Впервые за долгое время у меня получилось немного унять эмоции и обдумать происшедшее.
Мой долг перед Виллемом было сложно измерять, ведь, если бы не он, ситуация могла бы обернуться гораздо прозаичнее. Да и работы в замке я не боялась – вряд ли моя жизнь до этого много чем отличалась от обязанностей дворцовой прислуги.
И все же несколько «но» не давали спокойно выдохнуть.
Виллем. Кто он? Вряд ли член королевской семьи – слишком много вольностей себе позволяли в его присутствии, но почему-то все равно подчинялись. И что он делал возле дома работорговца посреди ночи? Едва ли кто мне ответит…
Если бы мужчина оставил меня у городских ворот и указал, в какой стороне север, я бы с удовольствием поверила в его альтруизм. Но зачем было так яростно отстаивать мое поселение в замке? Поручаться за меня? Вряд ли из большого человеколюбия.
В детстве я часто видела, как бабушка выбрасывала иссохшие мышиные трупики из каморы, но мыши все равно упрямо приходили за сдобной краюшкой в ту же мышеловку. Грызунов было жалко до слез, но урок получился знатный – дармовой хлеб кладут только в крысиные силки. Вряд ли забота Виллема тоже окажется бескорыстной.
Учуял ли он чего-то, что не должен? Насколько он сильный? Не из-за таких ли, как Виллем, Нонна убегала из столицы?..
Все вокруг было таким сложным, что хотелось сильно зажмуриться, и, открыв глаза, оказаться у родной лесной опушки с корзиной багульника. Но пришло время взрослеть, защищать себя самой. Выживать. Бежать.
Оберега хватит до трех месяцев, и к тому времени обязательно как-то выбраться из замка, а до этого – слиться со стенами и не привлекать внимание.
Еще нужно было что-то придумать с запахами, сообразить, куда прятать ладанки, как найти Олзу из чайной лавки, повидаться с Ашей… Нерешенные вопросы гулким роем кружились в уставшей голове, но стоило прикрыть глаза на секунду, как сон победил. Завтра, все завтра…
3.1
Sometimes you need the rain
Иногда нужно попасть под дождь,
To know you miss the sun
Чтобы узнать, как ты скучаешь по солнцу.
Sometimes you need the pain
Иногда нужно испытать боль,
To know it isn't love
Чтобы узнать, что это не любовь.
Sometimes the one you hold
Иногда то, что ты удерживаешь,
You gotta let 'em go, you gotta let 'em go
Ты должен отпустить, должен отпустить. Matt Hansen – LET EM GO
Тихие утренние сумерки обволакивали сонный город своим нежным покрывалом, мягко прикрывая его от первых лучей восходящего солнца. Заспанные жители медленно просыпались под каплями росы, которые словно даровали новую жизнь уставшей природе. Листья деревьев перешептывались секретами осеннего леса, а прохладный ветер ласкал лица проходящих мимо путников, напоминая о скорых холодах. Серебристый туман, словно вуаль, укутывал улицы и крыши домов, придавая сонному городу щепотку загадочности и волшебства. В такие моменты, когда природа сливалась с городской жизнью, казалось, что мир замирал, словно ожившая картина.
Жизнь в замке воскресала задолго до восхода солнца, а крыло прислуги в нем и вовсе было автономной республикой со своим уставом и распорядком.
На первом этаже большого дворца отовсюду доносились шорохи, разговоры, перекликания, иногда брань и лязг посуды. На кухне бурлили казаны, в печи румянились окорока и куры, шинковались килограммы зелени и овощей. Стук ножей и шорох сковородок на плите заглушали тучного повара, что едва успевал раздавать наряды и ругать безголовых поваренышей.
В столовой двигали мебель, сервировали столы, начищали приборы до зеркального блеска, дивными фигурами выкладывали шелковые салфетки. Десятки служанок на коленях полировали мраморные полы и натирали воском лестничные полосы, подметали, скребли и изредка перешептывались между собой. Столько же – вымывали огромные окна, сквозь толстые стекла которых едва проникали первые лучи восходящего солнца.
Прачки приветствовали друг друга сонными улыбками и принимались вымачивать королевские ткани в мягком мыле и щелочи с растительным маслом, наполняя комнату всплесками воды в больших кадках. Железные утюги заволакивали пространство густым паром, насыщая воздух особым запахом свежести. Лакеи осматривали выстиранную одежду, натирали обувь и властвовали в хозяйских гардеробных.
Едва первые лучи солнца осветили высокие стены замкового двора, стойла наполнили звуки скрежета подков и ржания лошадей, что сливались с шорохом соломы. Конюхи принимались внимательно осматривать своих подопечных, готовить лошадей к утренней прогулке: щедро смазывали подковы, проверяли седла и уздечки.
