"А что насчет тапера?"
"Чтобы ты проткнул носом клавесин, на изготовление которого у меня ушел весь день?"
"Обещаю сохранить его в целости и сохранности".
"Ладно, уговорил! Сойдемся на тапере".
"Отлично, приятель! Хи-хи-хи! Вот увидишь, из меня выйдет самый лучший тапер в мире!"
"Боюсь даже представить. Ха-ха-ха!"
"Ну и зря! Я возьму настолько звучный диез минор, что у многих зрителей уши внутрь завернутся".
На следующий день – за несколько часов до захода солнца, когда одна часть народа успела покинуть площадь, дабы поскорее обрадовать домочадцев обновками, а другая с досадой распихивала по мешкам нераспроданный товар, – Октавио расположился возле каменного парапета, служащего местом для оглашения важных заявлений, и начал неспешно подготавливаться к предстоящему представлению.
Сперва измотанные дневными заботами горожане проходили мимо, одаривая его лишь надменными или гневными взглядами. Дескать, катился бы ты со своим расписным вертепом куда подальше. Нам твой кукольный театр и даром не сдался, потому что мы хотим скоротать вечер в тишине и покое. Затем положение кардинальным образом изменилось. И все благодаря голосистым детишкам, примчавшимся из бедного квартала за обещанными сладостями.
– Сеньор, подскажите! – забегала кругом детвора, словно свора голодных щенков. – Вы сегодня будете раздавать угощения?! А то у нас слюнки текут! Сеньор! Сеньор! Так знайте! От вас никто не отстанет!
– Тяф-тяф-тяф! – снизошла до острот носатая кукла. – Тяф-тяф-тяф!
– Да он дразнится! – неожиданно выкрикнул один пухлый мальчуган, состроив обиженную гримасу.
"Тебя что, слышат?" – оторопел Октавио, не представляя, как следует выкручиваться из сложившейся ситуации.
"Прости, случайно вырвалось! – пропищало в ответ. – Советую срочно сымпровизировать, не то этот маленький негодяй пожалуется взрослым".
– Добрый вечер, – поздоровался крестьянин, который вчера тянул за собой тележку. – Вижу, представление еще не началось.
– Мои сорванцы тоже здесь, – перебил простолюдина стражник, что при прошлой встрече подбрасывал булаву.
– Друзья, вы вовремя подоспели, – наконец собрался с мыслями Октавио, пытаясь нащупать внутри вещевой сумки леденец в форме собачки. – Я как раз собирался заняться раздачей сладостей. Вот, держи! Тяф-тяф-тяф!
– Это же поросенок, – насупился пухлый мальчуган.
– Ой, извини! Хрю-хрю-хрю!
– И нам леденцы! И нам! – грянул хор детских голосов, после чего перед вертепом выстроилась длинная-предлинная очередь, состоящая не только из тех, кто подошел к нему давно, а еще и из тех, кто появился прямо сейчас.
"Ай да молодец, – разошлась в похвалах носатая кукла теперь уже беззвучным голосом. – Смекалки тебе не занимать, приятель".
"О твоем гнусном поступке поговорим позже", – мысленно огрызнулся Октавио.
"Клянусь, все вышло совершенно случайно!"
"Так я и поверил".
"Говорю же, случайно. Мне незачем врать".
Как и предполагалось, к моменту окончания раздачи леденцов рядом собралось много взрослых горожан, побросавших из любопытства свои дела. Ведь раньше артисты не отличались подобной щедростью, используя для привлечения внимания зрителей обычных зазывал.
"А дядюшка Пио не прогадал со сладостями", – подметила носатая кукла, поразившись столь удачному вложению денежных средств, обещающему принести баснословную прибыль.
"Минутная готовность", – предупредил Октавио, набирая побольше воздуха в легкие, чтобы на одном дыхании произнести вступительную речь, однако писклявый голос его опередил, не дав проронить ни единого звука.
– Приветствую вас, о достопочтенная публика! Сегодня вы услышите историю про пятерых бедолаг, чья привычка перекладывать заботы на плечи товарищей вышла им боком! Слабонервным просьба удалиться, поскольку в нашей пьесе присутствуют жуткие сцены умерщвления героев при помощи безжалостных сил природы!
