– Ну, что будем делать? – спросил он, пригласив к себе Светлову и Ларису.
Светлова откликнулась первой и предложила в ответном материале сделать упор на реконструкции рынка, вопрос же с лесом осветить менее детально, дабы не оставлять оппонентам возможность для новых обвинений. Нечепорук хотел иного:
– Я депутат областного совета, честный предприниматель. А меня вываляли в грязи, просто потому что кто-то решил по-своему истолковать мои намерения. Между тем, я не кривил душой и не хочу, чтобы меня воспринимали как лжеца.
Его рассуждения прервала ворвавшаяся в кабинет Мария Крот, всё в том же обычном для себя чёрном костюме, хотя наступил конец мая, и погода стояла очень теплая. Но Крот, видимо, не боялась перегреться. Рассыпавшись в извинениях, она тут же в своей атакующей манере включилась в разговор:
– Ах, Аркадий Павлович! Нам надо немедленно запускать в массы собственную информацию. Нельзя терять ни минуты!
– Да, да! Именно так мы и поступим, – заверил её Нечепорук и участливо поинтересовался. – Как ваш Интернет-сайт? Продвигается работа?
Хотя сайта, даже в его пробной версии пока никто не видел, Крот расплылась в улыбке:
– Я работаю. Разрабатываю структуру, наполнение. Думаю, скоро представлю вам на рассмотрение. Мы ударим по противнику его же оружием!
Нечепорук удовольствовался таким объяснением, поблагодарил Крот и выразил уверенность в несомненном успешном завершении начатого. Обсуждение продолжилось, но после того, как к нему присоединилась «личная помощница» директора, потеряло всякий конструктив. Лариса предлагала обратиться к горожанам с заявлением от первого лица, где бы ёмко и предельно убедительно раскрывалась его позиция. Светлова настаивала на своеобразном «ответе» Ерохиной и Артемьеву: опровергнуть как несостоятельные все выдвинутые оппонентами обвинения. Крот раскритиковала и то, и другое.
– Вам нет нужды оправдываться, Аркадий Павлович! Вы же прокурор, сами знаете лучше любого другого: ложь наказуема по закону. Автора этой публикации вообще можно, да и нужно привлечь к ответственности! Отвечать должна она, а не мы. И объясняться нам не надо: с чего бы нам открывать свои карты?
– Что же тогда вы считаете нужным делать? – не без язвительности спросила Светлова.
– Наступать! – моментально отреагировала Крот. – Бить их тем же оружием! Развенчивать их собственную ложь, уловки! Обличать, разрывать сети интриг, жечь калёным железом!
– Вы подобны древнеримскому народному трибуну, Мария Васильевна, – скрывая иронию, заметила Лариса.
– Тиберий Гракх! – с радостью подхватила Крот. – Да, именно на таких героев мы и должны равняться в своей борьбе!
И снова происходящее, даже в столь ответственный для «Инвест-трейда» и лично Нечепорука момент, больше всего напомнило ярмарочный балаган, где шуты в разноцветных колпаках от души потешают собравшуюся публику. «Однако же мы не шуты! И публику не должны потешать – по крайней мере, сейчас! Почему же мы занимаемся именно этим? – с недоумением спросила себя Лариса. – Тратим время на откровенно бессмысленную ерунду!.. Вместо того чтобы заняться делом».
– Нам ни к чему уподобляться Ерохиной и брать в руки её оружие! – попробовала возразить Марии Крот Светлова. – Давайте отстаивать свои интересы. Говорить о себе, а не о других!
Крот возражение не приняла.
– Это непрофессионализм! – объявила она со снисходительной улыбкой. – Глупость! Незачем повторять негатив о себе раньше времени. Обвиняйте сами. Если давать ответ – то только обвинительный! А оправдания – удел слабых. Пусть слабыми будут они. Мы их к этому вынудим – если разозлим.
– Но так мы не скажем ничего в свою пользу! – воскликнула Лариса, отчаянно взывая к здравому смыслу.
