– Не хочешь объясниться? – рыкнул на меня кардинал.
– Конечно, за этим я и пришла, пока вы тут не надумали, как спустить весь мой труд и мои деньги к дьяволу в ад, – я повернулась к Асканио и наклонила голову. – А что вы делаете за этим столом, кардинал? Это место главного управляющего городом, и, насколько мне известно, сановники не могут занимать подобные должности.
– Ваше высокопреосвященство…
– Я прекрасно знаю, как обращаться к кардиналам. Но раз вы так хотите, я постою, только потом не следует обижаться и готовить планы мести, когда я вернусь в этот город. А я вернусь, на правах регента ещё пока не рождённого сына Риарио Делла Ровери. Вам напомнить, ваше высокопреосвященство, что вы, как и все остальные члены конклава, подписывали одну очень интересную бумагу – дарственную на города Форли и Имола. Поэтому не думаю, что у меня и моего сына могут возникнуть какие-либо проблемы, я права?
Наступила тишина, и все собравшиеся уставились на кардинала, который в это время прожигал меня взглядом.
– Если вы сейчас задумываете сделать со мной что-нибудь нелицеприятное, то я, наверное, попрошу вас вспомнить, что перед городом стоят армии Урбино, Ферарра, Флоренции и Болоньи. И я не говорю сейчас о своих пяти сотнях наёмников, которых вы почему-то считаете собственностью города. Адриано, – я обратилась к наёмнику, который зашёл вместе со мной. Я знала его имя, при Риарио он состоял в охране палаццо. – Я же не ошиблась, когда говорила, что вас наняла моя семья для своих личных целей, и ваши услуги проплачены до лета?
– Всё верно, сеньора, – кивнул мужчина, делая шаг вперёд.
– Отлично. Я могу сейчас просто приказать своим людям уйти из города и оставить вас наедине с недовольным народом, но делать я этого не буду, чтобы вы не перегрызли друг другу глотки и не превратили мой город в руины. Я просто предупреждаю, что, когда я вернусь, город должен оставаться таким же, каким я его покинула. Если я вернусь в ту же клоаку, которая здесь была полгода назад, не удивляйтесь, если мною будут в отношении вас, сеньоры, приняты довольно радикальные меры, собственно они будут такими же, если я недосчитаюсь хотя бы одного неучтённого дуката в казне города. Вам всё понятно или повторить ещё раз? Тогда пошли все вон.
Проводив взглядом неуверенно переглядывающихся глав семей, направляющихся гуськом к выходу, которые совершенно не понимали, что произошло, и что собственно им сейчас делать, предварительно дождавшись разрешения удалиться от Асканио, я захлопнула за ними дверь, выпроводив и охранника, оставшись с дядей наедине. Только невероятная сила воли заставила меня просто подойти к нему, не вытащив кинжал и не воткнув его ему в спину. Он повернулся ко мне лицом и тихо произнёс:
– Я знаю, что тебе известно многое. Риарио умел развязывать языки, я был бы удивлён, если бы ты не переняла этот полезный опыт. Демонстрация силы произвела впечатление на неподготовленные умы, браво. Тебя уже называют Ангелом Отмщения за стенами города. Я надеюсь, ты успокоишься и не будешь делать глупостей. Обещания церкви будет выполнены, поэтому после рождения сына ты можешь вернуться обратно, никто не станет тебе мешать.
– Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, – наклонилась я к нему, понижая голос.
– Тогда не провоцируй Ватикан, – холодно ответил он.
– Сеньора Сфорца, – двери открылись, и окликнувший меня мужской голос заставил вздрогнуть, отгоняя от себя наваждение, словно проснувшись от пощёчины, но я не обернулась, чтобы не тешить себя иллюзиями.
– Не я первая начала войну.
– И не тебе её продолжать. Не следуй на поводу у своих эмоций, Катерина. Ты – никто. Когда рядом с тобой был Риарио, рядом с тобой была сила, мощь армии и Святой Церкви. Сейчас ты просто женщина. Даже если ты родишь сына, то ничего не изменится, кроме того, что Форли ты сможешь называть своим домом. Ты можешь здесь остаться, тебя никто не выгоняет, – он пожал плечами. – Но ты сама хочешь уйти, и лично я сомневаюсь, что ты вернёшься обратно, несмотря на твоё положение.
