– Улитки с корицей только что из печи, – предлагает она.
– Давай их сюда, дорогая. Чай или сок? – спрашивает он, снова повернувшись ко мне.
– Капучино, – упрямо говорю я, просто чтобы не соглашаться на его предложения.
Поставив перед нами еду и напитки, официантка тактично уходит подальше, но напоследок смущенно улыбается Мортену, и тот улыбается в ответ – как мне кажется, немного снисходительно.
– Не устаешь быть таким ослепительным? – интересуюсь я, не удержавшись.
– Иногда. Но не то, чтобы у меня был выбор, – спокойно улыбается он, не замечая сарказма. – Кроме того, кто-то должен взбадривать всех женщин одним своим присутствием.
Нет, он заметил сарказм, тут же соображаю я. И он не так туп, когда не делает идиотских комплиментов не в кассу.
– Знаешь, жаль, что мы не росли вместе. За долгие годы детства я смогла бы сбить с тебя спесь, – отвечаю я.
– С меня? Твой список любовных связей не короче моего, Альма.
– Вот уж сомневаюсь!
– Не сомневайся, я это знаю точно. У меня досье на тебя.
Наши взгляды перекрещиваются, и я в последний момент ловлю отвисшую челюсть:
– Что?
– Отец просил собрать. Кто, по-твоему, ездил к твоему бывшему мужу? – невозмутимо спрашивает он, намеренно продолжая шокировать.
Маска добродушия падает. Теперь он тоже показывает характер, и его взгляд становится очень жестким.
– Я не просила об этом, – цежу я, раздув ноздри. – И никогда не попросила бы.
– Тебе не надо просить. Я сломаю нос любому, кто тебя обидит, – серьезно говорит он, и я снова теряю почву под ногами. Вот так просто.
Черт бы его побрал.
– Почему? – уже мягче спрашиваю я, больше не желая продлевать наше противостояние.
– Потому что ты – моя семья. Привыкай.
Раздражающе высокомерен. Но что взять с малолетки? На вид ему тридцати нет… ребенок. После недолгой паузы я решаюсь спросить про тот эпизод, когда он выдернул меня из-под машины возле моего дома.
– Я присматривал за тобой, – кивает он, даже не думая отрицать слежку. – У нас так принято.
– У кого: у нас?
– В нашей семье.
– Ты понимаешь, как странно все это звучит? Ты следил за мной.
Он внимательно изучает взглядом мое лицо перед тем, как ответить, и по моему телу снова бегут молнии. Черт, бл…, он был так сексуален. Окей, гугл… как перестать хотеть инцеста?
– Представляю, – медленно отвечает он тем временем, как-то странно меняя позу. Мужчины делают так, чтобы скрыть возбуждение, но этого просто не могло быть. Не мог он меня хотеть, и не только из-за кровно-родственных связей – просто я выдавала желаемое за действительное.
Глава 6
Семейный браслет
Мортен.
Идиот. Идиот. Идиот. Неправильный заход привел к совершенно неправильному разговору. Он все поломал, как слон в посудной лавке. От первого же комплимента она ощетинилась полуметровыми стальными иглами, и он еще секунд тридцать пытался сообразить почему, заказывая чертовы улитки.
И только потом – дошло: Альма реально думает, что она обыкновенная. Для нее его слова – просто оскорбительное вранье. А из уст красавчика, наверное, звучит как настоящее хамство: типа, если поверишь, ты полная дура.
А как круто все начиналось – ее ладошка в его руке, и слегка приоткрытый рот от мгновенного сексуального отклика. Он обломал абсолютно все, и дальше хуже: «У меня досье на тебя, детка». После такого она справедливо могла счесть его высокомерной тварью, и это еще очень хороший расклад. В худшем случае она сочла его высокомерным ребенком. И тогда – полный фейл и антисекс.
Надеяться оставалось только на одно: что она не заметила, как он судорожно пытался скрыть эрекцию – иначе ловить уже совсем нечего.
Нужно было срочно придумать другой поворот беседы, но в голову ничего не шло, поскольку мозги плавились от ее запаха, и от потрясающего вида на изгибы ее фигуры. Она потрясающе смотрелась на барном стуле в самом обычном облегающем шерстяном платье— хотелось покрутить, чтобы разглядеть со всех сторон. А если включить второе зрение, можно вообще слюной истечь.
– Так… чем же вы тут занимаетесь? – спросила она, и так Мортен понял, что пауза слишком затянулась. Она неловко оглянулась, явно в поисках Хеннинга, и ему захотелось дать себе по башке: отец реально сейчас вернется, и шанс на приятное первое впечатление будет навсегда упущен.
– У нас свой бизнес с отцом и партнерами. Здесь офис, – осторожно ответил он, чтобы ничего не рассказывать, но при этом не создавать у Альмы ощущения, будто ее отфутболили. – А ты чем занимаешься?
– Ты ведь сказал, у тебя досье на меня, – напомнила она, глядя прямо в глаза, но без агрессии.
– Я с перепугу, защищался. Извини. Я не знаю всего о тебе, и просто хочу познакомиться, – выпалил он до того, как успел хорошенько подумать.
Теперь оставалось только два варианта: либо изобьет ногами, либо…
Ее лицо изменилось и просияло смущенной улыбкой. Ресницы смущенно опустились:
– Ладно. Я тоже хороша. Прости, что наехала – немного испугалась.
– Почему? – шепотом спросил он, чуть наклоняясь к ней, подлавливая в тот момент, когда броня рухнула.
Их глаза снова встретились, и электричество пошло ему навстречу.
– Ты слишком красивый, – прошептала она в ответ. – И смущаешь меня этим.
Ее открытость чуть не сбила с ног. Повисла пауза – одна секунда, две три. Очнись, приятель. Говори же что-нибудь!
– Я должен сказать тебе кое-что важное, – негромко пробормотал Мортен, прочистив горло. – Но сначала…
Он достал из кармана браслет и взял в свою руку ее левое запястье:
– Это для тебя, – сказал он. – Его нужно носить, не снимая, каждый раз, когда выходишь из дома. В идеале – дома тоже не снимать.
– Зачем? – спросила она, разглядывая простое украшение, сейчас черное и матовое.
Мортен показал свою руку, на котором был такой же браслет, только голубой, в тон его рубашке:
– Семейная штука. Внутри геолокация и датчик состояния. Это важно для нас. Ты сможешь его носить?
– Что, если он не подойдет по цве…
Она осеклась, когда браслет поменял цвет на бежевый, едва коснувшись ее платья, и оттенок идеально совпал.
– Он всегда подходит по цвету, – спокойно пояснил Мортен. – Почти незаметно.
Посмотрев на браслет, а потом подняв свои волшебные глаза, Альма пообещала, что будет носить его.
Все еще не отпуская ее руку, Мортен удержал ее взгляд и тихо добавил:
– Одна важная вещь, которую ты должна знать: мы с тобой не родные брат с сестрой.
Ее рот приоткрылся, а щеки вспыхнули. Да-а-а-а.
– Что? – удивленно переспросила она, изо всех сил скрывая свои чувства, но он все заметил. Потому что смотрел во все глаза.
– Я сын Хеннинга в том смысле, что он вырастил меня, – пояснил Мортен, отпуская ее запястье, но ни на секунду не отводя взгляд. – Мой кровный отец, его друг, погиб вместе с моей мамой, когда мне было всего два года.
– О боже. Мне очень жаль.
– Мне тоже. Зато мне очень повезло с отцом. Как теперь и тебе. И я хочу, чтобы ты поняла правильно: это неважно, что мы не родные, мы все равно одна семья, и я буду защищать тебя всегда, как и Хеннинг.
– Если неважно, зачем сказал? – спросила она, но следом щеки порозовели, и Мортен с трудом удержал улыбку: она догадывалась, зачем. Почувствовав, наконец, почву под ногами, он качнулся в ее сторону и почти коснулся губами ее уха:
– Для информации.
Отшатнувшись, она покраснела, но Мортен не успел в полной мере насладиться результатом провокации: подошел отец, и вся интимная атмосфера испарилась.
– Дети, не шалите, – сказал Хеннинг, опуская ладонь на плечо Альмы, словно защищая ее. Но это не покоробило – Мортен знал, что дело не в нем.
Прикосновение отца на его глазах оказало на Альму удивительное воздействие: ее глаза стали счастливыми, тело расслабилось, лицо преобразилось – да, женщинам нравится чувствовать себя защищенными, подумал он.
Альма.
Больше половины пути до дома я молчу, просто переваривая знакомство с Мортеном. И Хеннинг ни о чем не спрашивает, а когда мы уже подъезжаем, тихо зовет:
– Альма…
– А? – отзываюсь я и понимаю, что задремала.
– Я хочу пригласить тебя на мой день рождения, с детьми. Это будет в «Берлоге» в воскресенье, будет весело.
Бросив взгляд на его напряженный профиль, понимаю, что он боится отказа, и внутри разливается что-то очень теплое.
– Хорошо, пап, мы приедем, – говорю я быстро, и его лицо разглаживается с улыбкой. У меня дух захватывает от его красоты, и я думаю, что есть что-то генетически неправильное в том, что он и Мортен, оба такие красавцы, не родные, а я – его дочь.
– Только должна предупредить, что я далеко не светская львица и… ну, боюсь, когда много незнакомых людей, – добавляю я.
– Я не собираюсь ставить тебя на сцену и направлять софиты, – улыбается он. – Народу будет немало, но ты не обязана общаться со всеми. Я попрошу Мортена, он будет рядом.
– Вот этого не надо, – резко отвечаю я, и сразу приходится объясняться под удивленным взглядом Хеннинга:
– Я имела в виду, что… не хочу, чтобы он чувствовал себя привязанным весь вечер.
Хеннинг переводит взгляд на дорогу и надолго умолкает, но потом недоуменно спрашивает:
– Он сказал тебе что-то обидное?
– Господи, нет! Просто ну… он же ловелас, да? А я старая, дурнушка, у меня плохой иммунитет к таким делам и все такое…
Отвернувшись к окну, чтобы он не увидел мое лицо и не вздумал жалеть, я пропускаю первую реакцию и очень удивляюсь, когда слышу явственный смешок.
– Ты не старая и не дурнушка, а Мортен – не ловелас, – отвечает Хеннинг на мой удивленный взгляд. – С иммунитетом, может, и правда беда, но это не повод бояться красивых мужчин в «Берлоге».
– А что, там какие-то особые красивые мужчины? – осведомляюсь я.
– Нет. Просто там я – главный, ты моя дочь и все такое, – говорит он, улыбаясь и передразнивая меня в шутку. – Никто не посмеет тебя обидеть, малыш.
Пока я осознаю сказанное, мы заезжаем в мой двор, и Хеннинг паркует машину прямо напротив подъезда.
– Ты главный… в чем? – спрашиваю я, отстегивая ремень.
– Я расскажу тебе все, но чуть позже, – обещает он.
– Пап, а почему тетя Валя думает, что ты норвежец? – вдруг вспоминаю я, встрепенувшись от любопытства, и Хеннинг улыбается так, словно слышит старую шутку.
– Это тоже потом объясню. Потерпишь?
«Ты доверяешь мне без объяснений?» – спрашивают его глаза, и я молча киваю.
Пожелав мне сладких снов, он снова сгребает в свои теплые объятия. В прошлый раз мне было не до того из-за рыданий, но теперь ничто не мешает почувствовать и осознать, какое крепкое и тренированное наощупь его тело – как с двадцатилетним красавчиком обнимаюсь, а не с отцом.
Хеннинг какой-то невероятный, даже слишком. И уже дома, раздеваясь перед сном, я чувствую, что все еще боюсь его потерять – кажется, проснусь утром, и все события последних трех недель окажутся сном. А теперь еще Мортен – еще один герой сказки. Стоит закрыть глаза – и слышу горячий шепот над ухом «Для информации». Не ловелас он, как же.
Забираясь под одеяло, я снимаю браслет и кладу прямо перед носом, рядом с телефоном. Я намереваюсь надеть его снова сразу, как открою глаза, просто потому, что носить его очень приятно.
