– Что у вас там происходит? – заглядывая в дверь, спрашивал проходящий мимо редактор.
– Развиваем речь, – с улыбкой объясняла Люба. – А вы не хотите попробовать?
– Увольте, у меня своей работы выше крыши.
У Любы её тоже было много, но как отказать в помощи тем, кем сама была недавно?..
Сейчас Люба была бы не прочь вернуть свою родовую фамилию. Причин для этого оказалось много. И одной из них стало то, что нашлась дальняя родня, носящая эту фамилию. Но мало кто из них мог догадаться, что «звезда» телевидения Любовь Соловей – их родственница. А доказать свою причастность к своему роду теперь очень трудно. Ещё самозванкой назовут! А ведь среди Гнилых, оказывается, есть один профессор, два преподавателя вуза, врач-невропатолог и даже искусствовед. Но стоит только Любе представить, какой путь надо пройти, чтобы вернуть себе прежнюю фамилию, как тут же у неё отпадало всякое желание заниматься этим вторично.
Глава 3
«Интересно, как сложилась жизнь Александры Бездарь?». Этот вопрос давно волновал Любу, но она всё никак не могла найти время, чтобы зайти в нотариальную контору, где в своё время познакомилась с помощником нотариуса.
Однажды любопытство взяло верх, и она зашла в знакомую дверь. Ничего здесь не изменилось. Вот только Александра Бездарь, судя по вывеске на двери кабинета, пошла в гору: она уже не помощник нотариуса, а нотариус, причём весьма востребованный: к её кабинету выстроилась очередь человек из пятнадцати. Значит, смогла добиться своего и даже фамилию менять не пришлось. Тем более есть о чём с ней поговорить.
Отстояв в очереди часа три и выслушав море восхищённых отзывов в адрес нотариуса, зашла в кабинет. И растерялась, увидев в кресле незнакомую женщину.
– А я вообще-то к Александре Бездарь.
– Я слушаю вас.
– Года три назад здесь работала помощником нотариуса женщина с такой же фамилией, как у вас.
– Я поняла, о ком вы говорите. Она здесь больше не работает. Но вы можете получить консультацию у меня, – с улыбкой сказала хозяйка кабинета.
– Честно говоря, я пришла не за консультацией. Когда-то я посоветовала Александре сменить фамилию, вот и решила узнать, как сложилась её жизнь.
– Увы, не интересовалась. Знаю только, что фамилию свою она сменила.
А с любопытством посмотрев на собеседницу, словно решая, говорить ей об этом или нет, добавила:
– Снова стала Ивановой.
– Извините за любопытство. У вас, как и у неё, очень редкая фамилия. Но судя по тому, что вы не знаете о её судьбе, вы не родственники, – и, показав удостоверение члена Союза журналистов, Люба спросила: – А вас не смущает ваша фамилия? Не мешает в работе?
Нотариус посмотрела на часы.
– К сожалению, у меня расписана каждая минута. Но вопрос вы задали и вправду интересный. Подходите к шести вечера, постараюсь ответить.
И вот Люба снова у Александры. За окном уже надвигались сумерки, и хозяйка кабинета зажгла настольную лампу. Рядом в рамке высветился портрет симпатичного мужчины.
– Мой муж, – и без всякого перехода сказала: – Вы показали удостоверение… Не думала, что ко мне когда-то пожалует автор и ведущая программы «Интересные встречи с Любовью Соловей». Вы уж извините, что заставила вас ждать до вечера, но работа прежде всего, – и тут же поинтересовалась: – Получается, интерес к нашей фамилии у вас профессиональный?
– Вовсе нет. Мною движет чистое любопытство. Когда-то во время моего визита сюда Александра пожаловалась, что фамилия мешает ей строить карьеру. Вот я и посоветовала сменить её. В своё время так же поступила я сама, но потом поняла, что дело вовсе не в фамилии. Вот и решила удостовериться, удалось ли осознать то же самое вашей коллеге.
Это было сказано настолько искренне, что хозяйка кабинета тут же поняла, что гостья не собирается вторгаться ни в её жизнь, ни в жизнь её одноклассницы, выставляя на всеобщее обозрение их историю.
