А вот на выступлении я так разволновалась, что запуталась в собственных ногах, упала и покатилась вниз по склону – там площадка для выступлений на небольшом холме устроена, чтобы всем видно было. Хорошо, что ничего не сломала, только коленку ободрала. А девчонки без меня дотанцевали. Им еще потом приз зрительских симпатий вручили – все подумали, что это специально такая задумка была: «Несовершенству не место рядом с нами». Я получать приз не пошла. Проревела в домике весь вечер. Меня, конечно, утешали. Но потом. На следующий день. В тот вечер им не до меня было. Они победу двадцать пятого домика и свой приз почти до утра отмечали.
После этого случая я наотрез отказалась участвовать хоть в каких-то спортивных мероприятиях. И от меня отстали. Только на утреннюю пробежку ходила. Ибо нашего вожатого Леньку ничем было не пронять. Ну, а потом меня еще и забыли.
«Так что нет. В этом году – только с родителями. Не готова я видимо еще к полной самостоятельности», – подумала я, возвращаясь в день сегодняшний.
ГЛАВА 3
К первому учебному дню последней школьной четверти я готовилась как к последнему и решительному бою. Передумала массу разных вариантов поведения и развития событий от моего полного бойкота всем классом до, наоборот, бесконечных громких насмешек опять же от всех и каждого. Короче, накрутила себя так, что аж начало подташнивать. Мама, увидев с утра мое зеленое лицо, перепугалась и предложила остаться дома. Но я понимала, что это не выход. Я должна идти, и я пойду.
«Осталось всего два месяца», – как мантру шептала я себе, привычно скручивая волосы в пучок на макушке. Мне такая прическа категорически не шла, но сегодня злость на себя давала энергию. Белая блузка, черная юбка – тоже, конечно, меня не красят, но тут уж деваться некуда. Дресс-код в нашем лицее обязателен. Ну, а с другой стороны, меня вообще мало, что способно украсить. Разве что паранджа. Такая, которая вообще все скрывает. Но чего нет, того нет. Так что прихорашиваться бесполезно.
Оглядываю привычно недовольным взглядом свою объемную персону в зеркале на предмет аккуратности, обуваюсь и выхожу за дверь. Резко выдыхаю и начинаю спускаться по лестнице. Ну что, я должна справиться и я справлюсь.
Уже при подходе к школе меня нагоняет Наташка. Пристраивается рядом как ни в чем не бывало и начинает оживленно болтать. О том, каким козлом оказался тот самый Сережка. Что после той прогулки он даже не позвонил, хотя она дала ему свой номер. И вообще, оказывается, у него есть девушка, Леха про это знал и все каникулы изводил сестру насмешками. Я молчу, но Нате от меня никаких слов и не нужно. Ей интересна возможность высказаться. Все как и всегда. В гардеробе она замечает Виолу и Катьку, подбегает к ним и начинает делиться своими переживаниями с гораздо более эмоциональными подругами. Я спокойно раздеваюсь, выслушивая очередное Катькино восклицание, что она де предупреждала, что так и будет. Подхватываю сумку и направляюсь в класс. Ждать эту компанию я не собираюсь. Уже поднимаясь по лестнице, слышу удивленный возглас Виолы: «А чего это нас Сашка не позвала?». Оставляю без комментариев.
В классе стоит привычный шум. Все делятся с соседями подробностями закончившихся каникул. Даже если все каникулы провели вместе и расстались только вчера. Улыбаюсь и совсем успокаиваюсь. Прохожу мимо привычной уже за пять лет первой парты в третьем ряду и направляюсь к ряду у окна. Там всегда есть свободное место на первой парте. Насколько я помню, Колька всегда сидел один. Он и сейчас один. Привычно уткнулся в учебник и не замечает ничего вокруг. Лохматые русые волосы, потому что он их постоянно ерошит, очки с толстыми стеклами, невнятный бежевый свитер. Вот кому на дресс-код абсолютно плевать. И ему это позволено – победитель всех возможных олимпиад и гордость школы. Но мне кажется, он даже и не знает, что есть какие-то правила для школьной одежды. Ему это не интересно, ведь к физике, химии, математике и информатике это не имеет никакого отношения.