Дискуссия в том же духе продлилась ещё какое-то время, однако затем Нечепорук, которому, видно, всё это надоело, сказал собственное решающее слово:
– Обвинение – это, может, и хорошо: я сам двадцать лет был государственным обвинителем, и знаю, что к чему. Но сейчас для нас не в нём состоит суть. Нам важнее всё-таки сохранить репутацию – а я её нарабатывал всю свою жизнь. Я не могу позволить себе потерять все плоды собственных трудов только потому, что так решил мой конкурент. Но и не поставить его на место было бы неправильно. Поэтому я предлагаю сделать вот что: опубликовать и обращение к жителям от моего имени, и параллельно другой материал – в котором, как эмоционально выразилась Мария Васильевна, пройтись калёным железом по нашим противникам.
Поручив Светловой и Крот составлять ответ Артемьеву, Нечепорук задержал у себя Ларису, надиктовав ей то, что должно прозвучать в его обращении. Как человек, профессионально умеющий воздействовать на умы, он был красноречив и вещал весьма располагающе. Рассказывая о приостановке проекта «Зелёная роща», он, тем не менее, ещё раз отметил все его достоинства, причем так убедительно, что ему хотелось верить. Коттеджи, которые могли бы разместиться на берегу пруда, как оказывалось, совсем бы не мешали горожанам на этом самом пруду отдыхать. Наоборот – состоятельные обитатели коттеджей непременно взяли бы под опеку и пруд, и прилегающую лесную зону, ведь им было бы приятно жить в чистом, ухоженном месте. Они даже оборудовали бы пляж со всеми удобствами – для себя, а заодно и для остальных отдыхающих. Кроме того, организовали бы наблюдение за порядком: там больше не собирались бы алкаши и хулиганье, не распивали бы водку и не били пустые бутылки, не ломали лавочки, не сбрасывали мусор в воду. Здесь было бы ухоженно, чисто и уютно, говорил Нечепорук, но, добавлял он с грустью неизбежного, поскольку горожане не поняли или не захотели понять всех выпадающих им преимуществ, он не станет настаивать на своём и примет к руководству мнение широкой общественности. Хотя и не откажется от собственных задумок – просто прибережёт их до того момента, когда общественное мнение переменится, и народ начнёт руководствоваться своей истинной выгодой, а не её иллюзией. И это – не говоря уже о том, что коттеджная застройка принесла бы прибыль местному бюджету, а значит посодействовала бы развитию города в целом. Касательно же рынка Нечепорук попросту объявил: уродливым палаткам в центре города не место, прошли те времена, когда именно торговая площадь была центром и средоточием жизни. Он совсем не против мелкой торговли, но – возведённой в нормы современности, а не стоящей на устоях средневековья с его хаосом, вонью и грязью в любое время года. Кто хочет торговать на рынке – пусть торгует, однако рынку будет подобрано более соответствующее для этой цели место. И все желающие внести свои предложения, где может расположиться обновлённый рынок, приглашаются к открытому диалогу.
Выйдя от Нечепорука, Лариса столкнулась с Андреем. На этот раз он выглядел загруженным проблемами и озабоченным, однако она всё равно бросилась к нему. Накануне она пыталась до него дозвониться, его не оказалось на месте, и теперь, встретив его, она испытала радостное облегчение:
– Как хорошо, что мы увиделись! Так хотела с тобой поговорить! Ты ещё ничего не узнал про Крот?
Он взглянул на неё с некоторым удивлением, но затем сообразил: конечно же! Крот!.. Он напрочь позабыл и об этой просьбе Ларисы, и о своём обещании что-нибудь выяснить о той женщине. И ведь был удобный момент: после сессии Нечепорук находился в отличном расположении духа, даже напевал что-то себе под нос – вполне можно было поинтересоваться. Но у него вылетело это из головы и только сейчас вернулось обратно. Ему стало неловко, что он её подвёл, и голос его прозвучал с искренним расстройством:
– Нет пока, Лара. Как-то не получилось: со всеми этими делами, сессией… Я просто замотался. Но я обязательно попробую узнать!
Она поняла его расстройство как то, что выполнить её просьбу даже ему оказалось нелегко, но он всё равно не отказывается от того, чтобы помочь ей. Это вызвало у неё живой отклик:
– Как получится – так и получится. Ничего!
– Я скажу тебе, когда будут новости.
– Буду ждать. А я ведь прочла те предложения Крот, что ты мне дал! Просто ужас: какая-то каша из всего, что можно: я сделала заметки, что к чему. Ещё и сегодня на совещании наслушалась её бреда… У меня усиливается ощущение, что она просто всех дурачит: с сайтом, с газетой, со своим колоссальным опытом. Можно мне будет зайти к тебе чуть позже?