– Мы учились в одном классе, – начала она свой рассказ. – И дружили. Мне нравился Гриша Бездарь, но, видя его отношение к Александре и думая, что она холодна к нему лишь внешне, я, не желая причинить подруге боль, меньше всего хотела, чтобы кто-нибудь из них заподозрил о моих чувствах к парню. После школы мы с ней собрались поступать на юридический факультет. Но когда ехали с её родителями в аэропорт, нас догнал Гриша. Моё сердце выскакивало из груди, когда я слушала, как он объясняется ей в любви. Получив диплом, я приехала в свой родной город и первым делом встретилась с Александрой. Сколько всего недоброго услышала я от неё в адрес Гриши! Если верить её словам, он сломал ей жизнь. Со средним специальным образованием она могла работать только помощником нотариуса, да и то её держали на работе благодаря отцу. Клиенты даже в кабинет к ней не хотели заходить, как она объясняла, «из-за фамилии мужа, будь он неладен».
Александра остановилась: вдруг гостье не интересно то, что она рассказывает? Но Люба слушала внимательно.
– Мне было не понятно, какое отношение к тому, что у неё не складывалось на работе, имела фамилия Гриши? Другой вопрос, когда, забыв фамилию Сумкина, к человеку обращаются Чемоданова. Да и то от этого становится только смешно, и сразу вспоминается рассказ Чехова «Лошадиная фамилия». Но чтобы фамилия влияла на достижения в работе… Это уже из области фантастики. Я всегда была убеждена, что успех – это два процента таланта и девяносто восемь процентов труда. Вы согласны со мной?
– Однозначно. Проверено на себе.
– А вот Александра не приложила никаких усилий к тому, чтобы стать успешным специалистом. Лучше бы занялась самообразованием, чем обвинять мужа и его фамилию в негативном отношении к себе клиентов.
– Вы правы. Обычно мы видим то, во что верим. Если люди постоянно думают о своей бедности и только об этом и говорят, им не грозит стать обеспеченными. К каждому приходит то, во что он верит… Извините, что прервала ваш рассказ. И что же произошло дальше?
– Гриша не выдержал семейных конфликтов и со словами «возвращаю тебе твою фамилию» подал на развод. Я встретилась с ним. Хотела утешить. Он пригласил меня за город посмотреть, как заходит солнце. Зрелище, скажу вам, необыкновенное! А после того, как мы проговорили всю ночь, мы стали встречаться, а ещё через некоторое время Гриша предложил мне выйти за него замуж. С уходом на пенсию нотариуса я заняла его место, а Александра уволилась. Вот такая история…
– Очень даже интересная.
– Ах, да, забыла, вы ведь задали вопрос, не мешает ли мне в работе моя фамилия? Нисколько. Не думаю, что кардиологу Бессердечной Татьяне Васильевне, на приёме у которой мне однажды пришлось побывать, приходило в голову сменить свою фамилию на более благозвучную или выбрать из-за этого другую профессию. Она на сегодня – один из самых грамотных врачей в городе. А к нашему мануалисту Виктору Костоломову всегда очереди выстраиваются, и ни у кого не возникает желания поискать другого врача только потому, что их не устраивает его фамилия. А ещё мой прадедушка рассказывал, что во время войны у них был экипаж, который не пропустил ни одного немецкого самолёта. Не поверите, фамилии лётчика, штурмана и техника были Могилин, Смертин и Концов. После войны каждый из них был награждён орденом Красного Знамени.
– Спасибо, Александра. Было очень приятно пообщаться с вами. Люблю положительно настроенных людей, а вы просто заряжаете позитивом. И почему я не встретила вас, когда только задумала поменять свою фамилию? Честное слово, я не стала бы этого делать. И я рада, что вам повезло с мужем, – добавила Люба, глядя на портрет человека, который, в отличие от неё, сохранил верность своему роду.
– Мне тоже с ним повезло. Надеюсь, наша история не станет достоянием общественности?
– Ваша – однозначно нет. Но каждая такая встреча становится для меня источником вдохновения и идей.
Высказывание Вуди Аллена, которое Люба когда-то записала в тетрадь, стало её девизом как в профессии, так и в жизни вообще.
