На утро болела так, будто проехалась головой по всему Дублину. Меня морозило и легкий озноб покрывал мою кожу. Я пролежала в кровати весь день, зарывшись и выглядывая только для того, чтобы схватить листы бумаги и порисовать. Я рисовала свой дом, рука дрожала, но я продолжала, вспоминая все в мельчайших деталях. Слезы капали на бумагу, оставляя разводы на белом листе и линиям карандаша. Сжав грудную клетку, я свернулась в комок и желала проспать весь оставшийся день.
Я пришла в себя, нашла более комфортную одежду среди всего разврата и спустилась в сад. Моей больной голове необходим был воздух. Я ещё в первый день заметила, как сильно запустили сад и теплицу, оставив две лавочки пылиться на небольшом участке, выложенной плиткой.
Та самая мастерская, в которой в наказание меня запер Харрис, оказалась очень полезной. Множество инструментов и материалов для ухода за садом. Я закатала рукава кофты, вытаскивая из мастерской лопату, грабли, секатор, мотыгу и минеральные удобрения. Возле мастерской стояла теплица из стеклопакета, заходя в неё, мне становилось не по себе от заросших растений. Возводимая на кирпичном фундаменте теплица способна была выдержать ветровые и снеговые нагрузки. Но даже мне, как любителю, была заметна рука мастера. Когда-то здесь все же были растения, но они быстро угасли, за ними попросту перестали ухаживать.
–Чем ты занимаешься? И что на тебе надето? – резкий голос заставил сердце сделать сальто, я подпрыгнула на месте. Чёрт. Я не слышу его шагов, даже шуршания листвы… Харрис стоял в повседневной одежде: черные брюки и облегающая футболка, подчеркивающая рельеф его тела.
Я стояла в оранжевой тунике и черной жилетке, держа в руках грабли и перчатки. Выглядела совсем не женственно.
–Я заложница с правами на свободное передвижение. Вы сказали, я могу свободно передвигаться по дому и саду, находя себе занятие. Среди всего пафоса этого дома, бассейна и декоративного прудика с живностью, я нашла неухоженный сад. Могу я хоть им заниматься? – спросила я, сделав упор своего тела на грабли. Харрис вскинул густую бровь, его голубые глаза на солнце светились, словно сапфиры.
–За садом не ухаживали около пяти лет. Заросли, грязь, слякоть и холодная погода. Уверена, что это занятие для таких, как ты? – спокойно спросил он. Я прищурила глаза, медленно осматривая мускулистые руки.
–Для такой, как я? Изнеженной, капризной и избалованной? – улыбнулась я, обхватив деревянную основу граблей. Харрис улыбнулся уголком самодовольных губ и осмотрел теплицу, в которой работы выше крыши.
–Только потом не плачь, – кинул он и развернувшись, скрылся в доме.
Я понимала, что моё пребывание здесь неизбежное и обратного пути нет. Мне не сказали причину, не сказали время пребывания здесь. Я была словно эксперимент, который поместили в чужую среду и приказали обитать в ней.
Я с детства была очень приспособленным ребенком, спокойной и рассудительной, даже в возрасте вечных капризов. Родители не дождались от меня «Купи, купи!» в детском возрасте, зато получили ответственного ребенка, умеющего убирать за собой еду. Я не была избалованной. Никогда. И не была глупой. Сутками я могла находится на работе отца: анализируя рынок, изучая маркетинг, продажи, бухгалтерию и юридические вопросы. Я занималась подготовкой стать главой фирмы с того возраста, когда впервые заработали гормоны в организме. Отец надеется на меня, он верил в меня и растил как собственного сына, которого всегда хотел. Он не мог доверять кому-то из компании и отдавать её в руки чужого человека, хоть и по собственному желанию передает и отрекается от неё. По его словам, чем раньше я начну, тем легче мне будет во взрослом возрасте, когда его не станет и помогать мне будет не кому. Мне мешало лишь мое творчество, которому я предпочитала отдавать больше времени и сил, чем бумагам в офисе. Я часто засыпала за столом с карандашом, на утро довольная, смотря на свое искусство. Моя комната была увешана набросками и эскизами, ведь каждый из них я хранила. В осознанном возрасте я нарисовала свою первую картину, на которой была изображена девушка у моря, смотрящая в неизвестность. Почему именно девушка? Главный замысел был в том, что никто не видел ее лица, а значит и выражения. Возможно, она плакала или счастливо улыбалась, скучала или наоборот, горевала и ненавидела того, кого скрывает горизонт. Ответ на вопрос я не смогла долго скрывать, моей второй картиной была возлюбленная пара.