Вокруг сновали десятки другой прислуги, что мела, убирала, шила, готовила…
Вистра стояла у незаштореного окна и внимательно наблюдала за утренней суматохой. Она успевала раздавать указания, следить за работой слуг и осматривать каждый уголок замка, чтобы лично убедиться чистоте и порядке. Ничто не могло нарушить ее утреннюю рутину. Домоправительница была в своей стихии.
– Эй там! Сдурела совсем?! Отворяй! Малахольная!
Веки будто сшили вместе, а в глаза насыпали песок. Сознание мертвой хваткой держалось за остатки утреннего сна, и, кажется, мне даже удавалось задремать снова, но этот шум…
Сколько удалось поспать? По ощущениям, не больше пяти минут.
Внезапно несколько картин из недалекого прошлого всплыли перед глазами, и сон испарился в долю секунды. Я подпрыгнула на твердой кровати, словно ужаленная. Шум в коридоре не прекращался.
Стучали с другой стороны двери, и, судя по гулкому эху, не только руками. Звонкий женский голос не переставал ругаться. И только подсвечник, что я заблаговременно просунула между дверным кольцом и стеной, сдерживал надвигающийся шторм. Как бы мне не хотелось, переждать бурю не получится, и нужно было открывать, только вот… Рука потянулась к шее – куда убрать кулон? Он предательски выглядывал из выреза на сорочке. Я принялась ощупывать одежду в поисках карманов – ничего. Единственное, что оставалось – нагрудная повязка.
На деревянных ногах начала красться на звук – комната все еще была погружена в кромешную тьму. Шум по ту сторону баррикады не стихал.
Я достала потрепанный подсвечник. Он стойко выдержал неравное противостояние, но сильно искривился. Что за женщина способна дергать двери так, что гнется металл?Я постучала в ответ:
– Я открываю, не бейте двери, пожалуйста, – «и меня», хотелось добавить вслед.
Свет из коридора заставил зажмуриться, и когда удалось привыкнуть к режущей боли в глазах, по ту сторону дверного проема на меня смотрела пышная румяная девушка. Она стояла, уперев руки в бока, и громко дышала. Рыжие волосы взъерошились и выбились из гладкой прически. Большие голубые глаза оценивающе пробежали по комнате и мне, ни на чем особо не задерживаясь.
– Я уж думала ты, померла, – она вернулась к моему лицу и недоверчиво сузила глаза. – Ты чего закрылась?
– Вдруг ночью придет кто, страшно у вас тут, – как бы не силилась, мой голос не звучал и вполовину так звонко, как у рыжеволосой собеседницы.
Девушка снова прищурила глаза и прыснула со смеха. Громкое эхо прошлось по коридору. Она опустила руки и принялась утирать подступившие слезы. Угрюмость сошла с круглого лица и на пухлых щеках появились забавные ямочки.
– Да кому это нужно… Ладно, понимаю. Можешь закрываться, только не просыпай больше. Меня, кстати, Гарра зовут. Со мной будешь работать, – она протянула мне сверток ткани. В этом мы, похоже, будем работать.
– Я Ри, – я приняла сверток из широкой ладони и виновато улыбнулась в ответ. – Прости, я не слышала, когда будили.
Девушка кивнула и посмотрела на мои руки:
– М-да, хилая ты совсем, проку мало будет, – Гарра разочаровано выдохнула и поджала губы.
Я лишь виновато снизала плечами – что есть. Но на фоне выдающегося тела девушки я и вправду казалась недоразумением. Широкие плечи и большой бюст обтягивала темная униформа с круглым вырезом, под грудью начинался серый передник в большую клетку. Рыжие волосы были собраны в тугой узел на голове. Гарра пышела здоровьем и силой.
– Тебе еще повезло, что приставили ко мне. Другие церемонится не стали бы, – девушка размашисто шагала по хорошо знакомому ей коридору, время от времени поглядывая на меня. Я едва поспевала за ней, и на каждый Гаррин шаг приходилось по меньшей мере два моих, да и те путались в широком подоле формы не по размеру.
Гарра успела сообщить, что я проспала завтрак, зато позволила мне быстро умыться и юркнуть в рабочую одежду. Я обреченно смирилась, что, если два дня выдержала без еды, проживу и третий, хотя желудок сводило судорогой при каждом упоминании пищи.Одежда прислуги состояла из длинного серого платья с широкой нижней юбкой, светлого передника и жестких кожаных башмаков. Корсет сзади кое-как позволил удерживать это широкое безобразие на уровне талии, но длинный подол платья то и дело приходилось приподнимать, иначе тот путался в ногах. Круглый вырез не позволял мне должным образом носить амулеты – и все ладанки, кроме главного оберега, сейчас хранились в нагрудной повязке. «Зато теперь там не пусто» – ехидно пронеслось в голове.
