Агния Арро "Даже если ты меня ненавидишь"

grade 4,9 - Рейтинг книги по мнению 80+ читателей Рунета

– Это ты виноват! Ненавижу! – кричу, задыхаясь от боли в ноге и сердце.Это конец моей спортивной карьеры, чувств к этому подонку. Нельзя было с ним связываться. Как же мама была права!– Я с вами в больницу, – ему снова плевать на мои слова.Лжец и эгоист!– Нет!– Я тебя не спрашиваю, Ами. Ты моя, слышишь? И я собираюсь быть рядом до конца твоих дней, даже если ты меня ненавидишь.***Девочка, которую ненавидят все, и парень, который ненавидит всех.Они из разного мира. Им нельзя друг друга любить.Он – грубиян, наглец и боец без правил. Для него каждый день как последний.Она – талантливая фигуристка, гордость тренера и своей влиятельной семьи.Лёд и пламя. Боль, пот и слёзы. И где-то там, за бесконечной гонкой за медалями, бьются хрупкие сердца этих двоих…#от_любви_до_ненависти_ и _обратно#откровенно#эмоционально#иногда_нецензурно#фигурное катание и бои без правил#плохой парень и хорошая девушкаОриентировочный график: 3 главы в неделю.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Автор

person Автор :

workspaces ISBN :

child_care Возрастное ограничение : 18

update Дата обновления : 11.04.2024


Входим в его кабинет. Взмахом руки мне указывают на стул.

– Наручники с этого чудовища снимите, – приказывает подпол.

– Вы уверены, товарищ подполковник? Он же неадекватный! – подаёт голос один из его людей.

– Данте, ты же не совсем отбитый, чтобы накручивать себе срок? Одно нападение на сотрудника у тебя уже есть. За меня больше дадут.

– Он сам нарвался, – выдаю фейспалм и кручу головой вправо-влево, разминая шею до хруста в позвонках. – Если что, я могу встречку накатать, – намекаю на свою разбитую губу.

– Будем считать, что в этой части мы с тобой договорились. Снимай браслеты, – командует своему.

За спиной раздаётся щелчок, шаги, и в кабинете мы остаёмся один на один с подполковником Рагозиным.

– Итак, Даниил Александрович Тимирязев, – растягивая слова, мент лениво бросает на стол моё личное дело. – Третий раз у нас за последние два месяца.

– Скучаю… – скалюсь разбитыми губами.

– Я так и понял, – хмыкает он. – Поэтому каждый раз повод посетить нас становится всё интереснее и интереснее. Хулиганство, драка, теперь вот поджог.

– Ложь чистой воды и фантазии твоих оперов, – улыбаюсь шире.

– Тебя взяли на месте пожара. А твои дружки сбежали.

Довольный такой, аж бесит!

– Кстати, а ты чего с ними не рванул? – интересуется Рагозин.

– А смысл? – пожимаю плечами, лениво сползая по спинке стула в расслабленную позу. И теперь, приятно скрипнув зубами, бесится подпол. – Я ни в чём не виноват. Докажешь обратное? – с вызовом смотрю ему в глаза.

Мужика аж передёргивает всего. Взгляд тяжелеет, челюсть напрягается и рука, лежащая поверх моей папки, сжимается в кулак.

– Слышь, ты! – взвинчивается он. – Борзота! – лупит кулаком по столу. – Вы влезли в частное домовладение. Это уже статья!

Закатываю глаза. Тоже мне, напугал. А то я не знаю, как это решается.

– Если это всё, что ты можешь мне предъявить, товарищ подполковник, то я пойду. Меня дома заждались.

– Не так быстро, Тимирязев. Придётся тебе у нас ещё задержаться. Сейчас приедет хозяин дома с адвокатом. Напишет заявление.

– Мне ему ручку подержать? – ухмыляюсь.

– Лейтенант! – рявкает Рагозин. – Забери его в камеру! Пока я ему ещё пару узоров на рожу не добавил. Сукин сын! Ничего не боится!

– Боятся, товарищ подполковник, те, кому есть что терять, – поднимаюсь, пока лейтенант опять не начал меня лапать.

– Свобода? – хмыкает он.

– Я вот здесь, – делаю из пальцев пистолет и прижимаю к своему виску. – Всегда свободен.

– Ничего. Посмотрим, как ты заговоришь, когда Калинин приедет, – слишком внимательно смотрит на всё ещё закрытую папку с моим делом.

Мля, день этот через задницу начался с самого начала! И сидеть мне здесь долго нельзя, у меня вечером бой в «Клетке». Туда ещё надо добраться. Ставки собраны, бабки никто клиентам не возвращает. Надо отработать.

Уперевшись затылком в стену, сижу в камере и прикидываю, как выпутываться из дерьма, в которое я встрял. Вытаскивать меня некому. Я давно уже сам по себе. Лет с десяти меня воспитывали улица и тренер. И если во мне осталось что-то человеческое, то это только его заслуга. Но каждый раз выходя на ринг, я начинаю сомневаться в том, что оно там осталось…

– На выход! – раздражающее эхо бьёт прямо по мозгам.