Девушка по-прежнему смотрела на море, а мужчина рядом с ней смотрел на девушку так, словно видел в ней всю красоту этого мира, не обращая внимание на море.
Живот жалобно заворчал, я отбросила в сторону перчатки и осмотрела преображенную теплицу. Я удалила сорняки, чтобы они не доставили проблем моим будущим растениям, внесла органические соединения в почву и улучшила питательность перед зимой. Не знаю сколько времени я провозилась здесь, но, когда я заходила в дом, Харрис и Эйвон были в зале. Они не слышали, как я открыла дверь, а я слышала четко доносившийся голос Харриса. Он был зол. По интонации злобного и громкого голоса сложно этого не понять.
–Я похож на шута? Я здесь для развлечения? – кричал сильный мужской голос, от которого жилы застывали.
–Нет, это часть чертового плана, – ответил ему Эйвон на более спокойных тонах. Я нахмурилась, опираясь спиной о высокую столешницу.
–Она не игрушка, Эйвон. Она живет, чувствует, дышит, думает и переживает. Она не выдержит… – нотки голоса в словах Харриса опустились на октаву ниже и от смысла что-то внутри моего сердца екнуло. Не закрытый шкафчик за моей спиной предательски хлопнул, и они замолкли. Они услышали. Но никто не пришел. Я осматривала свои руки на маленькие мозоли от граблей, раздумывая над словами Харриса. Как любезно с его стороны, что он видит во мне человека. Но что именно я не выдержу? Что они готовят? Что произойдет? От давления мыслей на голову началась мигрень, от которой хотелось быстрее принять душ и уснуть крепким сном.
Пока я стирала с себя остатки пота и грязной пыли, мыслями вернулась в детство. Отец всегда был занятым, вечно в командировках, вечно по телефону и на конференциях. В гости часто приходили неизвестные мне мужчины, дарив в знак приветствия цветы или коробку больших сладостей, запирались с отцом в кабинете и обсуждали договора. Я раздумывала, а каким я буду управляющим? Что получится из меня с моим плаксивым и эмоциональным характером?
Я переоделась в домашние штаны и майку, ощутила на себя мягкость шелка. Выходя из ванной, ахнула от небольшого подноса на своей кровати. На меня смотрела сочная говядина, приготовленная на гриле с картофельным пюре и ирландским содовым хлебом. По лицу расплылась теплая улыбка, которая делала в моих глазах Харриса чуточку лучше.
Вечером я вышла на кухню, желая притупить жажду и освежить сухое горло. Замерла у входной двери, наблюдая, как Харрис стоит напротив раковины и растеривает рубашку. Я видела его широкую спину, притупив желание пройтись по ней своими ладонями. Он услышал меня, я заметила, как едва развернулась его голова в мою сторону, но он молчал.
–Я не помешаю, – тихо сказала я и взяв кувшин со столешницы, налила в стакан. Он развернулся ко мне, и я чуть не подавилась водой, расширив глаза от увиденного синяка на его ребре. Багрово красный отек опух на его ребре, по краям имея фиолетовые оттенки. Я даже забыла про голый торс мужчины, когда он зацепил мой взгляд.
–Избили? – спросила я и тут же на кухню забежала горничная, притащив с собой бинт, мазь и аптечку.
–Тебя это радует? – усмехнулся он.
–Буду честна: хоть кто-то осмелился воплотить мои желания в жизнь, – едко ответила я, горничная остановилась в проеме и Харрис подозвал ее к себе двумя пальцами.