Подхожу, ловя удивленные взгляды одноклассников, к нашему гению, ставлю сумку на парту и негромко спрашиваю:
– Можно я здесь сяду?
Каким-то образом мой тихий вопрос слышат все, несмотря на творящийся вокруг бардак, и на класс опускается потрясенная тишина. Вижу, как замирает в дверях Виола, как поворачиваются в мою сторону головы всех, без исключения, присутствующих. Замечаю округлившийся рот и обиженное выражение лица Катьки. И финальный аккорд этой нелепой сцены:
– Ну ни хрена себе! – громкий вопль от главного хулигана класса Ваньки Симонова.
Единственный, кто остается равнодушным ко всеобщему шоку – это сам Колька. Он поднимает на меня слегка затуманенный высокими материями взгляд, молча кивает и погружается обратно в мир электричества. «Теория поля» в его руках ему гораздо интереснее, чем творящееся вокруг. Я достаю тетрадку с учебником по биологии, она сегодня первым уроком, и сажусь, наконец-то позволив себе выдохнуть. Я сделала это. Я смогла.
Понимаю, что это еще не конец. С меня обязательно потребуют объяснений. Но это будет потом. Потому что звенит звонок, и значит у меня есть 40 минут, чтобы быть готовой к следующему раунду. Встречаю удивленный взгляд Арины Семеновны, учительницы биологии, которая как раз зашла в класс. Но она не комментирует произошедшую перестановку, а начинает урок. Я ей за это очень благодарна. Про законы Менделя, которые будут сегодняшней темой, я в курсе. Поэтому спокойно погружаюсь в свои мысли, не забывая делать внимательное лицо. Мне не трудно, а биологичке – приятно.
Думаю про своего соседа. Он, кстати, так и сидит с «Теорией поля». Конечно, про теорию распределения признаков он в курсе. Более того, если Арина Семеновна сейчас его спросит, он совершенно спокойно ответит. Причем абсолютно правильно. Вундеркинд, чего с него возьмешь.
Помню, в начальной школе его сильно обижали. Он был маленький, худенький, в очках и так же все время сидел, уткнувшись в книжку. Ему было не интересно бегать с отнятой у кого-нибудь тетрадкой. Или громко ржать, когда кому-нибудь мазали стул мелом. Он не умел плеваться на два метра и свистеть. В итоге с ним никто не хотел сидеть. Ему придумывали разные гадкие прозвища. Меня тоже дразнили, но я не была тихоней и могла ответить достаточно жестко. Меня не любили, но и не доставали.
Мне было его очень жалко. Я однажды даже огрела того самого Ваньку Симонова учебником по глупой башке, когда он бросил грязную меловую тряпку на голову Кольке. Правда, самому Кольке было на все это по фиг. Поэтому от него быстро отстали, ибо стало не интересно. С ним никто не дружил. Он практически ни с кем не общался. Меня, как мне кажется, он уважал, потому что я тоже разбиралась в математике и информатике. Мы с ним на олимпиады почти всегда вместе ходили. Поэтому я не сомневалась, что мой финт ушами с пересадкой удастся. Так и вышло.
Ну а на перемене начались разборки. Первая подлетела Катька:
– Ты что себе позволяешь?! – голос она даже и не думала понижать, – что это за демонстрация?! – покрасневшее лицо бывшей подруги отлично гармонировало с ее любимой ярко-розовой помадой.
Мне как-то внезапно даже стало смешно. И в то же время стыдно. За себя. Что так долго чего-то боялась. Поэтому я смогла спокойно встать и начать собирать вещи, чтобы пойти в другой кабинет на геометрию. И говорить я уже тоже могла спокойно, несмотря на то что нас явно слушал весь класс.
– Кать, прекрати, пожалуйста, кричать. Почему я так сделала, ты, думаю, отлично понимаешь. И вряд ли тебе понравится, если я сейчас буду посвящать всех в то, что произошло в парке.
