Алексей Коротяев "Умереть и остаться в живых"

– Я же говорила, она не согласится, – сказала Милли, входя в кабинет.

На ней было свободное шерстяное платье с серебряной нитью и строгие туфли, украшенные черными кожаными ремешками. Приталенный костюм Джейн и нежно-розовая блузка молодили ее. Милли в своем наряде рядом с ней казалась старше.

– Вы выглядите так, как будто приехали сюда не на машине, а проскакали всю дорогу в седле, – с подчеркнутым сарказмом, явно в отместку за проигранную битву фасонов, уколола Милли.

– Не вижу в этом ничего плохого! По крайней мере, скачу я, а… не на мне.

Милли ухмыльнулась и даже одобрительно взглянула на соперницу. Она предполагала увидеть раздавленную болезнью и изменой мужа стареющую неудачницу, но никак не сильную, знающую себе цену и все еще очень красивую женщину.

– Даже так? Тогда придется привести другие аргументы.

Милли подошла к Мартину и встала рядом.

– Вы показываете на карте местонахождение алкалоида, а мы оставляем в живых ваш зоопарк, или… что там от него осталось после опытов «великого волшебника» Мартина. Подчеркиваю, включая старика Хорхе.

В противном случае я, не откладывая, добавляю в пищу животных и преданного индейца не совсем полезный для их здоровья яд. Ну, так что?

Джейн, чувствуя тошноту и слабость, сделала невероятное усилие, чтобы не упасть. Ей пришлось облокотиться на стол.

– Без меня у вас ничего не получится.

– Разве и я не о том же говорю? – обрадованно присоединился к разговору Мартин.

– Без меня вам это место не найти, – повторила Джейн.

– Никто с этим не спорит, – настороженно согласилась Милли. – Поэтому мы и пытаемся договориться. Что вы хотите? Ваши условия? Давайте обсудим!

У Джейн еще не было никакого плана. Нужно было выиграть время. Она медленно прошла в дальний конец кабинета, где уютно светился старинный камин, и протянула руки к огню. В комнате было тепло, но ее бил озноб.

– Собранная мной информация, – тихо сказала Джейн, – бесценна. Кроме меня, из цивилизованных людей, – она подчеркнуто сделала акцент на «цивилизованных», посмотрев на ухмыльнувшихся при этом Мартина и Милли, – с подобным феноменом никто еще не сталкивался. Даже если кто-то случайно и набредет на деревню, все равно не узнает ее тайну. В племени растение, из которого добывают алкалоид, почитаемо как у христиан крест, на котором был распят Христос. Я – единственное звено.

Джейн замолчала. Было видно, что она принимает трудное решение.

– Если вы думаете, что я не готова пожертвовать своей жизнью, чтобы избежать страшных последствий, – Джейн закашлялась, она уже не скрывала, что еле стоит на ногах, – то вы ошибаетесь.

Мартин исподлобья смотрел на жену. Джейн было больно видеть, как сильно изменился муж с тех пор, как они расстались. Циничный взгляд на вещи, вполне характерный для многих медиков, никогда не выплескивался у него за края разумного. Сейчас Мартин больше походил на безжалостного нацистского офицера из фильма о Второй мировой войне. Джейн не узнавала в нем мужчину, которого так сильно любила.

Мартин начал горячиться:

– Подумай, сколько удивительных препаратов можно получить из…

– Ты и словом не обмолвился о помощи людям, а только о том, как самому стать богатым и могущественным, – перебила Джейн.

– Что же в этом плохого? – вступила в разговор Милли. – Вы и сами не из бедных! Почему бы не дать заработать другим?

– Не смешите меня, девочка. Я не против денег. Только то, как вы путем обмана, угроз, пыток и шантажа пытаетесь заручиться моей поддержкой, прекрасно показывает, каких добрых намерений по отношению к человечеству от вас можно ожидать. Упаси Бог! Поэтому…

Джейн расстегнула сумочку, висящую на плече, и достала из нее револьвер. Мартин побледнел и вжался в кресло, а Милли, наоборот, покраснела, но не шелохнулась. Только тонкие пальцы забегали по столу, выстукивая ритм нервного галопа.

