– Мы до последнего пациента – сообщил доктор и грустно взглянул на двух кошек и одну таксу. – А лаборатория работает до четырех. Так что заберете свои анализы завтра.
– Как Джек?
– Я оставлю его ещё на сутки.
Рита забеспокоилась:
– Что-то не так?
– Все так – мимоходом говорил доктор, обрабатывая руки перед следующим пациентом. – Понаблюдать надо. Вы не переживайте, мы его уже покормили. Ест с аппетитом – это показатель. Вы должны улыбнуться.
Рита растянула губы в улыбке и быстро сомкнула их:
– Почему тогда я не могу его забрать?
– Забрать можете, но завтра – тон доктора был таков, что Рита не имела право спорить и тем более беспокоиться.
– Я могу к нему…
Доктор перебил:
– Нет. Он только привык, а вы сейчас его обрадуете, обнадежите и уйдете, ему будет тяжело. Нет – повторил он на её молящий взгляд.
В очередной раз убедившись, что день сегодня не задался, она поехала к бабушке.
В бабушкином дворе наблюдалось оживление. Никифоров Стас вышагивал от клумбы до окон и обратно, Кузьминична в компании внучки сидела на лавочке, Петрович курил возле подвала, пару детей повисли на воротах, трое катались на велосипедах (благо, что не во дворе). Такое ощущение, что соседи решили поселиться у Надежды Семеновны, при этом взяв дом штурмом. Надеясь, что бабушка хорошо забаррикадировала двери изнутри, Рита поинтересовалась:
– Что здесь происходит?
Старики оживились – иногда Риту это не радовало, вот как сейчас. Обычно причиной подобных визитов и посиделок была нерадостное дело.
– Ой, Риточка, – обрадовался Петрович, затушив окурок о стену подвала, раздавил его пальцами и спрятал в карман.
– Риточка, не справляемся – запричитала Кузьминична, хотя это было её постоянное состояние.
– Рита, надо чтоб ты написала.
– Да, мне тоже сказали, что если общественность поднимется, то будет толк.
– Куда поднимется? – Рита устало опустилась на скамейку. Ей казалось, что старики напрасно переживают, и трагедия, с которой они прибежали во двор Надежды Семеновны, всего лишь дельце, из которого потом будут слагать байки, и поход в гости не требовал вавилонского столпотворения.
Надежда Семеновна вышла из дома, неся огромный поднос с кружками и чайником. Иногда её гостеприимство зашкаливало за рамки доброты.
– Риточка, ты представляешь? – возмущенно заговорила бабушка.
– Нет – честно призналась Рита.
– Это уму непостижимо.
– Возможно. Бабуль, а что вообще происходит?
На этот вопрос решили ответить все, причем сразу.
– Они нас лишили…
– И теперь не будет…
– А я в наследство хотела оставить…
– Обворовали…
– Ироды…
– Как так можно…
– И управы на них нет…
– А ты ведь уже помогла…
Рита переводила взгляд с одного на другого, чувствуя себя героиней юмористического концерта, премьера которого с треском провалилась – не смешно.
– Так – протянула она с нажимом. – Стоп. Сейчас я войду в дом, и попрошу вас, Петрович, зайти со мной.
– Я? – не ожидал мужчина аудиенции, в компании ему было легче разговаривать.
– Вы. Будете рассказывать, что у вас случилось.
– Так говорю же. Украли – начал он, а женщины поддержали:
– Внуки без наследства…
– Где такое видано…
Рита обреченно обвела всех взглядом и молча вошла в дом, следом юркнул Петрович.
– Рита, нам помощь нужна.
– Это я уже поняла.
– Как у Сидельниковых.
Рита недовольно повела бровью. Ох, как слава бежит быстро. Это совершенно неудачно, если учесть, что подобного рода деятельность не приветствуется, ни законом, ни совестью. Что-либо отрицать было бесполезно, скорей всего односельчане уже слышали историю из первых уст, поэтому Рита всего лишь спросила:
– И что, у вас точно такая же ситуация?
– Да – протянул Петрович. – Это ужас какой-то. Что творится? Стариков обижают. А Кузьминична собиралась оставить…
– Я помню. Оставить все в наследство. Ближе к делу, Петрович.
– Ну хорошо, – Петрович устал переживать, плюхнулся за стол, схватил блокнот и ручку и стал вырисовывать кружки и стрелочки. По ходу его рассказа каракули превращались в картину. Пообщавшись с остальными стариками, картина приобрела оттенки. Они оказались не красочными, а серыми и черными, во всяком случае, расклад дел был не оптимистичным.
Когда все разошлись, Надежда Семеновна спросила:
– Риточка, ты все поняла? У меня в голове не укладывается, что такое есть.
– Не укладывается, это ещё не значит, что такого не бывает.
– Так как?
– Бабуль, все так же как и у Сидельниковых. Только я думала, что это единичный случай, а оказалось системой.
– И что? Ничем нельзя будет помочь? – испугавшись догадки собственного ответа, спросила Надежда Семеновна.
