– Боже! Зачем? – воскликнула Тёмина, и прикрыла лицо рукой. – Я не хочу…
Она резко смолкла.
– Успокойтесь, – Лёне пришлось спешно разруливать неудачное начало и напомнить женщине об их соглашении. – Вчера мы договорились, что сегодня вспомним тот роковой день в мельчайших подробностях. В самых микроскопических. Сосредоточьтесь, пожалуйста.
Жаров сделал важную паузу, доставая из кармана куртки блокнот.
– Итак, утро. Пятница.
– Альке в школу нужно было идти, – Тёмина, казалось, взяла себя в руки, но тут же опять сорвалась. – Я вчера весь вечер и почти всю ночь вспоминала те события. Заново переболела всё. Утром, правда, полегче стало. Это вы правильно сделали, что разговор на сегодня перенесли.
Лёня был польщён похвалой в свой адрес, но старался нить беседы держать натянутой.
– Продолжайте по теме. Ваша дочь пошла в школу?
– Да. В тот день она хорошо позавтракала. Обычно она капризничает. Я её проводила до дверей, а потом ещё и на балкон вышла посмотреть.
– Вы её разве до школы не провожали?
– Когда как. Но в те времена мало кто провожал. Это сейчас дрожат за своих чад. Тогда не боялись. Тем более школа недалеко от нас. А, в тот день я не могла. У нас же дверной замок сломался, – радостно вспомнила она. – Я ещё, когда Алька кушала, в театр позвонила, чтобы Тёма плотник пришёл новый замок установить. Он пообещал во второй половине дня. Я его попросила заодно и Альку прихватить со школы.
– У вас уже был заготовлен новый замок?
– Нет. Я накануне вечером, придя с работы, старый еле открыла. Сосед помог ножом язычок поддеть. Когда бы я успела новый приобрести. Тёма обещал по пути купить.
– А если вдруг у него бы не было денег?
– Денег? – рассказчица на секунду растерялась. – Да, у него всегда были деньги. Кстати, я тогда так и не успела расплатиться с ним за замок. Вот вы мне напомнили. Какая же свинья! Просто стыд, – она искренне расстроилась. – Хотя я и раньше забывала это делать. Он Альке мороженное купит или конфет, в кино сводит, а я бывало и не спрошу сколько с меня.
– Да, они дружили, – я уже наслышан, – следователя раздражал этот уход в сторону излишних подробностей, не связанных именно с тем днём.
– Ой! Я в те времена такая неорганизованная была. Тёма меня сильно выручал и с Алькой тоже. Надёжный был паренёк. Это я такая неблагодарная бессовестная свинка.
– Когда дочь отправилась в школу, вы ничего подозрительного не заметили?
– Заметила. Это я вчера вспомнила, когда память ворошила. Я с балкона его увидела. Парень какой-то незнакомый на лавочке у нашего подъезда сидел, а когда Алька мимо него прошла, то он сразу подхватился и пошёл за ней вслед.
– А, вы? – Жаров сразу напрягся.
– И я на улицу выскочила. Всполошилась, но припоздала. Мы хоть и на втором этаже, но тоже нужно время, чтобы спуститься. Пока я на улице оказалась, они уже во дворе ПТУ скрылись.
– Здесь я не совсем понял, – остановил её следователь.
– Пойдёмте на балкон я там вам всё подробно покажу.
Они проследовали через зал в нужном направлении. Здесь Жаров оказался впервые. Балкон почти открытый, только по бокам были смонтированы деревянные застеклённые рамы.
– Смотрите. Вон ворота на задний двор ПТУ. Через него ходят в школу ребята из того дома, что правее нашего. Там нужно пройти мимо котельной и через дырку в заборе попадаешь на школьную спорт площадку.
– Это единственная дорога?
– Нет. Это дорога скорее нелегальная. Настоящая туда на лево, где улица и тротуар. Просто Альку одноклассники из соседнего дома приучили так ходить. Лично я водила её всегда цивилизованным путём.
