После того как женщина с короткими огненно-рыжими волосами вколола отцу снотворное, Антон понял, что больше не может там оставаться. Он вдруг почувствовал полное онемение. Сил не осталось ни на гнев, ни на радость, что Олег все-таки не убил отца, забрав его из больницы.
Им словно управлял кто-то другой, когда Антон спустился на седьмой этаж. Зимний сад матери встретил его багровыми азалиями, которые росли по обе стороны от входа. Сейчас эта буйная зелень и ослепительно-яркие краски резали глаз, и он поспешил в дальнюю часть сада.
За шесть лет тот ничуть не изменился, и Антон по инерции остановился перед ветвистым апельсиновым деревом. Именно здесь они с матерью всегда сидели, пока отец работал днями напролет. Антон опустился на просторный ротанговый диванчик, вдохнув пряный аромат цитрусовых, и мысленно перенесся на много лет назад…
– А это что, мой птенчик? – Золотисто-карие глаза мамы хитро смотрят на шестилетнего Антона.
– Это… канна? – неуверенно тянет он, оглядывая нежно-розовые цветы.
– Да, правильно. А эти?
– Тасмания?
Мама звонко смеется, и этот тягучий, словно мягкая карамель, звук разносится далеко по зимнему саду.
– Почти, дорогой. Гусмания.
– Они похожи на салюты, правда? – важно спрашивает Антон, стараясь показать, какой он взрослый.
– И правда. – Мама изображает глубокий шок и добавляет: – Как я сама не догадалась. Ты у меня такой умный мальчик.
Антон чуть краснеет от удовольствия и резво вскакивает с диванчика.
– Мамочка, я еще много всяких цветов запомнил! Пойдем скорее, покажу!
И она поднимается вслед за ним. Ее рука, как всегда, теплая и чуть мозолистая от работы в саду. Дорожка между зарослями пальм и фикусов очень узкая, и Антон изо всех сил прижимается к маминому боку, вдыхая терпкий запах розмарина и лимона…
…Антон вынырнул из воспоминаний, чувствуя монотонную ноющую боль в груди.
Для маленького мальчика знать названия стольких растений было довольно странно, но они с матерью проводили в зимнем саду много времени. Час за часом мама рассказывала ему о разных цветах и деревьях, пока названия стойко не впечатались в его память. Теперь же они были тесно связаны с тоской, оседающей пеплом во рту. После смерти матери Антон проводил все свободное время в этом саду, стараясь почувствовать ее. И, несмотря на то что в нем больше не раздавался тихий шорох посадочного совка и не разносился далеко вокруг запах ее крема для рук, только здесь он мог дышать.
Для отца же эта оранжерея была одновременно и памятником жене, и разрывающим душу воспоминанием. Зимний сад держали в идеальном состоянии, но отец никогда больше в него не заходил. Когда Антону было четырнадцать, отец отправил его в интернат, разорвав ту единственную хрупкую нить, соединяющую его сердце с домом, а несколько лет спустя выгнал из дома и его самого.
Кадры из прошлого прервал громкий стук каблуков по каменной дорожке. Та самая женщина из палаты быстро оглядела развалившегося на диване Антона и, коротко улыбнувшись, спросила:
– Могу я присесть?
Антон молча показал на место рядом с собой, и женщина изящно опустилась на диван.
– Мы не успели познакомиться, меня зовут Анна Хорошева.
– Да, как-то было не до общения, когда я думал, что моего отца похитили. – Антон скривился и скрестил руки на груди. – В общем, так оно и есть. Вы тоже к этому причастны?
Улыбка Анны погасла.
– Антон, послушайте, – строго сказала она. – Я понимаю, что Олег забрал Бориса Александровича из больницы без вашего согласия. Я знаю, что у вас… натянутые отношения.
Антон против воли усмехнулся на такую осторожную формулировку. Он бы назвал это скорее «взаимным неперевариванием».
– Но вы должны знать, что ваш отец сам хотел этого, – продолжила Анна.
– В каком смысле? – Антон растерялся.
– У Бориса Александровича был для Олега план действий на случай, если с ним что-то случится.
– Вы имеете в виду инсульт? Я не понимаю, отец знал об этом заранее?
– Не совсем так, – вздохнула Анна. – Как я понимаю, ваш отец думал, что в его возрасте всякое может быть. И оставил Олегу инструкции. Он хотел, чтобы мы в случае его временной недееспособности перевезли его в «Новултус».
– А вы лично видели эти инструкции? – Антон прищурился. – Или я должен поверить в это только со слов Олега?
– Я могу вас заверить, что он не стал бы действовать против воли Бориса Александровича, – прохладно заметила Анна. – Тем более я сама слышала, что ваш отец рассматривал возможность поучаствовать в проекте.
– Вы говорите об этом чипе?
– Это не просто чип, а совершенно новый подход к лечению болезней мозга. Вы слышали те звуки, что произносил Борис Александрович?