Все участницы этих событий явно не ожидали от меня таких слов. И намек они поняли очень хорошо. Видно, совесть где-то еще в них бродила, так как смутились и покраснели все трое. Любопытство одноклассников можно было буквально ощущать кожей. Мне казалось, что даже уши у многих начали вытягиваться в нашу сторону, чтобы ничего не пропустить. Но удовлетворять его я не собиралась. Воспользовавшись растерянностью девчонок, я аккуратно отодвинула с дороги Катерину и быстро пошла к двери. Я знала, что растерянность пройдет быстро и так легко от меня не отстанут. Это же удар по репутации! Страшная толстая Шурка посмела перечить самым крутым девочкам потока. Это скандал. И вряд ли они мне простят подобное.
На переменах ко мне больше никто не подходил. Наташка, Виола и Катька постоянно о чем-то шептались с недовольными лицами. Я не ждала от этих перешептываний ничего хорошего, но пока все было тихо. Что удивляло и еще больше настораживало. И предчувствие меня не обмануло.
Они ждали меня на улице около школы. В этот раз тактика была выбрана другая, и первая ко мне обратилась Виола:
– Саш, пойми нас, пожалуйста. Мы не хотели тебя обидеть, – звучало очень искренне, но у меня к подобному уже был иммунитет.
– Нам просто очень понравились эти парни, – вступила в разговор Наталья, – но мы никак не думали, что ты упадешь.
Вот в то, что они обо мне не думали, охотно верю. Молчу, ожидая продолжения. И оно следует.
– Не обижайся. Ведь мы подруги. Ты нам очень нужна, – а вот и контрольный выстрел от Катьки. Прямо в сердце.
Очень хочется поверить в это. Вот просто изо всех сил. Но память услужливо подсказывает, сколько раз я уже слышала подобное. И сколько раз прощала то, что совсем не следовало прощать. Все надеялась, что уж в этот-то раз все точно изменится. Становится больно и горько. Потому что они не врут. Я им действительно нужна. Только мое понимание дружбы и нужности очень сильно отличается от того, что вкладывают в эти понятия они. По крайней мере в том, что касается меня.
***
… За десять лет до описываемых событий
Первый класс, третья четверть. Только закончились зимние каникулы. Я не успела войти в класс, как меня окружили три девочки. Я, конечно, знаю, как их зовут – Наташа, Катя и Виола. Но разговаривать с ними мне еще не приходилось. Да-да, мы полгода проучились в одном классе, но вот общение не сложилось.
В детском саду я никогда не страдала от одиночества. Воспитательница меня любила, да и подружки у меня были, немного, правда. Всего две. Им было плевать на мою внешность и нескляшность. Да про что, вообще, речь, когда наше знакомство началось с битвы за горшок? Розовый такой, с цветочком беленьким. В итоге он не достался никому, потому что в пылу битвы упал и треснул. Или на него кто-то из нас нечаянно наступил? Ну в общем, он пришел в окончательную негодность, и драться стало не из-за чего. А вот дружба завязалась и продолжалась все четыре года. К сожалению, они пошли в обычные школы, а не в лицей.
В школе же все вышло по-другому. Хотя начиналось похоже. Перед первым сентября мне выписали очки, носить которые я ужасно стеснялась и надевала только на уроке. Как результат – опрокинутый в столовой стакан компота, который я буквально не заметила. На Виолу.
Конечно, я извинилась. И надеялась, что инцидент исчерпан. Но оказалось, что нет. Меня обозвали слепой курицей, и свидетели происшествия стали рассказывать всем, что я нарочно обидела милую, слабую, красивую девочку Виолочку. Из зависти. Или из злобности. А свидетелями были – да-да, Наташа и Катя. В итоге на классном часе учительница долго рассказывала, как надо вести себя в школе, как дружить с одноклассниками и призывала никогда-никогда не поступать так, как Саша Рузанова. После этого все мои попытки подружиться наталкивались либо на откровенный игнор, либо на откровенную грубость. Поэтому попытки очень быстро закончились.
Тем удивительнее была сегодняшняя активность неразлучной троицы. Объяснение, однако, нашлось очень быстро. Перед Новым годом нам впервые выставили оценки за четверть. Я оказалась круглой отличницей. А вот у подруг дела были значительно хуже. Видимо, дома у всех троих были серьезные разговоры с родителями. И девочки решили ситуацию исправлять.