– Я всегда думал, что смерть – это безобразная сгорбленная старуха, а она, оказывается, стройная и красивая, – выдавил с кривой улыбкой Мартин.

Он уже оправился от неожиданной угрозы и теперь лихорадочно соображал, что делать дальше.

– Поэтому, – повторила Джейн, – дневники и листок с координатами будут уничтожены.

В подтверждение своих слов она свободной рукой вынула из сумочки сложенные вместе тетради.

– Ты этого не сделаешь, – закричал Мартин.

Он выдвинул ящик письменного стола и выхватил из него пятизарядный «Торус».

– Я не позволю тебе лишить меня шанса, который дается один на миллиард, да и то раз в жизни. Отдай тетради! Иначе…

Джейн невыносимо страдала. Но она уже знала, что будет делать, а приняв решение, успокоилась. Направив револьвер в сторону мужа и Милли, Джейн бросила дневники в огонь. Он тут же обхватил обложки со всех сторон.

– Опусти пистолет и отойди от камина, – прохрипел Мартин.

Отбросив сумочку, Джейн вытащила из бокового кармана плаща сложенный в несколько раз листок плотной бумаги.

– Ну и последняя точка в этом деле, – тихо сказала она. – Теперь никто…

– Стреляй, – прошипела Милли. – Стреляй же!

Револьвер, направленный на Джейн, ходуном ходил в руке Мартина, но он медлил.

Тогда Милли подскочила к Мартину и надавила своим указательным пальцем на его, лежащий на курке. Прозвучал оглушительный для небольшой комнаты выстрел. Пуля вырвала клочок плаща на левом плече Джейн. Она в ответ инстинктивно тоже нажала на курок, но выстрела не последовало. Раздался только сухой щелчок бойка. Не дожидаясь, пока жена повторит попытку, Мартин несколько раз, не целясь, выстрелил. Джейн отбросило на шаг назад. Она вскрикнула и упала на пол. Вылетевший из ее пальцев листок спланировал на край камина, потемнел и вспыхнул.

Мартин застыл в шоке от случившегося, а Милли тут же подбежала к камину. Сбросив туфельку, она каблуком выгребла на пол тлеющий кусок бумаги.

– Доставай тетради! Что ты медлишь?! – закричал Мартин, наблюдая за тем, как остатки охваченных огнем страниц сворачиваются в обугленный ком. – Все! Поздно! Мы пропали. У нас нет ни дневников, ни…! – Мартин схватился за голову. – И мы убили Джейн!

– Ну, скажем, не мы, а ты. И к тому же, как врачу тебе следовало бы знать, что смерть – это всего лишь побочный эффект жизни, а в ее случае красивой и обеспеченной.

Милли безразлично посмотрела на тело соперницы, свернувшееся на полу, как спящий ребенок.

– Твоя бывшая жена была смертельно больна. Скорее всего, ты избавил ее от страшных мук. И потом, не забывай: она в тебя стреляла, – сказала Милли.

Сидя на корточках, она медленно и осторожно расправляла на ладони спасенный из огня клочок бумаги.

– Я еще никогда не убивал человека, – мрачно сказал Мартин. – И что теперь…?

– Можно подумать, я это делаю каждый день! Тебя сейчас больше беспокоит ее смерть или…? Если тетради, то успокойся. Слышал выражение: «Рукописи не горят»? Перед тем, как вернуть дневники на место, в плюшевого мишку, я сделала копии.

Мартин с изумлением смотрел на Милли.

– Если у тебя они были, то зачем ты устроила это представление и почему не остановила меня?

– Хотелось посмотреть, на что способен мой мужчина и как далеко он может пойти ради дела. Ты выхватил револьвер, как заправский ковбой во время разборки в салуне!

