Владимир Юрьевич Василенко "Зарисовки"

В перерождениях низин,

в беспамятстве души и тела

ключи я находил. Один

ненадолго входя в пределы,

которым непонятен Бог,

как море непонятно тверди,

как ясно наблюдать я мог

страдание противу смерти.

Она его желаньем жгла.

Вслепую, чуя близость цели,

как ровно ноздри из угла

на потный лоб его глядели.

И силы были столь равны,

и чрез расслабленные жилы

как бы с обратной стороны

неправильная жизнь входила:

то снег в крови, то гром в души ночей

собрание дерев листает,

то все в цвету, в чем и над чем

душа стоит, а дух витает.

7 января

От двух вещей бывает стих:

стихает плоть и воскресает слово –

проснется ль от стиха чужого

или от взоров неземных.

Все мужество приготовляя впрок,

нельзя, забывшись, не скоситься

на возвращенные страницы

Евангелий в двенадцать строк.

Как, Господи, свое открыть

во страсть земную помещенье

не ради чуда возвращенья…

Как тело с небом примирить…

***

В дыхании стиха счастливом вдруг

призрак неотвратимой встречи

проявится сквозь внятный звук,

нет, не поэзии – какой-то верхней речи:

не узнавая колыбели глубь,

себя во гробе мнит душа живая,

всем неудобством оживленных губ

озноб предсмертный созывая,

виском на истонченьи волоска

давя дичайший опыт осязанья

прохладной влаги лепестка

и бабочки накрытой трепетанья.

***

Жизнь всегда достаточно длинна.

Всё – один разлив, одна равнина.

Где он, миг, в который пуповина

видимого нам – отделена?

Сделаться в живых… Безумья верх.

На свету переодеться в тайну,

неживому, подсмотреть случайно

пены шевеленье у Кифер.

Сон перерождения. Его

чувством в ускользающие лета

не одно мгновение задето –

жизни всей довольно одного:

ты проник сквозь луч, и сквозь тебя,

в двух шагах невидимое всеми,

внутреннее проникает время,

падая, вскипая и любя.

В нем никто не видел берегов,

нет любимых в нем и нет врагов,

в нем в потоке света мы одни

до конца наши земли и дни.

***

Оставив лоно бытия,

я исчезаю под волшебной сенью

ее лица: гримаса забытья

любовного – судьбы простое выраженье,

когда над ликом милым Бог занес

освобожденья дивное светило

и бесконечно близится вопрос:

что это было?

Время с Анной

Легко, в висках лелея кровь

и в сердце нечет,

в сени неодолимых слов

промерять вечер.