В общем, мне была предложена дружба на возмездной основе. Я даю списывать домашки и контрольные, а они начинают со мной дружить. Мне было настолько одиноко первые полгода, что я не раздумывая согласилась. Тактика оказалась на редкость удачной. Оценки девчонок стали почти такими же, как у меня.
***
… Настоящее время.
Постепенно в мои обязанности вошло и объяснение всего того, что было непонятно. Меня называли интеллектуальной частью нашей команды, а я, дура, гордилась. Мне казалось, что со мной давно дружат из-за того, что я – это я. Но, как показали последние события и мои, наконец-то, здравые размышления, все было совсем не так. В одиннадцатом классе меня можно было назвать полноценным репетитором для членов нашей компании. Только бесплатным. Плюс всем сердцем болеющим и переживающим за результат. И вот последние два месяца до экзаменов. Самые важные и ответственные. А тут я так не вовремя взбрыкнула. Конечно, я им нужна. Только вот с меня хватит!
Именно это я и сообщила своим бывшим подругам. Жалко, что я не догадалась сфотографировать их изумленные лица! Такой твердости они от меня явно не ожидали. Наслушалааась…
Чего только мне про меня не объяснили. И что тварь я неблагодарная. И сколько раз они мне помогали и шли навстречу, и защищали, и стеной стояли между мной и разнообразными обидчиками. И это не смотря на все сложности и моральные страдания. С их стороны.
– Знаешь, сколько насмешек мы наслушались, что у нас такая подруга! – кричит Катька.
Представляю. Недавно в парке видела. Только насмешки не над ними, а надо мной.
– Да мне во двор было стыдно выходить рядом с тобой. Все парни знакомые ржали, – поддакивает Натка.
Ага. Только кто-то смеялся надо мной не менее весело, чем те самые парни.
– Меня даже на разные мероприятия стали меньше приглашать, – обиженно выступает Виола, – ведь знали, что я приведу тебя и весь антураж коту под хвост. Но я все равно тебя звала.
Точно. Раз в месяц примерно. Спасибо, конечно, и за это. Только если бы Виолу приглашали еще чаще, чем сейчас, она бы в школу ходить не успевала. И без того каждый день рассказывает о своих мероприятиях. Так может, это я ей наоборот услугу оказывала? Хоть время свободное иногда появлялось. Для учебы.
Выслушала все молча. Спорить и доказывать ничего не стала. Просто развернулась и пошла домой.
– Саш, – меня догоняет какой-то растерянный Наташкин голос.
Видно, совсем не ожидали такого исхода. Но растерянность проходит быстро. Через минуту слышу уже Катькино шипение:
– Пожалеешь еще. Сама приползешь.
Конечно, весь вечер я переживала. И страдала. И мучилась сомнениями, как лучше поступить. И тряслась, представляя, как меня опять начнут изводить и игнорить. Но решение свое не изменила.
А на следующий день произошло то, что абсолютно вытеснило из моей головы все правильные, но грустные и упаднические мысли.
Утро никаким образом не предвещало знаковых событий. Все было ожидаемо. Колька, как всегда уткнувшийся в книгу. На этот раз в «Принципы и практику программирования на С++». Задравшие нос и не разговаривающие со мной королевы класса. Подколки почуявших мою теперь беззащитность парней. Но пока не злые. Отвечаю жестко. Не до сантиментов сейчас. Покажешь слабость – сожрут. Это я теперь точно знаю. Все-таки не первый класс. Маленько поумнела с тех пор. Надеюсь, по крайней мере.
Но вот открывается дверь, и в класс входит парень. Мне он кажется смутно знакомым, хотя никак не могу вспомнить, откуда. Знакомых мужского пола у меня, кроме одноклассников, по пальцам одной руки можно пересчитать. И такого красавчика среди них точно нет. Высокий, волосы темные, глаза серые, плечи широкие и улыбка обаятельная.
Слышу со своего предыдущего места обитания веселый Катькин голос:
– О, Виталька, привет! Ты какими судьбами тут?
