Не знавшие усталости огурчики скорректировали курс, повинуясь наездникам. Они обошли небольшую рощицу слева, и перед ними предстало неказистое каменное строение с выцветшими буквами на вывеске.
– «Жрать, спать, Ярышму переждать», – с трудом прочитал Лопань.
У ворот он шустро спрыгнул и помог госпоже спешиться. Та благодарно кивнула и велела ввести огурчиков в стойло, пока она сама будет говорить с хозяином.
Морщась, Лопань поставил скакунов на свободные места в просторном и тёмном сарае, где уже стояли два тыквера и один арбозень. Не теплица, конечно. Огурчикам здесь будет не слишком комфортно. Хотя несколько часов потерпят. Полосатый арбозень недовольно заворчал и даже попытался преградить дорогу новичкам, но огуровод шикнул на него так, что тяжеловоз прижался к стене.
Убедившись, что подопечные обустроены, Лопань пошёл к госпоже. И уже за двадцать шагов до входа в жилую часть услышал голоса.
– Не ерепенься, превосходительство! – громко и нагло кричал незнакомый голос. – Я же знаю, письма у тебя! Отдавай по-хорошему, иначе парни разденут тебя, как берёзку по Ярышме!
– Только попробуйте! – не так громко, но твёрдо ответила госпожа. Лопань просто подивился её выдержке. – Обещаю, тот, кто первый ко мне приблизится, останется без рук!
– А что ты будешь делать со вторым и третьим? – не сдавался голос. – Нас здесь, между прочим, девятеро!
Огуровод затаил дыхание. Девять разбойников против одной госпожи! Надо как-то помогать. Но как? Что может простой ляг, ни разу в своей жизни не дравшийся не то что с толпой, а даже один на один?
– Тот, кто послал вас, предупредил, кто я? – госпожа Гродень явно не собиралась отступать.
– Баба и есть баба, – пробасил здоровенный полумеханоид.
Шлёпси приподняла бровь. Полумеханоиды редко выходят за пределы городов, где для них есть все условия. Раньше ей доводилось пересекаться лишь с выходцами из Техникуса. А вот подобных наёмников она ещё не встречала.
– Разденем и проверим! – гоготнул обрюзгший ляг в поношенном мундире пехотинца, тот самый, который велел ей не ерепениться.
– Мы прекрасно знаем, что ты маг, – тихо произнёс шерр в приличном дорожном костюме. Этот держался за спинами остальных, и Гродень решила, что он тут главный. – Также мы знаем, что твоих сил не хватит, чтобы справиться со всеми. Поэтому…
Закончить у него не получилось. В помещение со свистом влетело что-то крупное и длинное. Шлёпси успела откатиться к стене. Наглому лягу не повезло – от удара он влетел прямиком в посудный шкаф. Теперь лишь подрыгивающие ноги торчали из-под груды обломков и осколков. Остальные, кажется, пострадали не сильно. А шерр и вовсе успел отскочить в кухню.
В вертящемся среди помещения существе госпожа узнала Стручка. Огурчик не давал противникам передышки, сбивая их с ног и царапая колючками. Только и ему доставалось, поскольку злодеи были вооружены длинными ножами. А шерр так и вовсе уже прицелился в скакуна из мушкетона.
Шлёпси хлыстом нарисовала в воздухе магическую фигуру и отправила в стрелка. Мушкетон полыхнул, но вместо того, чтобы послать смертоносную пулю, развалился в руках шерра. Тот помянул всех огородников вселенной и исчез из виду.
А потом в дверной проём с треском и грохотом вкатились два тыквера. В помещении разом стало тесно. За крупными жёлтыми тушами Шлёпси с трудом различала, что происходит.
– Госпожа! – услышала она снаружи голос Лопаня. – Скорее! Уходим!
Она послушно выскочила за дверь. И тут же в проём врезался тяжеловоз арбозень, намертво запечатывая вход.
– Быстро уходим! – скомандовала Шлёпси, запрыгивая за спину огуровода, восседавшего на Сарделе. Противник ни в коем случае не должен был получить секретные письма!
– Но ведь почти Ярышма! – в ужасе промолвил ляг.
– Скорее! – воскликнула госпожа Гродень и ударила пятками в бока огурчика.