– Тогда зачем ты пригласил на представление детей?! – воскликнул стражник, который при прошлой встрече преградил секирой путь повозке.
– Шутка, любезный! – ухмыльнулась носатая кукла. – Нашу пьесу может смотреть и стар и млад! Особенно когда губы покрывает сладкая липкая масса. Я обращаюсь к вам, мои милые непоседы. Хи-хи-хи!
Через секунду створки вертепа медленно разошлись в стороны – и зрители смогли пробежаться взглядами вдоль сцены, разделенной горизонтально на две половинки. Верхняя половинка представляла собой миниатюрное помещение таверны, где по центру располагался круглый стол с сидящими за ним тремя посетителями, чуть поодаль виднелся клавесин с прислонившимся к нему тапером, а сбоку из стены выступал тлеющий очаг со стоящим возле него хозяином. Нижняя половинка являлась уменьшенной копией погреба, заставленного винными бочонками, ящичками и прочим сопутствующим хламом, включая крошечный подвесной светильник.
В поле рожь давно собрали,
Лютый холод за окном,
Ветер громко завывает,
Ставни ходят ходуном.
Говорит хозяин хмурый:
– Надо принести дрова,
Скоро будет очень зябко,
Околеем до утра.
В следующий момент налетевший порыв ветра заставил кованые флюгеры, украшающие большинство городских крыш, развернуться указателями на юг, отчего Октавио стало не по себе. Если бы кто только знал, какого труда ему стоило сохранить спокойствие и продолжить повествование. Хорошо хоть носатая кукла больше не пищала, сконцентрировав все свое внимание на клавесине, будто взаправду вознамерилась извлечь из него звуки.
Отвечает в страхе егерь:
– В небе полная луна.
Знать, сегодня можно встретить
За порогом шатуна.
Разорвет он нас на части,
Не оставит ничего,
Ни хребта, ни селезенки,
Перемелет прямо все.
– Вот же трус! – раздался чей-то негодующий возглас. – Разве егерь должен бояться хищных животных?
– Просто бедняга не вооружен охотничьим мушкетом, – уточнил сосед горлопана, – поэтому и боится покидать дом.
– Да-да-да! – воскликнул отче,
Шляпу натянув на лоб.
– Прошлым летом два служивых
Угодили прямо в гроб.
Шли они вдоль переулка,
На часовню набрели,
А под утро у забора
Только кости их нашли.
– Ха-ха-ха! – дружно засмеялись зрители. – И священник туда же! А где напутствие для более смелых членов паствы?
– Два сапога пара! – прокомментировал пухлый мальчуган, с упоением облизывая расплывшегося карамельного поросенка.
– Хрю-хрю! – нарушила молчание носатая кукла.
"Закрой рот! – рявкнул про себя Октавио. – Твои шуточки неуместны!"
Не поверил людям конюх:
– Ваши речи ерунда!
Шатуны в лесах гуляют.
За порогом лишь листва.
Там лишь куры страх наводят.
Раскудахтались, поди!
Или битву затевают
Забияки-индюки!
– Настоящий храбрец! – пришли к общему выводу зрители.
– Таким прямая дорога в наши сплоченные ряды! – выкрикнули стражники, одновременно сжав правые ладони в кулак, что означало боевое содружество.
– Тогда кто скребет снаружи?
Ужас селит в наши души? -
Задает вопрос тапер,
Устремив свой взгляд во двор.
– Кто в грязи оставил след,
Словно дьявола портрет?
Кто поднял ужасный шум?
Боже правый, здесь шатун!
И снова Октавио пришлось почувствовать себя неуютно, потому что клавесин, внутри которого не было ни одной струны, способной завибрировать, внезапно заиграл траурный марш. Причем носатая кукла даже не соизволила дотронуться до клавиш, решив воспользоваться колдовскими чарами, за что была мигом низвергнута вниз, дабы случайно не травмировать психику детей, занимающих первый ряд.
Взяв аккорд диез минор,
В погреб убежал тапер.
Ну а конюх, как упрямец,
На себя направил палец.
– Если надо, я пойду!
Дайте только кочергу.
Вдруг там вместо шатуна