–Если бы ты осмелилась тронуть меня, я бы утопил тебя в бассейне и закопал под теплицей, для удобрения твоих саженцев, – в ответ добавил Харрис, от чего я захлебнулась водой.
–Зачем так извращенно? Разве для преступников, вроде Вас, не традиционно убивать пистолетом и ножами?
–Не люблю пачкать руки, – серьезно ответил он, после таких слов горничная нагнулась и дернулась, когда Харрис расправил свою рубашку для удобства. Девушка прогнулась над телом мужчины, обрабатывая его синяк и проходя тонкими пальцами по ране. А сапфировые глаза не отрывали взгляда от меня. От такой картины меня будто сплющило, я развернулась и не желая смотреть на зрелище, скрылась в своей клетке.
Глава 9.
В один из дней я спустилась на кухню в поисках еды. Холодильник в доме Харриса всегда был наполнен до краёв и нам готовила еду милая старушка с интересным именем Альба. Женщина стояла у плиты, старательно размешивая соус и пробуя его на вкус. Заметив меня, карие глаза потеплели в улыбке.
–Linda criatura, проходи, ты любишь острое? – прелестное создание – спросила женщина, вытирая свои руки полотенцем. Я была всеядна, но острое терпеть не могла, поэтому отрицательно покачала головой.
–Мистер Райт души не чает в острой еде, но ты не переживай, я приготовлю для тебя золотистое мясо, как ты любишь, –улыбнулась женщина и я села за стойку. Было странно слышать доброту в её голосе, будто она знает меня достаточно, говоря о моих предпочтениях в еде. И прочитав мои мысли, она подошла ко мне.
–Я готовлю всю свою жизнь, я разбираюсь в людях так же, как в еде, потому что мне приходилось готовить для многих людей. Я заметила, что ты съедаешь до последнего кусочка, а что оставляешь не тронутым или съеденным наполовину, поэтому понимаю, что моё мясо нравится тебе, – поразив меня, проговорила женщина.
–Вы правы. Вы давно работаете на Харриса? – спросила я. Обычно горничные не разговаривают со мной, даже когда я насильно заставляю и угрожаю им, они в страхе убегают и стараются звать Харриса. Они все напуганы и у всех чёткий приказ не разговаривать со мной, но кажется Альбе было плевать.
–Если не ошибаюсь, пять лет. Я застала ещё миссис Райт в здравом уме, – она поджала губы, будто сказала лишнего.
–Вы знали маму Харриса?
–Конечно, linda criatura, Харрис весь в неё, – но больше она не сказала ни слова и развернулась.
–Как Вы сюда попали? Она Вас наняла? – я сложила руки на стол, разглядывая свои бледные пальцы.
–Это долгая история, дорогая. Я два года жила в ужасных условиях, зарабатывая себе и детям на пищу, как могла. Меня буквально держали в рабстве, заставляя день и ночь готовить еду высокопоставленным лицам, – она на секунду замолчала, задумчиво смотря в окно.
–Нас было много, от совсем юных до таких, как я. У каждого была своя работа, а если кто-то из нас посмел противоречить, нас наказывали. Бросали в сточные ямы и держали, не все оставались в живых, либо попросту не справлялись с проблемами со здоровьем. Сначала я жила в Мексике, затем в Перу, пока они не добрались до Дублина. Я надеялась, что люди, насильно державшие меня, переведутся в Испанию и я хотя бы на пару дней вздохну запах Родины, но они никогда не завозили нас в Испанию. Пока группировка Харриса не настигла нас и не освободила от плена, – на последних словах она тепло улыбнулась. Я удивлённо вскинула брови, поражаясь сильному лицу Альбы. Она пережила много боли, хотя по доброте в голосе и улыбке, вряд ли сразу поймешь. От ужаса её слов я сжала губы. Я слышала о рабстве во многих странах, но никогда не думала, что встречу человека, перешившегося такое.
–Мне жаль, что подобное до сих пор существует, – мне стало досадно, но, когда Альба со вздохом улыбнулась, я расслабилась.