– Лара, сегодня не получится: я собираюсь в командировку. Надо подготовить документы, и ещё всякие материалы… Я буду занят до вечера. Давай лучше, когда я вернусь!
Да уж, сегодня точно не её день: сначала Крот испортила настроение, теперь с Андреем всё идёт куда-то мимо. Тем не менее, оно постаралась изобразить улыбку:
– Ладно. Значит, зайду, когда вернёшься.
Он заметил, что теперь уже она расстроилась, и приободрил её:
– Всё будет нормально! Не переживай.
От его слов поддержки Лариса просияла и кивнула. Андрей тоже почувствовал себя почти героем, который хоть и не спас ещё девушку от чудовища, но непременно сделает это.
– И не думай об этой Крот, – сказал он.
Его глаза светились дружелюбием, и ей подумалось, что всё плохое, что было в этом дне, похоже, уже закончилось.
С Ларисой он познакомился в самом начале своей карьеры: он работал у Нечепорука всего пару месяцев, когда в «Инвест-трейде» появилась и она, только что получившая диплом. Ей поручили быть помощником шефа как депутата облсовета: вести его переписку, отчетность, организовывать встречи с избирателями, освещать работу в прессе, выполнять другие административные функции. По этим вопросам она заходила к нему периодически, просила какую-нибудь информацию, а иногда и совет. Ему было приятно видеть её, преисполненную скромного очарования – каштановые волосы, тёмные глаза под тенистыми ресницами, правильный овал лица, мягкие скулы-«яблочки». И разговаривать с ней было приятно: серьёзная в делах, спокойная, образованная и рассудительная, она в то же время отличалась доброжелательностью и хорошим чувством юмора. На его шутливые замечания отвечала весёлым смехом и, смеясь, словно светилась изнутри. К тому же они были ровесниками. Но сошлись они не только поэтому. Она была новенькая здесь, как и он, на него косо смотрели – он знал это, – обсуждали за спиной, обидно и оскорбительно. Но и ей поначалу приходилось несладко: офисная «элита» постоянно давала понять, где её место в сложившейся структуре. Иногда у неё в разговоре с ним прорывались жалобы, что ей не все и не всегда готовы содействовать по работе, намеренно препятствуют, а то и попросту мелко пакостят. В этом положении угнетаемых новичков они были родственными душами. Несколько раз он ей помог не только подсказкой, но и действием: сам затребовал у кого-то необходимую для неё информацию, с которой исполнители, грубо говоря, волынили.
Но она не сдалась и не сломалась, а отстояла себя, отвоевав место под офисным солнцем. Теперь, спустя три года, к ней относились с достаточным уважением и без возражений шли навстречу. «Селфмэйд» – так, кажется, это называют по-английски: тот, кто сделал себя сам. Она как раз и сделала себя сама в «Инвест-трейде», исключительно своими заслугами, – он отдавал ей должное. Да и просто она ему нравилась. Само её появление нередко вызывало у него улыбку – ту, что так покоробила Эллу. Ему нравилось смотреть на неё, говорить с ней, улыбаться ей и нравилось, что она заходит к нему поболтать о работе. Андрей порой увлекался девушками рядом с собой и удовлетворял некоторые из своих случайных увлечений, быстро рождавшихся и моментально растаивающих. Но с ней было иначе, чем с другими – к ней он не делал тот шаг, который бы повёл к сближению: других много, а она такая одна, Лара. Слишком серьёзная, рассудительная и порядочная, чтобы быть с ней как с остальными. Думает о работе, о профессиональном росте и признании, мечтает об аспирантуре, а не о поклонниках. Ни к чему им этот шаг – ни ему, ни ей. Да и вообще, между ними другие правила и дружеская привязанность. Но побыть несколько минут в её обществе всегда было ему только в удовольствие.
И поспособствовать ей в деле с Марией Крот он взялся вполне искренне, хотя – да, к собственной досаде позабыл о своём намерении. Однако сейчас у него действительно не было времени, Нечепорук попросил его навестить Михаила Андреевича, передав кое-какие бумаги. «Надо будет заняться этим по возвращении, – сказал он себе. – Найти минутку и попробовать как-то поговорить с Аркадием: Лара же будет ждать».
