Я сделала несколько неуверенных шагов в сторону двери, покачиваясь и придерживаясь за стены.
– Я готова ползти, лишь бы убраться отсюда, – пробормотала я, покидая палату, чуть не ставшую моей могилой.
Оказалось, что меня держали в заброшенном крыле больницы, куда кроме врача и его помощницы не допускался никто. На входе в это полуразвалившееся здание стояли два охранника с автоматами наготове. Их лица были такими же суровыми, как и зачинавшийся день. Солнце едва касалось своими лучами неба, пытаясь окрасить его в персиковый цвет, но ночной туман еще не успел окончательно рассеяться и угрожающе нависал над низенькими домами с коричневыми крышами. Воздух был тяжелым и влажным, от чего мои белоснежные локоны тут же начали завиваться и лезть в глаза. На траве поблескивали капельки росы, маня провести рукой по этим сочным зеленым стебелькам. Я не удержалась и наклонилась погладить один. Бархатный лист фиалки пощекотал пальцы, заставив улыбнуться ощущениям, забытым за десять лет нахождения в бетонной коробке. На мощеной дорожке был припаркован автомобиль черного цвета с тонированными окнами.
– Шон, отвезем Лилит в воинскую часть, а потом вернемся в город, у меня есть кое-какие дела. Пусть Итан все ей покажет, – раздавал указания Адам, садясь на заднее сидение.
– Без проблем, – кивнул второй мужчина, занимая место водителя.
Знакомое имя пригвоздило меня к месту, позволив предвкушению от долгожданной встречи разлиться в душе.
– Долго будешь стоять? – поинтересовался Адам, приоткрыв окно.
Я уселась справа от него, вдыхая приятный запах кожаного салона. Наверное, в прошлом мире эта машина стоила целое состояние. Я с интересом вытянулась вперед, изучая четыре серебряных кольца, пересекающих друг друга, на руле. Приборная панель замигала, когда Шон повернул ключ зажигания, а сам автомобиль взревел, лишний раз подчеркивая свою дороговизну.
Я во все глаза наблюдала за открывающимся пейзажем, в то время как Адам, скрестив руки на груди, откинулся в сидении и просто-напросто уснул. Мы стремительно пересекали бывшую столицу Швейцарии, оставляя позади паутину из пыльных улиц, дома из мрачного песчаника, маленькие церквушки и еще закрытые продуктовые лавки. Шон не обращал на меня никакого внимания, словно помимо него и Адама в салоне больше никого не могло и быть. Двигаясь вдоль бирюзовых вод Ааре, я задумалась, насколько был удивителен этот клочок земли. Он пережил ужасную катастрофу: над миром расплылось ядовитое облако, каждый новый ливень выжигал гектары лесов и полей, из-за многочисленных людских смертей приходили в негодность и горели заводы, нефть разливалась по океанам, убивая тех немногочисленных существ, что пережили первый радиационный удар. Но страна уцелела, она стала пристанищем, оазисом для тысяч людей, бережно защищала их и кормила.
– Почти приехали, – декламировал Шон.
Густые ресницы Адама затрепетали, и он лениво потянулся. На его лицо упал луч света, напоминая окружающим насколько прекрасен его профиль. Мраморная кожа резко контрастировала с черными волосами, упавшими на лоб, приоткрытые пухлые губы возбуждали интерес. Я поймала себя на мысли, что неплохо было бы провести по ним кончиками пальцев, чтобы убедиться, правда ли они были такими мягкими, как выглядели.
– Мы пропустили неделю тренировок, – сказал он, обращаясь ко мне. – Сегодня можешь отдохнуть, я предупрежу командиров. Приступим к подготовке с понедельника.
Машину повело, когда асфальт сменился грунтовкой, извилисто ведущей вглубь леса, петляя между вековыми елями. Проходной пункт показался через несколько минут. Шлагбаум сразу открылся, пропуская явно знакомый автомобиль. Огромная территория, окруженная металлическим забором с колючей проволокой, поражала зловещей аурой, накатившей на меня буквально сразу. По периметру спиралью закручивались дорожки для бега с миллионом различных препятствий, зелень, очаровывавшая меня всю дорогу, здесь не росла, уступая место песку, гравию и асфальту. Казармы располагались на западной стороне. Проезжая мимо них, я заметила, что свет в окнах еще не горел. Армейские корпуса раскинулись немного левее, бетонными одноэтажными блоками рассыпавшись вдоль дальней стороны забора, а тренировочные здания занимали центральную часть этого царства страданий. Все постройки выглядели одинаково мрачно, их обшарпанные стены, покрытые плесенью, серые лестницы и унылые подъездные дорожки говорили лишь об одном: здесь из вас сделают солдат, но перед этим вытряхнут всю душу. Сердце болезненно сжалось от осознания, что интернат, возможно, был не так уж и плох.