И, наконец, вспоминаю. Он был в том самом спортивном лагере, где я так хорошо отметилась прошлым летом. Он не из того знаменитого двадцать пятого домика, но в компанию ту входил. Близко я с ним не общалась. Сомневаюсь, что он меня вообще узнает.
– Доучиваться у вас буду, – между тем отвечает он и садится рядом с явно довольной Катериной.
Видимо, я пропустила момент приглашения на освобожденное мною место. Может, теперь моя бывшая соседка не будет на меня так сильно злиться? Ведь сидеть с таким парнем всяко приятнее, чем с очкастой заучкой вроде меня? А если он еще и умный, то вообще выигрыш по всем фронтам.
Я слышу, как любопытное шушуканье начинает набирать обороты, но вылиться в какие-то действия не успевает. Вместе со звонком, возвещающим начало урока литературы, в класс входит наша классная Светлана Сергеевна, которая и преподает у нас эту самую литературу. Но прежде, чем начать пытать нас Достоевским, она представляет нам новенького, фамилия которого, оказывается, БОлотов.
Урок тянется долго. С «Преступлением и наказанием» я не очень в ладах. Пытаюсь делать одухотворенный вид и не начать судорожно зевать. Вот он – основной минус первой парты. Наконец пытка великим заканчивается, и я выдыхаю с облегчением. Следующие два урока – это информатика. Для меня она гораздо интереснее, проще и понятнее. Можно расслабиться.
На каждой перемене одноклассники толпятся вокруг новенького. Судя по смеху и довольным возгласам, тот чувствует себя как рыба в воде и явно уже смог наладить контакты с новым окружением. Завидую белой завистью. Мне подобного не дано. Окажись я в такой ситуации – сидела бы красная, как рак и блеяла бы что-то маловразумительное, мечтая о том, чтобы столь сильный интерес поскорее иссяк. А этот товарищ, похоже, наслаждается. Девчонки вовсю строят глазки и кокетничают, а он в ответ многозначительно улыбается. Понятно – очередной бабник. Не интересно.
Наконец, шестой урок подходит к концу. Факультативов сегодня нет, так что можно спокойно отправляться домой. Выхожу из школы, вдыхая полной грудью уличный воздух. Пахнет особенно по-весеннему. Снега осталось совсем чуть-чуть, только под деревьями и в глубокой тени между домами. Но именно он дает вот эту самую острую апрельскую свежесть, которая исчезнет, как только станет совсем тепло.
Медленно бреду по улице, особенно остро осознавая свое одиночество. Десять лет подряд я не ходила из школы одна. Всегда кто-то из девчонок был рядом. Эх! Ну ничего, все равно я все сделала правильно. Мои не шибко веселые мысли неожиданно прерывает громкий окрик:
– Эй, подожди!
Сначала даже не понимаю, что это мне. Недоуменно оглядываюсь и вижу догоняющего меня новенького. Удивленно смотрю на него, дожидаясь объяснений.
– Подожди, – повторяет он, поравнявшись со мной, – ты ведь Саша, правильно?
Осторожно киваю в ответ, не ожидая ничего хорошего от парней вообще и от него в частности.
– Ты ведь в прошлом году отдыхала в «Спортсменнике», правда? – Виталика нисколько не смущает мой настороженный прием.
– Да, – отвечаю старательно равнодушным тоном. Совершенно не знаю, чего ожидать от столь странной настойчивости.
– Я тебя сразу узнал, – он как-то подозрительно радостно смотрит мне в глаза, – ты очень сильно отличалась от своих подруг.
– Ну еще бы, – ехидно кривлю губы, – размера на три, как минимум.
– Причем тут размер, – парень недоуменно пожимает плечами, – ты просто совсем другая. С тобой интересно разговаривать не только на тему фоток в соцсетях и новой низкоуглеводной диеты.
Вот чего-чего, а такого я точно не ожидала. Судорожно пытаюсь вспомнить, когда это я успела с ним вообще поговорить. А, точно, на очередном вечернем костре я случайно оказалась с ним рядом. О чем же мы болтали? Кажется, про то, кто какие детективы любит. Он топил за Дена Брауна, а я за Агату Кристи и Конан Дойля. Ну ничего себе!