Тот тут же рванул прочь с постоялого двора, да так шустро, что Шлёпси пришлось обнять Лопаня, дабы не свалиться. Огуровод пофиолетовел, но поводья не отпустил.
Верхние горы. Пятидень месяца облаков.
– Вылезай! Приехали!
Тюремный экипаж, запряжённый парой огурчиков, остановился у бараков. Охранник ляг отомкнул замок, и Жал вылез наружу. Осмотрелся.
Лагерь шахтёров был со всех сторон окружён горами. Лишь узкая, в полторы повозки шириной, дорога соединяла его с внешним миром. По склону вился путь и того уже. Четыре пещеры зияли, словно пробоины в корпусе полумеханоида-неудачника.
С первого взгляда Пышкович выделил среди строений казармы охраны, жилища свободных старателей и бараки для тех, кто был здесь не по своей воле. Две вышки на выезде из долины, ещё три – на склоне. Охрана вооружена в основном мушкетонами. Но на въезде виднелась многоствольная картечница. А ляг, что принял нового узника-рабочего, сжимал в руке шоковую дубинку, снабженную алхимической таблеткой. Значило ли это, что Жал здесь не единственный полумеханоид?
– Двигай! – прикрикнул охранник.
Жал медленно перевёл на него взгляд. Хмыкнул. Ляг в форме выглядел достаточно нелепо. Особенно забавно смотрелись огромного размера сапоги. Обычно ляги предпочитали ходить либо босиком, либо плетя для своих удлинённых ступней лапти. Здесь же, судя по всему, устав однозначно предписывал сапоги, так что охраннику приходилось мириться с громоздкой обувью.
– Стоп-стоп! – с облучка спрыгнул возница Хаврон Мердовиц, маленький шестирукий полумеханоид, и подошёл к лягу. Удлинил пару передних телескопических ног, чтобы быть с ним лицом к лицу, и тихо проговорил: – Повежливее с Чайником, ляг Трюпель. Он не доставит хлопот. Так ведь, Жал?
Пышкович вместо ответа перевёл взгляд на небо. Потом на три вершины в северной части гор.
– Чавой-то, Хаврон? – взъерепенился ляг, но дубинку опустил. – Аль он не преступник? А коль преступник – чего с ним церемониться?
– Помрачнение, – пояснил возница. – Загрустил Чайник. Иногда такое случается. Но он – ветеран рейдер. И если его разозлить, возможны серьёзные увечья. И ещё, если его приятели узнают, что тут к нему плохо относятся, могут и приехать.
– Ты, ента, Хаврон,не пугай! – прикрикнул охранник. – Может, его и на работы не отправлять? Может, ему настойки из грибов принести?
– Работать – обязательно. Может, мозги прояснятся. Настойку из грибов мы не пьём. А скипидар не давать ни в коем случае.
– Что здесь происходит? – к экипажу подошёл шерр в офицерском мундире.
Ляг вытянулся и отсалютовал.
– Вот, новенького привезли. Но Хаврон говорит, чтобы с ним поласковей.
– Ласковей не надо, – помотал головой возница. – Просто с уважением. Он ветеран.
– Разберёмся, – процедил офицер. – Исправляемый, следуй за провожатым в третий барак.
Ляг слегка поклонился офицеру и сделал пару шагов к жилью. Обернулся. Жал послушно топал следом. Охранник кивнул и пошёл уже увереннее.
– Проблем с ним не будет? – спросил офицер у возницы.
– Не должно, – ответил тот. – Если его не бесить.
– А что с ним стряслось? На моей памяти ветеранов сюда ещё не отправляли.
– Трудно сказать, – развёл руками полумеханоид. – Загрустил. Сорвался. Но при этом никого сильно не зашиб. Только большое начальство случайно уронил.
Шерр почесал лоб под фуражкой.
– И часто это с вами, полумеханоидами, случается?
– Редко. Но бывает.
*
– Вона лежанка свободная, – охранник указал на кровать у стены. – Обустраивайся, пока все на работах. Вкалывать начнёшь завтра, раз ты такой весь из себя ветеран.
Жал подошёл к указанному месту, скинул плащ, свернул и положил на подушку. Сверху пристроил шляпу. Повернулся к лягу. Тусклый свет внутренних алхимических светильников отразился от его блестящего обнажённого корпуса.