Милли явно издевалась!

– Если бы я сказала тебе раньше, ты не смог бы вести себя естественно и произнести такую пламенную речь, пытаясь привлечь Джейн на нашу сторону, – сказала Милли. – Успокойся и возьми себя в руки!

– Ты понимаешь, что она могла меня убить!

– Когда я открыла сейф, то первым делом вытащила из револьвера все патроны. Можешь не благодарить!

– Я и не собирался! Твое хладнокровие меня скорее раздражает. Где ты выросла, чтобы так держать себя в руках?

– Там, где выросла я, ты бы не выжил и одного дня, – холодно отрезала Милли. – Совершенно неважно, кто первый принимает правильное решение, если мы плывем в одной лодке! Мне нужен был листок с координатами. В тайнике его не оказалось, хотя в записях он упоминался неоднократно. Я догадывалась, что она носит его с собой, и оказалась права. Теперь, благодаря представлению, как ты его назвал, координаты у нас есть. Хотя, погоди…

Милли замолчала. Она растерянно смотрела на обугленный клочок, лежащий на испачканной сажей ладони.

– Остатки листа с координатами. Он наполовину сгорел и осыпался. Сохранилась только широта. Раньше надо было стрелять, растяпа. К счастью, она еще дышит. Что можно сделать, чтобы ее спасти?

– Ничего! Револьвер был заряжен «магнумом». Три пули пропутешествовали внутри тела, отражаясь от костей. Однажды мне с главным хирургом клиники Давидом Соломоном пришлось оперировать полицейского, встретившегося с этим патроном во время патрулирования неблагополучного квартала. Рана выглядела так, как будто в животе взорвали гранату. Здесь та же картина. Заменять нужно все: легкие, печень, почки. Проще сказать, нужно новое тело…

Он еще не договорил, как Милли закричала:

– Конечно, новое тело! И оно у нее будет! Ты понимаешь меня, Мартин? Ну, же! Дошло???

Через минуту хирург катил тележку с накрытой одеялом Джейн в операционную.

Глава 21

– Оба пациента готовы, – доложила ассистентка. – Как сам хирург?

– Я принял чистый алкалоид, без разведения. Сейчас догонит.

Милли насмешливо посмотрела на Мартина поверх защитных очков.

– Послушай, храбрец! Томас Уоррен, директор зоопарка, накормил одного из своих слонов дозой ЛСД, превышающей стандартную в 300 раз. Тот немного побегал и протянул хобот. Не боишься подобной участи?

– Слону до меня далеко!

– У тебя хороший настрой. Это похвально.

– Слегка нервничаю.

– Не удивительно! Я тоже. Не каждый день делается История, которая изменит мир, – без всякой иронии сказала Милли. – Мне тоже пришлось принять дозу. Иначе я не сумела бы так быстро подготовить все к операции и одной положить пациентку на каталку.

В этот момент Джейн застонала и приоткрыла глаза. Милли склонилась над ней и прошептала на ухо:

– Нет, нет, дорогая. Это не райский свет. Не торопись. Тебе не туда.

И прибавила наркоза.

Мартин махнул рукой.

– Пора.

Комариным писком зазвенела «Горгона». Голова Мартина оказалась в центре мерцающей сферы. Хирург пошевелил пальцами. Щупальца манипуляторов мгновенно ожили и пришли в движение. Матовое марево сменили каскады сменяющихся, как при быстрой перемотке, голографических изображений.

Сначала Мартин создал объемную копию мозга Джейн. Заработали лазеры и щупальца, перестраивая согласно ей внутреннюю полость черепа донора.

Мартин мог без усилий предвидеть результат любого своего действия. Каждая клеточка оперируемого организма под его руками была сейчас связана с ним. Он чувствовал, что для нее необходимо, чтобы жить. Он решал, какой из них «быть», а какой уже нет.

