Живые души
Садыков Денисович Андрей
Автобиографический роман с элементами магического реализма. Шестнадцатилетний подросток хочет стать автором, но не знает, как же найти вдохновение для того, чтобы написать книгу. Главный герой отправляется в волшебное путешествие по воспоминаниям, где ему вновь приходится пройти через процесс взросления, только теперь уже намного более осмысленно, чем впервые. В ходе приключения будущий писатель осознает, что все события, когда-либо происходившие в его жизни, теперь записываются на страницы «Живых душ» – то есть, его романа. Таинственный плей-лист с музыкой, появившийся в смартфоне рассказчика, становится инструментом, помогающим перемещаться между эпизодами из прошлого. Именно любимые песни и композиции главного героя прочно скрепляют его жизнь единой цепью высших смыслов, следующих друг за другом.
Садыков Андрей
Живые души
к
КНИГА БЛАГОДАРНОСТИ
ЧАСТЬ 1
Предисловие
Как написать книгу? Стоит ли относиться к этой «работе» ответственно? Отвечу вам – нет, совсем нет. Потому что никакая это не работа вовсе. Я не знаю, почему писателей считают серьезными людьми. На самом деле нет ничего проще, чем жить на Свете и делиться с другими собственными мыслями. Этим и занимается художник слова. Он передает живое впечатление, своё восприятие Мира. И поверьте – оно в той или иной мере есть у каждого.
Единственное, что нужно уметь делать качественно – это рассказывать историю непринужденно. Так, будто вы сидите на лавочке с близким человеком или старым знакомым, зная, что он никогда не станет донимать вас неуместными расспросами или расстраивать непониманием. Так, будто вы сидите и ждете поезда, который придет ещё очень нескоро, и у вас как раз есть время на задушевный разговор.
Я рад, что моё дело жизни оказалось не таким уж и сложным. Честно говоря, люблю заниматься чем-то так, чтобы тратить как можно меньше усилий. Хоть и лукаво избежать трудностей у меня получается далеко не всегда, но с писательством – прямо скажу вам – я не просчитался. Как раз то, что так было нужно мне все годы жизни.
Думаю, что предисловие должно приводить читателя в особое расположение духа, рассказывать ему ещё непонятными словами, каким будет предстоящий путь. Приоткрыв лирический занавес, на первый взгляд случайный человек сможет заглянуть за простую обложку и осознать, какую пёструю дорогу ему предстоит пройти вместе с автором, бродя по страницам книги. А ведь писатель ждёт этого самого спутника, не торопится отправляться в одиночку. Просто так – то есть, без никого – ему быстро наскучит однообразие чувств, и он не найдёт в путешествии ничего, кроме собственных переживаний. И потому – да – художник слова на самом деле надеется на читательский отклик. И он действительно приходит. Только совсем не случайно, как может показаться сначала.
Если вы чудом взяли в руки эту книгу и стали зачитываться ею сходу, если вам искренне нравится авторский способ выражать мысли – знайте – вам предначертано прочесть её свыше. А если вас нисколько не заинтересовала вся эта белиберда, состряпанная из несуразных рассуждений, и вы закрыли книгу сразу же после первых строк – слава Богу, что именно так всё и произошло. Наверняка ваше жизнепонимание это произведение нисколько не расширит – лишь навредит ему.
Если же вы до сих пор читаете эти строки, но они совершенно не приходятся вам по духу – скорее бросайте это гиблое дело!
Когда вы, наконец собравшись с мыслями, готовы шагать ногу в ногу с проводником, то можете внезапно ощутить, как вас подхватывает бурный поток начинающейся истории. И если уж и идти в плавание, то только на надежном судне. Недаром говорят, что как корабль назовёшь, так он и поплывёт.
Эта книга посвящена живым душам. Тем, кто на жизненном пути испытал самые разные чувства. Тем, кто любил и страдал, ошибался и менялся, черствел и смягчался, иронизировал над собой и судьбой, искренне умел радоваться счастью и не боялся быть собой. Каждая душа – особенная – и отличается от всякой другой самобытными оттенками неповторимо прожитых ощущений. Но всех их объединяет только одно желание, самое ценное и важное – желание жить.