–Больно вспоминать, но сейчас я и моя семья счастлива. Я до конца жизни останусь в долгу перед Харрисом, хоть ему и не нужна моя благодарность, – отвлеклась женщина, выключая плиту. Передо мной стояла по истине сильная женщина.
–Группировка? – спросила с интересом я, но женщина замолчала, смотря в сторону двери. Харрис вернулся в деловом чёрном костюме, расстёгивая пиджак, я сглотнула, вспоминая, как смело села сверху и расстёгивала его рубашку.
–Что ты ей наговорила? – спросил Харрис, снимая пиджак с широких плеч и подзывая к себе горничную.
–В прачечную, – приказным тоном сказал он и сверкнул глазами в Альбу. Женщина улыбнулась, размешивая кастрюлю и пробуя густой соус.
–Ничего, что могло бы напугать юную девушку, – добро ответила она. Харрис недовольно прищурил глаза, рассматривая моё лицо.
–Веритас – это группировка профессиональных бойцов и солдат – обученные и прошедшие неоднократные боевые учения. Наша цель красть отмытые кровью деньги у бизнесменов, чей бизнес стоит на крови, рабстве, убийствах и наркотиках. Простыми словами, мы крадём деньги, заработанные не честным трудом, – от его спокойного голоса я чуть не захлебнулась воздухом, в упор смотря на него.
–Вы не ответили ни на один мой вопрос до этого, а сейчас так просто вывалили ответ, – пораженно выдохнула я, смотря на широкие плечи Харриса, на мускулистые руки и подтянутый торс. Он словно алмаз, выточенный искусным мастером.
–Надо же с чего-то начинать, тем более твой голос начинает раздражать, – пожал плечами Харрис. Этот день всё больше поражал меня своими ответами и новостями. Я гневно сверкнула в Харриса глазами, схватив со столешницы ложку и замахнувшись на него. Одним движением он зажал в тиски моё запястья, до писка боли сжимая его, а другой рукой обвил мою талию, прижимая к своему телу.
–Fastidioso, – на итальянском произнёс Харрис, не зная, что я прекрасно его понимаю. «Надоедливая» – так он меня назвал, я прищурилась, дёргаясь в его руках.
–Боже, дети, не деритесь на кухне, – пробурчала Альба, стягивая полотенце с плеча и ударяя им по столешнице, высказывая своё недовольство. Харрис отвлёкся, после чего я выдернула своё запястье, ощущая холод без его крупного тела.
–Специально для Ваших ушей, Харрис, я расскажу Альбе о своей лошади, – надуто сказала я, разворачиваясь к женщине, которая удивлённо на меня смотрела.
–Служанкам запрещено разговаривать с тобой, – легко ответил он, расположившись сбоку от меня.
–О, я любезно поняла это и без Вас, мистер Райт. Вы так отчаянно хотите свести меня с ума одиночеством, что запретили им разговаривать со мной, – я выдавила из себя улыбку с сарказмом, заставляя уголок его губ дёрнуться.
–А я не твоя служанка, Харрис, – в поддержку мне сказала Альба, получая мою ответную улыбку. Харрис перевёл взгляд с Альбы на меня и покачал головой, взявшись за переносицу.
–Женщины, – пробурчал он, выходя из кухни. Мы с Альбой одновременно засмеялись.
***
Я сидела на тёплом полу клетки, раскидав листы бумаг и с улыбкой смотря на получившийся эскиз лошадки. Теперь это была не моя лошадь, порода совсем другая и более грубая, но чересчур мускулистая.
–Это выглядит слегка неестественно, – грубый баритон Харриса появился прямо за моей спиной, и я в ужасе закричала, хватая листы бумаг и закрывая их за своей спиной.
–Не смотри! – вскрикнула я, панически собирая листы с пола.
–Почему? – с интересом спросил он, склоняя голову набок.
–Это мои личные вещи, – серьёзно ответила я и он слегка улыбнулся.