***
И руководство телевидения, и коллеги по работе, и телезрители оценили восходящую «звезду» и за душевные телепередачи, и за редкостную красоту. За эти годы многие мужчины пытались добиться её благосклонности, но Люба, отдавая всю свою энергию и любовь работе, не поощрила ни одного из них даже взглядом, считая, что замужество может помешать продвижению к успеху.
А тут ещё мама каждый день напоминала ей о том, что мечтает о внуке или внучке.
– Ты без нашей помощи не останешься. Мы с отцом поможем тебе растить ребёнка.
Но у Любы на это был готовый ответ:
– Вот если вы ещё и в декрет вместо меня пойдёте, тогда выйду замуж.
На что мама на полном серьёзе отвечала:
– Увы, доченька, уйти в отпуск по беременности и родам может только беременная женщина. А вот отпуск по уходу за ребёнком по закону можем взять и мы, твои близкие родственники.
Люба терпеть не могла такие разговоры. Особенно стали доставать они её, когда впереди замаячили сорок лет. А это означало только одно: если в своё время она не создала семью, то теперь шанс встретить человека, который будет ей душевно близок, слишком мал. Даже если и появится претендент на её руку и сердце, то где гарантия, что она со временем она не разочаруется в нём или он – в ней?..
«Мы ведь, женщины, с возрастом становимся слишком разборчивыми. Впрочем, мужчины такие же. У них тоже есть свои притязания. Неудачно пройдя через семейные узы, многие больше не хотят связывать свою жизнь с опытными ровесницами, им подавай ту, что всё ещё полна наивности и любой ценой будет удерживать возле себя мужчину. А вот со взрослой спутницей рассчитывать на подобную лояльность очень трудно. Впрочем, я не раз убеждалась и в обратном: чем старше женщина, тем крепче цепляется она за мужчину, – и тут же с огорчением подумала о себе: – С возрастом я становлюсь умнее, а к таким, по словам некоторых мужчин, непросто подойти. Но не превращаться же ради них в дурочку?».
Люба никогда не озвучивала вслух подобные мысли. Тем более родителям. Они ведь обязательно спросят, откуда у неё такое глубокое познание жизни. Ещё и засмеют, потому что их поколение не привыкло «менять коней на переправе» – если поженились, то на всю жизнь. Им не понять то, что происходит сейчас. Вот почему никогда не делилась с ними результатами собственных наблюдений за знакомыми и незнакомыми мужчинами своего возраста и старше.
А наблюдать и слышать приходилось много чего.
Глава 4
Любе нравилось ходить в соседнее кафе. Почему-то именно сюда мужчины и женщины заглядывают в поисках себе пары. Негласно все называют его «Три холостяка».
Она тоже частенько бывала здесь, пила кофе и прислушивалась к разговорам, которые происходили за соседними столиками, черпая темы для своих будущих творческих замыслов. И однажды встретила там Александру, бывшую Бездарь, вернувшую себе после развода девичью фамилию. Что её туда занесло, неизвестно, но вполне возможно, ей надоело быть Ивановой. Подсела к ней за столик. Та сразу признала в Любе свою бывшую посетительницу, посоветовавшую сменить фамилию, и на вопрос: «Как дела?» рассказала, что за это время имела несчастье ещё дважды побывать замужем, но смена фамилии ничего ей не дала, кроме семейных ссор, всю вину за которые она возложила на бывших мужей.
И неожиданно получила отпор от человека, сидящего за соседним столиком.
– Извините, не знаю вашего имени-отчества.
– Александра. Можно просто Сашенька, – кокетливо отозвалась Александра.
– Как я понял, Александра, вы всегда и во всём обвиняете мужчин и считаете, что всё зло идёт от них. А вот я убеждён в обратном. И попробуйте меня переубедить. Моя первая жена ушла от меня, ободрав как липку, а вторая такое выкинула, что я волком взвыл и сам ушёл от неё, оставив ей всё, что успел за это время нажить. А что заставило вас разочароваться в мужчинах, я так и не понял. Наверное, и вправду попадались негодяи. Такие среди сильной половины человечества тоже встречаются. И я вот о чём подумал, милочка. У меня есть друг. Сейчас он в поисках очередной барышни, – и наклонившись к ней, предложил: – Хотите, познакомлю? Он сейчас придёт. У нас с ним здесь назначена встреча.