– Ты совсем меня не знаешь. В более подходящей обстановке мы поговорим с тобой по-родственному, можешь не сомневаться. – Продолжала я ему шептать на ухо.
– Рим – моя семья, – процедил он, не отрываясь, глядя на меня снизу вверх.
– Очень жаль, что ты так считаешь, в противном случае мы смогли бы договориться…
– Катерина! – я вздрогнула, резко поворачиваясь в сторону Ивана. Нет, я не сумасшедшая и не разговаривала с призраком, и князь действительно здесь, а его дружина должна стоять за городом, и ей плевать на все указания Святого Престола, может быть, поэтому Асканио такой на редкость сговорчивый?
Краем глаза я заметила, как напрягся кардинал, глядя на витязя с обнажённым мечом, который стоял один в окружении наёмников, охранявших вход в зал. Он был зол, это ясно видно по сжавшимся в тонкую линию губам.
И в то же время Иван излучал собой такую властную силу, какую я видела до этого только у Риарио, но, как бы ни любила мужа, я не могла не признавать, что его власть, в большей мере, была обусловлена страхом. Сейчас же перед собой я видела нечто совсем другое. Словно все поколения великих полководцев и не менее великих князей сплелись сейчас в одинокой фигуре, застывшей в окружении вооружённых наёмников, излучая ту самую ауру властной силы, которая заставляла людей штурмовать стены Константинополя вслед за своим князем, и стоять с его потомком на Угре под прицелом тысяч луков Орды, без надежды на то, что придёт помощь, просто веря ему. И сейчас это ощущалось особенно сильно. Стоило только взглянуть на мнущихся наёмников, которые совершенно не представляли, что им делать, но даже не пытались как-то его задержать. Да они даже оружия не обнажили. И Асканио, как никто другой, уловил эти нюансы. Я выпрямилась и вышла из зала, оставляя кардинала одного.
– Что ты творишь? – Ванька вогнал меч в ножны, схватил меня за локоть и потащил к выходу, не обращая внимания на продолжающих переминаться с ноги на ногу наёмников, словно их вообще тут не было, и мы были одни.
– Просто дала некоторые ценные указания на период отсутствия мамочки. Не хочу, чтобы они похерили то, что удалось мне сделать с городом. – Я не собирала вырываться, успокаивая разогнавшееся сердце, которое пустилось в пляс в тот момент, когда я увидела Ваньку и поняла, что он настоящий. Почему-то мне не хотелось перед ним выглядеть истеричной психопаткой. Скорее всего, именно это чувство спасло и Асканио, и меня от ошибки, на которую я уже готова была пойти. – Ваня, у меня проблемы. – Я остановилась и выдернула руку из слабого захвата мужчины, прислоняясь к стене и закрывая глаза.
– Я знаю о твоих проблемах, поэтому пока твоя голова вроде бы на месте, хотя я боялся, что увижу в зале несколько трупов, включая твой и кардинала, мы уезжаем отсюда.
– В Милан? – отлипнув от стены, я открыла глаза.
– Нет. Во Флоренцию. И ты останешься там, пока не родится ребёнок.
– Но…
– Катя, нет никаких, но. Пошли, пока твой конь не устроил массовый геноцид. Не заставляй меня поступать так, как ждут от северного варвара, и утащить тебя отсюда, перекинув через плечо. А я так и сделаю, ты меня знаешь.
Иван
Стоило мне отлучиться всего на пятнадцать минут, и Катька умудрилась сбежать. А же отлучился, чтобы переговорить с Васькой, который приехал поинтересоваться, жив там ещё их князь, или можно начинать штурм города, чтобы за него отомстить? Шутники, мать их. А с другой стороны – эти могут. И если они внезапно ворвутся в город, закрыв за собой ворота, не пропуская внутрь раскинувшиеся лагерями рядом с ними другие армии, то весело станет всем. Велев ждать, пообещав, что скоро мы уезжаем обратно во Флоренцию, где скорректируем наши планы, я уже собрался было уходить, но меня остановил Милославский.
