–Можно и так сказать, – загадкой ответил мужчина, а я ни на что другое и не рассчитывала.
–Знаешь, мне тоже так казалось раньше. Я жила в идеальном дворце, где за меня всё делала прислуга и горничные, мама даже запрещала мне притрагиваться к готовке. Они все надеялись и верили, что я выйду замуж за обеспеченного человека и мне никогда не придётся заботиться о таких рутинных делах, как готовка и уборка. Они скорее учили меня держать язык за зубами и следить за выражением моего лица, потому что иногда мои эмоции брали вверх, и я становилась чересчур агрессивной, или прямолинейной. Мужчинам не нравятся болтающие пустоголовые девушки, они предпочтут покладистую породу и мою родители постоянно ограничивали меня в эмоциях, – я поджала губы, рассматривая свои бледные руки. Я никогда не признаю, что в доме Харриса я не сдерживаюсь. Я не живу своим Альтер эго, которое навязали мне мои родители.
–В детстве, когда дети со школы выводили меня из себя, я часто поднимала на них руку. Первая. Я всегда начинала драку первая, когда совсем не умела защищаться, – грустно улыбнувшись, я замолчала.
–Что делали твои родители? – вопрос Харриса удивил меня и я пораженно подняла глаза. Он слушал меня… Возможно из-за того, что ему делали тату, мужчине было скучно, но каким-то образом он продолжал слушать и даже задавать вопросы.
–Они ругали меня, – я пожала плечами. Дороти их идеальная послушная дочь, к тому же очень красивая, талантливая, умная, но наивная и иногда заносчивая.
–Родители поднимали на тебя руку? – почему-то спросил Харрис, и я задумалась, вспоминая своё заплаканное красное лицо.
–Однажды мама ударила меня, не справившись со своими эмоциями. Она сказала, что это я виновата и довела её, но разве моя вина, что я родилась с большими глазами и дети шутили над этим? Или в том, что я проявляю много эмоций? В том, что плачу, смеюсь и шучу? – ухмыльнулась я. Дети, бывают безжалостными, издеваясь надо мной из-за больших зелёных глаз. Свободная рука Харриса дрогнула, и я нахмурилась, но он быстро успокоил своё желание поднять её.
–Думаю, ты была создана, чтобы напоминать другим людям о красоте природы. Уникально и неповторимо, – так легко сказал Харрис, и я глубоко вздохнула воздух, смотря на него. Моё лицо тут же загорелось краской, и я прочистила горло. Трент тоже поднял глаза только на секунду, продолжая жужжать машинкой.
–Мои глаза напоминают тебе природу? – робко поинтересовалась я. Он замолчал, взяв мой подбородок между своими пальцами и холодно осмотрел их. Под пристальным взглядом, я задрожала, желая скрыть своё лицо.
–Возрождение природы весной, – ответил Харрис, сражая меня наповал. Мои мышцы напряглись, губы сжались, а сердце забилось учащенно и гулко, отзываясь в ушах звоном.
На следующее утро, проснувшись, на полу рядом с окном лежали все принадлежности для рисования. Мольберт, огромные холсты и дорогостоящие качественные краски вместе с кистями. Я засмеялась, вспоминая вчерашнюю перепалку, он заставил меня счастливо улыбнуться, но я сразу же прикупила губу, не позволив себе улыбаться из-за него. Он купил все это для меня и радостно спрыгнув с кровати, я подбежала, сев на колени рядом со своим будущим творчеством.
Харрис.
Когда я вернулся домой с важных переговоров с албанцами, горничные взбудоражено бегали по кухне, а увидев меня, совсем побледнели. Я всегда любил контроль. Я люблю знать, что происходит вокруг меня и быть в курсе всех событий. Я привык давать приказы и ожидать их выполнения. Когда вижу беспорядок, моя первая реакция – взять всё под свой контроль, иначе я начну раздражаться.