Эта книга написана от чистого сердца, и всё, что рассказывается в ней, происходило со мной на самом деле. Я давно мечтал посмотреть на главные вопросы о смысле жизни через призму увиденного и прочувствованного, перейти на это вечно не паханное поле бескрайней и в то же время опасной свободы, однако мне никак не хватало инструмента, скрепившего бы между собой все воспоминания. К тому же, без задающего ритм вступления я не мог начать. И вот мне была послана гениальная идея, переваренная умом далеко не сразу. Как и всё гениальное, она больно кололась и заставляла усомниться в своей правильности.
Без чего просто не может жить почти любой современный подросток? Вопрос, конечно, риторический, потому что вовсе не требует ответа. Разумеется – без музыки. Я долго думал над тем, как уделить ей особое внимание в моей книге. Сколько бы ни мучил себя этим вопросом, ответ в голову всегда приходил только один – посвятить каждой главе отдельное музыкальное произведение. Он казался мне абсурдным, потому что такого ещё никто никогда не делал до. По крайней мере, ничего подобного за всю свою жизнь я не встречал. А потом меня осенило – это же отлично и просто невероятно, что сия мысль не беспокоила никого и ни разу, кроме меня.
И потому на Свет появилось нечто среднее между эпиграфами к главам и просто музыкальным сопровождением. Каждая упомянутая песня или же композиция, что была выделена курсивом, стала связующим звеном в почти что бесконечно-длинной цепи воспоминаний, которую я взялся описать.
Впрочем, выбора у меня и не было. Оно и к лучшему. Мой знак зодиака – весы, и особой решительностью в обмозговывании сложных вопросов я не отличаюсь. Господь, конечно же, знает главную слабость моей души и потому никогда не устаёт указывать мне путь.
И ещё. Перед началом.
В этом предисловии я хочу поблагодарить всех, кто позволяет мне наслаждаться каждым днём жизни. Без моей семьи не было бы ни этого меня, ни этой книги.
Вот они – те самые люди, кто вкладывает частицы своих душ в моё счастливое «сегодня». Моя бабушка, моя мама, мой младший брат и мой папа. Тот самый, который настоящий.
I
«Как оказалось, моя жизнь действительно вмещает в себя совершенно разные невероятности…» – задумчиво проговорил я, сидя на крыльце деревенской бани-бочки и всматриваясь в даль бездонной голубизны неба.
«Невероятности… невероятности…» – на языке почему-то безостановочно вертелось это слово. Я раздумывал над тем, какое название подошло бы моей книге лучше всего.
Лето медленно подползало к концу. Август уже точно стал лучшей частью моей солнечной трилогии. За этот месяц я наконец понял, что умею неплохо писать, собравшись рассказать свою историю. Мне удалось всецело ощутить призвание как раз таки в конце лучезарной поры, когда я пересмотрел все случившиеся события до сегодняшнего дня. Почему я раньше в полной мере не осознавал своей тяги к творчеству – считая его пустой тратой времени – вопрос непостижимый. По крайней мере, такой ворох мыслей кружило в голове, когда заставляющим действовать импульсом просияло моё предназначение.
Идея начала точить меня изнутри ещё с поздней весны – и виделась тогда совсем неясно. Оказывается, когда ты хочешь что-то написать, первые робкие порывы мысли выражаются каким-то неопределённым чувством. Оно похоже сразу на всё на Свете – и на неразделенную любовь, и на грусть разлуки, и на тяжесть неподъемного груза, лёгшую на сердце… И в то же время на детскую веселость – необъяснимо, мимолётно и резво ворвавшуюся в распахнутую настежь душу. Кажется, что прямо-таки надо записать хоть любые слова, но почему-то боязно начать. Но если всё-таки неиссякаемой внутренней силой, дающейся человеку Господом, побороть свой страх и приступить, предложения начинают литься рекой сами, пока не закончатся. Конечно, всегда можно пробовать продолжить, чтобы вымучивать из себя несвязные отрывки, но эти старания бессмысленны. Потому что на самом деле чётко ощущается тот миг, когда пора остановиться. Дабы не стать неестественным.
Как раз таки сегодня побороть себя, чтобы начать, было нелегко. Наступила середина дня, медленно и незаметно клонившаяся к вечеру.