В этот момент в кафе зашёл мужчина и направился в его сторону.
– А вот и он собственной персоной. Ему всегда везло на хорошеньких женщин. Не так ли, Георгий?
– У меня их три было, – расплылся тот в улыбке, – но, в отличие от тебя, Виктор, я ни про одну не могу сказать ничего плохого.
Александра весьма быстро сориентировалась в том, что происходит, и тут же включилась в разговор.
– А зачем тогда разводились? – полюбопытствовала она.
«Думаю, её вряд ли интересует, что именно заставляет людей расставаться друг с другом. По всему видно, что пришла она сюда явно с целью с кем-нибудь познакомиться», – подумала Люба, не впервой наблюдавшая за тем, как здесь происходят подобные знакомства.
– Я вижу, мой друг Виктор уже много чего наболтал про меня. Не стану скрывать, я всегда первым подавал на развод. Знаете ли, легко ходить по проторенной дорожке, а желающих остановить меня не нашлось.., – задумчиво произнёс он и, немного помедлив, продолжил: – Были когда-то у моего отца механические часы. Однажды, заводя их, он приложил слишком много усилий и перекрутил заводную пружину. Конечно, их можно было отремонтировать, но он отказался от этой затеи. Посчитал, что проще не заморачиваться, а купить новые… Вот так и с людьми, подумал я, – стоит «перекрутить заводную пружину», и конец всем отношениям. Но мои бывшие жены этого не понимали. Если бы они лежали на диване в носках и трусах, читая газету в то время, как я готовлю завтрак, мою посуду или стираю бельё, я бы не стал предъявлять им претензии, поскольку убеждён, что каждый волен делать, что хочет. Вы согласны со мной, девушка? – и Георгий расплылся в широкой улыбке.
– Георгий, девушку зовут Александра. А вы, Сашенька, не принимайте близко к сердцу слова моего друга. Он так шутит, – засмеялся Виктор.
Но Александра, видимо, не до конца осознав сказанное Георгием и будучи с первой минуты очарована им, неожиданно ляпнула, что «это лучше, чем целый день, ковыряя в носу, умирать от скуки», не уточнив при этом, что именно для неё лучше – лежать на диване или стоять у плиты. Но, тем не менее, Виктор усмотрел наличие у обоих здорового чувства юмора.
– Вам не кажется, что вы подходите друг другу?
– Если, конечно, кто-то из нас случайно не перекрутит «заводную пружину», – кокетливо ответила Александра.
Всё это вызвало у Любы ироничную усмешку, но она промолчала, решив «досмотреть» спектакль до конца, даже ценой опоздания на работу.
Но разве она думала, что задержится здесь намного дольше, чем предполагала?..
В зале находился ещё один человек, который, как и она, явно не воспринял шутки Георгия, Александры и Виктора. Им оказался пожилой мужчина, сидевший через столик. Его тяжеловесная фигура никак не сочеталась с его природным обаянием, которому нельзя было не поддаться.
– Извините, специально не подслушивал, но вы так громко общаетесь, что я тоже решил вступить в дискуссию, – и неторопливо продолжил: – На мой взгляд, настоящий мужчина должен быть похож на волка, который либо остаётся один, либо с одной волчицей навсегда. А бегать за овцами – это удел баранов… Надеюсь, я этими своими словами никого из вас не обидел?..
А потом неожиданно повернулся к Александре и спросил:
– Я так понял, что вы придерживаетесь того же мнения, что и Жора, и тоже считаете, что каждый волен делать, что хочет. Не от этого ли происходят все непорядки в семье, ведущие к разводам? А таких, как вы, – кивнул он в сторону Виктора, – женщины всегда будут обдирать как липку, потому что вы наивно полагаете, что если с каждой новой женщиной вы будете вести себя как с предыдущей, то получите иной результат. А это ведь то же самое, что, задавая один и тот же вопрос, ждать другого ответа.
Не остался без его внимания и Георгий.
– Сдаётся мне, что именно ты, Жора, а не твои женщины, любишь «перекручивать заводную пружину»… Впрочем, никого из вас не сужу… Сам был такой… Хотите, расскажу свою историю? Быть может, она чему-нибудь научит каждого из вас…
«Не знаю, как мужчин, а меня такое начало заинтриговало, – подумала Люба, присматриваясь к незнакомцу. – Его прямодушие ничуть не обижает, а напротив, заставляет прислушаться и сделать выводы. А ещё этот человек явно собирается рассказать нечто интригующее. Иначе зачем бы он стал разворачивать стул спинкой в нашу сторону и садиться на него верхом? Это либо признак того, что он хочет защититься от предстоящей атаки окружающих, либо, напротив, желает подчинить себе слушателей».
– Итак, с чего бы начать?.. – сказал он, удобно устраиваясь на стуле. – А начну-ка с того, что представлюсь. Меня зовут Евгений Иванович, и я тоже несколько раз был женат. Впрочем, сюда другие не ходят, – и он выразительно посмотрел в сторону столика, за которым общались, наклонившись друг к другу, двое уже далеко не молодых людей. – Да… я в своё время, как и вы, тоже наделал много глупостей… Но, каюсь, это не мешало мне наслаждаться жизнью… И мир повидал, и любовь… И красотки в меня влюблялись, о которых у меня, как и у вас, Жора, тоже остались хорошие воспоминания… Вот только за всё хорошее надо платить. И этот закон незыблем. Вот я и платил… Пока не остался ни с чем. Протрезвел, когда понял, что им всем я был нужен в качестве доильного аппарата, хотя они тщательно скрывали это от меня… Последние девять лет я встречался с женщиной, проживающей в другом городе. В этом были свои плюсы, поскольку жить вместе и тем более обзаводиться совместным хозяйством я больше не хотел. Мне проще было появляться у Татьяны наездами. Знаете, как говорят, сто рублей – не деньги, сорок километров – не расстояние… Я приезжал к ней, она – ко мне, иногда с ночевкой, иногда без: всё зависело от наших желаний. Она надеялась, что однажды я не захочу с ней расстаться и оставлю у себя навсегда. Но я и к ней переезжать не собирался, хотя она, я это чувствовал, была бы не против, и её к себе на постоянное место жительства не звал. И знаете, почему? Кровь во мне ещё играла молодецкая, а сердце жаждало большой любви. Невзирая на то, что я уже находился в преклонном возрасте, я предчувствовал, что однажды встречу свою самую большую любовь, и не хотел ставить Татьяну в неловкое положение перед детьми и знакомыми. Но… поставил…
И прежде чем продолжить, бросил пристальный взгляд на Любу.
– Если вам интересно, могу рассказать.
Поняв, что он обращается именно к ней, Люба кивнула головой.
– Будучи в санатории, я познакомился с одной женщиной и с этого момента перестал не только ездить к Татьяне, но и принимать её у себя. Она не верила, что человек, разменявший седьмой десяток, может по-настоящему влюбиться… А женщина, с которую я познакомился, скажу вам откровенно, окончательно вскружила мне голову… Рядом с ней я превратился в сентиментального безумца, готового для неё на всё и уверенного, что это взаимно… Увы, через полгода я понял, что являюсь её очередной жертвой… А она чем ласковее меня доила, тем больше молока получала…
И надолго задумался. Его взгляд был направлен куда-то вдаль, словно он пытался разглядеть там свою потерянную любовь. Все тоже молчали, переваривая услышанное. И только Виктор посмел нарушить молчание, спросив, как Евгений Иванович понял, что стал её очередной жертвой.
– Очень просто. Как-то, прижавшись ко мне так близко, что я почувствовал биение её сердца, она ласково прошептала, что готова провести оставшиеся годы со мной, но для верности надо оформить на неё мою квартиру. «По договору дарения, – уточнила она. – И это не корысть, милый.., – шептала моя ласковая кошечка. – Просто мне нужна гарантия, что ты не выставишь меня за дверь, если найдёшь кого получше…Ты ведь такой сексуальный, на тебя любая может польститься». Три дня ходил я под впечатлением её слов. «А почему бы и нет? – говорил мой внутренний голос. – Сколько мне жить-то осталось? А поскольку она намного моложе меня, то почему бы не сделать ей подарок за то, что она украсит своим присутствием мою осень жизни?». И тут же пронзила другая мысль: я ведь так мало знаю её. А что, если при первом же конфликте она нанесёт мне удар из-за угла и продаст жильё? Это же теперь её собственность! Что хочу, то и ворочу! И одновременно подаст на развод. И свалит, допустим, во Владивосток, где, по её словам, проживает её сестра… Расставаться с ней не хотелось, и я уже стал подумывать о том, чтобы оформить на неё квартиру по договору дарения с моим пожизненным в ней проживанием.
– Это как? – заинтересованно спросил Виктор.
– Это когда недвижимость переходит в чью-то собственность, но человек, подаривший её, может проживать и пользоваться ею до конца своих дней, – пояснил Евгений Иванович. – А поскольку квартира будет с обременением, её нынешний владелец не сможет продать её без согласия дарителя, либо, продав, обязан будет предоставить ему жильё… Пока я трое суток обдумывал этот вариант, она сама примчалась ко мне и взволнованно произнесла: «Милый, я чувствую, тебя явно напугало моё предложение. Прости! Прости! Думаю, тебе проще передать мне квартиру по договору ренты с пожизненным содержанием и иждивением. Я буду обеспечивать тебя продуктами, лекарствами, заниматься уборкой, платить квартплату. Возраст-то у тебя уже далеко не молодой… В общем, буду делать всё, что ты укажешь в договоре. Ну же, Женечка, это хороший вариант, а главное – безопасный для тебя».
И замолк. Молчали и все, включая Любу. А через время Евгений Иванович, закрыв глаза, обречённо произнёс:
– Как я сразу не догадался, что она, будучи хорошо подкована в юридических вопросах, вошла в мою жизнь, заранее всё обдумав? Но чётко знал другое – то, что в судебной практике имеется сколько угодно случаев, когда даритель оказывается для одариваемого тяжёлым бременем. Первой же мыслью было: не случится ли, что, будучи моложе меня, она почешет-почешет затылок, да и подсыплет в еду какую-либо хрень, и я дам дубу?..
И снова замолчал. И на этот раз никто не посмел нарушить молчание. А когда Евгений Иванович вновь заговорил, всё вздрогнули, услышав его хрипловатый голос.
– Не стану кривить душой: несмотря ни на что, я благодарен тому, что она была в моей жизни. Она ведь пробудила во мне восхитительные чувства! Ничего подобного я даже в юности не испытывал… Но поняв, что чуть не стал её жертвой, нашёл в себе силы расстаться с ней… Более всего я боялся, что моё разочарование перерастёт в злость и уныние.., – и он снова задумался. А потом, оглядев долгим взглядом своих слушателей, продолжил: – Не знаю, что сделали бы вы на моём месте, чтобы окончательно не увязнуть в одиночестве, но я…
– Неужели решили возобновить отношения с Татьяной? – с иронией произнёс Виктор. – Я лично не стал бы этого делать. Труднее всего, как только что сказал мой друг, чинить сломанные отношения. Бестолковое это занятие… Я бы нашёл что-то поновее и посвежее. А ещё избегал бы опытных женщин, которые, «мужчин с успехом делая рабами, по-царски правят в собственной семье»*.
– Другого ответа от вас я и не ожидал. Вы просто ещё молоды и не знаете, что среди тех, кто поновее и посвежее, немало таких, кто «ходы вперёд десятками считает».
«Так он ещё и поэзией увлекается», – подумала Люба.
Тут не выдержала Александра и воскликнула:
– Это точно Татьяна, узнав о трагической развязке вашего романа, сама вернулась к вам. Ну и легкомысленная же она, однако, женщина!
– С какой лёгкостью даёте вы оценки людям! А вы не вернулись бы, если бы любили? – и он опять бросил взгляд на Любу. Что-то в ней явно заинтересовало его. – И потом с чего вы решили, что это она вернулась? Она и не уходила от меня. Это я ушёл от неё. Я и вернулся. Поехал к ней, покаялся, сказал, что готов остаться с ней навсегда. А поскольку последний случай превратил меня в трезво мыслящего и весьма осторожного человека, я, естественно, стал продумывать все возможные варианты нашего с Татьяной будущего совместного проживания. Кто-то к кому-то должен переехать – или я к ней, или она ко мне. Но как при этом избежать негативных последствий? Голова разрывалась от этих мыслей, пока она не предложила свой вариант. «Продай свою квартиру и переезжай жить ко мне».