– Мы остаёмся здесь? – Васька опустил бармицу, открыв лицо. Я смотрел на него в этот момент и думал о том, а, собственно, почему те же койфы не вытеснили бармицы, и сам же ответил на свой вопрос, да потому что так удобней. Тем более что уже через полвека доспехи вообще будут уходить в небытие с развитием огнестрельного оружия, так что, здесь, я тоже ничего менять не собираюсь. Прищурившись, я смотрел на молодое серьёзное лицо, отмечая, что которая по счёту служанка, прошмыгнувшая мимо, стрельнула заинтересованным взглядом в Васькину сторону, опять поразившись, что на себя я такой реакции почему-то не замечал. Покачав головой, я ответил.
– Мы постараемся здесь остаться, если у нас получится. Тем более что летописи говорят о том, что Рюрики от императора Августа свой род ведут, который правил здесь когда-то. И его дружина от лучших воинов римского императора пошла, так что если уж совсем далеко заглядывать, то я имею определённые права на эти территории, – думал ли я об этом раньше, когда нёсся сюда скорым маршем? По правде говоря, нет. Эта мысль впервые промелькнула, когда я подъезжал к Венеции. А ведь я видел переписку Ивана Грозного с королём польским, когда Иван всё по полочкам поляку разложил, указывая на то, что такой родословной, как у него, похвастаться мало кто может. – Но, я всё ещё в раздумьях. В любом случае во Флоренции мы долго не пробудем. Устроим сеньору Сфорца и поедем обратно в Горицию. Нам нужны воины, Вася, чтобы пробовать осуществить задуманное, и я, кажется, знаю, где их можно нанять.
– Добре, княже, – он кивнул и потянул кольчужную сетку, привычным жестом закрывая лицо. – Предупрежу князя Михаила Дмитриевича, что выступаем скоро.
– Ступай, – я жестом отпустил его, и некоторое время смотрел, как он идёт по коридору палаццо. Кто-то останавливался и смотрел ему вслед, кто-то шарахался в сторону, ну, что же теперь поделать, если доспех был чем-то похож на ордынский.
Вернувшись к Катиной спальне, я обнаружил, что её на месте нет, а перед дверями стоят этот её телохранитель и да Винчи. Вот тут я, наверное, впервые почувствовал с момента попадания в это время, как на меня накатывает плохо контролируемая ярость.
– Где она? – я вперил взгляд в Леонардо, но тот только пожал плечами.
– Уехала на этом страшном животном Риарио, подозреваю, что к ратуше. Больше вроде бы ей ехать некуда.
– И вы её не задержали? – я с трудом сдерживал рык.
– Как её задержишь, когда она в таком настроении? Тем более что сеньора схватила кинжал, а она умеет им пользоваться.
Развернувшись, я быстро пошёл ко второму выходу из палаццо, откуда, похоже, Катька и смылась. Мне её что, на цепь сажать, чтобы приключений за задницу не искала? Сивка стоял осёдланный, и вскочить в седло было делом трёх секунд. Собравшиеся на улицах люди едва успевали отскакивать в стороны, но возмущаться никто не рискнул, видимо, у меня был сейчас вид «Всех убью, один останусь».
В ратуше мне дорогу попытались перегородить какие-то наёмники, но я без разговоров выхватил меч, направив на одного из них, судя по всему, он был здесь за главного.
– В сторону, – наша борьба взглядами длилась недолго. Он отступил, склонив голову, я же распахнул дверь. Слава Богу, оба живы, потому что я не знаю, как смог бы её отсюда забрать, рискни она прирезать кардинала. – Сеньора Сфорца, – я говорил спокойно, пытаясь привлечь её внимание. Ноль эмоций. – Катерина! – вот тут я уже не сдерживался, потому что заметил, что, в отличие от кардинала, она на взводе, и если он ещё раз откроет рот, то Катя точно достанет кинжал. Если бы она никак не отреагировала и на этот раз, то следующим этапом было выволочь её из зала, и это было бы не слишком хорошо, произойди такое на глазах у внимательно наблюдающим за нами кардинала. Мой крик, наконец, подействовал, и она подошла ко мне, заглядывая в глаза, словно извиняясь. И вот что мне с ней делать? Ну не привязывать же к себе, в самом деле, чтобы точно знать, что она никуда не ввязалась.