Наша семья отдыхала в деревне уже восьмое лето подряд. За знойные, а порой и холодные годы, протекавшие здесь, я осознал, что именно эта земля стала исконно-родной и ближе всего лежит к моему сердцу. Наш дом – большой и просторный внутри, но скромный снаружи – оживленно смотрел на округу добрыми окнами. Он искренне радовался тому, что ещё с давних времён оказался нужен людям; что смог согреть их, накормить и стать для них летним тёплым пристанищем.
Я всем сердцем люблю жить летом в деревне. Детство, частично проведённое в местных краях, сделало её моим источником силы. И неспроста.
Дом, купленный дедом вместе с большим участком, был обжит за годы летнего обитания. Чувствовалось, как избушка питает всех энергией мудрости и благодарит за то, что её не бросили, а полюбили. За подвиг ежегодных приездов в деревню стоит наградить мою бабушку, не прервавшую устаканившуюся традицию даже в самые холодные года. Она всей душой желала, чтобы её внук провёл каникулы на природе и свежем воздухе.
В деревне я всегда находил, чем заняться. Здесь часто появлялись общительные сверстники, готовые объединиться со мной ради весёлых детских игр и приключений.
Меня всегда искренне изумляли сногсшибательные закаты, ослеплявшие своей целостностью и величием; рассветы, вселявшие желание жить всеобъемлюще. В деревне я впервые ощутил, как в моей душе рождается чувство настоящего восхищения, обращённого к природе.
Мы каждый год всей семьёй приезжаем в деревню ради того, чтобы слиться с необыкновенной и будто бы уже забытой стихией, столь отдаленной от человека в городе. Ради того, чтобы вновь научиться ощущать ценность каждого мгновения жизни. И ради того, чтобы начать проникаться чувством безмерного счастья. Оно всегда охватывает нас с ног до головы, как только мы вспоминаем, что существует истинная летняя безмятежная жизнь, никак не связанная напрямую со скоростным течением цивилизации.
В деревне обретается спокойствие души. Удивительно, но отношение к жизни меняется мгновенно, начиная влиять и на физические ощущения.
В местах, где человек господствует над окружающей средой, не существует никакой гармонии. Приходится очень сильно напрягаться, чтобы прочувствовать её, но – увы. Чаще всего лишь удаётся создать иллюзию настоящей жизненной симметрии. В деревне же каждый шорох задуман природой – нужен для того, чтобы она продолжала жить. И потому, когда человек, приезжая в сельскую местность, тоже становится частью необъятного, ладного мира, он испытывает неподдельный восторг.
Нынешнее лето стало для меня особенным. Оно выделялось среди всех прочих тем, что я наконец-таки понял своё предназначение, витавшее в воздухе где-то поблизости – рядом со мной. Несвойственная мне определённость искренне восхищала мою душу и в то же время неслабо щекотала нервы.
«А вдруг ты выбрал не тот путь?» – шептала Тьма, пытавшаяся развернуть меня к безжалостной борьбе и внутренним поискам. Знаете, Мрак порой очень помогает. Помогает закрыться от внешнего мира, защититься от лишней суеты и преодолеть возникшие из неоткуда трудности. Но когда ты оказываешься в нужном месте в нужное время, Тьма иногда совершенно некстати. Она сильно мешает сосредоточиться на главном.
Я как всегда тряхнул головой, прогоняя накатившие сомнения. Мне нужно было взять себя в руки, и этими самыми руками, а точнее – пальцами – напечатать текст на светящемся экране.
Моей писательской берлогой стала баня-бочка. Днем мне было очень удобно уходить туда, потому что по обыкновению я занимался топкой. Разумеется, там же мне было легко отдыхать от приятных, но порой изматывающих семейных дел – и писать тексты.
Летом после обеда всем хотелось спрятаться от изнуряющего солнца. Мне, по правде говоря, толком не удавалось улизнуть от вездесущей жары. Скорее, наоборот – я запекался по полной. Однако, стоит заметить, что совершенно осознанно. Мне всегда предлагали остаться в доме – на первом этаже, среди прохлады.
Бабушка с моим четырёхлетним братом обычно ложилась наверху – на втором этаже – а мама оставалась на первом. Время от времени они менялись друг с другом, чтобы поочередно караулить нашего счастливого, растущего ребёнка. А мне требовалось полное уединение, для того, чтобы превратить идеи в слова и набросать хоть какие-то строчки. И потому отпадали все варианты дневного перерыва, в которых я был вынужден проводить время с семьёй. К тому же, я знал, что всем будет спокойнее, если хотя бы на вечерне-дневную передышку мы с Ваней разойдемся полежать.
