Стало темно. И даже хорошо.
Сквозь дурман он услышал свое имя; побежал Амадей.
– Черт бы тебя, сказал же, поспи хоть часок! – раздраженно бросил тот, прижимая платком расшибленный лоб стрелка. Он окликнул сопровождающих, приказав обождать.
– Что?.. Произошло?
– Да ты с лошади свалился, идиот! Вот так ты решил закончить историю новых героев?! Хорошо еще стремена не зацепились и лошадь не понесла. Быстро в карету! Настя тоже уснула. Я возьму покамест твоего коня.
Стрелок невнятно пробурчал, однако друг оказался непреклонен и силой затолкал в колымагу. Лошади припустили, и группа быстро вернула скорость.
Рэй сидел на лавке с грубой обивкой. Оглядел Настю, что лежала на противоположной стороне, укрытая палантином, – на лбу ее бусинками поблескивал пот – затем потер свинцовые веки, которые попросту отказывались оставаться поднятыми, обругал себя за бестолковость.
Не прошло и минуты, как веки смежились – героя тут же унесло в небытие, и даже подскакивающие на каждой кочке колеса не могли тому помешать. И чем дальше катила повозка, тем глубже и покойнее был сон. Не было кошмарных лесов, болот, закопанных в землю гробов. И вся нечисть мира будто бы тоже спала в эти зачарованные минуты, часы.
Дрема выдалась такой крепкой, что не привиделось герою ни одного сна.
Он проспал аж до вечера, когда колесо, перевалившись через дубовый корень, прыгнуло, бойко встряхнув повозку.
Теплая дрема струилась по телу, кто-то укрыл его одеялом, нежно касался волос. Ах, как это было приятно и покойно. И оказалось, что сам он всё это время спит на чьих-то коленях. Вот только на чьих же? Что-то не так. Рэй невероятным напряжением воли прогнал сон. Резко поднялся. От удивления нервно зашарил по груди, но стеклянного амулета не было. Знакомые рыжие волосы и внимательные, ярко-карие глаза оказались напротив.
– Сольвейг… – руки невольно потянулись к поясу, но и оружия при нём не оказалось.
Она смерила его напряженным взглядом.
– Пояс с мечом у тебя под лавкой, ежели ты его ищешь. Я сняла, чтобы не мешал тебе.
Стрелок склонился, подхватив ножны, однако лезвие не обнажил. Невыносимо было видеть ее! Смятение чувств, лишало трезвых суждений.
– Зачем ты явилась? Нам не о чём разговаривать.
Она отвернулась к окошку, в котором блистал тёмно-рыжий закат.
– Затем, что мы неразделимы, Рэй. Нравится тебе это или нет.
– Ненадолго. Я отдам тебя ведьме при первой же встрече. Разве ты не этого добивалась?
Сольвейг улыбнулась уголками губ и сказала:
– Ты должен понять. Горевать – пустое. Настоящая Мелисса умерла давным-давно, ты ее вовсе не знал. И даже девушка, что путешествовала с тобой под ее именем, должна была завершить свой жизненный путь много раньше, да не один раз. Лишь благодаря Мертвой Воде, украденному у Яги предмету, который Великие Герои беззастенчиво нарекли своим, она столько раз обманула смерть, прожив непринадлежащие ей жизни.
– Да мне плевать, кем она была и что сотворила, как ты не понимаешь? Мне она стала другом! Какое право ты имела решать чужую судьбу?
– Просто мне стало ясно, что это единственное решение.
– Решение чего?
– Решение для тебя. Видишь ли, что я бы хотела остаться. С тобой.
– Остаться? – усмехнулся он. – Думаешь, я смогу находиться рядом с тобой? И что дальше, скажи, кто следующим получит кинжал в спину? Настя, Амадей? Я?
– Рэй… мой бездарный герой, – повернула она голову, и чужие глаза взглянули на него жутко и отстраненно. – Отчаянно преданный долгу герой, который так стремится исполнить свое предназначение. Но как же рассчитываешь это сделать, не имея никакого таланта? – беспощадно спросила она, положив руку на лавку и чуть придвинувшись. – Вы на пару с мечницей на силу рубили одного шишкуна. Я же, в одиночку, не спешила расправляться с другим. Ты уже должен был понять, насколько я сильна. Шальной лисий дух в душе – твое единственное оружие, которое можно противопоставить вестникам. Так ответь, лучник Острый лист, я ль не твоя стрела? Я ль не тетива?
