Она приезжает на место за полночь на такси. Выходит не на ближайшей к обрыву ж/д платформе, а на следующей от Москвы. Лишние три километра по СНТ и посадкам добавляют физической нагрузки, но обеспечивают скрытность выхода на точку. Винтовка разобрана и уложена в рюкзак частями. Догадаться, что Земля с оружием, невозможно.
Придя к обрыву уже в предрассветных сумерках, Земля заворачивается от комаров в снайперскую кикимору и дремлет до будильника на вибросигнале. Съедает несколько кусков сахара и обозревает в монокуляр окрестности. Пусто. Тихо. Загородная весенняя благодать. Никаких признаков, что она как-то обнаружена. Винтовка собирается на рассвете, примерно за полчаса до обычного появления Второго в беседке. Рюкзак с основной одеждой сразу закинут на спину. Кроме того, на всякий, чтобы уже не вставать с места, она надевает памперс, на случай если медитирующий вдруг основательно задержится.
Второй не дает ей шанса освежить детские воспоминания и появляется всего-то с десятиминутным опозданием. Одинокий охранник (еще одна удача, обычно двое) остается поодаль. Второй садится в позу лотоса, для своих лет он удивительно гибок и подтянут, кладет кисти на колени ладонями вверх, соединяя большой и указательные пальцы в претендующую на вечность Гьяну мудру.
Земля прицеливается точно над переносицей, стараясь не думать, что этот мирный по виду человек убрал лет двадцать назад всех друзей-компаньонов и захватил их бизнес. Да и потом, пользуясь положением, крал, убивал, вымогал, и даже эта беседка, построенная для столь возвышенного, нарушает закон. Местным не пройти по берегу, но Второму нет дела до этого быдла, ведь он хочет стать Буддой, не иначе…
Но прежде он человек. Земля опускает ствол. Убить миной и убить вот так, в лицо – не одно и то же. Земля едва не встает и не покидает точку. Чудом сдерживается. Благо медитация длится не минуту. Второй дает ей время взять себя в руки. Дыхание сбито, ладони взмокли. Как спасительное именно тогда приходит исландское, всем однажды ставшее известным, чем-то похожее на мантру.
Эйяфьядлайёкюдль.
Произносит Земля шепотом, максимально копируя акцент, произнося не как пишется, а «тл». Вулкан, о котором все слышали, но имя которого никто не может произнести.
Эйяфьядлайёкюдль.
Лечь на место, вложиться и прицелиться.
Эйяфьядлайёкюдль.
Не ловить мушку.
Эйяфьядлайёкюдль.
Выровнять дыхание.
Эйяфьядлайёкюдль.
Успокоиться.
Эйяфьядлайёкюдль.
Целиться двумя глазами.
Эйяфьядлайёкюдль.
Не думать ни о чем, кроме…
Эйяфьядлайёкюдль.
Он человек. Но…
Эйяфьядлайёкюдль.
Так надо.
Эйяфьядлайёкюдль.
Лун так решил.
Эйяфьядл…
Земля задерживает дыхание и медленно, как по учебнику, прожимает спусковой крючок.
Пуля, улучшенная Луном чуть, сантиметр, сойдя с маршрута, входит Второму в лоб над правым глазом, брызнув тоненькой струйкой мозга и крови. Дождавшись того, как Второй, покачнувшись как неваляшка вперед-назад, падает-таки на спину, Земля, подобрав гильзу, отползает назад метров двадцать по заранее расчищенной тропе и, только там поднявшись, бежит что есть силы прочь.
Отход продуман до мелочей.
Первой, на краткой остановке, снимается кикимора. Бежать в ней то еще удовольствие. Метров через сто Земля отделяет от винтовки прицел и завернув ее в кикимору, бросает в середину болотца, которым по счастливым обстоятельствам набиты местные торфяные по грунту посадки. Земля дожидается полного погружения винтовки и бежит дальше. Еще с полкилометра по пересеченке, и в очередное болотце уходит прицел с гильзой и три запасных патрона. Дальше пара километров до СНТ. Нахоженная грибниками и местными тропа. Благо никого навстречу. Удача.
