Над головой высокий потолок, в отделанным мрамором камине трещат дрова, на мне тяжёлое белое платье, где только шнуровка сзади распущена. Вот платья и осталось ощущение скованности.
Я немного неловко села на мягкой кровати. Покрывало из светлой бархатистой ткани, стёганой серебряными и золотыми нитками. Изголовье и столбики из светлого, почти молочного цвета дерева. Такая же мебель в комнате – лёгкая, изящная, светлая. Небольшой столик у камина, рядом пара кресел с обивкой из такой же стёганной ткани, как и покрывало. Комод с огромным зеркалом в полный рост, ширма… Да это какое-то средневековье! А можно мне в следующий раз приснится что-то в духе стимпанка?
Я аккуратно спустила ноги с кровати – а она была высокой, почти по середину бедра. Сапожек на полу не нашлось, и сквозь ткань чулок я почувствовала холод пола. Так, ладно. У меня вопрос. Вчера не задумалась об этом, но всё же: кто надевал на меня чулки и нижние юбки под платье? Князь, как я помню, только распустил шнуровку ночью. А очнулась утром у дедули уже облачённая в это великолепие!
Против воли у меня зарделись щёки. Не обращая внимания на холодный пол, я метнулась к окну. За ним раскинулась огромная оранжерея, с цветами и деревьями. Сквозь зелень и дальнее стекло угадывался горный пейзаж, присыпанный снегом. Высокие сосны и кедры, каменистые уступы и вершины.
Сзади скрипнула дверь, и вошла одна из вчерашних девочек. Она была в тёмно-зелёном платье с белым фартуком, волосы убраны под чепец.
– Доброе утро, княжна Амалия.
– Доброе… Слушай, – я вместо нормального «кто я, где и что происходит», спросила то самое, дурное, пришедшее мне в голову только что, – а кто меня вчера одевал до церемонии? Стефан или Дед Матей?
– Что вы, княжна! – вспыхнула девочка. Ей на вид было лет тринадцать, и она пришла в ужас от моих слов, – нет, что вы! Дед Матей – мастер, Стефан шьёт наряды, но одевает княжну всегда Теодора Тейтана! Просто она всегда уходит, ей надо быть раньше вас на площади. Таков ритуал.
Это меня успокоило. Немного. Ровно настолько, чтобы озаботиться другим насущным вопросом. Вроде того как раздеться, умыться и всё такое. Должна же быть здесь дамская комната?
– Конечно, княжна. Только давайте сначала я помогу вам разоблачиться? – предложила горничная в ответ на мои вопросы, и я согласилась. Платье было невероятно тяжёлым – я в полной мере осознала это, только когда осталась в нижней шелковой сорочке и чулках и почувствовала невероятное облегчение.
Девчушка окликнула:
– Даянка!
В комнату тут же заскочила вторая девочка. Она была чуть помладше, но очень похожа на первую внешне. Да и в таком же платье и фартуке. Даянка протянула мне халат молочного цвета, невероятно мягкий и тёплый.
– Симона, ты что же, не оставила госпоже тапочки? – Цыкнула она языком на старшую, и бросилась к двери, но не к той, из-за которой вышла, а к незамеченной мной ранее двери слева от камина, скользнула туда и мигом принесла мне мягкие войлочные тапочки.
– Я не забыла, просто не успела! И не надо было лезть, Даяна!
Младшая поджала губу.
– Девочки, не ссорьтесь. Так где мне умыться?
Сёстры переглянулись. Симона вручила младшей платье, та обиженно понесла его в гардеробную, а старшая взяла меня под руку, и повела к камину. Справа тоже оказалась такая же незаметная дверь, а за ней ступени уходили вниз. Здесь не было камня, всё отделано светлым деревом. И лестница, и перила… Поднимался пар. Дальше располагалось огромное зеркало, а рядом фонтанчики с водой.