– Да. – Антон закатил глаза. – И что-то непохоже, что ваша железка чем-то ему помогла!
– Вы не правы, – отрезала Анна. – Когда я задала ему вопрос: «Слышит ли он меня?», он попытался ответить. Это значит, что ваш отец нас понимает, и, соответственно, его афазия из тотальной перешла в моторную. Не буду грузить вас научными описаниями, просто скажу, что ему стало гораздо лучше. И это за пару часов с внедренными электродами.
– Если ему стало лучше, почему тогда он говорил как младенец?
– Это называется «эмболофразия». Сейчас Борис Александрович может общаться только с помощью повторения части слова. Но, если судить по результатам работы чипа, это ненадолго. Сегодня ему нужно будет отдохнуть, а завтра я проведу необходимые тесты, и можно будет начать занятия по восстановлению речи.
– Так вы логопед?
– Вообще, я руководитель отдела нанотехнологий. Но в последнее время меня все чаще заменяют, так как я с головой погрузилась в этот проект. Я присоединилась к разработке инвазивного нейроинтерфейса около полугода назад. Я не только инженер, но еще и нейрофизиолог, поэтому Борису Александровичу и Олегу понадобились мои знания о функционировании мозга.
– Расскажите мне побольше об этом чипе, – через пару секунд попросил Антон. – Олег вроде говорил про какие-то электроды?
– Смотрите, – с готовностью начала Анна. – Чип – это инвазивный нейроинтерфейс с электродами, которые расположены на концах ультратонких проводов…
– Анна, погодите. Я ни разу не ученый, и для меня, если честно, все это звучит как белый шум. Может, объясните попроще?
– Ох, ну да, – рассмеялась она. – Конечно, извините. Хорошо… Тогда представьте себе медузу.
– Медузу? – ухмыльнулся Антон.
– Но вы же просили попроще. – Анна пожала плечами. – Так вот, представим, что тело медузы – это чип, а щупальца – это те самые провода или нити, только на конце каждого щупальца есть электрод.
– Пока все понятно.
– Отлично, а теперь мысленно нарисуйте, что все эти щупальца находятся внутри медузы, и она выпускает то их количество, какое ей нужно в тот или иной момент. Иначе говоря, все нити заранее заложены внутри чипа, и он как бы встраивает электроды только в ту часть мозга, которая поражена.
– А как он выглядит?
– Это небольшая шестиугольная микросхема в полимерной оболочке, которая вживляются под кожу. Она почти не ощущается, и сама операция длится всего пару минут. Потом дело за самим чипом. Он сам знает, что делать.
– Что значит сам? – Антон вздрогнул.
– Несмотря на небольшой размер микросхемы, в ней заложен огромный набор функций, как в настоящем компьютере, и в этот компьютер мы поместили искусственный интеллект Stolz-2. Чип сканирует головной мозг, затем, как я уже сказала, его электроды проникают в пораженные болезнью части мозга, создавая новую нейронную сеть и заменяя погибшие нейроны.
Антон молчал пару минут, стараясь переварить то, что он услышал.
– Послушайте. – Анна понизила голос. – Я уверена в том, что Борис Александрович был готов стать первым добровольцем, но я хочу, чтобы вы поняли… нам пока не одобрили клинические исследования. Я хочу попросить вас не распространяться об этом.
– И что будет, если я расскажу кому-то? – Антон скрестил руки и прищурился.
Анна чуть побледнела.
– Это… подсудное дело. Но я надеюсь, вы поймете, что чип действительно поможет вашему отцу, он уже помогает. Разве это не самое главное?
На это Антону нечего было ответить. Он ни на минуту не доверился бы Олегу, и новость, что отец сам хотел оказаться на операционном столе, звучала очень сомнительно. Но Анна показалась ему искренней, и Антон решил пока придержать обвинения и посмотреть, станет ли отцу лучше через несколько дней.
Глава 7
Олег медленно выбрался из постели, стараясь не разбудить спящую на животе девушку. Пока душевая кабина наполнялась бодрящим горячим паром, он взглянул на себя в зеркало, невольно пытаясь отыскать на лице признаки того, что он изменился. Но из отражения на него смотрел все тот же человек, может лишь чуть более помятый, чем всегда.
Довольно хмыкнув, Олег встал под душ, смывая с себя сон и угрызения совести.
Обернув бедра полотенцем, он взглянул на смарт-часы. Ему с минуты на минуту нужно было выезжать на работу. Пока его не было, девушка перевернулась на спину, и одеяло съехало немного вниз. Ее полная дерзкая грудь словно потребовала его внимания, и Олег почти уговорил себя опоздать сегодня на работу. Вдруг, словно почувствовав его голодный взгляд, Милана чуть приоткрыла один глаз.
– Ты уже встал? – хрипло проговорила она. – Сколько времени?
– Почти восемь, – пробормотал Олег. – Мне пора на работу.