Полностью Земля переодевается у мусорного бака в СНТ. Мусор, как было замечено еще в ходе разведки местности, на удивление регулярно вывозится. Лучше бы сегодня. Но это уж как бог даст. Земля сбрасывает в бак кеды, белье, памперс. Закрывает подвернувшимися под руку обрывками обоев. Собаки поднимают лай, но с этим ничего нельзя поделать. Да и не беда. Обычное дело. Вряд ли кого-то этот дежурный лай заставил подняться и выглянуть на улицу.
Выйдя на платформу, Земля садится в час-пиковую электричку, которая пока еще не набита полностью. Находится даже место рядом со старушкой-садоводом, которая заводит было беседу про рассаду и огурчики, но Земля всем видом показывает, что хочет спать, и она отстает. До метро Земля делает вид, что спит. В наушниках как успокоительное исландский плейлист на сотню с лишним треков, играющий по кругу. Но полностью убрать вид падающего на спину Второго не удается. Картинка то и дело возникает в сознании. Неприятно, но и не тошнит, как после Первого. Нет даже позывов. Напротив, мучительно хочется есть. Оказавшись дома, Земля в полчаса опустошает холодильник: с грамм триста мясной нарезки, около того сыра. Все поверх суточных щей, гречневой каши, овощного салата и полбуханки домашнего ржано-пшеничного хлеба. Благо Иван в школе. Иначе немало бы удивился. Двухсуточная норма, не меньше.
Насытившись, Земля принимает долгий теплый душ и в халате валится на кровать. Полежав на животе, переворачивается на спину и отчетливо, громко, не боясь быть услышанной, говорит, будто ставя точку.
Эйяфьядлайёкюдль.
После чего Землю накрывает приступ смеха, который эти стены не слышали с момента отъезда Луна в последнюю для него командировку. Спустя минуту Земля ловит себя на этой мысли и умолкает. Смахивает ладонью выступившую слезу. Но улыбка, уходящая в правую щеку кривой усмешкой, остается на лице. Земля не в силах ее убрать.
И не пытается.
Демо, опять переулками, выходит на Садовое у Красных ворот. Одного взгляда хватило, чтобы понять – Москва резиновая. Будто эшелонами по железке подвезли и разом на Трех вокзалах выкинули. Подключив еще и МЦД для пущей массовости.
Приняв к этому времени душ и пару «Кровавых Мери» по весьма вольному рецепту, Демо не то чтобы совсем пришел в себя, но заметно приободрился. Желание прилечь, которое преследовало его всю краткую дорогу от Чистых до дома, прошло, как и не было. Под настроение он подобрал гардероб на день. Свежая белая рубашка. Вельветовый пиджак. Красный платочек в кармашек. Эстетики ради. Новые светло-синие джинсы. Причесываться лень. Так, навел прямо руками ершик-хаос и достаточно.
Третья Мери выводит Демо на улицу, ведя запасными маршрутами: Большими Харитоньевским и Козловским. Выходить с Боярского на площадь уже не хочется – давка. И то. Полно искомого для скейтов и самокатов гранита. Раздолье для олли и флипов. Но что поделать. Надо идти. Вожделенный пивной ресторан на той стороне наискосок, в Орликовом.
Присоединиться к Оху… м или к Братьям мыслей нет. Любая общественная активность для Демо лишь повод для мемов, которые на бесконечном досуге он даже придумывает и распространяет. И те, и другие – возможный мем. И только. В данный момент просто-напросто мешают пройти.
Не возникает желания у Демо и вернуться к прудам, дабы выяснить, что это было: минутное помешательство или окончательный диагноз. Бог с ним, с китом. В конце концов, раз есть вода, пусть и пресная, так и кит может быть. Ссылка на вчерашнее рабочая. Остальное лучше оставить случаю.