Поэтому – стоящая за домом причудливая баня-бочка – стала для меня наилучшим убежищем от конфликтных ситуаций. Я вроде бы шёл туда по делу, но потом оставался на значительно более долгое время, чем планировалось. Однако никто на меня не жаловался и не нападал. Все понимали – каждому хочется отдохнуть после насыщенной первой половины дня.
Если же немного отвлечься от основного повествования и поведать о не менее важных деталях, невозможно не упомянуть о восторженных деревенских жителях, приходивших посмотреть на баню-бочку. Ни у кого в округе не было такой экзотичной постройки овальной формы. Мало того, что она выглядела весьма внушительно, так в ней ещё и можно было мыться! Думаю, этот факт не укладывался у некоторых в голове. Мальчишки на великах, часто проезжавшие по дороге вдоль нашего длинного трухлявого забора, удивленно смотрели на протестно выделяющуюся баню и тыкали в неё пальцем. А взрослые люди специально приходили по несколько раз, чтобы полюбоваться столь творчески и мастерски собранным сооружением.
На этот раз – днём – я снова оказался на привычном месте. В моей штаб-квартире сегодня было почти что невозможно находиться из-за полного отсутствия воздуха на квадратный километр. Августовское солнце безжалостно пропекало поля и лесопосадки, гармонично расположившиеся вокруг нашего огромного участка в сорок соток земли.
Но если вы думаете, что неблагоприятные условия могли остановить меня, то глубоко ошибаетесь. Я оставался несгибаем даже в крайне нетворческую погоду. Не сдаваться в написании текстов стало моим девизом в дни всеобще-беззаботного лета. Я старательно вымучивал строки до тех пор, пока не уставал окончательно и бесповоротно, понимая, что дальше метаться мой ум не в силах. Когда наконец завершился привычный ритуал рождения текстов, уже ставший ежедневным, я наконец решил расслабиться и охладиться. Вдоволь наобливавшись прохладной водой, я подумал, что было бы неплохо слегка подтопить баню. Но не очень-то уж и сильно – вечер собирался выйти на редкость тёплым.
Я разжёг пламя спичками. Дрова из общей огромной кучи неспешно прыгнули в печку, а я потолкал их кочергой для того, чтобы пуще раззадорить подергивающийся огонь.
После того, как с приятными хлопотами было покончено, я быстро распахнул дверь и так же мгновенно её затворил, дабы не начать топить улицу. Автор последнего выражения – моя бабушка. Она повторяла вышеупомянутую самобытную фразу, когда я начинал плохо справляться с обязанностями топщика бани. Но на этот раз, кажись, пронесло. Все ошибки, связанные с прошлыми неудачами, были учтены. После очередной тщательной проверки каждого нюанса, я вышел посидеть на крыльце и посмотреть на закат, выплывавший из зноя прошедшего дня. Несмотря на то, что небо потихоньку окрашивалось в вечерние тона, воздух всё ещё оставался очень тёплым, и лучи коварного солнца только начинали отступать.
Вдруг я почувствовал мощный поток воздуха, задевший меня и полетевший дальше – вперёд. Ветер будто бы образовывал невидимый мост, на который можно было ступить. Пространство словно подтолкнуло меня, предложив взойти на него. «Ну и пусть…» – заговорил внутренний голос шальной лени, ненадолго застрявшей у меня в голове. «Какой же дурак упустит возможность посмотреть на разгорающийся закат?» – проговорил я, продолжая мыслить вслух и пытаясь найти оправдание своему наглому бездействию. Тут-то, похоже, до неспокойного ветра и долетели мои самоуверенные слова. Он вернулся, чтобы убедить меня снова, но на сей раз куда настойчивей, чем в прошлый. Ветер будто бы крикнул: «Ну и дурак! Я тут тебе такое показать хочу, а ты…» Нутром я ощутил, что почему-то будет лучше сделать так, как велит этот упрямый поток воздуха. «Ну и дела… – сказал я сам себе, ничуть не удивившись тому, что ноги уже встали с крыльца и понесли меня куда-то в середину нашего огромного участка – только с ветрами разговаривать осталось!..» Однако сколько бы я ни пытался корчить из себя нормального человека, стоит признать, что налетевший поток ещё больше вовлёк меня в выразительный знойный вечер, позволив стать непосредственным участником событий, а не просто быть сторонним наблюдателем. И, кажется, я начинал понимать, куда направляюсь.