Мимо спешили десятки похожих друг на друга людей, хотя вряд ли людей. Серые ткани их одежды гармонировали с оттенком стен. Коридор слабо освещался несколькими светильниками. Низкий потолок и каменные стены придавали месту мрачности. Вдоль стен стояли ряды одинаковых деревянных дверей, наверное, комнат другой прислуги.
Из коридора, что казался бесконечным, мы поднялись по небольшой лестнице ко внутреннему дворику. Одна только прогулка отнимала, по меньшей мере, половину еще не восстановившихся сил, ведь вместе с завтраком я лишилась и обещанной лекарской настойки.
По сравнению с масштабом других построек и внутренних комнат, двор оказался смехотворно крошечным. На улице только начинало светать, и каменная кладка на стенах замка не успела просохнуть от росы. Тут тоже было зябко и влажно, как в родной лесной чаще по утрам, но так по-другому. Чуждо и неуютно.
В центре небольшой площадки стоял каменный колодец с потрескавшейся крышкой, что успел настигнуть вездесущий плющ. Со стен он спускался к каменной кладке и устилал территорию густым шершавым ковром. По периметру дворика стояло несколько кованных лавок, за которыми скопом лежала утварь для уборки – ведра, метлы, швабры, совки и много разных щеток непонятного предназначения. Похоже, с этим всем мне вскоре придется познакомиться.
У инвентаря уже стояли четыре девушки, похожие больше на Гарру, чем на меня – все крепкие на вид. Они выбирали себе орудия для работы и негромко переговаривались. Напарница подошла ближе к ним и приветственно помахала рукой, девушки повернулись.
– Это Ри. Та, которую Вистра вчера приняла, – Гарра указала в мою сторону. Служанки переглянулись между собой.
– Даа, сложно тебе будет, – загорелая девушка с копной непослушных темных волос обратилась ко мне.
– Я знаю, – честно ответила. На фоне других служанок я и вправду безапелляционно проигрывала. Все они были выше меня минимум на голову, и вполовину шире. Со стороны это выглядело так, словно чахоточный цыпленок случайно забрел в загон ко взрослым наседкам. Но ведь и цыплятам нужно выживать.
– Я Шарил, – продолжила она приветливо. Я кивнула в ответ.
– Ты ведро-то хоть поднимешь? – отозвалась вторая, светловолосая девушка. Как мне показалось, в голосе той не было насмешки, лишь только нотки переживания и оценивания. – Я Лила, – она приятно улыбнулась, и в уголках глаз появилась паутинка морщин. Она выглядела старше других девушек.
Я перевела взгляд на тару у нее в руках.
– Придется, – не нашла, что ответить. Ведра здесь тоже были большими, под стать работникам. Каждое доходило мне до колен, это же сколько воды туда войдет за раз?
– Не понимаю, чем только Вистра думала, – начала другая девушка. Ее лицо выглядело самым строгим из всех. Взгляд исподлобья выдавал открытую неприязнь, хотя я тоже была не в восторге от их компании.
– Этра, ты забываешься. Мы не вправе обсуждать решения домоправительницы, – она повернулась ко мне и тоже приветливо улыбнулась. – Я Гретта.Рыжеволосая девушка, что до этого застенчиво стояла в сторонке, шикнула на нее и сделала шаг вперед. Она поразительно была похожа на Гарру, разве что стройнее.
– Ага, как же, – огрызнулась, та, что назвали Этрой, и недовольно поджала губы. Ее черные, как смоль, волосы были гладко уложены сзади и ярко оттеняли бледную кожу. Я бы сказала, что нашла репьях в этом кусте роз. Но не всем же быть со мной добрыми и приветливыми.
– Говорят, сам Виллем тебя привез. Правда? – вступила в разговор темненькая Шарил. Она подошла поближе и наклонилась, чтобы заглянуть мне в глаза. Я виновато улыбнулась – уж правда, в любви к сплетням все женщины похожи – что в деревне, что в замке.
– Довольно вам, чего пристали, – Гарра выступила наперед и заслонила меня. – Работа не ждет, а они тут брехни разводят. Выбрали ведра? Тогда за уборку.
Все, кроме Этры, виновато опустили головы. Они молча переглянулись и удалились с дворика, заполняя тишину шорохом сапог и скрипом металлических ведер.
– Ты это, хоть магии обучена? – Гарра повернулась к новой напарнице.