– Я так обрадовался, когда сегодня увидел тебя в классе, – он продолжает погружать меня в пучину удивления, – извини, что сразу не подошел. Просто твои, ой, прости, – он смущенно улыбается, – наши одноклассники были очень настойчивы в своем желании познакомиться и разузнать, кого же занесла к ним нелегкая.
– Ээээ…, – слова у меня как-то резко закончились. Не привыкла я такого слышать в свой адрес.
Нерешительно делаю шаг в сторону дома. А вот Виталия ничего не смущает. Он спокойно идет рядом, продолжая беседу.
– Ты сейчас домой? Я тебя провожу.
Разбудите меня кто-нибудь! Хотя нет, не стоит. Можно, я еще посмотрю этот сон? Ведь наяву со мной точно происходить такого не может. Ведь правда же?
ГЛАВА 4
Эти два месяца до выпускного были самые счастливые в моей жизни. У меня все удачно складывалось с учебой. Меня не задевали в классе. И у меня появилась личная жизнь. Впервые мне было так хорошо и интересно с парнем. Я буквально парила над землей. Я не могла поверить, что могу быть нужной такому, как Виталик! Красивому. Умному. Спортивному. Компанейскому. Тому, кто умел улыбаться так, что у меня отнимались ноги.
А когда он меня первый раз поцеловал – это был просто взрыв Вселенной. Звезды в глазах. Бабочки в животе. Пузырьки шампанского в груди. Все, о чем я когда-то читала в любовных романах и над чем насмешливо фыркала, оказалось правдой. Это было настолько бережно и настолько нежно! Буквально до слез. Он вообще относился ко мне удивительно бережно. Даже за руку всегда брал с осторожностью. Никаких тебе грубых обнимашек или, упаси боже, засосов. В общем, я влюбилась. И с каждым днем влюблялась все больше.
Кстати, за то, что в школе у меня все было спокойно, тоже следовало благодарить Вита. Я опять начала заниматься с Катей, Наташей и Виолой. Нет, мы не начали снова дружить. Но с учебой я им активно помогала. Возможно, даже больше и старательнее, чем прежде. Как так вышло? А вот так.
…Это было на следующий день после того, как Виталий первый раз проводил меня домой. Мы снова шли из школы вместе. Разговор зашел о том, почему я больше не общаюсь со своими подругами. Вит очень возмущался их поведением, когда я ему рассказала о случае в парке. А когда узнал, что я просто прекратила с ними общаться, не начала мстить за обиды, рассказывая на каждом углу про их подлость и жестокость, и вообще хоть как-то пытаться испортить им жизнь… Он так мною восхищался! Моей добротой, чистотой души, необычной для нашего циничного и жестокого мира.
– Я думал, что таких как ты, сейчас уже не бывает, – сказал он мне тогда.
А этот полный уважения и теплоты взгляд, который сопровождал эти слова?! Я была просто на седьмом небе! И в этот момент нас неожиданно догнала эта троица.
– Саш, – дрожащим от слез голосом начала Катя, – извини, что мы вас прерываем, но в школе мы не смогли бы поговорить спокойно. Мы понимаем, что вели себя с тобой очень плохо. И просим у тебя за это прощения.
Если бы рядом не было парня, который только что восхищался моей уникальностью и добротой, я бы их послала. Вот честно. Но тут не смогла. Просто остановилась и продолжила слушать.
– Мы знаем, что дружбу вернуть уже невозможно, – серьезно продолжила Виола, – но тем не менее просим тебя нам помочь. Без этого нам будет очень трудно сдать ЕГЭ на те баллы, которые нам нужны.
– Саш, помнишь, я тебе говорила о том, как я мечтаю о поездке в Питер на выходные? – вступила в разговор Наташа, – так вот, родители подарили мне эти деньги. Я готова платить тебе, как репетитору, за занятия с нами.
Тут уж мне стало совсем не по себе.
– Не надо мне ничего платить, – буркнула я, – я продолжу заниматься с вами. Но на этом все. Никаких списанных домашек и подсказок на контрольных.
– Спасибо! Спасибо! Спасибо! – закричали девчонки хором, – ты самая лучшая и добрая! Завтра начнем?