Неизвестно, сколько времени утекло с мгновения заветной встречи. Мне чудилось, будто мы с ветром плывём до тайной калитки в конце участка уже целую вечность. Не замечая ничего вокруг, я шёл и шёл к старой дверце в покосившемся заборе. Разыгравшийся закат уже сменился поблескивающими сумерками, однако затянувшаяся прогулка почему-то ничуть меня не удивляла. Мне слышалось, будто всё время, что мы были в пути, играла одна спокойная и расслабляющая мелодия. Поток ветра, подталкивавший меня в спину и одновременно бежавший вместе со мной, вдруг куда-то рассеялся, когда я наконец подошёл к многолетней берёзе, величественно шелестевшей тихими листьями. Она слегка раскачивалась от гулких порывов Тьмы, налетевших из ниоткуда.
У подножья векового дерева я, к изумлению, увидел свой рюкзак. Раскрыв его, я вытащил книгу, на обложке которой ярко были высечены два слова – «Живые души». В каком-то особенном, будоражащем предвкушении я раскрыл её. Но все страницы почему-то оказались пустыми. Я ощущал, что с найденной книгой у меня уже существует неразрывная связь, однако, конечно же, объяснить своего чудного предчувствия я не мог. Ещё немного покопавшись в рюкзаке, так любезно появившемся в нужном месте, я совершенно внезапно обнаружил в нём и свой телефон. Только сейчас я спохватился тому, что вокруг творится не пойми что. Меня будто окатили холодной водой. Я отчётливо помнил, как оставил докучавший гаджет в бане – в тот самый миг, когда последовал за волшебным ветром. Тем временем продолжала играть знакомая и приятная мне музыка. Она тихо лилась из динамика смартфона и напоминала о том, что это настоящее, полностью выходящее за рамки приличия какой-либо обыденной жизни, действительно происходит со мной наяву. Да-да, прямо сейчас.
Пробуя разблокировать телефон, я увидел, что все его настройки сбиты. На экране высвечивалась дата, обычно появляющаяся после хорошей перезагрузки. Она самодовольно гласила, что сегодня – первое января. Со временем, утверждавшим, что сейчас – три часа ночи, я уже и не мог уверенно поспорить. Было никак не разобрать – то ли рассвет вот-вот собирался выкатываться из-за горизонта, то ли ночь наконец засыпала и повергала всё вокруг в кромешную тишину.
Как только мне удалось угадать собственный пароль с третьей попытки, то открылся плей-лист с тем же самым названием, что я прочитал на обложке дарованной мне книги. В него пока была загружена всего одна песня, проигрывающаяся прямо сейчас. Ну конечно. И как я мог не отгадать её по мелодии? Звучала композиция “Dirty Paws”, которую я переслушивал ото дня на день, пытаясь отыскать столь нужное вдохновение. Тогда мне казалось, что песня, пробиравшая меня до глубины души, отбрасывает тень непостижимости даже на всё прозаическое. Тогда мне чудилось, что когда я слушаю “Dirty Paws”, то могу прямо-таки на ощупь прочувствовать суть тайны – то есть, наконец-таки понять ранее скрытую от меня подоплёку жизни.
Сейчас же я ощущал, что песня оберегает меня от Тьмы, внезапно накатившей со всех сторон. Добрая мелодия будто стала маяком, указывающим мне путь в отъявленном Мраке.
Я присел на влажную деревенскую траву, чувствуя себя в полной безопасности. Я знал, что музыка не позволит Тьме подступить.
С одной стороны – всё, что случилось за этот день, как-то не укладывалось у меня в голове. С другой – соображал я, очевидно, уже плоховато. Картинка действительности слегка расплывалась перед глазами, но – почему-то казалось, что так и должно быть. Будто всё происходит так, как задумано.
Я ощущал, что неведомая сила влечёт меня и просит открыть калитку. Более того – я знал, что не могу поступить иначе. До тайной дверцы оставалось всего несколько шагов, но я – всё-таки желая понять – есть ли у меня хоть какой-то выбор, решил обернуться.
