Фокс Ли "Аттракцион самоубийц презирает тебя, сентиментальный синий кит"

– Здесь всё ненастоящее.

– Да я знаю, просто скримеры, как в кино.

Капитан Веро нисколько не собирался мешать влюбленным пассажирам и спокойно управлял своей гусеницей, которая приближалась к странному экспонату. На постели лежало тело бездыханного мальчика в позе эмбриона. Рядом с кроватью стояли полицейский, медработник и рыдающие родители мальчика. Под кроватью валялись вскрытая емкость для таблеток и пустая бутылка шампанского.

– Кринж! Это же ты! – схватилась за голову Синеглазка, скинув руку своего краша с плеча.

– Что? Как? Почему? – непонимающий испуганный взгляд метался между собственным телом, погруженным в гусеницу, и криповым экспонатом.

– Зачем ты это сделал?! Зачем?! – негодовала девочка.

– Я ничего не понимаю! Я не знаю!

– Прощай!

– Нет! Постой! Не уходи!

Она испарилась.

Соседнее сиденье опустело.

О!

Шоу началось!

Моя самая любимая часть представления!

Игра эмоций на высоте.

Сначала требовалось вернуть частицу приятных воспоминаний при помощи предмета обожания, а затем добавить трэша.

Робкий Книгочей выпрыгнул из гусеницы и помчался искать выход из туннеля страха, надеясь отыскать девочку. Он влетел в первоначальную комнату, где находилась витрина с игровыми автоматами, но только через другую дверь, не дождавшись таким образом завершения аттракциона «туннель страха». Он бросался к каждой двери и дергал за ручки, но ни одна из них не поддавалась. Лишь где-то вдали, в глубине пещеры, раздался расстроенный голос Капитана Веро.

– Ну вот так всегда. Как только воспоминания ими завладевают, им становится плевать на мои легенды. Они меня никогда не слушают и не доезжают до финиша.

– Кажется, я всё вспомнил! Я вспомнил! Верните мне мою Синеглазку! – чуть ли не плакал навзрыд Робкий Книгочей. За то недолгое время пребывания в мире аттракционов подростка оживили, осчастливили, в него вселили радость, растормошили потаённые теплые чувства, однако в самый неподходящий момент неожиданно преподнесли сюрприз – вдохнули пресловутые воспоминания, где взору предстала ужасная картинка с подростком, а потом забрали девчонку.

На сцене вдруг появилась молодая девушка лет двадцати или чуть постарше. Совершенно незнакомая девушка. Юный гость, ожидая очередной подвох феномена комнаты аттракционов, попытался напрячь память, разглядывая незнакомку, но ее личность ни о чем не говорила. Ее отличали выразительные глаза, смелый мейкап и наряд. Фигура в целом выглядела достаточно спортивной. Брюнетка вышагивала уверенной походной. Холодной походкой, точно такой же холодной, каким являлось ее безэмоциональное лицо. Теперь холод находился в ее власти, полностью на ее стороне, а не на стороне юного гостя, когда он впервые переступил порог разоблачительной комнаты и ничего не понимал вокруг себя. Брюнетка не страдала никакими перепадами настроения и проявлениями теплых чувств. Для нее комната являлась рутиной, привычной обстановкой, местом работы, проще говоря.

– Что именно вспомнил? – ровно и уверенно спросила брюнетка. Она оценивающе осмотрела с головы до ног подростка и вообще находилась в курсе всего, что произошло в туннеле.

– Кто вы?

– Для тебя это не имеет значения, – хладнокровно отрезала она, – так что же ты вспомнил?

– Всё.. И что было до.. И потом.. Я вспомнил, как попал сюда.. К вам..

– Следовательно, ты осознал, что ты самоубийца? Так?

В диалог вмешался печальный и рассудительный Капитан Веро. Спокойным голосом он обратился к девушке.

– Деви, думаю не стоит парня так сильно топить. Будь, пожалуйста, максимально снисходительна.

– Как можно быть снисходительной к тому, кто способен на убийство? – не моргнув глазом, ответила Непримиримая Деви. – Как можно быть снисходительной к тому, кто сам себя уничтожил? К тому, кто сам себя умертвил .. К тому, кто наплевал на своих любящих и дорогих сердцу родителей.. На их чувства.. На их искреннюю любовь к своему чаду..

– Верните меня, прошу вас, обратно домой! – зарыдал Робкий Книгочей.

– Зачем? – всё так же сурово вела себя брюнетка Деви. Эстафета перешла к ней. Разговор приобрел характер той самой хитрой детективной игры, где на допросе одновременно присутствовали добрый и злой полицейские. Так вот, добрым теперь однозначно считался Капитан Веро, а злым, принципиальным – Непримиримая Деви, которая жаждала получить в свои руки бедолагу с неуравновешенной психикой и раскрутить его как следует, невзирая на сожаление о случившемся.

– Я всё исправлю, обещаю! Больше никогда в своей жизни не допущу этого!