Специальный бульон, выращенный из нервных клеток обонятельного центра и разведенного алкалоида, оказался веществом невероятной заживляющей силы. Процесс регенерации происходил буквально на глазах. Ткани срастались, становясь одним целым, как концы пластикового пакета, спаянного высокой температурой. Нервные волокна, не говоря о мышечных, сливались вместе, как впадающие в реку ручьи.

Мартин отчетливо видел, какие сосуды могли «закровить», и предохранял их от повреждения. Операционное поле представлялось ему полем битвы. Он руководил ею, наблюдая происходящее сражение как бы со стороны и в то же время принимая в нем непосредственное участие. Он видел все достоинства и недостатки выбранной стратегии и своевременно их корректировал! Каждая клетка, теряющая жизненную силу, сигнализировала ему об этом.

Робот работал безупречно, подчиняясь всем командам. Раздражала только невозможность техники производить операции со скоростью, на которую был способен сам хирург. Скоро Мартин приспособился и к этому, благосклонно позволяя машине делать то, что у нее получалось лучше. Он ощущал себя Богом, создающим Вселенную. Он не чувствовал ни своего дыхания, ни биения сердца. Все слилось в экстазе творчества.

– Мы сделали то, что не удавалось еще никому. Ты это понимаешь, Милли? – прохрипел Мартин, отходя от стола.

Ассистентка не отвечала. Раздавленная неумолимой силой побочного эффекта – глубоким сном, наступающим через четыре часа после приема алкалоида, девушка сидела на полу, уронив голову на грудь, как марионетка без кукловода.

– Мы сделали это, – без конца повторял хирург, пока речь не превратилась в салат из ничего не значащих звуков. Он опустился на пол рядом с Милли, уткнулся лбом в ее грудь и заснул.

На операционном столе остались лежать два тела: одно, накрытое простыней и неподвижное, как окружающая его техника, другое, опутанное проводами датчиков, самостоятельно дышало без помощи аппарата. Время от времени оно делало слабые попытки приподняться, но крепко привязанное лишь слабо дергалось в путах…

Глава 22

«Что со мной? Где я?» Джейн безуспешно попыталась приподнять голову и позвать на помощь. Из горла вырвался протяжный, хриплый стон. «В глазах темнота, а тело словно упаковано в хирургическую шину». В нос ударил резкий и непривычно широкий спектр знакомых и незнакомых запахов. Мутной волной накатилась тошнота.

Рядом раздался голос Мартина:

– Очнулась?

Джейн почувствовала, что он трогает ее голову, и хотела спросить, что происходит. Мартин рассмеялся.

– Ну и голосок! А какой прогресс! Вот это жажда жизни! Но Милли права! Ты еще не готова к реальности. Даже я к ней не совсем готов.

После болезненного укола лицо Мартина, возникшее перед глазами, странно вытянулось и исчезло под бинтами забвения, которые врач быстро наложил на ее голову. Время от времени Джейн просыпалась. Тогда опять появлялся Мартин и делал укол. Так повторялось много раз. Странные морфиновые сны вплетались цепкими лианами фантазий в реальные воспоминания об экспедициях в сельву, жизни с мужем и их путешествиях по Европе.

Она пришла в себя от ощущения опасности. Боли не было. Только давящая темнота и лишающая воли слабость. Джейн попыталась сорвать с глаз мешающую видеть пелену. Пальцы не слушались, словно спаянные суперклеем.

Неожиданный приступ клаустрофобии заставил ее в панике бить руками по лицу, лишь бы избавиться от удушающей темноты. В глаза ударил нокаутирующий сознание свет. Джейн зажмурилась.

Открыв глаза, она увидела, что лежит на полу в клетке своей любимицы пантеры Жанны Д’Арк. Перевернутая миска, которую она сама не раз наполняла водой, валялась рядом. «Почему я здесь?» Тут ее взгляд скользнул вдоль собственного тела…