–Что происходит? – нахмурившись, спросил я, снимая пиджак с плеч. Одна из молодых горничных смотрела то на меня, то на выход на задний двор.
–Мисс Хендерсон создала творческий кружок на заднем дворе, она учит всех желающих рисовать, сэр, – уважительно произнесла она и я сдержал улыбку. Ей понравился мой подарок, я сделал все правильно и желал посмотреть на кружок с ее участием. На заднем дворе, прямо на газоне стояло три мольберта с белыми большими холстами, напротив них стояли три моих горничных, а во главе Тереза, положив руки на свои широкие бедра в обтягивающих джинсах.
–Холодные тона, Мелисса. Ты рисуешь фон луга, – приказывала девочка, указывая пальцем на краски. Я облокотился об дверной косяк и склонил голову.
–Ромашки? Красиво, Йона. Ты придумала в голове его лепестки? Они будут большими или маленькими? Сердцевину желтым, –она раздавала приказы, и я видел огонь в ее больших глазах, словно стрекоза улыбается солнцу, а ее глазки блестят.
В груди разлилось тепло от картины, и я, закатав рукава, направился прямиком к ней. Она всегда вздрагивает, когда я оказываюсь достаточно близко, так как не слышит моих шагов. Спасибо моему учителю.
–Сколько стоит один из сеансов рисования? – поинтересовался я, желая притронуться к ее рыжеватым волосам, собранным в высокий хвост. Ее курносый маленький носик сморщился, осматривая мою белую рубашку.
–Ты уверен? Твоя изнеженная белая рубашка испачкается, – она ткнула пальцев в мою грудь, у девушки было игривое настроение, поэтому я склонил голову.
–Боишься, что не справишься? Я требовательный ученик и мои желания сложны, – я играл с ее улыбкой на лице, которая все больше начинала мне нравится. Тереза никогда не улыбалась мне, этот изгиб не принадлежал мне. Фыркнув, она нагнулась, выпячивая привлекательные изгибы и я не смог отвести взгляд. Стройные пропорции и линии. У неё изящная талия, упругие бедра и подтянутые мышцы, которые я не замечал за бесформенной одеждой. Штаны предательски натянулись, но я быстро взял себя под контроль. Горничные рядом со мной положили свои кисточки и попятились назад.
–Куда вы, девочки? – спросила Тереза, поставив на газон мольберт и белоснежный холст. Они виновато улыбнулись и покосились на меня.
–Нам нужно работать, – в один голос сказали они. Увидев расстроенные глаза Терезы, я сжал челюсть и выдохнул.
–Считайте у вас выходной, – спокойно сказал я и снова увидел ее улыбку, смотрящую на девочек. Кажется, это ее оружие против меня и чем быстрее она поймет это, тем скорее я умру.
–Что желает нарисовать главарь группировки? – спросила она, протягивая мне кисточку. Веритас. Я стал главарём группировки спонтанно, когда не смог терпеть увиденного насилия со стороны дяди. Я был социопатом, но хорошо разбирался в эмоциях людей, и по-прежнему не могу видеть страдания на их лицах. Я понял, что больше не в силах терпеть и молча наблюдать, решил создать для себя возмездие. Богатые люди, которые злоупотребляют своим состоянием, ущемляя бедных и угнетая их, подлежат грабежам обученных людей. В мире живут настоящие твари, поднявшиеся на ноги за счет насилия и убийства людей. Они спят, едят и ездят на костях невинных людей. И чем больше несправедливости они творят, тем богаче становятся. Распределение их богатства бедным, наказание за их преступные действия, чтобы уравновесить социальные неравенства. Веритас предпринимает усилия по освобождению людей от плена, будь то физическое рабство или экономическая зависимость. Мы проводим операции и боремся за прекращение работорговли или иными способами действуем для искоренения любой формы угнетения.
–Фенрира, – тихо произнес я, заставив ее вскинуть брови. Я сразу начал пояснять, кто такой Фенрир, но она перебила меня.
