телефона от группы фотографировавшихся отошел оператор НТВ
и подошёл к автобусу с отъезжающей сменой.
– Парни! – громко крикнул он в открытые двери ПАЗика. – Аккуратней там! И помните – это не наша война, нужно вернуться оттуда
живыми!!!
В этот момент двери закрылись, и водитель, сирийский солдат, с характерным скрежетом включил первую передачу, после секундной
задержки автобус тронулся с места.
Преодолев несколько КПП и проехав змейкой сквозь защитные
блоки, водитель расслабился и включил какую-то арабскую песню.
Журналисты ехали молча, словно вслушиваясь в эти бесхитростные
напевы про какую-то хабиби, которая, как можно было предположить, очень любила какого-то хабипти… Под однообразную мелодию
автобус с репортёрской братией добрался до Латакии, и проехав
по ночному городу, прибыл в конечную точку маршрута – к гостинице
«Афамия».
Жара, горячее море и безделье… Двое суток прошло с того
момента, как новый журналистский ПУЛ заселился в пятизвездочный
отель. Утром все вальяжно выходили из своих номеров и встречались
в большом зале ресторана на завтраке. Еда была однообразной и скуд-ной: много солёных и горьких оливок, такого же сыра. Только варёные
яйца или омлет, сдобренный свежими помидорами и огурцами, радо-12
Александр Коцюба • Раненный Алеппо
вали проснувшихся журналистов. Из фруктов были только яблоки. Чай
в пакетиках и кофе непонятно из чего. Такой завтрак входил в условия
проживания в гостинице, за остальное нужно было платить, поэтому
все на завтраке старались быть. Потом все вновь расползались по своим
делам.
Естественно, как это всегда бывает, стали формироваться команды
по интересам. Здесь же, за завтраком, обсуждались планы на предстоящий день. После чего одни шли на пляж, окунуться, прежде чем
солнце достигнет зенита и начнёт сжигать всё и вся, другие разбреда-лись по номерам, в которых сутки напролёт молотили кондиционеры, поддерживая комфортные плюс двадцать – двадцать пять. Подкрепившись омлетом и перекинувшись парой фраз с коллегами, Илья забрал
из номера дорожную сумку, в которую заранее положил все документы
и деньги и отправился на пляж. На нем еще никого не было. Вся территория пляжа была заставлена огромными зонтами, отбрасывающими
спасительные тени, и многочисленными плетёными лежаками для
отдыхающих. Репортёр подошел к самому «козырному» зонту, установленному ближе всех к морю, бросил вещи с одеждой на лежак и быстро
забежал в море. Невероятно тёплая, словно разогретая на гигантской
конфорке, соленая вода не радовала прохладой привыкшего к купаниям
в северных широтах Илью. Второй день он погружался в это парное
молоко и в очередной раз с досадой констатировал, что слишком тёплое
море – не есть хорошо. После десятиминутного заплыва до волнореза
и обратно Илья вышел на берег.
К нему подошёл очень загорелый мужчина в спортивных трусах
и по-арабски стал что-то объяснять. При этом он активно размахивал
руками.
– Что хочешь, чудо ты арабское? – поинтересовался Илья. – Я тебя
не понимаю! Ай нот андэстенд, – вороша в памяти свои скудные знания английского языка, сформулировал он. О верном произношении
в тот момент и речи не могло идти. Английского Илья не знал. И весь
его словарный запас состоял лишь из нескольких фраз и выражений, которые он запомнил еще в школе, плюс некоторые словосочета-ния на арабском языке, которые Илья впитал в себя, когда отдыхал
в Египте, в Эмиратах и в Турции. Но этими «бонусами» он старался
не козырять. Боялся, что они будут не совсем уместными, а проще
говоря, окажутся примитивными ругательствами. В общем, диалог
13
Александр Коцюба • Раненный Алеппо
с загорелым мужиком в майке явно не задался. Тот громко о чем-то
говорил, показывая всё время на табличку с числом шесть, прикре-пленную к деревянной ножке зонта. А Илья лишь разводил руками
в ответ, произнося при этом разные английские слова, значения которых он и сам-то с трудом понимал. Чаще всего из его уст вылетали: андэстэнд, май нэйм, а еще:
– Да пошёл ты! Я же тебе русским языком объясняю, не понимаю я тебя, чудо ты нерусское, – уже улыбаясь, продолжал «общение»
репортёр. – Ладно, чудик, пойду в номер, надоел ты мне – подытожил
он, забрал свои вещи и направился в сторону отеля.
К этому времени на пляже стали собираться отдыхающие.
В основном это были большие компании из местных. Сразу видно, что все они люди небедные и без всяких ограничений в поседении, свойственных жителям Востока. Женщины, «от мала до велика», в бикини, мужчины спокойно сидят рядом. Единственное, что сразу
выдавало в них восточную натуру, – кальян. Курят все, причём постоянно. Среди вырывающихся клубов дыма проворно снуют подростки
с жестяными чашами на длинных подвесах-ручках, в которых тлеют
раскаленные угли для кальяна. Подбегая к одной компании, потом
к другой, молодые люди ловко хватают длинную курительную трубку, суют ее в рот, затем быстро бросают в свою чашу старый уголь, меняя
его на только что принесённый. В тот же миг парни глубоко затягива-ются, выпуская густые клубы дыма. Несколько мощных затяжек, и вот
он в спешке передаёт трубку кому-то из отдыхающих и бежит к другим. И так весь день…
– Блин, что за народ? – уходя с пляжа, бурчал себе под нос Илья, –
в стране война, террористы людям головы режут в каких-то двадцати
километрах отсюда, а тут пируют… Причем, здоровые мужики сидят.
Шли бы Родину защищать, семьи свои, в конце концов.
– Илья, ты чего бубнишь? – окликнул его Виктор. Он направлялся
к морю с полотенцем на плече.
– Да, ну их, вояки хреновы! – отмахнулся репортёр.
– А-а… Ты про «пир во время чумы»? – заулыбался оператор. –
Так это здесь в порядке вещей: одни воюют, другие пируют – жизнь!
Ты лучше скажи, как тебе водичка?
– Да, каша сплошная, – остановился Илья, – еще и грязь кругом, вообще за собой не убирают. Пляж, действительно, был очень грязным, 14
Александр Коцюба • Раненный Алеппо
кругом банки от пепси или спрайта, в море какие-то пакеты, остатки
еды и фруктов. Купаться в такой тёплой сливной канаве не доставляло
никакого удовольствия.
– Тут еще этот араб докопался, – продолжал жаловаться Илья, –
орёт что-то, руками машет: уходи, типа, место занято.
Виктор посмотрел в сторону зонта с табличкой шесть:
– А-а, ты там сидел что ли?
– Да, – удивленно ответил Илья.
– Ты это зря. Это место забронировано компанией очень богатого
человека. Не знаю точно, кто он, но говорят, очень высокопоставлен-ный здесь товарищ.
– Блин, я-то, откуда мог знать, что здесь элита куражится?
– Да, ладно, забей! – кладя руку на плечо Ильи, весело заключил
оператор. – Пойдешь ещё купаться?
– Нет, я в номер, телек гляну. Здесь «Россию» показывают, надо
новости посмотреть, – ответил Илья.
– Ну, как хочешь… А вечером поедешь с нами в город? – вновь
спросил Витя.
– Поеду, куда ж я без вас-то, – весело заключил репортер и направился к входу.
– Кстати, – чуть громче окликнул оператор, обращаясь к отошед-шему на несколько шагов коллеге, – ты в курсе, что завтра рано утром
нас везут в Алеппо?
– Теперь в курсе, – ответил Илья, – и слава Богу, хоть поработаем.
Он медленно зашел в здание гостиницы, поднялся к себе в номер, сел на кровать и с облегчением выдохнул: «Поедем, посмотрим на чертей бородатых».
– Значит, слушайте сюда!.. С этого дня я для вас – ум, честь и совесть
нашей эпохи! – громко, выделяя каждое слово, командовал толстый
полковник, стоя на ступени при входе в военный ПАЗик. В салоне