Машина остановилась у главного корпуса. Это было идентичное всем остальным здание с одним единственным отличием: над его входом развивался герб семьи Эвансов. Адам вышел, жестом приказывая мне стоять снаружи, а сам скрылся за тяжелыми дверьми. Вокруг стояла оглушительная тишина, даже насекомые не издавали ни звука. Туман так и не рассеялся, став еще гуще и пугающе. От этого утро показалось еще более холодным, и я поежилась в своем тонком сером комбинезоне. Адам вернулся в сопровождении Итана. Мне чудом удалось сдержать улыбку от появления родного лица. Его глаза лучились светом, движения были спокойными и уверенными. Мужчина был одет в темно-синий дождевик и свободные черные брюки, видимо, военную форму здесь носили не всегда. Шон и Итан кивнули друг другу, и мне показалось, что отношения между ними весьма сносные.
– Проводишь ее в казарму и покажешь все, – бросил Адам, открывая дверь автомобиля. – Лилит!
Я обернулась в ровно тот момент, когда черный тяжелый ком врезался в мое лицо.
– Какого черта…– начала было бурчать я, но потом поняла, что он кинул мне свое пальто.
Я хотела было что-то сказать, но машина уже сорвалась с места, оставив меня с чувством вины стоять на обочине. Черный кашемир укрыл меня от утреннего мороза и подарил неожиданное чувство уюта. Аромат горького шоколада и табака приятно защекотал нос. Это был запах Адама.
– Я так рад тебя видеть, – выдохнул Итан, держась, тем не менее, немного поодаль.
– Я думала, что умру раньше, чем смогу с тобой поговорить, – улыбнулась я.
Мы побрели по дорожке так близко, что наши руки соприкасались.
– Ты весь город на уши поставила.
– Этим буржуям слишком спокойно жилось, – усмехнулась я.
– Поклянись, что больше не будешь выкидывать ничего подобного, – взмолился Итан, а в его глазах я заметила тревогу. – Понятия не имею, что Адам пообещал отцу, но уверен, цена твоей жизни была очень высокой. Никто уже не верил, что ты вернешься.
– Но я тут, с тобой, – нежно проговорила я и попыталась взять его за руку.
– Не здесь, – шепнул парень, ускоряя шаг.
Мы обогнули добрую половину всей военной части, приближаясь к казармам. Однако Итан свернул у тренировочного корпуса направо и повел меня вдоль забора, увлекая к старому, выжженному дереву без листьев. Он нежно коснулся моих плеч, будто все время до этого не верил, что я настоящая.
– С тобой все в порядке? – озабоченно спросил он.
– Да, конечно. Итан, я так скучала, – призналась я, а к глазам подступили неожиданные слезы.
Он обнял меня, поглаживая ладонью вдоль спины, его сильные плечи напряглись, когда я повторила жест. Уткнувшись в его шею, я хотела растаять, раствориться в этом моменте. Каждый день в интернате я боролась с собой, стараясь не думать о его заботливой улыбке, забыть крепкие объятия, трепетные прикосновения. Ведь мы оба могли погибнуть, так и не дождавшись встречи. Но вот я могла дотронуться до него, а он поймать большим пальцем скатившуюся по моей щеке слезу. Безжалостная буря эмоций грозилась поглотить меня целиком. Я привстала на цыпочки в поисках его губ, но Итан увернулся, аккуратно оттолкнув меня.
– Здесь повсюду глаза, – покачал он головой. – Мне и прикасаться к тебе не следовало. Отношения между двумя велиарами, как и между велиаром и каким-либо покупателем здесь строго запрещены.
– Сегодня я уже избежала смерти, молния не бьет два раза в одно место, – попыталась пошутить я, но лицо Итана оставалось отстраненным.
– Я не подвергну тебя такой опасности. У нас будут выезды, я всегда буду рядом, но делать это здесь – слишком опрометчиво.