–Волк, которого боялись, поэтому и сделали из него монстра, –ответила она, отворачивая от меня. Я хмыкнул, поражаясь ее знаниями. Не все знают деталь про Фенрира, боги боялись волка из-за его размеров, сам же он не предвещал никакой опасности, поэтому они сами сделали из него монстра. Монстра, скованного цепями.
–У меня мало темных красок, может сделаем его розовым? –пошутила Тереза, заставляя меня вскинуть брови. Наблюдая за моим серьезным лицом пару секунд, она разразилась смехом.
–Вставай.
Последующий час мы стояли на холодной улице, мои руки раскраснелись от ирландской погоды, но я воодушевленно продолжал рисовать по ее указаниям.
–Неправильно, – изредка говорила она и положив свою руку на мою, вела кисть в правильную сторону. Вряд ли она задумывалась о наших прикосновениях, так как делала это на автомате и так же помогала других горничным рисовать луг с цветами. Мой волк был темным, окруженный могучими золотыми цепями, которые были сплетены вокруг его плотной шерсти.
Я был поражен, как многие детали, нарисованные Терезой, преобразили картину. Она добавила его глазам цвет, добавляя грозный вид и сильную мускулатуру.
–Не так уж и плохо для первого раза, Харрис, – похвалила она, положив свою лапку на мое плечо для поддержки. Кожа под моей рубашкой нагрелась от ее горячей руки, и я посмотрел на ее губы в легкой улыбке.
–Приму за комплимент, – выдавил из себя и она, прищурив глаза, потянулась за кисточкой. Я был ослеплен ее глазами и сразу не догадался ее намерениям, только когда кисточка в розовой краске из соседнего мольберта коснулась моей белой рубашки. Она игриво провела линию, желая вывести меня на эмоции.
–Ой, я испортила твою очень дорогую рубашку, – она сдерживала свою улыбку, наблюдая, как краска подпитывает мою рубашку. Чертовка играла со мной, а я позволял ей. Подняв кисть руки к моему лицу, она впитала краску в мою щеку, заставляя ворсинки защекотать мою кожу.
–И твое красивое лицо, – буркнула она, заглядывая в мои глаза. Блеск, что я увидел в них, заставил меня схватить маленькое тельце Терезы под талию и прижать к себе. Она задрожала, а я зарычал ей в лицо.
–Плохо играть с игроком не твоего уровня, Тереза, – прошептал я, ощущая выдох из ее полуоткрытых губ.
–А если игрок осмелел? Она хочет быть под стать тебе, – шептала девушка с медовыми волосами, на бледных щеках девушки заиграл красный румянец.
–Пусть пробует, – с вызовом ответил я и она потянулась вперед, закрывая свои глаза. Я опомнился, не хотя, убирая свои руки с ее тела. Она молода и вскоре исчезнет из моей жизни, не стоит портить ей жизнь. Тем более, зная Терезу, она тянется ко мне, потому что находится в одиночестве. Она тянется к теплу и ласке, которое я не могу ей дать, хоть и желаю овладеть Терезой уже долгое время. Я никогда не признаюсь, как желал притронуться к рыжим волосам девушки и провести по ней пальцами.
Ты нечто необъятное в моей судьбе, как долгожданные мир в затянувшейся войне.
3 недели спустя. Тереза.
Я провела в этом доме месяц. Я провела взаперти месяц. 31 день. Целый месяц моими поисками занимались специалисты и полиция, а я была совсем рядом. В доме преступника. Он был грабителем. Я слышала минимум три раза, как он разговаривал по телефону, не боясь, что я услышу. Это были разговоры с группировкой, которая планировала ограбление домов и предприятий в ночное время. И он уходил, пропадал на всю ночь, не возвращаясь домой днями. Тогда мне приходилось довольствоваться обществом смазливого Эйвона, который не пропустит и минуты, как не пошутить и подколоть меня. Кажется, благодаря Эйвону и рисованию, я не сошла с ума. В моем окружении был только Эйвон и Альба, а Харрис перекидывался со мной парой ненавистных мне фраз, заставлял меня поесть и подолгу не находится в саду. Эйвона, который часто развлекал меня просмотром премьеры на большом телевизоре в зале. И пару горничных, боявшихся сказать мне лишнее слово, за что Харрис мог открутить им головы, как куклам. Альба учила меня готовить, от этого я чувствовала себя лучше.