Ее «хоть» было наполнено нотками надежды, и как же мне не хотелось разочаровывать ее снова. В ответ я лишь отрицательно покачала головой и глубоко вздохнула. Я бы тоже не отказалась от магических способностей, будь те у меня.
Гарра взглянула с жалостью:
– Худо тебе будет, – после перевела взгляд на инвентарь, что явно приходился мне не по размеру. – Мы тоже не королевские маги, но помогаем себе простенькими чарами, чтобы за водой не ходить или тряпки не сушить, – Гарра щелкнула пухлыми пальцами и в ведре заплескалась вода. Это был восторг – осязаемая магия, и вот так просто, обыденно! Я смотрела на волнующуюся воду и испытывала одновременно лавину противоречивых эмоций – восхищение, зависть и разочарование. Оказывается, я гораздо бесполезнее, чем думала.
– Значит, будешь работать, как умеешь, – констатировала девушка и вручила мне одно из ведер с тряпкой внутри. – Сегодня до обеда нужно вымыть лестницу у гостевой комнаты на втором этаже и холл там же рядом, – скомандовала моя новая наставница и бодро зашагала прочь со двора. Ну, мыть, значить мыть… Будет время обдумать дальнейшие действия. Я отправилась вслед за девушкой, с огромным ведром наперевес, что болталось и било по голенях.
Гостевые покои и крыло слуг – два противоположных мира. Как свет и тьма, где мне становилось предельно ясно, что вышла я из мрака.
Излишки и роскошь пропитывали каждый дюйм убранства второго этажа замка. Высокие потолки и большие окна наполняли помещения светом и воздухом. Изысканная мебель из светлого дерева была обшита молочным бархатом и шелком, что переливался и сверкал дороговизной. Дивные узоры из золотой лепнины на стенах и потолке притягивали взгляд, как и огромные гобелены с изображениями древних битв и устрашающих животных, что были усыпаны драгоценными камнями и словно оживали под игрой света, рассказывая истории о подвигах и величии королевской династии. Даже воздух тут был другим – благородным, пропитанным ароматами цветов и мускуса.
А с другой стороны – мир прислуги и подземелья. Свет проникал туда с большим трудом, нащупывая одинокие оконницы в толстых каменных стенах. Испытанная временем скромная мебель вдоль холодных каменных стен и грубые ткани учили послушанию. Посетителей там встречали низкие потолки, тусклый свет одиноких факелов и вечные потемки. Давящая атмосфера и спертый воздух вынуждали слуг не отлынивать от работы и не задерживаться в комнатах дольше положенного.
Эти два пространства находились в одном здании, одном королевстве и стране, но их разделял не только лестничный проем – между ними простиралась огромная социальная пропасть.
На фоне общего великолепия прислуга в потрепанной форме и с ведром выглядела неприлично неуместно. Казалось, своим присутствием девушка испачкает благородное пространство – настолько чужой я чувствовала себя в этом мире роскоши и богатства.
Полированные полы сверкали на свету ярче позолоты на стенах – что же тут убирать? Но делать нечего, и я принялась водить мокрой тряпкой по чистой поверхности.
Спустя неопределенное количество времени, когда мне удалось закончить и с холлом, и с лестницей, вода в ведре даже не потемнела – зачем они делают глупую работу и чистят чистое?
У входа в служебное крыло меня перехватила Гарра и сообщила, пожалуй, самую радостную новость за сегодня – пришло время обеда.
Недалеко от основной кухни нашлось еще одно неприметное помещение. Вдоль всего пространства были установлены рядами деревянные столы и стулья. Несколько окон и факелов скромно освещали столовую. За некоторыми столами уже сидела прислуга и звенела деревянными ложками о железную посуду, тихо переговариваясь между собой. В углу комнаты стоял огромный казан, и кухарка в грязном фартуке рассыпала что-то, похожее на кашу, в подготовленную тару. На столе рядом с ней скопом лежали начищенные овощи и хлеб. В помещении пахло зеленью и, почему-то, дымом.
Гарра усадила меня за стол и спустя несколько минут вернулась с двумя тарелками каши и ломтиками хлеба. Каша была серая и тягучая, но на третий день голодания казалась пищей богов.
Второй раз девушка принесла несколькими луковиц, головку чеснока, пучок петрушки и один зеленый перец.
– Спасибо.
Гарра лишь кивнула в ответ и принялась орудовать ложкой.
– А ты сама откуда? – спустя полпорции она решила прервать неловкое молчание.
– Я родилась в деревне на севере, Рудокопье называется. А ты?
– О, там ведь леса много, да? Я из Драконьих Гор, это недалеко отсюда, – Гарра принялась жевать принесенную петрушку.
– Да, много леса, – вспоминать дом было приятно и грустно. – Ты тут давно?