На удивление ни разу ни с кем не столкнувшись, Демо пробирается к долгому пешеходному переходу у Минсельхоза, который, как ни странно, пытается и не без успеха работать. Окружающим пока что не удается совсем блокировать движение. Садовое все-таки не узкие улицы в старом центре.
Ожидая зеленого, Демо машинально считает однообразные пятибуквенные надписи, густо покрывшие доступные для протестующих красноватые стены министерства. С десяток – не меньше.
И зачем столько?
Будто одной недостаточно, чтобы исчерпывающим образом выразить мысль.
Постой… Постой…
Демо лезет в телефон и открывает личку в ВК. На днях кинул на страницу, нет, не мем, а текст. Но тоже с юмором. Бывает с ним и такое. В тот день вдруг вспомнился начатый и – слава предкам, так рано ушедшим, – брошенный юрфак.
ПРАВО НА «ПОШЕЛ/ЛА/ЛИ ТЫ/ВЫ НА Х…».
ДАЛЕЕ ПРАВО НА «НА Х…».
ПРОЕКТ ПОПРАВКИ К КОНСТИТУЦИИ.
ДЕМОВЕРСИЯ.
Статья №0,5—0,7-литр
1. Право на «на х..» является естественным и неотъемлемым правом гражданина РФ.
2. Право на «на х..» распространяется в том числе на любое действие или бездействие органов государственной власти, в случае их явного противоречия естественным правам и свободам человека и гражданина.
3. Лица без гражданства и иностранные граждане, законно находящиеся на территории РФ, пользуются правом на «на х..» на общих основаниях.
4. Право на «на х..» одного человека ограничено исключительно правом на «на х..» другого человека, посему толкование права на «на х..» находится вне компетенции судов РФ. Все конфликты, возникающие вследствие применения права на «на х..», разрешаются непосредственно гражданами в свободной, не нарушающей права человека форме.
5. Право на «на х..», как правило, выражается на родном для заявителя языке. Иное не возбраняется. Соотнесение высказанного с государственным языком РФ и государственными языками республик, входящих в состав РФ, факультативно и не требует экспертной оценки. Все спорные случаи разрешаются согласно пункту 4 настоящей статьи.
Демо убирает телефон, контрольно обводит взглядом разукрашенный Минсельхоз, ухмыляется и шепчет не без удовольствия.
Вот твари… Спи… ли!
Демо переходит Садовое и уже вблизи рассматривает лишенные какой-либо художественной ценности граффити. Еще раз довольно ухмыляется и пересекает Орликов. Здесь пусть и выезд на Садовое, но все-таки не оно. Здесь Охуевшие уже взяли власть в свои руки, предоставив пешеходам равные с автовладельцами права.
Взявшись за ручку двери пивной, Демо оборачивается и понимает, что до боли знакомы ему здесь не только слова. Трещина вокруг министерства создавалась явно той же, что и на Ильинском сквере, рукой. Один почерк. Не экскаватор, не лопаты, а непонятно что. Не землетрясение же в самом деле. Так выверено вдоль и вокруг административных зданий и, кажется, нигде кроме. Хотя по Китайгородскому трещина шла дальше Администрации. Много дальше. Почти до реки. Хотя поди узнай, что там под землей в центре. Может, все и верно.
Может.
Соглашается Демо и вдруг чувствует дыхание за спиной. Оборачивается и после секундой паузы расплывается в улыбке. Лично не знакомы, но видел этого чудака с тряпичной сумкой здесь неоднократно. Можно сказать, как и Демо, постоянник. Следовательно, друг и брат. Фигурально выражаясь. Не пили вместе. Поэтому ничего пока, кроме улыбки. Пропустить вперед. Это да. Глядишь, что и завяжется. Хотя по лицу больше смахивает на травопоклонника. На худой конец, матемана.
Тогда чего торчит в пивной? Еще и бельгийской? С ее-то крепостью!
Нагружает себя вопросами Демо и бредет, не обращая внимания на хостес, на второй этаж. Должна бы уже за столько лет запомнить, а не спрашивать. Или стойка, или балкон. Балкон утром и днем. Стойка вечером.