Мне будто дали пощечину. Я так долго этого ждала, так мечтала о нашем воссоединении, а все, что получаю – пятисекундные объятия и лекцию о жизни в военном лагере. Итан всегда был слишком заботливым, его чрезмерная опека ощущалась даже в интернате. Когда я пыталась уговорить медиков давать мне меньше таблеток, он одергивал меня, напоминая, что они в любой момент могут расправиться со мной. Когда Мия бунтовала против камер-одиночек, он просил меня держаться от нее подальше, чтобы не навлечь на себя беду, когда Алан во всю развлекался с Келли, он осуждал влюбленных, утверждая, что их обоих могут наказать. Единственное, чего не касались правила – наши ночные посиделки в медкабинете. В последнюю нашу встречу он сказал, что я самое дорогое, что есть в его жизни, сказал, что каждый день будет ждать меня и вынесет все испытания в военном училище ради нашей встречи. Именно поэтому я была уверена, что сейчас он пошлет куда подальше весь свой самоконтроль и наконец прижмет меня к себе и поцелует так, что я забуду о том ужасном годе, проведенном без него. Так что же произошло?
Я не стала спорить, как бы то ни было, он делал это ради меня, переживал за меня.
– Отведи меня в казарму, я немного устала, – честно призналась я, возвращаясь на вымощенную камнем дорожку.
– Прошу, пойми меня. Я не перенесу, если из-за меня, из-за моих желаний пострадаешь ты.
Мои щеки мгновенно вспыхнули, когда я услышала это отчаяние в его голосе, когда он говорил о “его желаниях”. Мой гнев сменился на милость.
– Все в порядке, Итан. Я все понимаю.
По славам моего спутника, сейчас было пять утра. Подъем всех кадетов обычно осуществляется в шесть, но так как сегодня было воскресенье, разрешалось продлить время отдыха до восьми утра. Мы преодолели несколько лестничных пролетов, оказавшись на пятом этаже общежития. Тут жили исключительно велиары, находясь под круглосуточной охраной вооруженных армейцев. Таблетки здесь никто не отменял, поэтому свои способности использовать на все сто процентов не мог ни один кадет, кроме тех счастливчиков, кто был в милости у Омера Эванса. Женская сторона отделялась от мужской лишь условной линией посреди узкого зеленого коридора. Итан показал какую-то бумагу охраннику, и тот пропустил нас на половину для девушек.
– Первогодки занимают верхние этажи, второгодки живут ниже, первый этаж для тех, кто служит в армии больше трех лет, – объяснял Итан, продвигаясь прямо. – Это сделано для того, чтобы в случае нападения, они могли покинуть здание первыми и вовремя подоспеть на помощь пограничным войскам.
– На нас часто нападают? – спросила я, стараясь не отставать.
– Чаще, чем хотелось бы. Один раз я видел безумца с силой огня. Он жег всех, кто попадался ему на глаза: обычных военных и велиаров. Тогда наш отряд потерял двадцать пять бойцов.
– Он был настолько не в себе?
– Радиация съела его мозг, а сила затуманила остатки разума, – мрачно произнес Итан, – если, конечно, они там были.
Он остановился у единственной комнаты, расположенной с торца здания.
– В этой комнате обычно живет кто-то из наблюдателей, но Эванс выкупил ее для тебя. Единственная комнаты с окном, – произнес Итан, приоткрывая дверь.
Спальня была маленькой, не больше шести квадратных метров. Но тут и правда было окно! Я подбежала к нему и перекинулась через подоконник. Внизу можно было увидеть первых кадетов, проснувшихся пораньше: они медленно бродили с чашками кофе в руках. За границей забора виднелся лес, а за ним кусочек оживленного города. Перед окном стоял деревянный письменный стол, маленькая тумбочка примыкала к односпальной кровати, стоявшей в углу, а около противоположной стены располагался шкаф.
– Зачем он это сделал? – удивилась я.
– Многие отпрыски богатых семей любят хвастаться. Думаю, это один из способов, – пожал плечами Итан, – У тебя тут даже есть своя ванная. Остальные пользуются общей.
Я подпрыгнула на месте и тут же подскочила к двери, расположенной справа от входа в мою комнату, и у меня перехватило дыхание: это была не просто душевая, тут была настоящая ванная, такая, в которую можно залезть целиком и вытянуть ноги. В интернате мы все мылись в одном открытом пространстве, чуть ли не толпясь возле пяти плохо работающих кранов. Тут же было и небольшое зеркальце над раковиной, туалет.
– Средства гигиены предоставляются армией, остальные вещи нам покупают наши хозяева. Загляни потом в шкаф, возможно, тебе уже что-то оставили, – закончил Итан, переминаясь с ноги на ногу.
– Глазам не верю! – искренне радовалась я. – Я думала тут будет хуже, чем в интернате, но я живу как королева!
– Все плохое еще впереди, – грустно декларировал парень. – Не доверяй Адаму. Не позволяй себе даже подумать, что он может быть неплохим человеком. Его семья убивала нам подобных на протяжении долгих лет.