– Хочешь сказать, что тебя не смутит и не испугает блевота, промывание желудка и боль?

– Нет.

– Больничная палата.. Постановка на учет у психиатра.. Косые взгляды коллег родителей по работе.. Перешептывания за спиной.. От тебя отвернутся одноклассники, в большинстве, по крайней мере большая часть из них точно будет презирать тебя и избегать, мало ли, вдруг обидишься на кого-нибудь и ввиду своей слабой психики выбросишься в окно. А их потом будут считать виновными в твоей кончине.

Кому это надо?

Никому..

Вероятно, тебя исключат из школы.

Ой, нет.

Правильнее сказать, директор школы аккуратно попросит твоих родителей, чтоб тебя перевели в другую школу. Клейма суицидника не избежать. Как ты будешь смотреть в глаза всем после всего произошедшего? Как посмотришь в глаза своим бедным родителям?

– Я сожалею, что так вышло. Я попрошу у родителей прощения. На другие вещи плевать. Я всё преодолею, – в голосе Робкого Книгочея чувствовались искренние ноты. Ему хотелось верить. Капитан Веро подошел к подростку и ободряюще легонько похлопал его по плечу. Брюнетка продолжала беспощадно «лечить душу».

– Твое раскаяние там, – она показала рукой в сторону помещения с большими окнами, появившемся словно по волшебству на месте туннеля страха, – ступай.

Юный самоубийца отодвинул занавески. Перед ним выросли высокие окна от пола до потолка. За окнами царила ночь с неоновыми огнями стеклянных небоскребов в центре мегаполиса. Робкий Книгочей открыл дверь и вышел на балкон. Ветер резко потрепал его рубашку и волосы на голове. Только на немыслимо головокружительной высоте возможны такие сильные порывы. Книгочей вдохнул свежий холодный мощный поток ветра, а затем обратил внимание на знакомый силуэт, стоявший за перегородкой на самом краю бездны. Силуэт держался за поручни перегородки и смотрел вниз. Ему лишь стоило расправить руки и сделать один шаг навстречу бездне и всё. Конец. Словно раненая птица она сорвется в пропасть. Она. Синеглазка. Его единственная Синеглазка.

Невероятно!

Такого не может быть!

Синеглазка.

Как она вообще оказалась здесь?

Неужели из-за него?

Силуэт принадлежал той самой девочке из туннеля, Синеглазке, той самой красивой девочке из параллельного класса, из другой жизни, из прошлого. Мальчик окликнул ее, но при этом продолжал стоять на месте, боясь спугнуть, отчего она могла случайно запросто свалиться вниз.

– Синеглазка.

– Ты здесь?

– Привет.

– Привет, Робкий Книгочей. Зачем же ты убил себя? – спросила мягким голосом уставшая Синеглазка.

– Прости меня. Я не хотел.

– Вот видишь, теперь я стою здесь. Пришла моя очередь. Я спешу к тебе навстречу. Туда, где мы будем вместе всегда.

– Не делай этого, пожалуйста! – отчаянно закричал он, а слезы самопроизвольно покатились по его щекам.

– Но ты ведь сделал это. Ты не подумал обо мне в тот момент.

– Я боялся.. Прости.. Всё вышло не так, как я задумывал.. Я хотел лишь обратить на себя внимание..

– Обратить внимание? Таким кринжовым образом? Что значит внимание? Хайпонуться перед толпой?

– Нет! Пофиг на толпу! Ты мне понравилась. Помнишь тогда первый раз на перемене я посмотрел на тебя, а ты улыбнулась в ответ.. – он принялся рассказывать своей возлюбленной о тех обстоятельствах, которые способствовали трагедии, опуская при этом некоторые неприятные моменты. Вряд ли ей понравятся все подробности, которые стояли прямо перед глазами, а он проживал заново не самые лучшие моменты в своей жизни.

Это придавало мне фантастических сил, стоило в коридорах школы пересечься с ней взглядом. Я приходил счастливый на урок и даже лучше начинал учиться, тянул руку, что являлось удивлением для некоторых учителей. «Ты что заболел? – беспокоились они». Если это можно назвать болезнью, я бы назвал свою болезнь одержимостью Синеглазкой. Моей целью являлось – отыскать взглядом, увидеть мою Синеглазку, получить в ответ суточную порцию внимания, зарядиться силой и шагать дальше. Поначалу этого было достаточно. Меня, идиота, устраивали переглядки.

Тупые детские переглядушки.

Стрелять глазами – искусство, которым овладел в совершенстве.

В столовке у нее находилось свое место возле окна, а я старался занять такое удобное место, чтобы ракурс, как у фотографа.. Ну, чтоб получше ее рассматривать. При этом она отвечала взаимностью. Смотрела прямо в глаза. Я любовался ею, а она любовалась мной. Она часто смущалась и опускала вниз глаза. Лицо слегка покрывалось краской от смущения. Это хорошо заметно на фоне ее волос цвета блонд. А если носила белый верх, например блузку, то красноватое смущение становилось еще заметнее.