–В моём доме у тебя нет личных вещей, Тереза, – нахально самоутвердился, и я чуть не задохнулась от возмущения. Он сделал пару шагов ко мне, заставляя меня крепко сжать оставшиеся листы с рисунками.
–Нет личных вещей? Ты ужасный собственник, Харрис Райт и эгоист. Я не твоя собственность, чтобы ты вносил в меня поправки и лишал личных вещей, – гордо хмыкнула я, заставляя его сделать выпад, схватив мою руку. Я ахнула, когда его сильная рука сжала мою за спиной. Я оказалась обездвижена одной его рукой. Это было пугающе, его размеры были пугающими… Тем не менее, его захват вызвал бурю эмоций в моей груди и животе.
–Откуда ты взяла листы и карандаш? Могу заверить, они с моего кабинета. Ты маленькая воришка, Тереза, – улыбнулся он прямо мне в лицо, опалив самым вкусным древесным одеколоном.
–Отпусти меня, и мы поговорим! Я не могу общаться с тобой под давлением, – буркнула, но Харрис не отступил.
–Как только ты перестанешь указывать мне, это раздражает. Что мне сделать, чтобы ты замолчала? – спокойным голосом спросил мужчина и сильнее сжал мои руки. Я пискнула от боли и поморщилась. Мне совсем не хотелось выводить его на злость, я была в слишком хорошем настроении.
–Купить мне холсты и краски, тогда я подумаю, замолчать мне или нет, – с улыбкой предложила я, разглядывая лёгкую недельную щетину на его щеках. Сильный подбородок и высокие скулы, а сапфировые глаза на смуглой чистой коже выделялись среди мужественного контраста.
–Ставишь мне условия, приказываешь, оскорбляешь и высказываешь полное неповиновение, мне проще купить тебе кляп или убить, – хмыкнул он, заставив меня дёрнуться.
–Какой необычный переход от кляпа до убийства… – задумалась я, чётко смотря в глаза моему тёмному грабителю. Его шумная улыбка опалила моё лицо свежим дыханием, и я сглотнула. Слишком близко.
–С тобой, Тереза, только так, – напоследок сказал мужчина в костюме и отступил, бросив последний взгляд на пол позади меня. Там лежал мой последний рисунок за сегодня: чёрный дракон, его тело было покрыто массивными чешуями, создавая впечатление готовности к битве. Голова дракона была украшена острыми рогами, проколотыми жёстким панцирем. Зубы – острые кинжалы, из рта которого струилось облако пара. Он обвивал массивным хвостом маленького белого дракона, защищая его от мира. Своим длинным хвостом дракон мог с лёгкостью уничтожить целые селения. Он нёс в себе весь гнев и мощь, но сейчас отчаянно защищал другого дракона.
–Поехали со мной, – вдруг приказал Харрис и осмотрел меня.
–Кляп или убийство? – спросила шуточно я, заставив его вскинуть бровь.
–И то и другое принесёт мне удовольствие, но не сегодня, – от мрачных слов я поморщилась.
–10 минут.
Я не знала, куда он меня повезёт и как обычно, не получила ни один ответ на вопрос. Я уже стала привыкать к тому, что задавать вопросы в доме Харриса бессмысленно. Они никогда не найдут ответ. Мысль наконец выйти за пределы дома и клетки внушала радость, даже если это будет происходить с малоприятной компанией. Я быстро натянула чёрные джинсы и бежевую блузку, накинув пальто, которое было на размер меньше и вышла из клетки. Харрис ждал меня у двери, в привычно деловом стиле, без единого недостатка. Не смотря на мой интерес, всю дорогу я ехала молча, пол пути проведя с закрытыми глазами. Я старалась считать повороты и количество остановок, но спустя двадцать минут сбилась. Моего лба коснулись мозолистые пальцы, и я поморщилась от резкого пасмурного света в глазах, пока я привыкла к смене освещения, Харрис наблюдал за мной.