– Тут умывальня, госпожа Амалия, ниже купаленки. Здесь горячие источники бьют, всегда тепло и воды разные, есть лечебные… Если вам надо… ну, по нужде, то там вот дверка сбоку.
Из залы послышался голос младшей:
– Симона! Там Штеф ещё платье для церемонии не принёс! Я не хочу к нему идти! Сбегай, а? Я занимаюсь завтраком!
Девочка виновато посмотрела на меня:
– Простите, госпожа, я скоро вернусь и помогу вам с купаленкой. Вы подождите, мне положено вам помогать!
– Хорошо-хорошо, – успокоила я помощницу. Девочка убежала, а я спокойно умылась и принялась оглядываться. Может, у них должны слуги всё за господ делать, но уж умыться сама могу. Симона не возвращалась, а мне стало любопытно. Я скинула халат – было тепло, осталась только в шелковом нижнем платье, и оставила тут же тапочки и чулки. Все дорожки между купален были отделаны гладким деревом, и идти по нему босиком было одно удовольствие. Чем ниже, тем теплее и даже жарче было, над купальнями висел пар. Вода в каких-то была светлой, в каких-то – красноватой, где-то почти чёрной. Мы как-то ездили с родителями, когда они ещё были живы, на радоновые источники, и там говорили, что не во всяких водах можно долго сидеть без вреда для здоровья. Наверное, всё-таки стоит сначала спросить Симону, где какая вода…
В одной из дальних туманных купелей раздался плеск, и я обернулась. По пояс в воде стоял князь Алеш. Мокрые чёрные волосы облепляли крепкие плечи, по телу стекали капли воды, пар от купальни скрывал остальное. Он посмотрел на меня, кивнул и совершенно спокойно принялся выходить из воды, будто меня и не было! Между нами было пара проходов, где перила, а где туман скрывали, что ниже пояса, но я всё равно покраснела. Князь накинул халат, прикрыв своё великолепие, и прошёл мимо меня, к другой двери, видимо, ведущей в его спальню, удостоив лишь вежливым:
– Доброго дня, дорогая Амалия.
Я смотрела ему вслед шокированная этим потрясающе нежным безразличием.
– Я – не Амалия! – Он уже закрыл за собой дверь, и не услышал моего крика. Что за чурбан мне снится? Я прижала руки к груди, сердце бешено колотилось. Какого лешего он меня игнорирует? Мы же Свадьбу играем! Или нет?
– Не надо так, госпожа. – произнесла подошедшая Симона, – не расстраивайте князя, недолжно это. Привыкнете скоро, Амалия вы, ведь не было у вас раньше другого имени… Идёмте, покажу вам купаленку для вас. Она сил даёт, они вам сегодня понадобятся.
В тёплой воде было удивительно приятно, Симона наносила на мои волосы какие-то составы, потом смывала. Турмалин на запястье мягко светился, будто набираясь силы от воды.
– Расскажи про князя, Симона. Почему его нельзя расстраивать?
Девочка замерла, потом огляделась.
– Теодора Тейтана всегда говорит, что Амалия всё ведает сама.
– Ты мне расскажи, а? Мало ли что я знаю.
– Ну… всего-то мне неизвестно, но от настроения князя зависит благоденствие горного народа. Говорят, когда он был один, то шли тут обвалы за обвалами, дожди проливные, и реки выходили из берегов… Но это было очень давно. С тех пор каждый год князь играет свадьбу с Амалией и мы живём счастливо…
– Каждый год? – переспросила я. – Что значит – каждый год?
Симона замолчала.
– Симона!
– Простите, госпожа Амалия….
– Боже, да не Амалия я! Меня Инна зовут! И хватит уже мне сниться! – вспылила я. Девочка всхлипнула.
– Хорошо-хорошо, госпожа Иона Амалия, пожалуйста, только не кричите. А то меня заругают. Не снится вам ничего, проснулись вы давно, не пугайте нас. Пойдёмте, там Даянка вам уже завтрак принесла, а я платье новое приготовила.