Ещё один забавный факт – я видела Харриса без футболки всего раз за месяц. Казалось, тот специально моется, спит и занимается спортом в одежде. Он будто старательно боялся и избегал меня, потому что стоило мне появиться в поле его зрения и открыть рот, он тут же уходил.
Мой сад за эти недели действительно преобразился. Я рассадила томаты, сладкие перцы, шпинат и базилик, а на последнее оставила орхидеи и розы. Теплица оборудована нужной температурой, влажностью и освещением, чтобы обеспечить моим рассадам наилучшие условия для роста.
Я много рисовала, давая своему мозгу свободу мыслей и часами выводила карандашом на бумаге линии и лица. Однажды даже получилось уговорить Эйвона стать моим рисунком, он позволил мне рассмотреть его поближе и набросать эскиз.
На улице похолодало, а поздняя осень в Ирландии проходила всегда в тепле. Максимум 14 градусов. Я вышла в тунике на улицу, ощущая озноб в ногах, так как они были голыми. Добежав до теплицы, я смотрела на перистые облака, в некоторых участках достаточно тёмные для начинающего дождя.
Каждый мой день начинался с полива некоторых растений, любящих влагу.
Я нагнулась за лейкой, убирая локоны упавших волос и открутила кран с водой, заполняя. Аккуратно прошлась по грядкам, не пропуская ни одного ростка.
–Заходи в дом, – услышала я и выронила лейку из рук, ощущая, как прохладная вода заливает мои ноги. Я обернулась на Харриса, смотрящего все это время на меня. Какого черта? Когда он вернулся? Я зашипела от холода в ногах и отошла, не отвечая ему.
–Тереза, в дом, – приказал он. За этот месяц я услышала приказов больше, чем собственного имени.
–Я не собака, способная на дрессировку, – буркнула я и вылила остатки воды, поставив лейку в шкаф.
–Ты не собака, но приказывать я тебя буду, – ответил он. Мистер Райт был в чёрной рубашке и классических штанах, ни на секунду, кроме моментов тренировок, он не изменял своему стилю.
–Кто дал тебе право? – обернулась я, чувствуя, как по ногам бежит холодок от приоткрытой двери. Нужно заняться утеплением лучше, иначе все мои растения погибнут.
–Право? Ты забываешь, где находишься? – вскинул бровь мужчина, а я разозлилась и подошла ближе к нему. Я стала смелее рядом с мужчиной, хоть и в моментах его настоящего гнева, стараюсь замолчать. Как однажды, когда я заболела, после того как целый день провела на улице и умудрилась промокнуть. Харрис пошёл на риск, вызывая мне личного врача, чтобы я не откинулась ночью с температурой. Он так разозлился от моей беспечности, что я могла умереть от одного его взгляда на меня. В те дни, мне чаще снились сны с моим тёмным незнакомцем, и я чаще просыпалась от кошмаров, замечая еле движущую тень в кресле. Но это были лишь сны от высокой температуры моего тела.
–Я, как раз-таки, каждый день думаю, где я нахожусь. И грызу себя мыслями, потому что никому из вас нельзя доверять, –ткнула я пальцем, указывая на события того дня с Андреасом. Он многое мне пообещал, а потом просто улетучился на три недели. Харрис напряг свои плечи, смотря на меня.
–Андреас назначил встречу на четверг. С твоим отцом, Тереза, –после сказанных слов из-под ног будто ушла почва. Я стояла, словно в круговороте, от чего быстро начало подташнивать.