11
К Михаилу Андреевичу в этот раз он приехал сам, без Нечепорука, а потому обошёлся без нелюбимых им самолётов. Машиной, конечно, сложнее – с той стороны, что приходится быть за рулём, а не расслабляться в кресле, – но привычнее и всё равно комфортнее.
На месте Андрей переговорил с Белкиным, заведующим инвестициями, – молодым парнем, всего на пару лет старше его самого. Но работал Белкин в Киеве, учился в Москве, имел знакомства и дружественные связи в обеих столицах, много и часто разъезжал по миру, а потому к Андрею относился слегка покровительственно, как опытный наставник к младшему партнёру. Покровительство, однако, выходило необременительным, так что и принять его было несложно. День в обществе Белкина предстояло провести в делах и заботах, зато на вечер тот заговорщицки пообещал какую-то сверхинтригующую культурную программу (с учётом того, что культуру он понимал несколько специфично, можно было догадаться и о специфичности культурной программы). Но большим планам, как это нередко случается, не суждено было осуществиться: Белкину неожиданно и срочно пришлось ехать улаживать некий спорный вопрос, дела и заботы плавно перенеслись на завтра, а обещанная вечерняя программа попросту сорвалась.
Проведав других своих знакомых из фирмы Михаила Андреевича и передав привет от Нечепорука ему самому, Андрей спустился в просторный холл, оформленный, словно во дворце. «Как здесь только работают? Больше тянет к безделью», – подумал он и уселся на чёрном кожаном диване. Напротив, скрестив длинные ноги, сидела девушка и листала какой-то буклет. Девушка была совсем молодая и чересчур ярко накрашенная. «Вполне в духе здешней праздности. А также стиля жизни и ценностей», – с усмешкой мысленно заметил Андрей, вспомнив несостоявшуюся «культурную программу» Белкина. Впрочем, макияж у девушки был профессиональный, и, безусловно, ей шёл, хотя и добавлял пару лет. Рыжие волосы пышными локонами обрамляли лицо с крупными чертами. На ней было платье, очень короткое и очень обтягивающее, почти не оставляющее никаких загадок, но и «отгадки» стоили того, чтобы на них обращали внимание. Андрей скользнул взглядом по её фигуре – таких куколок фотографируют без одежды в журналах для мужчин. Очки в тонкой оправе смотрелись на лице девушки как элемент декора, символизирующий качество, и вероятно, таковым и являлись. Он припомнил, что уже встречал её в прошлый раз – то ли в одном из кабинетов, то ли в коридоре. Тогда она тоже была такой же голой, как и сейчас. Он ещё подумал, что Аркадий уволил бы её «за разврат» на следующий же день, если бы она вдруг попала на работу в «Инвест-трейд».
Пока он её рассматривал, девушка с ним заговорила:
– Кажется, мы с вами уже виделись.
Андрей улыбнулся ей в ответ.
– Вам не кажется: так и есть. Я даже могу сказать вам, где.
– И где же?
– Вы удивитесь, но здесь.
Она чуть запрокинула голову и засмеялась.
– Действительно! В таком случае, я могу вам сказать, когда это было.
– И когда?
– В апреле. Если не ошибаюсь, вы были у нас тогда.
– У вас превосходная память. – Он посмотрел на её едва прикрытую пышную грудь и вернулся на лицо. – Под стать остальному.
– О, вы просто не можете точно оценить остальное! Поверьте, по сравнению с прочим память – моё самое слабое место.
Она так откровенно его клеила, что ему даже стало смешно. Однако смеяться он не стал, а вместо этого подыграл ей:
– Трудно поверить. Хотелось бы убедиться самому.
Она засмеялась снова и сняла свои декоративные очки.
– Ну-у… Пока вам придётся верить мне на слово. Вы надолго к нам?
– Сегодня точно не уезжаю.
– Вот как? И что, вечером скучаете? Или у вас есть компания?
– Есть, но могу и поскучать.
– Пожалуй, я развею вашу скуку. Если не возражаете.
– Возражать? Вам? Это было бы неприлично.
– Тогда давайте в семь: поужинаем.