Подружка, что сидела рядом с Синеглазкой в столовке, всё время рассказывала смешные истории или делилась личными наблюдениями из школьной жизни, и они обе смеялись, веселились. Даже то, как смеялась Синеглазка – это выглядело мило и скромно, не то что ее подруга, которая гоготала, как голодная дурная гиена.

И так повторялось день за днем.

Меня, идиота, всё устраивало.

Всё же хорошо: меня любят, и я люблю.

Однажды ни с того ни с сего все классы согнали на внеплановую линейку. Построили. Класс к классу. Все старшие классы. То ли награждение грамотами, то ли наставления о мерах по противодействию терроризму, то ли насчет противопожарной безопасности – я не помню, меня это нисколько не интересовало. Хотел я лишь одного – увидеть свою Синеглазку. Я стоял в последних рядах в колонне своего класса и искал глазами класс своей возлюбленной.

Нашел.

Увидел ее.

Успокоился.

Какая же красивая.

На фоне всех остальных она принцесса.

Когда в очередной раз наши взгляды пересеклись, ее подружка Верка Ершова, черт бы ее побрал, толкнула слегка мою Синеглазку в бок локтем, так не сильно, легонько, мол смотри вон твой стоит, а сама при этом хихикала.

Чертова подружка.

Если б этой подружки не существовало, я бы сразу с ходу решился и подошел, и первый заговорил, но Ершова всегда тёрлась рядом, как назло. Она никогда не оставляла Синеглазку. Всегда брала ее под ручку. И везде сопровождала. И мешала нам. Порой мне казалось, что Верка Ершова специально так делала, потому что завидовала. Или ждала удобного момента, чтобы поймать нас, а потом растрезвонить всей школе о наших чувствах. И всегда хихикала. Эти подружки всегда хихикают, как дуры..

Следующий случай представился у ларька, где продавали вкусные слойки с мясом. На переменах постоянно бывали очереди за слойками. По расписанию в тот день поставили «окно», поэтому я шел ко второму уроку. До школы оставалась какая-то пара десятков метров, когда я увидел мою Синеглазку, стоящую у ларька.

Она стояла совершенно одна.

Без своей вездесущей подружки.

Отличный шанс, чтоб подойти и заговорить!

Хотя бы произнести простое «привет».

Я прибавил шаг в предвкушении, что сейчас наконец-то мы сможем пообщаться наедине – первый шаг на пути к большой дружбе и великой любви. И никто не будет нам мешать в этот раз. И после этого мы сможем ходить вдвоем за ручку без всяких там подруг.

Я набрался смелости, как никогда, и уже разогнался, прибавил обороты, но не тут-то было.. Только я подлетел к ней, буквально оставалось сделать два шага, как из-за угла нарисовалась толпа ее одноклассниц. Да, подружка отсутствовала. Но зато присутствовала толпа баб. Целая толпа оголтелых девок из ее класса. Еще лучше! Не одна, так шесть. Я чуть не влетел в эту бабскую толпу, а они обступили мою Синеглазку, отгородили меня от нее, как специально, а мне пришлось сделать вид, что тоже пришел за слойками. Потом они все ушли, а я остался стоять как осел. Всё же когда рядом с ней тёрлась всего лишь одна подружка, это выглядело легким уравнением, но когда подруг много, в такой ситуации точно не варик подходить. После школы я решился подождать ее, чтобы проводить до дома, но она не появилась, к сожалению. Я напрасно простоял в распахнутой куртке на прохладном воздухе. К вечеру простыл. На следующий день в школу меня не отпустили. Заболел. Пришлось лечиться.

Лишь только спустя почти неделю я смог пойти в школу. Как же долго тянулось это время.

Понедельник.

Перемена после первого урока.

Вторая перемена.

Третья перемена.

Я курсировал в одиночестве по коридорам школы. Как сумасшедший разглядывал каждую девчонку, ростом или фигурой похожей на мою Синеглазку. Невероятно сильное желание увидеть ее вновь после долгого отсутствия в школе. Я сгонял в столовку, занял свое привычное место за одним из столов рядом с тем столом, за которым обычно она сидела. Я тусил на подоконниках с одноклассниками. Смотрел по сторонам. Но нигде не мог ее увидеть.

Я переживал – хоть бы она не заболела. Интересная получилась связь между нами – я заболел, и она заболела. Такое возможно только на высоком лвл, когда двое любят друг друга.

В тот день у меня не получилось ее увидеть.

Вторник.

Уже после первого урока она появилась.

Какое же счастье!

Счастье.. Но недолгое..

Вслед за счастьем пришло недоумение с легким разочарованием что ль.

Я не знаю, как это объяснить.

Рядом с ней появился какой-то неприятный тип возрастом старше меня, но не намного. Может на год или два.

Я наконец-то увидел свою возлюбленную без подружки, но рядом с каким-то типом.