Поднимаюсь, выхожу из своей клетки.

– Молись, Данте. Там Калинин приехал, – шипит мне в затылок осмелевший лейтенант.

Прохожу всё по тому же коридору. Пара стажёров вместе с уборщицей оттирают с пола разлитую мной краску. Криво ухмыльнувшись, вхожу в кабинет Рагозина. На входе меня тормозит охрана пострадавшего от пожара бизнесмена. Снова лапают. Да что б вас!

– Р-р-руки, – рычу, скалясь на мужика в кожаной куртке. – Ещё раз тронешь меня, сломаю, – обещаю ему.

Не верит, пытаясь залезть в карманы свободных штанов. Перехватываю в болевой, выворачиваю, ставлю на колено. Все в кабинете подрываются со своих мест.

– Сказал же, сломаю, – давлю сильнее, останавливаясь за мгновенье до перелома.

Второй охранник реагирует слишком медленно. На нашем ринге его бы уже убили. Мужик в дорогом костюме поднимает вверх руку, останавливая своего человека. Заинтересованно смотрит на меня.

– Ломай, обещал же, – говорит он.

– Игорь Саныч… – хрипит уёбок, не понимающий словами.

Но «Игорь Саныч» смотрит исключительно на меня. Рагозин нервничает, жестами пытается показать мне, чтобы я отпустил охранника бизнесмена.

Нее, я так не играю. Своё слово надо держать. И довожу приём до конца. Взвывший от боли мужик в кожанке становится мне более не интересен.

– Вышли все, – указывает на дверь «Игорь Саныч». – И этого уберите. Уволен за несоответствие занимаемой должности, – взмахом руки указывает на поломанного мужика.

– Игорь Александрович, – отмирает подполковник.

– Дайте нам пять минут на разговор, – перебивает его Калинин. – Наедине.

Мне уже нравится этот «костюм». Похоже, у меня есть шанс попасть сегодня на бой.

– Почему «Данте»? – спрашивает Игорь Александрович, как только мы остаёмся вдвоём.

– Потому что, – без страха смотрю ему в глаза.

– Я так и подумал, – хмыкает, указывая мне на стул. – Садись, поговорим, – устраивается на место подполковника. – Спрашивать, что ты делал в моём доме и кто его поджог, бесполезно? – уточняет он.

– Не я, – складываю руки на груди.

– Кто бы сомневался. Но я же всё равно узнаю.

Вскидываю руки, мол, твоё право, мне по хрен.

– Моё время стоит слишком дорого, чтобы просиживать его в этом убогом месте. Давай сразу к делу. Ты сядешь за проникновение со всеми вытекающими. Взлом, что-то там наверняка пропало…

– Там всё сгорело, – напоминаю ему. Ржёт. – Или?

– Или ты пишешь мне расписку о том, что должен, – задумчиво стучит ручкой подполковника по столу, – скажем, пятьдесят лямов. И принимаешь активное участие в восстановлении дома. Разумеется, в свободное от учёбы или что-там у тебя, время. Заодно присмотришь за рабочими. Знаешь, что-то вроде сторожевой овчарки. Бабки будешь отдавать каждый месяц равными суммами, если на стройке не будет проблем…

– Например? – грубо перебиваю его.

– Например, если больше ничего не сгорит. Я подумаю об амнистии. И возможно, сделаю тебе интересное предложение.

– От которого я не смогу отказаться?

– Уверен, мы договоримся. Триста штук в месяц потянешь? Пятьсот? – прощупывает меня.

– А если нет? – отвечаю ему тем же.

– Мы вернёмся к первому варианту. Ты сядешь, Данте.

– Двести, – торгуюсь.

Калинин снова смеётся. Находит лист бумаги, толкает его ко мне по столу, сверху кладёт синюю шариковую ручку.

– Триста. Пиши: «Я, Тимирязев Даниил…» Кто ты там по отчеству? – заглядывает в папку с моим делом. – Пиши-пиши, парень. И пойдём уже отсюда. У меня дел невпроворот.

Глава 3

Амалия

На улице всё ещё сильно пахнет гарью. Она оседает на языке неприятной горечью. В воздухе летают чёрные хлопья останков некогда красивого дома, наполненного приятным запахом дерева. Они опускаются на мою белую блузку. Аккуратно сдуваю, но маленький чёрный мазок всё же остаётся.

Переодеваться уже некогда. Я после тренировки до трёх часов ночи зубрила эту дурацкую алгебру, чтобы сегодня пересдать контрольную. Поспала, но мать всё равно заставила сесть за стол и позавтракать. У меня режим. Она следит за тем, что я ем, сколько и когда. Поэтому сейчас остаётся сесть в машину и поехать на учёбу.

Дядя Лёня тушит сигарету, улыбается мне и открывает заднюю дверь.

– Доброе утро, Ами, – вынимает из кармана карамельку и вкладывает мне в ладонь, как маленькой.

– Спасибо, – закусив губу, сжимаю конфету в кулаке.