На кровати было разложено белое атласное платье с искусной вышивкой бледно-розовой и серебристой нитью. Узор складывался в цветы, чем-то похожие на тот, что распустился вчера на площади. Здесь же лежали чулки, стояли сапожки, был разложен плащ, стояла шкатулка, видимо, с украшениями.
– Вы садитесь, госпожа Амалия, – произнесла Даяна и указала мне на столик у камина. Там стояла кружка с чем-то невероятно горячим, травяным и невероятно ароматным, лежал свежий хлеб с корочкой, несколько разных сыров, порезанных тонкими кусочками, один маленький кругляш, похожий на камамбер, и пиала мёда.
Блин, когда я завтракала последний раз? Обычно я пила пустой кофе и только в универе уже обедала. Было безумно приятно, сыр таял на языке, травяной настой бодрил не хуже кофе.
– Кстати, – прошептала Симона сестре, – госпожу Амалию ещё зовут Иона, представляешь?
Я закатила глаза.
3. Потоки льда
После завтрака сёстры помогли мне облачиться в платье. В шкатулке на этот раз оказалось ожерелье из белого золота потрясающей красоты. Лепестки цветов выполнены из розового турмалина, в завитках листьев сверкали маленькие алмазы, а в центре каждого цветка красовался розовый камень, невероятно прозрачный и яркий. Названия вспомнить не могла. А ведь я мечтала открыть свою лавку авторских украшений! Да и папа-геолог не простил бы такую забывчивость. Хотя вот, ё-моё, где в реальном мире надо это всё помнить?
– Симона, а что это за камень?
– В центре розовые бериллы, госпожа Иона-Амалия.
– Очень красиво! – не говоря уж о том, что это дорого.
Я себя не узнала. Вообще, не часто смотрелась в зеркале в полный рост – разве что в примерочных. И то, смотришь обычно на себя так: подходят или нет новые джинсы, хорошо ли сидит рубашка. К себе я привыкла, считала обычной и как-то любоваться собой привычки не имела. Обычная студентка, метр шестьдесят, второй размер, тонкие каштановые волосы – такие вредные, что я даже не пробовала в укладку, а обычно закручивала гульку. Глаза голубые, но не так, чтоб сильно яркие. В джинсах и водолазке ко мне бы такой мужчина как Алеш бы вряд ли подошёл.
Сейчас же я себе даже нравилась, а не просто «норм, сойдёт».
Дверь за спиной скрипнула
– Как платье, девочки? – я нахмурилась от звуков гнусавого голоса. – Вы чего же шлейф плохо расправили?
Симона поджала губы, Даяна вообще сделала шаг назад, а Штефан принялся поправлять подол платья, поднимаясь всё выше. Дойдёт до талии – вломлю. И я уже замахнулась, как в дверь вошёл вчерашний слуга.
– Что ты здесь делаешь, Штефан?
– Проверяю платье Амалии, сударь Войт. И её саму. Вчера она вела себя странно.
– Ты портной и помощник мастера, а не горничная дамы и не сам мастер, чтоб платье или саму княжну проверять. Иди прочь.
– Спасибо… – произнесла я. – Вас зовут Войт?
– Войт Имрич, княжна Амалия. Стольник и кравчий князя Алеша Олдрича.
Я попыталась вспомнить что-то из лекций по истории, которая явно была на первом курсе, но потерпела поражение. Из поведения пожилого мужчины, его богатых одежд и спокойной уверенности, и тому, как беспрекословно послушался его вредный Штефан, логично предположить, что он вроде доверенного лица или управляющего.
– Скажите, сударь Войт… А как я могу проверить, что не сплю?
– А вы спите, княжна?
Вопрос поставил меня в тупик, и я без раздумий ответила:
– Нет…
– Ну, значит, вы не спите. – спокойно сообщил мне Войт. – Если бы спали, то не смогли бы ответить. Но если сомневаетесь, можете попробовать упасть, а я вас подхвачу. Бывало ли у вас такое, что просыпались, как от падения? Будто душа влетает в тело?