Глава 3
Иван
Пока Катька собирала вещи, вернее, выкидывала то, что упаковали слуги, я не покидал палаццо, чтобы она снова не нашла приключений. По-хорошему нужно было ехать к дружине, которая стояла за городом, ожидая моего появления, и ещё раз обговорить с Холмским некоторые детали наших предстоящих действий, но не слишком здоровое поведение Кати заставляло дожидаться того момента, когда она сядет на лошадь, и я смогу поручить её этим охранникам: Чезаре, и второму, не запомнил его имени.
За городом меня встретила суматоха, все стоящие лагерями войска в скором темпе собирались, чтобы выдвинуться к родным пенатам. Мои люди на этом фоне смотрелись как-то подисциплинированнее. Все уже собрались, кони стояли осёдланные, а витязи негромко переговаривались, с любопытством посматривая по сторонам. Единственное, многие были без шлемов, в одних подшлемниках, но это были уже мелочи, которые исправить можно было уже на ходу, если вдруг князю взбредёт сразу по своему прибытию трубить поход.
– Задержался ты, княже, – ко мне подъехал уже сидевший в седле Холмский. – Даже правитель Флоренции уже несколько часов здесь ошивается.
– Дела, Михаил Дмитриевич, – я улыбнулся, глядя, как за насмешкой князь прячет беспокойство. Ну ещё бы, Великий князь зашёл в город, в котором небезопасно, и пропал. Хорошо ещё, Милославский догадался съездить и проверить, что там и к чему, а то, действительно, дружина могла попытаться и в город зайти, с требованием выдать им их князя.
– Говорят, что дела те с молодой и горячей вдовушкой связаны, – он хмыкнул, глядя на то, что я на мгновение смутился. – Да не прячь глаза, княже, дело молодое, всё понимаю.
– Всё, да не всё, – я покачал головой. – Вдовой сеньора стала буквально вчера, она в трауре, потеряла детей и, князь, носит наследника, угасшего вроде бы рода.
– Н-да, ну ничего, время всё сотрёт, – Холмский покачал головой и посмотрел на показавшуюся Катерину, к которой в этот момент подъезжали какие-то франты, сочувственно. – Васька Милославский приехал и сказки давай рассказывать, но я понял только про то, что раньше этими землями правили цари и что Рюрик, от коего род твой пошёл, с ними в родстве, – Холмский неотрывно смотрел на меня. – Правда это?
– Не знаю, – я повёл плечами. – Это может быть правдой. Но наверняка не знает сейчас уже никто. И если и оставались какие-то доказательства, то они давно утеряны, сгорели вместе с Римом, который неоднократно горел в те времена. Одно я знаю, Олег Вещий не был сыном Рюрика, он был его племянником, и вот этому в летописях доказательства встречаются, но опять же, не во всех. Кто тогда правду баял, а кто придумки писал? – я развёл руками.
– Ежели Васька не напутал ничего, и ты, княже, решил здесь обосноваться, и нам всем дом новый завоевать, то не забудь эту былину. Потому что, раз ты ничего не можешь доказать, будучи прямым потомком Рюрика, то и никто не сможет этого сделать, а иной раз, такие вот присказки, ох как пригодиться могут. Да и мы вполне можем потомками тех воев, что с Рюриком пришли, оказаться, чем чёрт не шутит? Тут слово шепнёт кто-то, там услышит… – он повернулся и махнул рукой, призывая воевод шевелить задницами. – Поход!
Мы тронулись, и я сделал знак, чтобы мои воины пропустили маленький отряд Катерины вперёд, оставаясь в арьергарде. Мне не терпелось закончить прерванный разговор с Холмским, но тут ко мне подъехал мужик в доспехах и в берете, с огромным драгоценным камнем, который был чем-то вроде булавки, крепящей роскошное перо. Холмский оценил наряд франта и, прикусив губу, придержал коня, позволяя подъехавшему поравняться со мной, потому что именно ко мне он и направлялся.
– Эрколе д’Эсте, герцог Феррарский, – коротко представился он, когда я недоумённо приподнял бровь, разглядывая его. – Вам, цесаре, представляться не нужно, вас все здесь знают.
– Вот как? – я снова посмотрел на него. – И с какой стороны меня знают?
