– Идьё-о-о-от…– аж простонала Маня.– Мы с тобой Этим на собаку заработали! А меня никто не спрашивал, хочу ли я пластаться на вторую собаку! Я и первую-то не хочу!
– А кто первая? – зевнул Куба.
– Ты! Ты – первая!
– Я мальчик… я не первая…– недоуменно проворчал Куба.
– Дебила ты кусок, а не мальчик! Куда жаловаться-то?! Кому?!
Маня забегала вокруг своей оси. Со стороны могло показаться, что она ловит свой хвост, но на самом деле это была суетливая истерика.
– Мань, что случилось-то? – попыталась я ту истерику унять.– Ты же согласилась на вторую собаку. Ты обещала её воспитывать. Куба тоже рад сестричке.
– Отвали, рабовладелька! Я не давала согласия на растрату своего капэдэ! – идти на мировую меркантильная кошка явно не собиралась. Внезапно прекратив бег за хвостом, она повернула голову, сощурила глаза и поинтересовалась:
– А сколько мы там заработали?
– Достаточно, даже чуть больше, чем нужно было.
Обессиленная невозможностью вернуть «свои» средства, кошка рухнула на бочок и вытянула лапы.
– Я протестую. Немедленно верни мне мой капэдэ.
– Не смогу я этого сделать, Мань! – вздохнула я уже почти виновато.– Деньги переведены на карту Лялькиной заводчице.
– Тогда пусть она отдаёт мою половину! Если этому дурачку всё равно, то мне мой капэдэ дорог как память. Я требую возврата.
– Зачем?
– Затем.
Всё с Маней понятно: ей важно сохранить принцип свободы. И зачем я ей только сказала, что она что-то заработала?.. Придётся в педагогических целях сменить собеседника.
– Куба, а ты рад, что у нас будет Лялька?
–
Я
рад,
прямо
сильно-сильно
рад!
–
простодушный
и
искренний
Куба
включил
веер
своего
хвоста.—
Только
ты
всё
время
обещаешь,
а
Ляльки всё нет и
нет.
– Скоро уже, скоро заберём нашу девочку из питомника! Потерпи. Будешь её воспитывать?
– Эй! – услышала я из угла, где только что от возмущения умирала Маняха.– Ты какого рожна ему мои привилегии отдаёшь?
Лучшего способа напомнить Маняхе Эдуардовне, что она застолбила за собой роль няньки и крёстной, просто нельзя было придумать.
– Но ты же не хочешь вторую собаку…
– Я капэдэ хочу, а не собаку. Капэдэ вернёшь?
– Не верну.
– Ну, тогда прекращай этого дурачка настраивать против меня. Воспитывать мелкую буду я.
Уф… Пришли к соглашению.
Оставив своих хвостатых детей, я отправилась на кухню доваривать холодец для Эдика. Муж недавно рёбра сломал, и ему прописали диван, телевизор и хондропротекторы из свиных ножек. Перемешивая густое варево, прислушиваюсь к разговорам в комнате.
– Ну ты чего, Мань?.. С Лялькой же будет весело! – старается умаслить Куба сварливую кошку.
– А мне и сейчас не грустно.
– Она хорошая.
– Тебе совсем не обидно, что ты пахал как сивый Карло, а у тебя деньги отобрали? Совсем не обидно?
– Совсем. А тебе обидно?
– Естественно. Я, в отличие от тебя, ночей не спала, вынашивала идеи для рассказов. Я на своём хребте весь дом тяну, чтобы хоть что-то заработать… Я, можно сказать, язык до мозолей стёрла, диктуя Этой, что писать надо… Знаешь, сколько нервов надо иметь, чтобы с ней хоть один рассказ написать? Тебе никогда не понять…
Куба немного помолчал, а потом спросил с явным восхищением:
– Рассказы написала ты?!
– А кто?! Кто ещё?!
– Я думал – мама…
– Ой, я тебя умоляю. Эта двух слов связать не может!
– Или – папа…
– Там вообще всё запущено.
Звери примолкли, я услышала скрип передвигаемого стула.
– Залазь! – скомандовала Маня.
– Сама залазь.
– Где тут кнопка?
– Вон там нажимай!
Тихо щёлкнула кнопка включения ноутбука.
– Нашла! Вот они, наши рассказы. Давай считать, про кого больше написано.
– Давай. А зачем? – тихо уточнил Куба.
– Будем выяснять, у кого больше капэдэ.
– Это как?
– А так. Если про меня рассказов больше, то я полезнее тебя.
– А если про меня больше написано?
– Этого не будет. Считай рассказы.
– Р-р-раз… про меня, – начал считать Куба.
– Раз, два, семь… про меня, – мухлевала кошка.
– После «два» надо говорить «три»! – попытался поправить её честный Куба.
– Сам ты «три»! После «два» идёт «семь»!
– Тогда вот про меня! – закусил удила Куба.– Раз! два! семь! десять!.. а дальше я не умею считать.
– А теперь смотри, сколько про меня: раз, два, семь, десять, стопиццот! Стопиццот рассказов про меня! Я полезнее, чем ты!
– А я… А про меня…– ангельское терпение собаки лопнуло.– Вот ещё! Стошыссот!
– Врёшь! Нет такого цифра… цифров! Нету такого!
– Ничего я не вру! Смотри, вон сколько про меня написано! Сама написала, а сама не верит!
– Не писала я про тебя ничего!
– Ага! Врушка ты после этого. Вот же написано: Куба – раз, Куба – два, Куба – семь, Куба – стошыссот!
На этом разумные слова закончились, раздались шипение и звуки скачек по пересечённой местности. Пришлось оставить варку хондропротектора и идти разнимать кровных друзей. Маню удалось поймать за шкирку, а Кубу прижать коленкой к дивану.
– Ну-ка, прекратили оба. Что вы тут делите?
– А чего она говорит, что это она писала, а она не писала!
– Лжа! Не верь ему!
– Мы считали, про кого в твоём блоге больше написано. Манька считать не умеет, у неё после
«два» сразу «семь», а потом сразу – «стопиццот»! – выпалил Куба.
– Потому что много! Много – это всегда «стопиццот», а не «шыссот», как у тебя! – вскинулась кошка.
Пришлось ещё раз обоих встряхнуть.
– А делили вы что? Славу, что ли?
– Мы капэдэ делили. Манька говорит, что если про неё больше написано, то она больше полезная, а я говорю, что про меня больше написано, – наконец чётко сформулировал суть разборки Куба.
– Вы оба глупые, – я с трудом сохраняла «педагогический» тон.– В книге написано не только про вас. Там ещё есть рассказы про папу, про меня, про Боба, про Тошу-Галоперидола, про других людей и зверей. Там много про кого написано. Вы в процентном соотношении будете высчитывать свой КПД?
Маня, приподнятая за шкирку, перестала молотить лапами воздух, Куба молча лёг между моей ногой и диваном. Им нечего было сказать.
– Всё, что мы заработали, уже отдано за Ляльку. Это понятно?