–Четверг? Это ведь через пять дней! – вскрикнула я, не замечая, как на лице появляется нервная улыбка. Я увижу отца, я увижу члена своей семьи и буду в порядке. Мне позволят, обещание сдержат, и я смогу поговорить с папой…
–При условии, что ты будешь молчать и не посмеешь проронить и слова о том, что происходило в этом месяце, – начал говорить он, наблюдая за сменой настроения на моем лице.
–Ты закроешь свои пухлые губки, иначе твои слова обернутся смертью всех твоих родных. Поверь мне, Тереза, Андреас любит портить жизни, он любит все 9 кругов Ада, – его слова слетали быстро и грубо, я бы сказала, жестоко. Я видела перед собой того Харриса, которого увидела впервые, когда проснулась в комнате. Он тогда предлагал мне сотрудничество, иначе все мои родные пострадают. Я скрыла волнение в глазах, убирая руки в тунику.
–Что насчёт ответов на вопросы? – спросила я про второй пункт уговора. Харрис поправил волосы на голове, смотря куда-то позади меня, на мои ростки.
–Смотря что тебя интересует, – ответил коротко он.
–Всё.
–От такого количества информации ты не сомкнёшь глаза, –предупредил Харрис.
–Мне не впервой, – скрестив руки на груди, ответила я. Он вскинул свои густые тёмные брови и улыбнулся. Эта улыбка… Будь я в обычной ситуации, будь он моим знакомым или работал бы с моим отцом, я влюбилась бы в неё, как школьница.
–Ты спишь, как младенец, Тереза. Остаётся только слушать твоё сопение и смотреть на стекающую слюнку, – жестом своего большого пальца он коснулся уголка своей губы, говоря про слюнку. Уверяю вас, я покраснела, как ненормальная. Мои глаза расширились от сказанных им слов.
–Откуда ты знаешь? – больше удивило меня, но он не ответил. Крик Эйвона с крыльца расшугал всех птиц в округе, от чего Харрис стремительно вышел из теплицы, а я за ним. Блондин убирал свои длинные волосы в хвост, когда собирался уезжать. Он выглядел ошеломлённым, но увидев меня, все скрылось за маской улыбчивости.
–Что вы вдвоём там делали? – спросил блондин с интересом.
–На плоды смотрели, – ответил Харрис, заставляя меня сдержать смех, а Эйвон нахмурился.
–Я заберу твоего помощника с собой, Лиличка, – любезно сказал мне Эйвон, открывая дверь Харрису и смотря на меня. «Лиличкой» я стала недели две назад, когда откуда-то у Эйвона в руках оказалась папка с моим именем и старой фотографией. Будто он собирал моё личное дело… Ему понравилось моё полное имя, и он назвал меня Лиличка. Я махнула рукой, как будто могла с этим что-то сделать. Я в их власти и благодарна им за хорошее отношение к себе.
Мне стоило принять душ и поспать. Мой месяц проходил скучно, не считая войны с Харрисом. В остальное время я спала и читала книги из шкафа, в нём были различные жанры и в том числе психология, рисовала и молилась. Молилась, чтобы попасть домой.
Тёмный кошмар охватывает меня, будто холодный поток ветра. Я оказываюсь в месте, где все кажется искажённым. Я чувствую бессилие и тревогу в груди, как цепь, я не могу оторвать глаз от стоящего впереди незнакомца. Его лицо заслонено тенью, я не вижу выражения его глаз, но моё сонное тело ощущает сильную боль в сердце за этого человека. Моя душа наполняется страхом и беспомощностью, а голос становится слабым. Крик, который я издаю, остаётся бессловесным. Медленно я наблюдаю, как что-то тёмное приближается к моему тёмному незнакомцу из сна. Его присутствие веет угрозой. Мои слезы теряются в море боли и страха. Грудную клетку сковывает, а дыхание замедляется.