– Где предлагаете утолять голод? – Лёгкая усмешка тронула его губы.
Теперь она не засмеялась, а только поощрительно улыбнулась.
– Начнём с ресторана. Видите, там, напротив? Отличная кухня, и так уютно. Мне очень нравится. Как посмотрите?
– Положительно.
– Тогда запишите мой телефон. – Девушка продиктовала номер. – До вечера.
Они распрощались, и Андрей уже не удержался, чтобы не усмехнуться: надо же! Мастерски она его обработала за каких-то две минуты! Просто сама пришла в руки, даже прежде, чем он успел подумать, а главное, очень своевременно: избавив от необходимости устраивать свой вечер. Надо же: сногсшибательная «программа» Белкина накрылась, а ближайшая перспектива у него всё равно та же самая. Что это тогда – случайность или судьба? Наверное, так: судьба вечера решилась случайным, но неизбежным образом. Неизбежным для данного здания. И ведь то, с чем он сталкивался, – лишь отдельные незначительные эпизоды здешней жизни! Чего только не случается в этих офисах-дворцах!.. Поистине, обитель дворцовых тайн, интриг и похоти. Сегодня ко всем остальным тайнам этих стен добавилась ещё и эта, с его собственным участием.
Как ни странно, но в ресторан его неожиданная подруга оделась более прилично, чем на работу: платье было лёгкое, но совсем не пошлое и не вызывающее. Может быть, она уже показала всё, что хотела показать, после чего сочла уместным сбавить обороты. А может, рабочий день закончился – сменился и образ, или поменялось настроение – он не имел желания решать её головоломки.
– Я думаю, можно уже перейти на «ты», – предложила она.
– Я тоже так думаю. Послушай, мы ведь не познакомились! – спохватился Андрей. – Как тебя зовут?
– А как бы ты назвал меня?
– Ляля.
– Как? – Она удивлённо улыбнулась, и её красиво прорисованные брови полезли вверх.
Он засмеялся.
– Я назвал бы тебя «Ляля». Ты очень похожа на куклу.
Она расхохоталась тоже:
– Куклу для взрослых мальчиков?
– Мальчики играют не только в войну и в машинки, – с улыбкой заметил он. – С куклами тоже. Тем более, когда становятся взрослыми.
– С таким как ты – почему бы и не поиграть? Пожалуй, я даже соглашусь побыть сегодня твоей «лялей». А тебя как зовут?
– Совершено обычно: Андрей.
– Почему же обычно? Мне нравится твоё имя. Сотрудничаешь с нами?
– Да, с отделом инвестиций. С Белкиным.
– Я тоже работаю с Белкиным!.. – Судя по тому, как она это сказала, работали они в достаточно тесном контакте.
Андрей попробовал выяснить, чем же конкретно она занимается в отделе инвестиций, но так и не услышал внятного ответа. По тому, насколько слабо она владела информацией даже о самих направлениях инвестиционной деятельности компании, да и по её дневному наряду он предположил, что круг её задач сводится непосредственно к удовлетворению личных нужд Белкина. Хотя совсем уж глупой или безграмотной она тоже не выглядела: скорее, связанной своеобразным набором обязанностей. Подтверждение этому просматривалось и в её умении практически профессионально вести ни к чему не обязывающую беседу – он не ошибся, отметив это днём. Кажется, «Ляля» сейчас представляла себя актрисой, произносящей реплики перед кинокамерой, и получала от этого удовольствие. Но он отвечал быстро и непринуждённо, и разговаривать с ним ей, похоже, нравилось по-настоящему.
– Нельзя быть таким бессовестно красивым, – с наигранной укоризной сказала она, когда подали кофе. – Красивыми должны быть женщины. Вы, мужчины, забираете у нас всё. – «Ляля» изобразила вздох. – Даже красоту.
Андрей усмехнулся:
– Не переживай: на твою долю осталось.
Она тоже улыбнулась.
– Мне, значит, повезло. Но всё равно: я думаю, это неправильно – когда у парня такое лицо. Я даже чувствую какую-то конкуренцию.
– Что ты имеешь в виду?
– Нет, ничего такого. Просто я привыкла быть центром внимания. А рядом с тобой начинаю в этом сомневаться. – Теперь вздох был вполне искренним.
– Я не пойму: это плохо или хорошо?