– Итан, я не маленькая. И историю я знаю хорошо. Я не поступлю безрассудно.
– Хуже всего то, что у него сумасшедшая сила. Я сам видел, как он убил нескольких кадетов, не пошевелив и пальцем.
Повисло молчание. Казалось, ему больше нечего мне сказать. Раньше я думала, что после годичной разлуки нам не хватит часов в сутках, чтобы все обсудить. А сейчас мы стояли друг напротив друга и не могли вымолвить ни слова.
– Ну, я пойду, – наконец произнес Итан. – Поспи, а на обед тебя проводит Мия. Я предупредил ее о твоем приезде. Сегодня кстати нет тренировок.
– Спасибо, – слабо улыбнулась я, притворяя за парнем дверь.
Он так и не дотронулся до меня, даже будучи вдвоем в закрытой комнате. К моему удивлению, настроение мне это не сильно испортило.
Незнамо откуда взявшийся энтузиазм плескался во всем моем теле, организм потихоньку восстанавливался после недельного сна. Я распахнула шкаф, не надеясь ничего там найти, однако по полкам были разложены пакеты. Первый был стандартный, выдаваемый всем. Он содержал в себе кусок хозяйственного мыла, зубную щетку, пасту и полотенце. Остальные же четыре, судя по всему, положил сюда Адам. Я вытряхивала содержимое на кровать, и с каждой секундой улыбка все шире расплывалась на моем лице. Несколько пар джинсов, брюки, футболки и свитера разных цветов лежали передо мной. Он даже не забыл положить мне пижаму и красную сорочку для сна. Один маленький пакет заставил меня зажмуриться от стыда: в нем было нижнее белье. Боги, надеюсь он не сам его выбирал и складывал! Крохотные кружевные трусики черного, лавандового, голубого оттенков и бюстгальтеры им в тон заняли место в прикроватной тумбочке. Тут даже было несколько шелковых комплектов. Особенно мне понравился один из тончайшей бордовой сеточки с атласными лентами на чашках, стринги которого кокетливо украшались бантиком. В одной коробке я обнаружила платье, длинное и струящееся. Тут же примерив наряд, я замерла: оно идеально подходило по размеру, облизывало талию и бедра, элегантно развиваясь нежно-розовым облаком при ходьбе. Я захотела, чтобы в случае моей смерти меня похоронили в этом изумительном наряде. Не имея в своей жизни ничего, кроме трех комплектов серой робы, я была словно ребенок в отделе конфет. Две пары кроссовок и одни кожаные туфли с застежкой на щиколотке также пришлись впору. И как у парня получилось так идеально подобрать вещи? Может, у него есть сестра? В последнем пакете я обнаружила гель для душа с ароматом лаванды, шампунь и кондиционер для волос, расческу, мятную зубную пасту и… плюшевого медведя? Он положил мне игрушку! Я засмеялась, кружась по комнате в обнимку с новым другом. На секунду промелькнула мысль, что это было лучшее мгновение моей жизни из тех, что я помнила. Но совесть тут же уколола меня за то, как быстро я променяла мысли об Итане на несколько тряпок и игрушку. Я вздохнула, разобрала все вещи и легла на кровать, моментально заснув. Взрыв эмоций сделал свое дело.
Из приятных оков забвения меня выдернул стук в дверь. На пороге стояла Мия, нетерпеливо раскачиваясь из стороны в сторону. Без лишних слов я обняла подругу, крепко-крепко прижав ее к себе, пока не почувствовала боль в руках.
– Я так переживала, – выдохнула она мне в волосы. – Ну ты и бунтарка, оказывается!
– Устроила себе мини отпуск, – засмеялась я, отступая на шаг, чтобы впустить подругу к себе.
– Нам нельзя заходить в комнаты друг к другу, а не то эти гады грозятся заставить бегать по базе всю ночь, – вздохнула девушка, покосившись на одного из охранников за своей спиной. – Собрания разрешены только в общей комнате на четвертом этаже.
– Но Итан был здесь, – возразила я.
– Наверное, Эванс выписал ему особое разрешение, чтобы он мог тебя провести. Воспользовались этой привилегией? – двусмысленно проворковала подруга.
– Если бы, Итан и пальцем меня не тронул, – с раздражением заметила я.
– Надо было все брать в свои руки. Кстати, Алан места себе не находит, пошли обрадуем его?
– Конечно! Подожди меня одну минуту.
Я захлопнула дверь, стянула ужасный комбинезон и поменяла его на обтягивающие джинсы-клеш и белую футболку с названием какой-то рок группы на груди.