Стрелок глядел в ее звериные глаза, проваливаясь в их ледяную бездну.
– Вот так ты работала с Горицветом? К цели любыми средствами?
– Наши с ним отношения тебя не касаются.
– Само собой. И что, предлагаешь просто использовать тебя?
– Может, я сгожусь и на большее? Ответь, Рэй, хорошо ли поспал?
Сердце сдавило в груди. Первый за многие недели спокойный сон внезапно стал тревожным фактом, страшное значение которого герою только предстояло осознать.
– Давно ли видел Ягу? – спросила она. – Полагаю, что давно. Да, мой невезучий герой, можешь больше ее не бояться. Яга – привратник Нави, мира мертвых. Как и Велеса, ее предназначение – поддержание баланса между жизнью и смертью. Похоже, что кончина Мелиссы, которая незаслуженно получила несколько лишних жизней, как раз и стала… твоим искуплением.
– Нет! – ответил он, опуская голову на руки и постигая весь ужас ситуации. – Мелисса должна была умереть, чтобы я жил спокойно?
– А ты даже руки не запачкал. Настолько хороша твоя Сольвейг.
– Да ты, – не веря в то, что слышит, прошептал он, – ты настоящее…
– Чудовище? Долго же до тебя доходило, – улыбнулась она, сверкнув острым клыком.
Сердце билось медленно и слабо, виски токали, прошиб пот, ладони охладели.
– Зато теперь-то мы всегда будем вместе.
– Убирайся, – проговорил он, сжав кулаки и прижав их к вискам. – Уходи сейчас же!
– Всегда.
– Рэй? – кликнул снаружи Амадей.
Едва товарищ оказался поблизости, тень метнулась внутри тесной кареты, и только звериный хвост махнул в окне.
Амадей заглянул в окно:
– Ты кричал? Насте стало хуже?
***
По просьбе лучника герои опять поменялись местами: Амадей, так и не получивший пояснений, вернулся в карету к больной, а стрелок остался верхом, наедине со своими мыслями.
Вместе с поводьями он крепко сжимал в руке желтую пуговку с тремя отверстиями.
«Значит, вот как действовали Великие Герои? Изучая их дневники, порой можно проследить подобное поведение. Цель превыше всего. И неважно, сколько жизней окажется загублено на пути, из двух зол просто выбирают меньшее… да только чего же тогда стремился достичь Горицвет, совершая эти поступки?
Всегда ли Сольвейг была такой жуткой? А что я, вообще, о ней знал? Она лишь мое оружие…»
***
Подходил к концу четвертый день пути. Уютные, чистые деревеньки на оживленном тракте попадались всё чаще. Дорога обрастала отдельно стоящими избами, которые вскоре слились в бесконечную улицу. Крепкие ряжи, ухоженные дворы, богатые витражи с настоящими стеклянными окнами высились по обе стороны. Даже грунтовая дорога обернулась просторным брусчатым гостинцем.
– Неужели у столицы края нет защитных стен? – спросил Рэй, обратившись к вельможе.
Тот обернулся, свысока взглянув на этого дубового дикаря из глубинки, и, скопив терпения на скучный разговор, пояснил:
– Сие Люблинский посад. Мы еще не въехали в город. Сударям героям следует знать, что Храбродар – второй по величию город-крепость Княжества. У него целых два защитных кольца. К тому же еще одна линия это сам Храбродарский кремль. И все эти рубежи у нас впереди.
Рэй прищурился и спросил:
– Сударям героям? Так вам всё же известно, кто мы такие.
Вельможа едва повел головой, чинно вздернув подбородок и не посчитав нужным отвечать. Рэй решительно подвел лошадь ближе.
– Меня уже тошнит от загадок. Зачем княжеский совет нас призывает?
– Сударю герою придется подавить тошноту. Цель его визита в кремль – дело не моего ума. На месте героям разъяснят: кто будет вести беседу, на какую тему она пойдет, дадут время подготовить ответы, а также в подробностях расскажут, как вести себя во дворце в присутствии высоких…
– Уважаемый! – весело обратился Амадей, выставившись из окна колымаги. Видно, подгадал впереди отворот в северную часть городища. – У меня тут небольшая проблема, погляди-ка что здесь.