– А у меня уроки во вторую смену. – Милана с удовольствием потянулась, ничуть не стесняясь наготы. – Я, наверное, еще поваляюсь.
Она игриво подняла бровь, словно случайно выгнувшись чуть больше, но Олег уже взял под контроль свои чувства.
– Я напишу тебе чуть позже. – Он задержался в дверях, однако потом вернулся и на секунду прижался губами к ее плечу.
– Хорошо, – тихо вздохнула Милана, отчего Олег снова почувствовал раскаленное возбуждение.
Быстро шагая к подземной парковке гостиницы, он думал о том, что Милана всего за пару встреч успела понять, что нравится ему больше всего. Она будто интуитивно знала, что сказать и как посмотреть на него, чтобы он мгновенно завелся. Тогда в лифте Милана показалась ему скромницей, но уже в их первую ночь она сбросила маску, отдаваясь ему страстно и открыто.
Эта ее двойственность заставляла Олега рваться к ней, и его тяга уже напоминала зависимость, которую он не мог себе позволить. Но отказаться от связи с Миланой он также пока не был готов. Оставалось только пресекать ее игры, ведь Олег не терпел, когда им манипулировали. С наслаждением он представил, как преподаст ей урок в следующий раз.
Стильный черный «Порше» уже ждал его, готовый сорваться с места, и Олег, резко вырулив с парковки, направился к «Новултус медика».
***
На утро была назначена ежемесячная встреча с поставщиком полимерного сырья. Обычно их проводил Борис, но его отсутствие не означало, что Олег допустил бы и намека на слабость компании. Марк Амантов, представитель «Кемфабрик», пришел, как всегда, минута в минуту. Худощавый и подвижный, как богомол, он был таким же хитрым и подмечал каждую деталь. Если его и удивило, что Олег проводит встречу в кабинете директора, он не подал и виду.
– Я слышал о Борисе Александровиче, как он? – неискренне-сочувствующим тоном спросил Марк.
– Пока на больничном, но скоро вернется, – отрезал Олег. – Я хотел бы обсудить последнюю поставку…
– Честно говоря, я удивился, когда вы не отменили встречу, – как ни в чем не бывало продолжил Амантов. – Возможно, нам стоит дождаться директора «Новултус», прежде чем что-то обсуждать?
Этот намек на несостоятельность попал в цель, и представитель это прекрасно понимал. Его бледно-зеленые глаза уставились на Олега, ожидая неминуемой вспышки, но он ошибался.
– Пока Бориса нет, я принял все его полномочия, – спокойно ответил Олег, чуть откинувшись в кресле. – В том числе полномочия по заключению и расторжению контрактов с поставщиками.
– Вас что-то не устраивает в нашей работе? – осторожно уточнил Марк.
– В первую очередь цена. Она сильно завышена по сравнению с другими производителями.
– Мы обсуждали это на последней встрече с Борисом. Затраты на добычу материалов выросли, поэтому мы подняли цену.
Это все Олег уже слышал. Вот только он совершенно не доверял Амантову. Борис всегда был слишком консервативен, не видел необходимости в изменениях и ради стабильности даже был готов закрыть глаза на недобросовестность поставщика. Однако Бориса здесь не было.
– Многие поставщики предлагают «Новултусу» сотрудничество, так почему мы должны работать с вами?
– «Кемфабрик» ведет с вами дела уже пятнадцать лет. И раньше вас все устраивало…
– Больше нет. Я даю вам время подумать. Если вы будете готовы снизить цену, мы продолжим сотрудничество.
Пару секунд Марк молчал, наверное, старался прикрутить поток недовольства, который рвался из него. Правильное решение, ведь он, наконец, понял, что с Олегом не стоит разговаривать как со второсортным сотрудником.
– Хорошо, – выдавил Марк. – Я обговорю ваши условия с директором и дам ответ.
Эта небольшая победа подняла Олегу настроение. Он и раньше почти не сомневался в том, что без проблем сможет управлять компанией, и, похоже, эта возможность выпала ему не просто так. Он многому научился у Бориса, но тот словно застыл в прошлом, а «Новултусу» были необходимы изменения.
«Кстати, о Борисе, надо бы зайти, проведать его, – подумал Олег. – Но сначала…»
– Stolz-2, напиши мне код для анализа результатов реабилитации Испытумого-1.
Экран молча запестрил четкими строками символов. Олег предпочитал одностороннюю голосовую связь, болтать с искусственным интеллектом было тратой времени. Использование Stolz-2 весомо облегчало простейшую работу, и уже через пару минут Олег смог оценить прогресс восстановления Бориса. Stolz-2, ведомый командой, мгновенно открыл закодированный файл, и Олег начал запись:
– Протокол клинического исследования. Постинсультная реабилитация Испытуемого-1.
***
Алина резко захлопнула ноутбук и с досадой выдохнула. Она подходила к кульминации своего фанфика, но сейчас перед ней стояла задача – описать то, что выворачивало ее наизнанку.