Такое у меня было, и я кивнула.
– А поймаете?
Кравчий кивнул. Не хотелось звать его стольником, с этим словом только бумага ассоциировалась. Я закрыла глаза. Ладно, падать так падать – вперёд. Сзади вскрикнул Войт, приготовившийся меня поймать. Взвизгнула Симона. Я не ударилась лицом только потому, что у самого пола меня за плечо подхватил вошедший князь. Он так же мягко смотрел сквозь меня.
Все четверо, включая меня замерли, ожидая реакции князя, но он поправил плащ и снова взял меня под руку.
– Штефан, тебя ждут в мастерской. Войт, сопровождаешь нас к водопадам.
Мы снова прошли к карете. Я не могла понять, что не так в поведении окружающих. Наверное, то, что все, кроме девочек, вели себя так, будто свадьба их князя происходит каждый год и далеко не первый раз. Но это же не годовщина свадьбы, а новая свадьба?
Я споткнулась на ступеньке, как во сне, когда падаешь и просыпаешься. Алеш поймал меня, но я не проснулась. Что это значит?
Войт что-то сказал кучеру, потом оседлал стоявшего за каретой гнедого. Мы с князем вновь оказались один на один внутри и повозка тронулась.
– Тебя что-то заботит, Амалия?
– Как… как понять, что всё это – сон, и можно проснуться?
Что-то изменилось в его глазах на мгновение. Вместо спокойной заботы промелькнула далёкая боль, отметившись прищуром и морщинками в уголках глаз. И тут же ушла, оставив вместо себя спокойствие.
– Никак, дорогая Амалия. Ты можешь попытаться вспомнить, с чего всё началось, с чего начался этот твой сон, но это не поможет изменить реальность.
– Почему?
Князь не ответил. Что он мысленно вернулся? Я-то принялась вспоминать свой нынешний, третий курс универа, и то, как я готовилась к сессии, и то, как подрабатывала в сувенирной лавке, и то, как баловалась дома гальваникой и эпоксидкой, и пробовала делать авторские украшения. И то, как купила у кого-то камни, чтобы вставить в кабошоны… что были за камни? Чёрт…
Я подняла взгляд и встретилась глазами с князем. Наверное, в моих глазах тоже было много чего вместо радости невесты, не знаю.
– Вы правы, князь, это никак не поможет. – Глухо сказала я, вспомнив свою реальность.
– Верно, Амалия, – он снова вернулся к ласковому тону. Карета остановилась. – Пойдём, нам предстоит небольшая прогулка.
С неба снова сыпал мелкий снежок. Князь задумчиво посмотрел на небо, а потом обернулся.
– Знаете, Войт, подготовьте завтра и карету, и сани. На всякий случай.
Кравчий кивнул князю и остался у кареты, привязав своего гнедого сзади, а сам уселся к кучеру и достал трубку.
– Пойдём, Амалия, – князь повёл меня вперёд по каменистой тропинке среди высоких елей. В лесу снега почти не было, только опавшая хвоя и редкие камни. Князь вёл меня заботливо, стараясь не идти слишком быстро, да только я тогда не обращала внимания. В голове с диким скрежетом вращались шестерёнки, собирая из беспечного «это наверное сон» жуткую мысль «а что мне делать, если это реальность?».
И с этой мыслью не до любования красотами, как вчера. И не до того, как хорош неизвестный мне князь. Легко возмущаться тем, что на меня не обратил внимание незнакомый мужик, если считать, что всё вокруг сон. Или что тебя зовут другим именем. Но что, если это реальность?
Я втянула воздух полной грудью. Свежесть хвойного леса смешивалась с ароматом кедра и сандала, что исходил из князя. От моего платья шёл лёгкий запах каких-то цветов. А ведь во сне запахи не чувствуют!
