушек на носу и лбу, и с жиденьким рыжим каре – Биби Финч, тринадцатилетняя девочка, каждый день приходящая в участок в пять вечера, целующая отца в щеку и под звонкий щебет забирающая его домой.
Знакомое чувство сожаления и тревоги непрошенно растворилось в крови Бёрна. Дурная привычка, просто отвратительная! Сколько ему еще понадобится отходить сеансов к психологу, чтобы приструнить воображение, рисующее картины того, чего еще нет, не было и не будет?
– Именно это я и ожидал от вас услышать, капитан. Наша администрация свяжется с главой вашего города и, полагаю, ввод комендантского часа и контроля въезжающих – это лишь вопрос времени.
– Уверен, сэр, мы что-нибудь придумаем, чтобы предупредить, как похищение и гибель детей, так и ненужную волну паники. Спокойный житель – контролируемый житель. В отличие от Монреаля у нас гораздо проще отследить передвижение граждан. Шесть сотен душ и почти каждую я знаю лично. Появится чужак – мы мигом возьмем его на крючок.
На редкость адекватные слова немного сгладили накал раздражения Стэна. Поэтому желание нарушить субординацию и озвучить все эпитеты в адрес Финча залились остывшим и переслащенным чаем.
– Полагаюсь на вас. Как появятся новые вводные по делу Вайс и Дэвис – дам знать.
– Да, сэр. Хорошего дня.
– Добро.
Шипящий звук помех и последующие гудки дали понять, что их глухомань вновь была оторвана от цивилизации. Стэн, осознав, что до этого не дышал полной грудью, гулко перевел дыхание.
– Нам нужно …
– А не отведать ли нам яблочного пирога? – Лари хлопнул в ладоши и интенсивно потер их, как если бы те замерзли.– Сегодня ведь понедельник. Начало недели положено встречать с нужной ноты. Миссис Чанинг сделайте погромче музыку и о всех входящих сообщайте мне по рации.
Откатившись на стуле к вешалке, шериф бодро поднялся на ноги и, поманив за собой еще более похмурневшего Бёрна, скрылся за откосом.
– Да, конечно, – пробубнив, Стэн проковылял следом.– Как будто пирог поможет нам найти этого ублюдка.
– Мистер Бёрн, буду признательна, если вы возьмете мне черничный маффин. И проследите, чтобы сверху его обязательно посыпали тертым миндалем, а не арахисом. Арахис слишком жирный, и вреден для моей поджелудочной, – скорей упрек, а не просьба. Звонко схлестнув спицы, Патрисия сморщила нос, помогая оправе чуть сползти вниз. Прямо, как любой самооценке ее собеседников.
Стэн на всякий случай кивнул:
– Как скажете, миссис Чанинг. Черника и миндаль.
– Тертый миндаль, – Патрисия эхом повторила и, кажется, полностью утратила интерес к его персоне. Бёрну это было только на руку.
Миновав отдающий сыростью тамбур, он вышел на залитый светом пятачок. Сделав пару шагов и по привычке вскинув кверху голову, он прикрыл веки. Глубокий вздох, во всю грудь.
Один.
Второй.
В отличие от Монреаля, с его удушливой загазованностью и режущим нос жженным порохом, Ист-Мавис имел запах кислых дрожжей, закваски и свежей выпечки. Для Стэна, в моменты хорошего настроения, Ист-Мавис пах детством и отрочеством. Пах квартирой старой соседки Труди – в отличие от родительницы – добросердечной и заботливой домохозяйки. Настолько, что после школы Стэна всегда ждали пирогами с яйцом и луком, а по выходным, усаживаясь между таких же добрых и теплых от полноты и вязаных кофт подруг Труди, Бёрн обучался игре «Сыщик выходи». По смыслу похожая на «Мафию», только с колоритом туманного Альбиона, приправленной клюквенной настойкой и легкой тахикардией от возгласа матери в парадной.
– Стэнли? – непрошенное наваждение прервало ненавистное обращение.
– Я же просил так меня не называть.
– А ты поменьше витай в облаках, тогда иначе будешь слышать свое имя, – Финч прикурил. – Пошли. Скоро полдень. Припозднимся – все пироги раскупят.