– Не знаю – задумавшись, честно ответила Рита. – Но тем методом уже пользоваться нельзя.
– Каким методом? – поинтересовалась бабушка.
Рита как будто вынырнула из собственных размышлений, поняла, что сболтнула лишнее и сказала:
– Метод помощи Сидельниковым не должен упоминаться в истории. – Она улыбнулась – забыть как страшный сон.
– Так ты же мне ничего не рассказываешь – обиженным голосом проговорила бабушка.
– Нельзя носить работу домой – философски заметила Рита.
– Смотри, как бы дом не стал к тебе на работу ходить – бабушка поддержала философскую волну, но быстро от неё отказалась. – Что же делать?
– Я каждому из них по отдельности, а также всем вместе сказала, что нужно писать в прокуратуру, суд, следственный комитет, куда угодно, а на меня рассчитывать нельзя. Я могу не справиться, а люди на меня зря надеются. И вообще, почему они считают, что я всесильна. В некоторых делах общественная огласка не поможет, а навредит.
– Что же делать?
Рита недовольно взглянула на бабушку, испытав ощущение, что она доверяет больше внучке, чем компетентным органам. Не то чтобы Рита была некомпетентна, но некоторые вопросы она решить не могла и четко отдавала себе отчет в собственном бессилии.
Чтобы как-то отвлечь бабушку от сопереживания соседям, она предложила:
– А что на ужин?
Надежда Семеновна, как любая бабушка, любила откармливать внучку. На столе появился пирог с мясом и котлеты с пюре. Рита достала свежие огурцы и помидоры. Ловко орудуя ножом, размышляла:
– Что у нас получается. Сидельниковы долго пытались вернуть право собственности на земельный участок. Наш прекрасный министр Губарев никак не согласовывал документы по отводу. И совсем недавно мне выпала такая честь встретиться с ним лично, где я в мягкой форме попросила его поставить свою каллиграфическую подпись на их документах. Он услужливо согласился. Но не прошло и месяца, как мы узнаем, что есть похожие случаи, только ещё хуже.
– А что может быть хуже?
– То, что они уже не смогут оформить право собственности, потому что на их участках уже есть другой хозяин.
– Как это?! – изумилась Надежда Семеновна. Когда сегодня к ней во двор вломилась добрая половина села, она, выслушала рвущуюся из них информацию, почти искаженную, как будто радиомаячок не доехал до радиоволны на одну десятую деления: звук есть, помехи есть, скрип и скрежет присутствуют, а слова еле уловимы. Ну, не уловила Надежда Семеновна всю суть темы.
– Было бы неплохо разобраться, как это, но у меня дело – протянула Рита, вспоминая неуловимую Елену Данилову.
Она заправила салат сметаной и перемешала его, мысленно выстраивая план действия. План заканчивался на первом же пункте, неожиданно для себя она его проговорила:
– Губарев меня к себе на пушечный выстрел не подпустит.
– Вы плохо расстались? – удивилась Надежда Семеновна.
Рита отругала свой бестолковый язык за несдержанность и неопределенно ответила:
– Наоборот, мы хорошо расстались, плохо встретились. – Рита быстро добавила – бабуль, давай так, я не говорю тебе о ходе журналистских расследований, а ты не задаешь вопросы.
– Это очень сложно.
– И тем более, даже если ты что-то услышала от меня, ни в коем случае не говори это односельчанам.
– А это вообще без проблем. Могла бы и не предупреждать.
Надежда Семеновна отличалась своим осмотрительным характером и просто так по пустякам не болтала, сплетни не распускала, байки не слушала, не была замечена в интригах и не участвовала в обсуждениях односельчан.
– Кстати, сегодня нечаянно познакомилась с его преемником. Богатырев Максим Анатольевич.
– Так может ты к нему на прием сходишь?
– Бабуль, почему я? – изумленно возмутилась Рита и категорично заявила – не пойду я к нему.
Рита взглянула на часы и заметила:
– Что-то Сережа не едет.
В ответ на это услышали, как за забором остановилась машина, одиноко хлопнула дверь, машина уехала.
– Бабуль, Серёже ни слова.
– Как? Рита, – с укором проговорила Надежда Семёновна.
– Бабуля, он не хочет, чтоб я работала.
– Ну, может и правильно.
– Бабушка. Ты же моя бабушка. Ты почему на его стороне?
Встречать Сергея вошло у Риты в привычку. При этом она испытывала неудержимое счастье, трепетно берегла это чувство. Осталось только научить себя вставать раньше солнышка и Сергея и успевать приготовить ему завтрак. Она проводила его в ванную, подала полотенце, усадила возле себя, поставила тарелку, при этом постоянно рассказывая:
– Джек в больнице. Остался ещё на сутки. Лаборатория рано закрылась. Я не успела. Результаты анализов пока неизвестны. Машину стукнула. Прости.
– Сама как? – обеспокоенно уставился на неё Сергей.
– Я больше напугалась.
– Как ты так, Рита?! – встревожилась Надежда Семеновна.