Я открываю глаза, молча смотря на потолок и чувствуя, как намокло от слез моё лицо. Грудь по-прежнему болела, как будто все было отдалённой реальностью. Я осмотрелась и убедившись, что одна, приняла сидящее положение, сжав ткань майки в области груди. Я не могла заплакать, не могла закричать, оставалось размеренно дышать и слышать треск ткани под сжатым кулаком. Той ночью, я что-то в себе утратила, что-то важное и необходимое.
Я спустилась вниз, свет в доме был погашен, а значит все либо спят, либо никого нет. Иногда Эйвон оставался в гостевой комнате, а Харрис мог подолгу не возвращаться домой. У охранников тоже был свой небольшой домик около ворот, который я часто осматривала в поисках лазейки или слабого места. Не стоит думать, что я не пыталась сбежать ночью. Все оказывалось бессмысленным, когда двое жилистых охранников приводили меня домой за руки, тащили, словно мешок. А на пороге стоял Харрис, молча и грозно отчитывая меня холодом глаз. Он запирал меня в комнате, не позволяя разгуливать по дому несколько дней, лишь приносив мне еду. Но он не знал, что пока в моих руках бумага и карандаш, я никогда не буду заперта.
Я бессознательно подошла к бару в гостиной комнате и нагнулась. Парочка бутылок стояли на месте, одну из которых я крепко сжала в руках. Приложив усилия, я открыла крышку и бросив взгляд на лестницу, сделала пару больших глотков. Я устала. Обессилено, упав на диван, я поджала под себя ноги. Я не помню, сколько времени просидела в неподвижном состоянии, лишь поднимая руку для горьких глотков алкоголя. Моё тело стало мягким и ватным, а мысли о боли и усталости покинули меня.
Я мало пила, но после той ночи, когда пришлось выпить текилу, я нашла в этом некое утешение. Алкоголь помогал мне не думать о событиях в моей жизни. Он помогал смотреть на мою жизнь с другой стороны, забывая про похищение.
Харрис.
Я открыл дверь в дом, привыкая видеть темноту. Последние дни я возвращался домой поздно от скопившейся работы. И видеть её… становилось всё труднее. Стоило увидеть рыжие волосы в своём саду, рывшиеся в сырой земле, моя челюсть сжималась. И я переставал себя контролировать. Я уставал от девушки дома, приходилось во всём себя контролировать и сдерживать, чтобы лишний раз не сказать или сделать лишнего. Но стоило признаться, она стала частью этого дома всего за месяц. Утром я привык приказывать сделать завтрак для двоих и отнести ей её любимый апельсиновый сок. Мне казалось, не выпив апельсиновый сок с утра, Тереза становилась ещё более раздражительной. Привык видеть спускавшееся тельце в привлекательной одежде, дрожащее при виде меня. То ли от страха, то ли от гнева. А лучше и то и другое. Подолгу она могла находится в саду, ей нравилось рыться в земле и ухаживать за бесполезными растениями, которые я мог купить за один щелчок пальцами. Но для неё это было важно, поэтому я не смел запрещать ей единственную радость в доме. Пока она не умудрилась слечь с температурой, напугав весь дом своим обмороком посреди дня. Мне пришлось вызвать личного врача семьи Райт для осмотра Терезы и напрячься, чтобы тот держал рот на замке после увиденного. Она болела. Сильно и с жаром. Я не мог оставить её одну, боялся, что опоздаю, и она не выдержит собственную температуру тела. И тогда наш план, конечно же, сорвётся. Когда она спала, я часто заходил к ней, это уже стало неким ритуалом. Но я не был извращенцем, мне важно было знать, что с ней всё в порядке и она умилённо спит, пуская слюнку. На её кровати всегда были разбросаны листы, я мельком улыбался, осознав, что она каким-то образом подкупала горничных, чтобы они воровали бумагу и карандаши с моего кабинета. Я не злился. Мне нравилось. Она не на свой возраст умна и талантлива, а я бессовестным образом отбирал у неё этот ум. Ум и её молодость, которая текла в ирландском горячем теле. Цветы, лица, лошади, кувшины, мифические существа и природа. И что я только не различал в листах бумаги. Однажды я всё-таки не смог себя сдержаться. Подняв с кровати пустой лист бумаги и покрутив в руке, я понял, что она пыталась нарисовать сильное мужское тело без лица. Но у неё не получилось. Я нагнулся к ней, убрав слипшиеся от тепла волосы на её лбу. Вкусный запах развеялся от моего лёгкого касания, и я коснулся её лёгкой и маленькой ручки. Эти руки творили искусство, эти руки были способны на большее. Я знал. И больше всего в жизни я не хотел уничтожать это в ней.