– Пока ни с какой, просто это несколько необычно, – ответил он уклончиво. – А вы можете производить впечатление на женщин, – он задумчиво смотрел в ту сторону, где ехала Катерина.
– Не настолько, как мне хотелось бы, – я продолжал смотреть на него.
– Вы путешествуете, смотрите на мир, а все теряются в догадках, почему? Не для того ли, чтобы, рассмотрев всё хорошенько, уподобиться новому Александру? – он перевёл взгляд на меня и теперь смотрел в упор.
– Мы пока никого не тронули, герцог д’Эсте, – сухо ответил я на его выпад.
– И это не может не волновать, – он покачал головой. Я напряг память. А это не тот герцог, у которого Риарио вместе с папой и Венецией отжал территории, что-то там с солью связано, по-моему, но я не уверен. – Цесаре, не сочтите за дерзость, но, вы женаты? – я подавился слюной и закашлялся, благодаря бога за то, что у меня во рту в это время ничего не находилось.
– Простите? – прокашлявшись, выдавил я из себя.
– У многих из местных правителей есть дочери и горячее желание держать папу и гонфалоньера подальше от своих земель. Тем более что в спорах с Римом, каждый из нас может в любой момент остаться в одиночестве. Мало кто в Европе может идти против Святого Престола.
– Я совсем недавно овдовел, ещё не закончен срок моего траура. Собственно, поэтому я предпринял это путешествие, чтобы немного отвлечься после смерти моей любимой Елены, – максимально пафосно сообщил я д’Эсте.
– Траур скоро закончится, – философски произнёс он. – Вы же не намереваетесь покушаться на папу?
– Ваши вопросы ставят меня в тупик, герцог, – я снова едва не закашлялся. – Зачем мне это делать? К тому же само покушение, по сути, ничего не решает, кардиналы просто выберут кого-то ещё, – осторожно произнёс я, думая, что мне делать с подобной откровенностью.
– Это да, – д’Эсте кивнул, но словно не мне, а своим мыслям. – Если надумаете осесть где-нибудь поблизости, то я всегда буду рад заключить с вами военный союз, да и какой-нибудь другой союз тоже.
– Я подумаю, но, спасибо за предложение, – д’Эсте отъехал в сторону, а затем развернул коня и поскакал к своему войску, которое оставил, чтобы поговорить со мной. Я же только покачал головой. Надо же, вот таких разговоров я точно не ожидал.
– Осторожно! – неподалёку раздался знакомый голос, и я увидел, как в крайней повозке Леонардо машет руками и орёт на кучера. При этом дерюга, закрывающая что-то, находящееся в повозке отодвинулось, и я заметил дула пушек. Но они были гораздо меньше, чем уже привычные мне и… их было несколько?
Я направил коня к повозке, стараясь поближе рассмотреть эти странные дула, которые в этот момент старательно укрывал да Винчи. Одновременно со мной к телеге приблизился Аристотель.
– Что там у вас, сеньор? – окликнул он Леонардо, гладя на содержимое телеги с крайним любопытством.
– А какое вам до этого дело, сеньор? – огрызнулся он, но тут подъехал я.
– Мне тоже любопытно, – я хмыкнул, глядя, как сжались губы Леонардо, выражая внутренний протест, но потом он, весьма неохотно сдёрнул дерюгу полностью. – И что это такое? – я с удивлением рассматривал довольно небольшое орудие. Оно было демонтировано, поэтому легко помещалось в телеге вместе с другими вещами художника и лекаря, который ехал с ним.
– Это многоствольная и трёхрядная пушка, – всё так же неохотно ответил Леонардо, глядя при этом не на меня, а на Аристотеля.
– Это невозможная конструкция, – фыркнул мой инженер. – Вы никак не смогли бы преодолеть ускоренное падение ядер. Может быть, пушка и многоствольная, но стрелять она будет на короткие расстояния.
– Какая разница? – возмущённо ответил Леонардо. – При большой плотности огня расстояние можно забыть, если речь идёт о пехоте, например, а у нас нет тяжёлой конницы, – и он покосился на дружину. Да, тяжёлой конницей они точно не являлись. – И вообще, кто вы такой, чтобы так категорично мне указывать, даже не видя орудие в деле?