От одной точно ничего не будет, но внутренняя тревога становится блокиратором для нарушения правил. Прячу карамельку в кармашек другого рюкзака, пока целого, и застываю взглядом на знакомых с детства пейзажах. У меня есть несколько минут, чтобы настроиться на этот день.

У колледжа обычная утренняя суета. На крыльце смеются девочки из нашей группы, курят парни, тискаются какие-то парочки. Я учусь здесь, потому что не добрала баллов для поступления в университет по той же дурацкой математике во время ЕГЭ. Мне легко даются гуманитарные науки, а физика, алгебра, геометрия… там я начинаю чувствовать себя тупой.

Репетиторы возможны только летом или во время новогодних каникул. Отец мог решить вопрос с моим поступлением, но мама оказалась категорически против. Наш экономический колледж считается довольно сильным по преподавательскому составу. У нас много приходящих преподавателей из крупных вузов. И мама считает, что такой опыт будет для меня полезен, поэтому я здесь.

Сложно спорить с семьёй, которая помимо всего прочего спонсирует тебя как спортсмена. А я люблю лёд. Я боюсь его потерять. Там я могу быть собой. Там я сильная, уверенная в каждом своём шаге. Там я знаю себе цену.

Иногда мне кажется, что я живу две жизни. Одна моя – это фигурное катание, мечты, связанные именно с ним, тренерская работа, выступления с различными ледовыми шоу в разных городах страны или мира. А вторая – чужая, где девушка, очень похожая на меня, получает экономическое образование, является изгоем в колледже и часто боится возвращаться домой.

– Хорошего дня, Ами, – желает мне добрый дядя Лёня.

«Вот бы он меня удочерил!»– иногда думаю я. —«Хотя бы на время.»

Выхожу из машины. Поправляю лямку рюкзака и, стараясь ни на кого не смотреть, торопливо взбегаю по ступенькам. Хорошо, что этот учебный год скоро закончится. Я целое лето не увижу всех этих людей, а там, может быть, смогу уговорить отца дать мне возможность поступить в Университет спорта в столице. У них очень крутая учебная программа и выстроена она как раз с тем учётом, что большинство студентов причастны к тому или иному виду спорта. Там учатся и боксёры, и футболисты, гимнастки, пловцы и фигуристы тоже есть. Я хочу к ним!

А здесь меня не понимают и никогда не поймут. Я не курю и не пью алкоголь, ем по часам то, что лежит у меня в контейнерах, и на физкультуре делаю любого из них, в то время как одногруппницы предпочитают всеми силами откосить от занятия.

За это меня считают выскочкой. А ещё тупой, потому что у выбранной родителями специальности базис – это точные науки, где как раз я сильно проседаю.

Делаю шаг в кабинет, а меня за рюкзак грубо оттаскивают назад и отшвыривают к стене.

– Тупицы заходят последними, – больно придавив меня за плечи, говорит одна из девочек и снова дёргает за рюкзак.

Он падает. Его поднимает другая девочка. Открывает замок и вынимает оттуда контейнер с обедом.

– Что тебе сегодня мамочка наложила? Фу-у, – открыв крышку, принюхивается к свежему салату с курицей и семенами чиа.

Это вкусно, между прочим! Даже с учётом того, что там почти нет соли.

– Вонючая преснятина. А говорят, богатенькие хорошо питаются. Рыжая, ты уверена, что хочешь это есть? – кривится девушка.

– Положи на место! – требую я.

– Ладно, – она пожимает плечами и переворачивает контейнер. Салат летит на бетонный пол. – Упс, – кидает туда же контейнер. – Ну ты же сама донесёшь это до места. Помойка за углом.

– Себя тоже можешь там оставить, – говорит та, что меня толкнула.

Они громко смеются, входят в аудиторию и демонстративно хлопают дверью. Зажав рот ладонями, чтобы не расплакаться от досады, дышу глубже и иду искать уборщицу, пока не получила от преподавателя. Эти ведь обязательно скажут, что я сама всё устроила.

– Хоть бы охрану к тебе приставили, что ли, – вздыхает наша техничка. – Ну что это такое? – сокрушённо вскидывает руки и роняет их вдоль тела.

«В этом нет необходимости»– считает семья.

– Иди, девочка, – отпускает меня уборщица. – Я приберу.

– Спасибо, – в порыве искренней благодарности глажу её по плечу и шагаю в аудиторию.

После лекции ухожу последняя, чтобы снова не нарваться на агрессивных одногруппниц. У меня встреча с преподавателем по линейной алгебре. Мама сама договорилась и поручилась за меня. Попробуй теперь облажаться! Сожрут вместе с косточками!

И пока все отдыхают, я быстро переписываю контрольную, надеясь, что в этот раз всё сделала правильно.

Когда же наступает конец ещё одного ужасного дня, я совсем неэстетично плюхаюсь на заднее сиденье семейного автомобиля, забиваюсь в угол и закрываю глаза.

– Дядя Лёня, выключите музыку, пожалуйста, – прошу его. – Очень хочу тишины.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом