– Ты ставишь мне ультиматум?
– А разве мне такое позволено? – огрызнулась я.
– О каком видео ты говорила следователю?
– Откуда ты… хотя понятно, у тебя везде есть свои люди.
– Так что за видео?
– Видео о том, как я разбиваю машину твоей сучке! – последнее слово я особенно выделила, – оно в телефоне у Тайманова.
– Хорошо, что ты об этом сказала. Я проконтролирую, чтобы его удалили.
– Что? Нет! Не удалили, а взяли как доказательство его невиновности и отпустили. Это же я разгромила ее машину, мне и отвечать!
– Нет видео, нет доказательств! Такой шанс засадить Тайманова я не упущу.
– Ты только об этом и думаешь, верно? Тебе плевать на то, что у меня на душе, каково будет маме!
– Давай поговорим завтра, когда ты немного успокоишься!
* * *
Отец был не прав, утро встретило меня с тем же настроением, какое было вчера. Я плохо спала, не могла придумать каким образом могу помочь Тайманову. А помочь ему я просто была обязана, иначе не смогла бы смотреться в зеркало до конца жизни. Отца я не застала, он уже ушел на работу. Интересно, как отреагировала его стерва на новость о своей машине?
– Солнышко, доброе утро, – мама поцеловала меня, – ты будешь завтракать?
– Доброе утро, мам! Сейчас только умоюсь.
Когда пришла на кухню, мама уже сделала мне кофе с печеньями, а себе заварила травяной чай.
– Мам, скажи, ты любишь отца? – не удержавшись, спросила я.
– Конечно, – как-то испуганно ответила мама, – а почему ты спрашиваешь?
– Не почему, мам, просто спросила, – я сделала глоток кофе и поняла, что аппетит отсутствует напрочь.
– Рита, ты влюбилась, да? Все-таки с Ромой у вас все серьезно?
Ну вот, мама совершенно неправильно истолковала мой вопрос, хотя лучше так, чем если бы она что-то заподозрила об отце.
– Не совсем, мам, все сложно.
– Понимаю. Но если у тебя будут какие-то вопросы, любые, ты спрашивай. Обещай мне.
– Обещаю.
– Завтракай быстрей, а то в институт опоздаешь!
***
В институте совершенно не соображала голова. Мысли все время возвращались к маме. Что с ней будет, когда она узнает? Может мне действительно не стоит вмешиваться, ничего ей не рассказывать? Вдруг она будет несчастной после того, как узнает правду об отце? Ее слезы разорвут мне сердце. И в тоже время, как я смогу смотреть ей в глаза после того всего, что видела и знаю. Она заслуживает знать правду. Я бы не простила такого, предпочла бы знать горькую правду, чем жить во лжи, и ни за что бы не простила любимому человеку предательства.
– Рита, ты вообще здесь? – спросила Соня, – ты уже вторую пару о чем-то думаешь, не хочешь мне рассказать?
– Сонька, если бы ты только знала, что со мной вчера произошло, – мне необходимо было с кем-то поделиться, иначе мой мозг бы расплавился от всех этих мыслей.
– Давай после пар прогуляемся по парку, и я тебе все расскажу.
– Хорошо, договорились, – согласилась Сонька.
Последние две пару дались особенно тяжело. Виктор Сергеевич излагал основные теории философии нудно и монотонно. Многие спали на его лекциях, некоторые прогуливали, но зачет он ставил строго, основываясь на посещении своих лекций. Поэтому было проще отсидеть на лекции, чем потом искать у кого их можно переписать, разбираясь в чужих каракулях. Да и зубрить весь этот бред удовольствие не для слабонервных.
На улице было достаточно жарко, нам повезло найти свободную лавочку в тени. Как только мы присели я принялась рассказывать о случившемся со мной Соне. По мере моего рассказа глаза ее все больше округлялись. Она слушала молча, не вставляя своих комментариев, за это я ее и обожала, она всегда давала выговориться до конца, и никогда не перебивала.
– Ну что скажешь? – спросила я у Сони после повествования своего захватывающего рассказа.
– Рит, стоит тебя одну на полчаса оставить, и ты вон какие номера откалываешь. Носишься по всему городу на мотоцикле с настоящим психом. О чем ты только думала?
– Да не о чем я тогда не думала, Сонь. Как бы ты поступила на моем месте?
– Не знаю. Честно. Наверное, тоже попыталась бы проследить за отцом.
– Вот видишь! Я в тот момент и к черту бы на мотоцикл села, не говоря о Тайманове! – я улыбнулась, вспомнила его глаза в тот момент, когда села к нему на мотоцикл, он, наверное, до последнего поверить не мог.
– Для чего только Тайманов тебя выгораживает, не понятно, – сказала Соня то, о чем задумалась и я.
– Сама не пойму, но в любом случае не могу допустить того, чтобы его наказывали за то, в чем виновата я.
– Знаешь, Рит, со слов Виталика этот Тайманов не такой уж и плохой каким его представляют. Он, конечно, псих и подраться любит, но справедливый.
– Не знаю, Сонь, я уже ничему не верю. Если уж собственный отец плюнул в душу, чего ожидать от остальных людей.
– Рит, ну может еще все образуется. Погуляет и вернется в семью?
– Это маме решать, ни мне. Только вот в том то все и дело, что из семьи он не уходил и уходить не собирается. Интересно, а эта Марина вообще об этом в курсе?
– Брось! Зачем ей нужен такой старик, как твой отец! Сто пудов пытается через него себе карьеру сделать.
– Да, может ты и права. Только сути это все равно не меняет. Больше всего не приятно то, что мне сейчас придется ехать к отцу, но сначала к Тайманову. Кстати, можешь узнать у своего Виталика номер телефона отца Тайманова, скажи, что я хочу помочь.
– Ты в этом уверена? Может, оставишь всё как есть?
– Уверена, Сонь, звони. Не могу же я позволить, чтобы из-за меня человеку дали реальный срок, кем бы он ни был.
***
– У вас две минуты, – говорит конвоир и выходит.
– Тебе не стоило приходить, – грубо говорит Тайманов и награждает меня колючим взглядом.
Я стою, как вкопанная посреди комнаты, не двигаясь. Он смотрит на меня уставшими красными глазами, и я понимаю, что скучала по его внимательному взгляду. Он подходит ко мне вплотную, я тяжело сглатываю и не знаю, что сказать, он тоже молчит, берет меня за руку, его губы в сантиметре от моих. Непонятное чувство охватывает меня, жар одновременно с холодом, я снова тяжело сглатываю.
– Ненавижу тебя, – говорю совсем не то, что собиралась.
– Это не новость, – его губы растягиваются в улыбке.
Может, я действительно зря стараюсь, такому как он не нужна помощь? Да и плевать! Главное поступить так, как подсказывает совесть.
– Для чего ты взял вину на себя? Теперь я не знаю, как тебе помочь. Скорее всего мой отец уже уничтожил видео на твоем телефоне, единственное доказательство твоей невиновности.
Тайманов смеется и качает головой.
– Я удалил видео в ту же минуту, как к нам подошли патрульные. И в твоей помощи я точно не нуждаюсь. Я же говорю, ты зря пришла.
– Зачем ты уничтожил видео? Я ничего не понимаю. Ты же ненавидишь меня, моего отца, брата, для чего тебе брать вину на себя?
– Ты меня тоже ненавидишь, однако зачем-то пришла. Считай это мазохизмом. Люблю делать неожиданные поступки, которых от меня никто не ожидает.
– Ясно. Любишь шокировать окружающих?
– Да, но до тебя мне еще далеко.
– Время истекло, – в комнату вернулся конвоир, но Тайманов даже не шевельнулся, продолжая таким же колючим взглядом смотреть на меня. У него щетина отросла, ему очень идёт. Совершенно ненужные мысли посещают мою голову.
– Кстати, как тебе удалось пройти сюда?
– Это все твой отец.
– Я больше, чем удивлен, – брови Тайманова поднялись вверх.
– Я быстро учусь.
– У меня можно научиться только плохому. И приходить тебе все же не стоило, – он разворачивается и уходит.
Выхожу из участка еще в более подавленном состоянии, чем было до этого. Последняя надежда с видео разбилась в дребезги. Какого черта он вытворяет? Мне не нужны от него никакие одолжения! Набираю номер Севастьяна Аркадиевича Тайманова.
– Чем порадуешь? – сразу же отвечает мужчина.
– К сожалению, порадовать мне вас не чем. Ваш сын удалил видео еще до того, как нас доставили в участок. А мой отец сделает все возможное, чтобы мои показания исчезли или же были признаны ложными.
– Ну, что ж! Кирилл взрослый парень, раз он так поступает, значит это для него важно.
– Мне кажется, Севастьян Аркадиевич, что ваш сын просто заигрался в крутого.
Мужчина рассмеялся, его смех напомнил мне смех Тайманова, и мне вдруг стало грустно.
– В любом случае, Рита, спасибо тебе за попытку помочь, и за то, что не испугалась во всём признаться. Мой сын уважает честность, как и я сам. Попробую как-то исправить ситуацию по своим связям, хоть Кирилл и будет против. Ты же и сама понимаешь, что у него уже были приводы в полицию. А это очень и очень отягчает ситуацию.
– Севастьян Аркадиевич, дайте мне еще сутки. Пожалуйста. Я… у меня есть еще один вариант. Мне не хотелось бы им воспользоваться, но ситуация не оставляет выбора.
– Хорошо, Рита. Сутки я подожду.
А мне теперь предстоял разговор с отцом. Кто бы знал, как у меня от этого все переворачивается внутри. Но за свои поступки надо отвечать, поэтому сразу же отправляюсь в прокуратуру.
В коридоре встречаю Марину, она сверлит меня язвительным взглядом, который не обещает ничего хорошего. Отворачиваюсь от нее и прохожу мимо, в сторону кабинета отца, но даже спиной чувствую, что она продолжает смотреть. Даю себе установку не оборачиваться и целеустремленно следую к кабинету отца. Пару раз ударив в дверь кулаком, весьма не тихо, открываю ее, отец отрывает глаза от документов и смотрит на меня.
– Рита?
– Нам надо поговорить. Есть минутка?
– Да, проходи, – он настороженно смотрит, явно не ожидает от меня ничего хорошего. И он совершенно прав, то, что я собираюсь предложить, ему не понравится. Это не нравится и мне самой. Но отец не оставляет мне выбора.
– Слушаю тебя, – говорит отец, после того, как я расположилась напротив него.
– Я хочу, чтобы с Тайманова сняли все обвинения. Он ни в чем не виноват, и ты это прекрасно знаешь. Ты же прокурор! Ты должен сажать преступников, а не невиновных людей!
– Рита! – отец одарил меня уничижительным взглядом, – если ты пришла говорить об этом, то тебе лучше уйти и не злить меня.
– То есть обвинения с него ты не снимешь? – практически утвердительно спрашиваю я.
– Нет. И обсуждать это больше мы не будем.
– За что, папа? За что ты хочешь так с ним поступить?
– Этот ублюдок влез не в свое дело! И тебя настроил против родного отца! А ты на столько глупа, Рита, что даже этого не понимаешь, – слишком мрачно сказал отец.
– То есть в том, что у тебя шашни на работе виноват Тайманов? Так папа? – притворно спокойно спрашиваю я.
– Уходи, Рита. Ты меня не слышишь!
– Если ты не снимешь с него обвинения, я обо всем расскажу маме, сейчас же!
– Не смей ставить мне ультиматум! Ты еще сопля, чтобы это делать! Я твой отец, это я говорю тебе что делать, и ты должна это выполнять, а не перечить мне.
– Я пробовала поговорить с тобой мирно.
– Мирно? Ты заявилась с требованиями! А когда я сказал, что не выполню их – поставила мне ультиматум! Ты думаешь, рассказав все матери сделаешь лучше – давай валяй! Иди, расскажи ей все, и посмотрим, кто в этой истории пострадает больше всего!
– Какая же ты скотина! Я расскажу все маме! Как бы тяжело мне не было! А ты можешь катиться к своей Марине! И забудь, что у тебя есть дочь! – я рванула к двери.
– Рита, стой!
Я остановилась, но не обернулась.
– Хорошо. Я сниму с него все обвинения. Не говори ничего маме, – устало произнес отец.
– Когда?