–Где мы? – узнала я, осматривая небольшое здание. Не ответив на мой вопрос, он вышел из машины, открыв мне дверь и за предплечье вытаскивая меня. Я отпихнула его руку, заходя в подвальное помещение. Это был тату бар, с приглушённой музыкой, оригинальными постерами и картинами на стенах, витражными окнами и тематической мебелью. Через дверь виднелся бар с широким выбором алкогольных и безалкогольных напитков.
У столика стоял знакомый парень в длинной чёрной футболке и джинсах, его руки были полностью забиты чёрной краской. Трент. Охранник Андреаса. Увидев меня, его голова с интересом склонилась, и он отвернулся.
–Принеси мне виски, – приказал Харрис.
–Я похожа на служанку? Растряси свои жировые отложения и сходи сам, – произнесла я, задетая его приказным тоном. Голубые глаза Харриса сверкнули опасностью, и он дёрнул мою руку, заставив на шаг подойти к нему, после чего с силой обхватил моё горло, сжимая.
–Принеси. Мне. Виски, – медленно произнёс он, рыча на меня. Я подняла свои глаза к нему, увидев зверское безумие и сжалась. Харрис – человек с отсутствием эмоций, с холодным взглядом и маской безразличия. Его редкие эмоции: злость и смех и молись, чтобы его редкий гнев не обрушился на тебя. Опустив меня, я заковыляла к бару, увидев татуированную девушку с фиолетовой причёской пикси. Она скучающе протирала бокалы и видела нашу с Харрисом сценку.
–Виски, – сказала я, заметив сожалеющий вид на её лице. Увидев на барной стойке телефон девушки, мои конечности задрожали, и я метнула взгляд к Харрису, который разговаривал с Трентом.
–Слушай, можно позвонить? – с улыбкой спросила я, а когда девушка обратила на меня внимание, её карие глаза забегали. Ясно, она знала меня.
–Мне всего на минутку, – попыталась снова я и она взяла в руки телефон, секунду раздумывая, что ей сделать.
–Я знаю Харриса и знаю, зачем он здесь, и кто ты, поэтому со мной не сработает. Это бар Трента, а Трент главный солдат Андреаса, а я обычный бармен и не хочу проблем, понимаешь? Если Харрис узнает, что я помогла тебе, моя семья никогда меня больше не увидит, – с сожалением в голосе прошептала она, налив в стакан виски.
–Харрис не убьёт тебя, – заверила её я и она улыбнулась.
–Харрис – нет, его люди – да, – больше она не сказал ни слова, поставив на барную стойку виски. Он не любил пачкать руки, конечно. Когда я вернулась к тату салону, Харрис сидел на холдере, держа вытянутую руку на подлокотнике, а Трент старательно склонился и делал ему тату. Между длинных пальцев Харрис держал серебряный Зиппо, его волосы были разлохмачены, полный беспорядок. Он услышал, как я вошла и холодные глаза обратились ко мне. Голова Харриса покачивалась, от чего его растрёпанный вид выглядел ещё более обезумевшим. Безумие, вот что было в его глазах на тот момент. И боль, много скрытой боли. Харрис тяжело вздохнул, вокруг его тела витал протяжный дым, и он не сводил с меня глаз. Мои глаза пробежались по голому торсу мужчины, по его широким плечам и мускулистым рукам. На груди уже была татуировка, но из-за приглушённого света, я не смогла различить цельную картину. Он курил? Я никогда не ощущала запах сигарет или не видела его за курением.
Я помялась на месте, держа в руках холодное стекло. Харрис кивком пригласил меня к себе, и я села на кресло рядом, протягивая ему бокал.
–Что ты набиваешь? – спросила я и вовремя замолчала, потому что ответа на вопросы я никогда не получала. Харрис положил Зиппо на столик и наклонился к татуировке.
–Alter ego, – хриплый голос мужчины заставил спящих бабочек воскреснуть. Он ответил на мой вопрос, какая редкость! Харрис набивал надпись о второй личности, которая существует внутри человека и отличается от его основной. Интересно, почему выбор пал именно на эту тематику?
–В тебе живут два человека? – спросила тихо я, боясь отвлечь Трента. Харрис задумчиво посмотрел на меня, его лоб был сморщенным от усталости.