Лучше бы я не делал этой глупости. Сердце ушло в пятки, когда ко мне снизошло осознание собственной беспомощности.
До бани-бочки и нашего дома меня разделяло уж очень далекое расстояние. Родные постройки словно находились на другом конце деревни, и различить их в сумерках я смог лишь по внешним очертаниям и уютным огонькам, тепло горевшим внутри. Участок окутал туман, и что-то мне подсказывало – не стоит, уже совсем не стоит идти назад.
Сначала, сидя на корточках, я вцепился в свой рюкзак. Он будто бы стал моей последней надеждой на спасение. Затем – сам не понимая того, что происходит – я быстро накинул его на плечи и резко шагнул к калитке – так, будто всю жизнь ждал мгновения, когда смогу выбраться за пределы одинокого забора и пройтись по позднему лесу, стоящему почти прямо за домом. Но, как оказалось, романтичной вечерней прогулке состояться было не суждено…
II
Неожиданно для себя я увидел, что всё вокруг залилось чистым Светом. А потом – сам до конца не понимая как – я оказался в таком же идеально светлом помещении. Нарушала воцарившуюся гармонию лишь одна деталь – та самая дверца, которую я открыл в покосившемся заборе, была и здесь. Она совершенно не вписывалась в обстановку идеально наведенного порядка. Я долго глядел по сторонам, с удивлением пощипывая себя, чтобы убедиться, действительно ли существует наяву встретившая меня аура спокойствия. Тем временем ничего не происходило. Сказать, что в комнате было тихо, значит – не сказать ничего. Здесь будто вовсе не существовало звука. Даже если бы я попробовал резко топнуть ногой по вежливому полу, то спокойствие, установившееся навечно, нисколько бы не потревожилось. На этот счёт у меня не находилось никаких сомнений. Шум попросту не нашёл бы поддержки у окружившего его интеллигентного молчания. Несомненно, мне нравилось тут находиться.
Светлая комната очень порадовала меня тем, что разрешила совершенно размеренно посидеть на скромном диване. Я с облегчением опустился на мягкую поверхность и задумался.
Мыслил я почему-то совершенно неспешно. Думаю, что здесь нельзя было рассуждать иначе. Как только я очутился в настолько умиротворяющей обстановке, то мгновенно овладел душевным равновесием. Оно затмевало мой привычный скептицизм к незнакомым местам. Конечно, окажись я где-то далеко не в идеальной комнате, то начал бы, наверное, уже нехило паниковать. Как мне вообще удалось оказаться совсем не там, где я ожидал? Где я вообще ожидал оказаться? Ожидал ли? И почему случилось то, что случилось? В конце концов, кто оставил мой рюкзак возле берёзы? Теперь вопросы стали наваливаться на меня один за другим и не унимались в голове, несмотря на идиллию, царившую вокруг.
Однако пока я восседал на диване, то ощущал, что всё меньше хочу вставать с него. И что всё меньше хочу рассуждать о чём-либо вообще. Живая мебель будто ждала, что я останусь навсегда в обители Света.
Умом я понимал, что, наверное, стоит пойти и дернуть ту самую калитку, что попала сюда – вместе со мной – каким-то магическим образом. Если честно, я всегда знал, что старая дверца в покосившемся заборе мне что-то недоговаривает. Уж очень подозрительно она там стояла. Видать, притворялась, что не при делах. Да-да, я подозревал её и пристально следил за каждым поскрипыванием… Однако настолько крутого поворота событий, произошедшего буквально только что, я всё-таки, признаюсь, ожидать не мог.
Тем временем диван, похоже, начал всеми силами усыплять меня, и, честно, от бесцельного сидения мне уже начинало становиться дурно. Нужно было сматываться из сонного царства. Перед уходом – я решил взять в руки последнюю вещь – хоть как-то связывающую меня из прошлого – с непривычной обстановкой в настоящем. Да, вы не ошиблись – я схватил свой рюкзак. Раскрыв его, мне захотелось снова подержать в руках ту самую книгу, материализовавшуюся будто бы из ниоткуда.