– Сеньор Фьорованти, позвольте мне удовлетворить моё любопытство, а затем уже будете спорить с сеньором да Винчи на отвлечённые темы, – перебил я открывающего было рот Аристотеля. Леонардо в этот момент возвёл глаза к небу, словно что-то пытаясь вспомнить, а затем уставился на Аристотеля. Я вернул его внимание к себе, задав вопрос. – Я так понимаю, при залпе один ряд пушек стреляет одновременно? – Леонардо с трудом сфокусировался на мне и кивнул.
– Да, а потом можно перевернуть их и стрелять из второго ряда, в это время первый буде охлаждаться. Я назвал это оружие «Екатерина», – вот тут я не выдержал и отвернулся, закашляв в кулак, старательно маскируя кашлем гомерический хохот. Практически система залпового огня под названием «Катюша». Нет, я не смогу всё время держать это в себе и не подколоть Катю. Я бросил на неё взгляд. Она ехала в женском седле, хотя я не понимаю, как можно вообще ездить боком, высоко подняв голову. Нет, не смогу, даже если она после этого будет пытаться меня убить, что в сегодняшних реалиях вполне может и не быть простой фигурой речи.
Катерина
Добирались мы до Флоренции дольше, чем планировали изначально. Лоренцо ждал нас у ворот в Форли, что было понятно, ведь я ещё при первой встрече сообщила ему о своих планах. Ванька, словно привязанный, ходил за мной по пятам, пока я в пух и прах разносила всех в палаццо, скорее всего, просто не хотел выпускать меня из вида, чтобы меня снова никуда не понесло и ему не пришлось искать меня по всему городу.
Во время моего вояжа по бывшему дому, который может остаться за мной лишь в перспективе, я выкинула из сундуков всё, что так тщательно мне собирали в дорогу, видимо, чтобы ничего не осталось, и хозяйка не решила вернуться. Но я очень разочаровала многочисленных слуг, забрав с собой только золото, драгоценности и немного носимых вещей, чтобы можно было переодеться. Я же, хотя бы в перспективе, собираюсь вернуться, да даже если и не вернусь, то тряпки – это наживное дело.
Ещё пару дней назад Бордони и его людям было поручено задание вытряхнуть все заначки Орси. Оставлять хотя бы одну серебряную монету в городе, в котором меня не будет год, в лучшем случае, на разграбление местным шакалам, я точно не собиралась. В итоге сумма получилась довольно приличная, и было до конца непонятно, зачем этой семьи был нужен заём из городской казны в двести дукатов, который они, кстати, так и не вернули, и который добрый и щедрый Риарио им простил. Как противно было осознавать, что единственная семья, которой он доверился в этом проклятом городе, ударила его в спину. Хотя я неоднократно предупреждала мужа, что он не должен безоговорочно доверять Орси, держа в уме исторические факты их измен.
Из всех тайников довольно большого квартала, подконтрольного когда-то Орси, получилось изъять около десяти тысяч дукатов, и это была ещё не самая богатая семья в Форли. Складывалось впечатление, что самой бедной семьёй по факту были именно мы, если бы не папская заначка и довольно приличное жалование гонфалоньера. Драгоценностей было тоже найдено на крупную сумму – бегло оценивавший их местный ювелир прикинул, что если честно изъятое мной имущество перевести в дукаты, то получалось около двух тысяч.
Документы и письма я просмотрела бегло, передав документы на управления землями коммуне, чтобы не похерили виноградники и винодельни, несущие вполне реальную прибыль. Некоторые письма меня заинтересовали, но вникать в их суть у меня особого времени не было, поэтому я бережно сложила их в свой скарб, который сразу же сократился до четырёх повозок. Две из которых, как мне показалось, были лишними. Но одну честно поделили между собой да Винчи и Вианео, а ещё одна послужила транспортным средством для одной женщины и трёх детей.
Все преданные Риарио наёмники остались подле меня и были конными, что не удивительно. Удивительно было то, что к ним собиралось примкнуть ещё с десятка два наёмников, которые до этого находились в составе наёмной армии. Вот только доверие они утратили в ту самую ночь, показав, что даже контракт не спасает нанимателя от предательства, поэтому остались на страже города и палаццо. Я не собираюсь тащить с собой не пойми кого и постоянно оглядываться, ожидая ножа в сердце.