Вельможа раздраженно выдохнул, придерживая лошадь. Поравнялся, перекинулся с героем несколькими словами, после чего, к полному удивлению сопровождающих, скомандовал:
– Освободить кольцо! Карета уходит в Отрадный посад. Второго призванного сопровождаем до кремля. Строй-ся!
Всадники, недоумевая, выпустили карету из окружения и собрались вокруг оставшегося стрелка, а погонщик двойки, в соответствии с распоряжением героя-манипулятора, лихо щелкнул кнутом и повел карету в другую сторону.
Вельможа встал вперед, прибавив ход. Рэй подивился, сколь безупречно работает талант товарища. Ранее он бы осудил такие явные манипуляции сознанием высокого чина, однако сейчас ставки были слишком высоки.
«Ставки? – тут же усмехнулся он про себя. – Вот тебе и цель, достигаемая нечистыми средствами. А я еще старых героев осуждал».
Группа миновала заставу на первом оборонительном кольце. Тут стены рубились из дерева, но их высота и толщина впечатляли. Группа чинно объехала вереницу повозок на въезде в административные границы города. На случай, если мониста на груди вельможи окажется недостаточно, тот приготовил скрытую в бархотке серебряную пайцзу – табличку, подтверждающую исключительные полномочия носителя.
На первых вратах группу пропустили вне очереди и безо всякой пайцзы, еще поклонились вслед. На внутреннем кольце города, которое целиком было исполнено из каменных фортификаций, покрытых белой штукатуркой, княжеские гвардейцы собрались было остановить группу, но вельможа заученным движением небрежно поднял серебряную табличку, сверкнув ею в луче заходящего солнца, и гвардейцы тоже отскочили с дороги и поклонились в пояс. Тут начинались боярские и купеческие кварталы – Храбродар Белокаменный.
Достойнейшие улицы, сплошь мощеные светло-серым кирпичом, жирными змеями петляли по центру города. Группа вошла в Гусятниковский переулок, вскользь прошла шумный Драгомировский рынок, которому не видно было края, затем обогнула титанического размера церковь с золотыми куполами. Сразу пять маковок, сверкающих в вечернем солнце грядущей осени, тянулись к небесам, вознося могучую символику веры.
– Церковь Святителя Николая-Чудотворца, – с пиететом объявил провожатый, заметив привлеченный взгляд героя.
Сложнейшая лепнина украшала перламутрово-белый фасад строения: витязи с длинными копьями и нимбами над головой разили ползучих и летучих змеев, колдунов и рогатых чудовищ. Изнутри нараспев тянулась молитва в бас-баритоне.
Тут к группе, звонко стуча подковами по мостовым, подлетел еще один всадник в изящных одеждах, подобных тем, что носил сопровождающий вельможа. Взволнованная лошадь перебирала точеными ножками. Общение господ прошло противоречиво: верховой осведомился о причине задержки призванных и отчитал седоватого чиновника за опоздание. Следом, однако, заявил, что князь покамест вовсе не готов принять призванных, ибо сегодня Высочество заседает на военном совете. Велел ждать.
***
– Верно я расслышал? – спросил Рэй, когда всадник умчался по звонкой брусчатке так же быстро, как появился. – Нас приглашает даже не прикняжеский совет, а сам князь?
– Оказывается, да, – не без удивления признал вельможа. – Что ж, нередко великий князь решает провести беседу лично, возможно, в присутствии членов совета, а может и без них – воля монарха. Сударь герой да изволит проявить всё почтение, на какое способен: встреча с первым лицом государства – страшная честь. Не все ее пережили. Однако попрошу сударя не обременять меня повторением: тема беседы мне не известна.
– Ну, выходит, зря спешили?
– Призвание не отменено, – хмуро ответил провожатый. – Лишь отложено. В сложившемся случае сударей героев я размещу за счет казны в центральной части Белокаменного, на гостином дворе «Межсезонье». Поясняю, что завтра, с раннего утра и до поздней ночи, сударям не положено оттуда отлучаться. Как только князь будет готов ко встрече, сударям надлежит сию секунду явиться по приказу его доверенного лица. То могу быть я или другой служитель княжеской канцелярии.