– Я готова, – вылетела из комнаты я, чуть не сбив с ног Мию, разглядывающую узор из облупившейся штукатурки на стене.
– Черт, а у тебя отличная задница, – засмеялась подруга.
Я хотела ей ответить, но осеклась, поняв, что на подруге ее старая униформа.
– Дебра, девушка, которая купила меня, считает, что одежда—бесполезная трата денег. У меня есть пара маек и штанов для тренировок, но с повседневными образами все тяжелее.
– Я поделюсь с тобой. У меня куча футболок и кофт, даже одно платье есть.
– Почему это он так щедр? – спросила Мия, не произнося имя моего владельца вслух.
– Итан говорит, что это один из способов подчеркнуть свой статус, – пожала плечами я.
– Его статус и так всем ясен. Для этого не обязательно тебя одевать или выкупать тебе лучшую комнату.
Я не нашла, что тут ответить, а потому промолчала. Мы покинули казарму и пересекли небольшой двор, где курили несколько кадетов. Столовая располагалась в основном корпусе и была разделена на две части. Первая, для Велиаров, была мрачной и унылой. Около десяти металлических столов располагались друг за другом. Повара предлагали каждому стандартное блюдо: овсяную кашу на воде и несколько питательных крекеров, больше напоминавших обувную подошву. В интернате изо дня в день меню было таким же. Предполагалось, что в этих крекерах, производимых специально для нас, есть все вещества, необходимые для поддержания жизнедеятельности. Еда не имела ни вкуса, ни запаха, а потому никто из нас не воспринимал прием пищи как нечто приятное. Это была обязательная формальность, чтобы не умереть. А прямо рядом с нами обедали наши владельцы. Их часть кафетерия была наполнена запахами жареной курицы, печеного картофеля, свежей выпечки, фруктов.
– Это же больше похоже на пытку, – мрачно заметила я.
– Нам не привыкать, – вздохнула подруга, проталкиваясь за своей порцией.
– Лилит! – услышала я свое имя откуда-то издалека.
Не успела я очнуться, как на меня налетел и сгреб в объятиях Итан. Я уткнулась в его широкую грудь, обвивая руками в ответ. Когда я подняла глаза, поняла, что его светлые пряди больше не закручивались кудрями, а были коротко подстрижены.
– Что стало с твоими волосами? – воскликнула я, теребя его по макушке.
– Заставили обрить, – изумрудные глаза парня поблекли. – Тут и многих девушек наши покупатели стригут, чтобы ничего не мешало на тренировках или в бою.
– Не хочу тебя расстраивать, но думаю и тебе скоро придется распрощаться с… – попыталась начать Мия
– Нет, нет, нет, – замотала я головой. – Они неприкосновенны.
Я заправила локон, выбившийся из пучка, за ухо.
– Соблюдайте дистанцию, взревел один охранник, явно недовольный тем, что Итан до сих пор обвивал меня за талию.
– Идите к черту! – крикнул он, показывая средний палец.
Тем не менее, руку он все-таки убрал. Даже от него я получила больше тепла и ласки, чем от Итана. Кстати, ни его, ни Шона, ни Адама видно не было.
Мы присели за самый дальний столик, чтобы не ловить на себе короткие взгляды товарищей, тоже похоронивших меня неделю назад. Уверена, большинство из них еще злились на меня за то, что я нагло позаимствовала их силу. И без того ослабленные таблетками они, должно быть, несколько дней восстанавливались после моего энергетического вампиризма.
– Как к вам тут относятся? – спросила я.
– Неплохо, мне повезло с покупателем. Если не считать просьбы остричься, Дилан отличный парень. У него у самого есть способность телепортации. А еще он принес шахматы. Теперь каждый день учит в них играть. Говорит, навык предугадывать шаги соперника важен в битве. Но я просто рад поделать что-то новое.
– Дебра строгая, – задумчиво сказала Мия. – Но она никогда меня не обидит. Другим повезло куда меньше. И ей важно, чтобы я была в хорошей форме.
Я проследила за взглядом подруги и с ужасом заметила на руках одного из велиаров синяки. Они были разного цвета, что свидетельствовало о том, что их владелица подвергалась избиениям почти каждый день. Кажется, девушку звали Рози, она могла создавать какие угодно иллюзии, спроектированные в голове. Еда застыла в горле от обиды за девушку.
– Кто это с ней так? – еле выговорила я.
– Помнишь ту девицу, которая билась за тебя на торгах?
– Еще бы, – сдавленно произнесла я.