А вот семейка Фео действительно ввела меня в ступор, и я не понимала, что мне с ними делать. Если Джакомо сыграл на том, что Кондор, так звали коня Риарио, отдавался в руки только ему и Джироламо, который старался ухаживать за ним лично, то что делать с Томмазо оставалось загадкой. Но я знала, что этот человек предан мне до последней капли крови, и до сих пор винит себя за произошедшее, хотя его родственник не сделал ничего такого, что могло бы помешать быстрому налёту на палаццо. Я кивнула, разрешая ему ехать со мной и, наконец, устремилась к выходу.
Проанализировав всё произошедшее, я пришла к выводу, в котором теперь была полностью уверена: в реальной истории Катерина сама приговорила Риарио к такой страшной кончине. Потому что я прекрасно увидела и познала на собственной шкуре, как поступают правильно, если решают силой сменить власть: ни в коем случае не оставляют в живых женщину, которая может быть беременна, и всех детей, которые могли новой власти здорово нагадить своим правом наследования, которое складывается всего лишь из факта их существования.
В воротах палаццо меня остановил Чезаре, которому Ванька передал меня из рук в руки, а сам при этом повернул коня к воротам города, коротко бросив, что ожидать они меня будут именно там. Доросший до капитана парень пристально на меня смотрел и мялся, видимо, не решаясь заговорить о чём-то, очень важном для него.
– Да говори ты уже, – я погладила своего жеребца, дарованного Риарио самой королевой Изабеллой, даже не знаю, за какие заслуги, которого привёл в порядок Фео, а то после неравного боя с наёмниками он был слишком возбуждён, видимо, праздную таким образом свою победу над мелкими людишками, и повернулась к своему телохранителю.
– Сеньора, я и так в необъятном долгу перед вами, и что-либо просить ещё, будет неуважением…
– Чезаре, – я закатила глаза. Ненавижу, когда ходят вокруг да около. – Я прекрасно понимаю, о чём именно ты хочешь меня просить. Одна повозка осталась неразборной, как раз для твоей невесты и детей Орси, которых вы взяли под свою опеку. Тем более, я хотела изначально просить о взаимной помощи, но разговаривать я буду только с девушкой, как её имя, кстати?
– Джульетта, сеньора, – он с таким восхищением и преданностью смотрел на меня, что мне даже стало немного неловко.
– Красивое имя, – я окинула взглядом палаццо и залезла на коня, ощущая опустошённость. Никаких эмоций больше не было, была именно пустота, которая не слишком стремилась заполняться ещё пока непонятными мне новыми чувствами, появившимися после того, как в мою спальню, немного пригнувшись, словно боялся удариться о слишком низкую притолоку, вошёл русский князь. Я ещё не знала, что это мой Ванька, но сердце уже тогда ёкнуло, на мгновение замерев, чтобы потом пуститься вскачь.
Возле городских ворот ко мне подъехали герцоги Урбино, Феррары и Болоньи. Коротко переговорив с ними о дальнейших планах и сообщив, что город сейчас находится под властью местной коммуны, собственно, как и Имола, я подтвердила разрыв всех обязательств, заключённых между ними и Риарио и, не оглядываясь, двинулась за Лоренцо. Медичи с видимым облегчением тронулся по дороге, ведущей к Флоренции, даже не дождавшись, пока я подъеду к нему, лишь кивнув в знак приветствия. Но мне было плевать на Лоренцо, потому что я опять потеряла Ваньку, и теперь вертелась в седле, ища его взглядом.
Дружина немного отстала и ехала, замыкая наш довольно внушительный отряд. Обернувшись, я увидела князя и облегчённо выдохнула. Но, когда я уже хотела развернуть коня, чтобы подъехать к князю, то заметила, что меня опередил и сразу же начал о чём-то довольно оживлённо переговариваться с Ванькой герцог Феррары Эрколе д’Эсте.
Развернувшись, я поехала прямо, не став возвращаться, и уж тем более вмешиваться в разговор. Вряд ли кто-то из мужчин посвятит меня в его подробности, а Иван, если захочет, всё равно расскажет, или не расскажет, что тоже возможно, потому что ещё в том мире он всегда был себе на уме и отличался просто феноменальным упрямством.