«Интересно, служитель канцелярии, околдованный Амадеем, вообще, замечает, что сударей героев-то осталось всего один?» – усмехнулся Рэй. Хоть бы у Амадея с Настей всё прошло гладко во Врачебном дворце. После утраты глаза частое использование таланта давалось тому нелегко.
Так стрелок в одиночку разместился в «Межсезонье».
Гостиница представляла собой аж четырехэтажный терем, сплошь собранный из цилиндрованного бревна. Раболепная прислуга, одетая куда лучше героя, богатое убранство и достойнейшая кухня – всё по баснословным ценам для состоятельных жителей второй столицы Княжества.
Из окна Рэй оглядел ухоженную березовую рощу, своеобразный символ этого постоялого двора, которая отражала на себе скорое течение времени и смену сезонов года. Роща располагалась под окнами светлиц, препятствуя прохождению шумных повозок под окнами почтеннейших постояльцев. С приближением осени пышная рощица озолотилась, смотрясь даже богаче самого «Межсезонья».
Разобрав сумки, Рэй вышел наружу, ступив с крыльца гостиного двора в вечерний город. Раньше утра на встречу призвать не должны, так что у него внезапно возник свободный вечер да в красивейшем городе Срединного края. Он отправил скорое письмо «для Амадея из Врачебного дворца», в котором сообщил о вынужденной остановке.
Амадей, конечно, обещал проследить, чтобы чудо-эскулапы не добили Настю кровопусканием или какой-нибудь чудодейственной настойкой на свинце или ртути, но, памятуя о представлениях местного населения о врачевании, с коими стрелок познакомился еще в Бересте, на душе всё равно было слишком беспокойно, чтобы получить удовольствие от прогулки по городу.
Он бесцельно прошелся по богатым улицам Храбродара. По сравнению с бедными деревнями Северо-Восточного, казалось, что столичный город живет на сто, а то и двести лет впереди. Рынки и магазины предлагали разнообразные, в том числе заграничные товары. Скульптуры князей и святых, ваянные из мрамора, придавали величия центральным улицам. Монументов, посвященных Великим Героям или Белым Богам, не встретилось.
Вдоль узкой улицы стояли крашенные побелкой доски, на них аккуратным почерком одной руки излагались объявления:
«скакун сивый западных кровей четырех зим отроду рьяный быстрый
купец митрофанов заявляет аукцион от 50 алтынов»,
«размен и заклад золота и серебра с малым удержанием предложит купец афанасьев»,
«составит купчие и закладные юрист артемис высокий»,
«размещение объявления на доске 5 копеек седмица», – сообщала нижняя табличка.
Да уж, объявления в городах куда как отличались от деревенских. И тут на глаза герою попалось следующее:
«за изведение буки что завелся на мансарде избы в павловском посаде купец третьей гильдии ратибор волк выплатит щедрое вознаграждение».
Бука? Еще давно Ярослав упоминал, что бука – это мелкая, зловредная нечисть. Ядовитая, но легко устраняемая нехитрыми приемами вроде удара по голове или протыкания копьем. Да еще за щедрое вознаграждение. «Хм, собственный заказ? А чего бы нет? – подумал Рэй. – Уж в этот раз обойдемся без ведьмовских наговоров». Он осведомился у стражника, где искать уважаемого Ратибора Волка.
Пройдя до слободки Серебряники, где стоит Монетный двор Храбродара, стрелок очутился у гостиного дома «Барбарис» – не столь знатном, как «Межсезонье». После того, как служащие получили ответ Волка о готовности принять просителя по поданному объявлению, героя сопроводили наверх.
Высокий, худощавый мужчина носил серый охабень в пол, расшитый золотистой нитью. Он стрельнул маленькими, но цепкими глазами на героя, брезгливо покривившись от его непрезентабельного вида. Но потом просиял, словно бы понял, что ловец на гадкую нечисть примерно вот так и должен выглядеть. Ратибор пригласил героя в покои. Размер оных показался Рэю совершенно излишним для единственного жильца.
Длинный, заостренный нос хозяина и волосы с проседью соответствовали родовому имени. Горничной он повелел подать гостю чая, продел долговязые руки в прорези на рукавах кафтана, откинув те назад, и присел на резной стул подле горящего камина. Изящно вскинул руку, предложив герою место напротив.