Что тут непонятного?
Сокрушается про себя Демо и занимает место за двухместным столиком. Отличный обзор. Почти над стойкой. При обнаружении внизу знакомых переместиться можно быстро. Нет, не прыгать, конечно. До такого Демо еще не дошел. Мысли были. С пяти бокалов траппистского едва не ушел однажды. Но ограничился ими. Пивная – место для очень многого, но не для проверки способности летать.
Демо заказывает подошедшему официанту обычный для последнего времени бланш и осматривается. Новый «знакомый» здесь же, за спиной, на диванчике в углу. Ушел в планшет. Переносная клавиатура. Набирает не всеми пальцами, но быстро. Навык, однако.
Может, блогер?
Может. А может, и нет. Один такой знакомец турбинами торгует. Для ТЭЦ. Быстро торгует. Но пьет, кроме пива, только водку. И разговаривает преимущественно матом. Так что скорость набора текста не повод объявлять человека блогером.
Напротив Демо садится парень в демисезонной куртке цвета хаки. Недешевой, но и не первой свежести. Спокойный. Уверенный. У такого гопники в Бирюлево не спросят закурить, пропустят – себе дороже. И не то чтобы крупный, обычной комплекции, но на размеры только тинейджеры ведутся. И явно ни капли ни вчера, ни сегодня. Пустой для знакомства человек.
Зачем вообще суда приперся в такой день и час?
Демо возвращается к блогеру. Здесь есть виды на беседу. Не пить же молча. Тем более заочно как бы знакомы. Причем один раз даже сидели рядом. В банкетном зале на поэтическом вечере. Демо тогда решил разнообразить отдых. Не вышло. Поэт-то был. И стихи. И вечер. Но набрался Демо, как обычно. Блогеру на такой тусне самое место. Вот и повод…
Демо провожает взглядом прошедшего к блогеру официанта. Траппист. Дорогой.
Да, спасибо.
Бланш доставлен на том же подносе. Демо с наслаждением выпивает разом полбокала пшеничного. Очень в тему. Вот что значит чувствовать организм. Стаж. Еще корюшки с крупной солью и пом-фри, и норма. Как и не было вчера. Куда только кита деть?
Без него все было бы как всегда. А так нестыковочка. О как. Куртка-то пьет вишневый крик с утреца.
Не голубой ли случаем?
По виду нет. Впрочем, эта братия, вследствие особой любви к себе государства, в последнее время часто шифруется. Хрен поймешь, пока вдруг не начнется контакт. И все. Пиши пропало. Конец натуралу. Одного раза, вопреки известному принципу, достаточно. Не смыть. Не отмолить. И без срока давности. Лучше вообще на него не смотреть, не давать повода. А блогер свой человек, хоть и хмырь с виду.
Вы меня не узнаете?
Блогер отрывается от планшета.
Там. В банкетном. Поэт. Не помню фамилии. Еврей, понятно. Стихи читал.
Я не поэт.
Я говорю, я там был. И вы то же.
Возможно.
Точно.
Блогер, мельком посмотрев Демо за спину, прячется в планшет. Но Демо одним вопросом возвращает его на свет божий.
Скажите, а вы никогда не видели кита в Чистых прудах?
Только выйдя с Сытинского к Новопушкинскому скверу, Белла, к облегчению Марка, который к этому моменту успевает запыхаться, делает остановку, тут же ставя ему очевидный диагноз – не ходок.
Впрочем, и Беллу утомили райдеры. Ни секунды покоя. Ни больше пяти метров по прямой. Остановки, уклоны, выходы на проезжую часть и возвращения на тротуар. Но и бульвары не обещают в этом смысле легкой прогулки. Марк ловит общее настроение.
Может, все-таки метро?
Белла вдруг заметно меняется в лице.
Я не могу гарантировать. Пока не могу. Может, вернуться. Нельзя приказать. Хотя пытаюсь…
Ты была на станции или в вагоне?
В торце. На другом конце от…
Только метро?