Шум в зале заставил меня напрячься. Поздней ночью она явно спала, а Эйвон устраивал вечеринку в клубе. Я заглянул в зал, удивившись увидеть сидящую на диване Терезу. Волнистые волосы лежали на плечах, единственная ночная рубашка прикрывала стройное тело, но не бледные ноги. Я сглотнул, а когда заметил бутылку в её руках, нахмурился. Она не слышит меня, потому что я обучался у лучших мастеров скрытности. Из-за службы бывшим разведчиком я отточил множество техник на практике, чем гордился бы при других обстоятельствах. Меня учили двигаться бесшумно и незаметно, я использовал специальную технику ходьбы, чтобы минимизировать звук своих шагов. Прошлая работа на правительство оставила много полезного, как и множество трав. Я пару минут наблюдал за ней, как она бессмысленно смотрит в одну точку и делает глотки мартини. Если бы мог, пожалел и посочувствовал бы.
Включив свет в гостиной, я заставил её подпрыгнуть и выронить тяжёлую бутылку алкоголя. Столкновение бутылки с мраморным полом заставило нас обоих поморщиться. Она замерла, увидев меня, но быстро сменила своё лицо на холодное.
–Что ты делаешь? –спросил я, будто не увидел то, как она распивает алкоголь ночью. Ночная рубашка съехала с плеча, оголяя его, на одной стороне развились рыжие волнистые волосы, большая часть скрывалась на её спинке. Бледное лицо, утончённые черты лица, похожие на мраморную статую мастера и эти розоватые щёчки.
–Пью. В одиночестве. Тебе это знакомо? – по тихому голосу была понятна степень её опьянения. Ещё и говорила об одиночестве. Исходя из ситуации, в которой ей приходится быть, я понимаю её желание выпить.
–Хотя что ты знаешь об одиночестве, – она отчаянно развела руками и продолжила:
–Весь из себя деловой, строгий и красивый. Ты окружен вниманием, и не только женским. Все хотят быть рядом с богатым мужчиной, который обеспечит их жизнью мечты, –бурчала она, смотря перед собой. Я не мог сдерживаться, смотря на то, как она страдает. Огородить себя от неё. Мне нужно делать всё, чтобы она подписала бумаги и план Андреаса оказался исполненным. Никакой жалости, влюблённости и страдания.
–Богатство может изолировать, не каждый готов видеть во мне человека, а не карман с деньгами, – ответил ей, заставляя бледное личико поднять на меня глаза. Они были зелёными и большими, выразительными и яркими. Они напоминали свежие отцветавшие листья весной.
–Ты прав, –Тереза о чем-то глубоко задумалась, делая привлекательную мордашку и хмуря брови. Я так редко видел улыбку на этих губах, что грудную клетку защемило.
–Почему ты напилась? – спросил я, проходя в зал и снимая с себя пальто. Меня раздражал её характер до ниточки, пропитанный упорством и сопротивлением. Она могла специально сделать что-то назло мне, как например, подкупить одну из горничных, чтобы та снабжала её информацией. Но мои горничные проходят жестокий отбор, прежде чем встретиться с рыжеволосой бестией. Про листы бумаги я знал и позволил ей поступить дипломатично.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70750225&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