– Работать, – произнёс он с нажимом. – Работа перевоспитывает.
– Чего это? – не понял ляг.
– Работать, – полумеханоид указал на выход.
– Ты что, так рвёшься в шахты?
Пышкович кивнул.
– Вот чудик, – охранник приподнял фуражку дубинкой. – Ну, ладно. Если ты так жаждешь перевоспитаться, идём. Тебя, кажется, во вторую шахту хотели.
– Третья, – не согласился Жал.
Ляг крякнул.
– Зачем тебе третья? Там самый опасный участок. Обвал вот недавно был. А ещё надысь там четверо газом потравились.
– Мне газ не страшен. Третья.
Что-то бормоча себе под нос, охранник повёл новоприбывшего исправляемого, жаждущего перевоспитания, в караулку.
– Шерр лейтенант, – обратился он к офицеру, ставившему галочки в каком-то длинном списке. – Вот. Работать хочет.
– Так в чём же дело? Пусть работает.
– Он в третью хочет.
Лейтенант оторвал глаза от списка.
– А почему он голый?
– Одежда испортится во время работы, – пояснил Жал. – Она мне дорога, как память.
– А больше ничего не боишься? Например, что глыба на башку упадёт. Или что фильтры забьются. У тебя же есть фильтры?
– Я справлюсь, – последовал самоуверенный ответ.
Шерр покачал головой.
– У нас тут много разных супчиков, – проговорил он. – Некоторые сначала тоже были весьма гордыми. Но, поработав в шахтах, все теряют свой гонор.
– Отлично сказано, шерр лейтенант! – воскликнул ляг.
Офицер покосился на него, поморщился.
– Ладно, – отмахнулся он, снова возвращаясь к списку. – Хочешь в третью – иди в третью. Желаешь получить геморрой на свою железную задницу – мешать не буду.
Полумеханоид повернулся к лягу. Тот пожал плечами.
– Ну, пойдём, если тебе не терпится попасть на свалку, – хмыкнул он.
*
До нужной пещеры они шли минут десять. Ляг устал переставлять свои огромные сапоги с камня на камень. А вот Жал, похоже, выглядел довольным.
«Такое чувство, будто он рад, что сюда попал», – подумал охранник. – «Хотя по этим железякам никогда не поймёшь».
Ещё два ляга стояли при входе в пещеру. Они озадаченно глядели, как к ним приближается блестящий четырёхрукий полумеханоид.
– Кого это ты приволок, Трюпель? – гоготнул тот, что покрупнее. – Новую камнедробилку?
– Да вот, перевоспитаться хочет, – просипел спутник Жала, вытирая пот. – Пустите, говорит, в третью. Там я качественнее перевоспитаюсь.
Охранники уставились на Пышковича. Тот улыбнулся им, продемонстрировав острые зубы.
– Бр-р-р, – передёрнул плечами крупный. – И зачем им такие зубы делают? Они ж пищу не пережёвывают. Только заливают.
– Зато он легко перегрызёт тебе глотку, – хохотнул другой охранник. – Да и ногу, пожалуй, запросто отгрызть смогёт. Слышь, Штепсель? На что спорим, что он тебе ногу отгрызёт?
Жал радостно клацнул челюстью.
– Короче, забирайте, – со вздохом проговорил Трюпель. – Обещал не буянить, но на всякий случай держите ухо востро. Сами понимаете, не зря ж его сюда отправили.
– Ничего, опыт есть, – крупный вытащил из-за пояса шоковую дубинку и взмахнул ею в воздухе.
– Не махай перед ним этой штукой, Штепсель, – посоветовал Трюпель. – Говорят, он ветеран. Может вырвать и засунуть её тебе в ухо.
– Да? – крупный посмотрел на дубинку, прикидывая, пролезет ли она в ухо. Потом обратился к напарнику: – Слышь, Стопаль, может, ему и кирку не давать – своими граблями управится?
– Четыре, – подал голос Жал.
– Чего четыре?
– Четыре кирки, – Пышкович выставил перед собой все четыре своих верхних конечности.
– Ударник, что ли? – хмыкнул Трюпель.