Когда я посмотрел на обложку пустых страниц в толстом переплёте, то увидел, как буквы на ней вдруг запылали ярким Светом. Какое-то внутреннее желание подтолкнуло меня снова полистать книгу. Я бы сказал, что в тот же миг – я так и сел, но, по правде говоря, мне уже и так удалось удобно примоститься на диване. Поэтому, врать не буду – я так и остался сидеть – в том же положении – даже не шелохнувшись. Но зато удивленно распахнул засыпающие глаза. Моим неровным почерком было исписано немало страниц, нацарапано немало слов. Складывался вполне членораздельный рассказ. «Как оказалось, моя жизнь действительно вмещает в себя совершенно разные невероятности…» – начинала разворачиваться первая мысль.
Видимо, сегодня мне не было суждено заснуть на мягком диване. От волнения у меня только что чуть не выпрыгнуло сердце. Чувство было поистине приятное, однако в то же время я его боялся. Словно любви, мимолётно зародившейся в душе.
Я прилёг. Да. Сначала просто лежал, уставившись в светлый потолок. Ни о чем не думая, потому что не мог. Спустя полчаса, а может быть – и день (времени в этом месте не существовало от слова «вовсе»), я начал приходить в себя. Первым ко мне вернулось чувство юмора. «Хорошо, что лежу не в гробу и не в белых тапочках!» – пронеслась весёлая мысль. Потом я решился допустить одно соображение, не дававшее мне покоя. Что если я начал писать свою историю тем, что оказался здесь – в каком-то таинственно-неизведанном месте? Да, такая правда не укладывалась в голове. Однако, похоже, что всё должно было сложиться именно так. Другого логического объяснения произошедшему я не находил. Да и можно ли было опираться на логику в такой, мягко говоря, незаурядной ситуации?
Сомнения продолжали терзать меня, и помещение стало незаметно окрашиваться в тёмный оттенок. Я решил, что этакая смена привычной спокойной обстановки явно не к добру. И интуитивно понял, что пора делать ноги. Пришлось быстро встать с дивана, почему-то ставшего уже не таким мягким, как несколько мгновений назад. Безобидная мебель будто бы задеревенела. Видимо, у неё испортился характер. И цвет, разумеется, по той же причине окрасился в противоположный. Отыскать в темноте загадочную калитку, что могла выпустить меня из потемневшего дома отдыха, оказалось не так-то и просто. Скажем так – я бы вообще не сориентировался в зловещем Мраке, наступившем совершенно внезапно, если бы дверца слегка ни подсвечивалась.
От охватившего меня волнения комната словно ещё сильнее взбушевалась. Чувствовалось, что веяло нехорошим присутствием Тьмы. Я дернул калитку, но – вот засада – она не поддавалась! Со всей силой я ещё раз налег на злополучную дверцу – но тщетно. Похоже, комната, где можно было остановиться на привал, оказалась совсем не такой безобидной, какой выглядела на первый взгляд. Складывалось ощущение, что Мрак, поселившийся здесь, мечтал задушить меня.
Наплевав на все инструкции по сохранению спокойствия, я вышел из душевного равновесия. В панике я всегда начинал делать всё, что только мог. Всё, что только мог, но только не то, что было нужно. Опрометчиво метаясь взглядом в поиске выхода из ситуации, я не придумал ничего лучше, кроме того, как залезть руками в рюкзак. Однако на сей раз бессмысленная привычка обернулась для меня спасением.
Как только я распахнул главный отсек, то сразу же невольно прикоснулся к книге, буквы на обложке которой осветили всю комнату. Они прямо-таки запылали рыже-золотистыми оттенками, и притом – намного сильнее, чем раньше. Так же мгновенно вдруг засветился экран моего телефона, благосклонно расположившегося по соседству с книгой. Причём гаджет действовал совершенно самостоятельно, без моего прямого участия. Куда уж мне. Я находился в ступоре от магических свойств, развеявших Тьму, подступавшую ко мне со всех сторон.
Спустя миг – показавшийся мне невероятно долгим – я всё же догадался схватить смартфон и открыть в нем единственное приложение – “Spotify”. Других программ в телефоне почему-то не наблюдалось, однако в столь волнительный миг я не мог думать о чём-либо, кроме своевременного побега из озверевшего помещения. Плей-лист «Живые души» спасительно обновился в тот самый миг, как только я зашел в него. Единственное, что мне удалось увидеть перед тем, как выключить экран – стало название нового трека, по-видимому, посланного мне судьбой. К прослушиванию меня поджидал “Rap God” Eminem’а.