– И что в тот день вы догнали дочку?
– Нет. Когда я добежала до ворот и посмотрела им вслед, парень свернул направо к мастерским ПТУ, а Алька пролезла сквозь проход в ограде. Я сразу назад скорёхонько. Дверь ведь открытой бросила.
Они вернулись на кухню и продолжили беседу в прежней диспозиции.
– Дальше я снова засела роли штудировать.
– Вы не пошли на работу из-за двери?
– Нет, я уже бесплатный отпуск взяла, чтобы в Москву ехать.
– Тогда какие роли вы учили, если уже не были задействованы на работе?
– Для Москвы. Я предполагала, что там потребуется показать товар лицом. Я постаралась подготовить разносторонние варианты. Немного классики из Чеховской «Чайки», отрывки комедий, современных драматургов. Подготовки было гораздо больше, чем на обычный рабочий день в нашем театре.
– А, как вышло, что вас там в центре заметили?
– Да, никто меня не заметил. Папин армейский друг осел в столице. Приезжал сюда меня проведать. Узнал, что я актриса. Пообещал туда перетащить. Говорил, что у него приятель известный режиссёр. Он в театр со мной ходил, на репетиции и на представление. Сделал несколько снимков. Некоторые у меня в альбоме остались, – встрепенулась Тёмина, бросившись в другую комнату.
Альбом она не принесла, а только небольшую пачку фотографий. Просмотр их вызвал у Жарова лишь недоумение. Кадры зафиксировали фрагменты какого-то спектакля с несколькими актёрами на сцене.
– А, где же здесь вы, Елена Сергеевна?
– Да, вот же, – ткнула она пальцем.
– Это вы?
Женщина на фотографии была настолько красива и импозантна, что Лёня на мгновение потерял дар речи.
– Что не похожа? Да, инфаркт не красит. Я теперь, как и доченька тоже инвалид только по сердцу. Так и живём вдвоём на наши пенсии. На работу никуда не берут. В прежние годы может бы и пристроились куда, а нынче кому мы нужны два подранка.
– Можно я возьму одно фото? – молодой следователь потихоньку справился со своим шоком.
– Да, хоть несколько, если это необходимо.
– Я обязательно верну.
Они помолчали.
– А, почему этот московский друг проявил к вам такое участие?
– Они служили вместе с моим папой в армии. Мой родитель погиб. Валерий Степанович считал своим долгом оказать посильную помощь дочери своего друга, – объяснения Тёминой прозвучали как-то по-канцелярски суховато, и Лёня поспешил уйти от темы героических предков.
– Итак, сколько времени заняла у вас эта профессиональная накачка?
– До возвращения дочери, и после. Алька что-то поклевала сама себе на кухне. Вот тут рядом. Потом пошла к себе уроки учить. На десятый день учёбы их ещё самостоятельно тянет домашнее задание выполнять. Вспомнила! Мы с ней по пирожку съели. Тёма принёс поминальные. У него незадолго перед этим мама умерла. Как раз девять дней прошло. Помянуть надо было.
– Он и в театре пирожки раздавал?
– Не знаю, я же там не была.
– Хорошо. Давайте дальше по порядочку хода событий.
– Дальше? Тёма взял табуретку здесь и пошёл в прихожую ставить замок. Затем пришёл ещё за одной. На одной он сидел, а на другой инструмент раскладывал, – заметив, что Жаров собирается её перебить, стушевалась. – Что не надо так подробно? Вы же сами просили.
– Нет, подробно это хорошо. Только не перескакивайте. Домой сюда они пришли вместе? С этим Тёмой?
– Да. Алька его у школы подождала.
– А, по какой дороге?
– Ой. Этого я не знаю. Тогда следователи у меня такого не спрашивали. Да, мы сейчас у самой Альки спросим.
– Доченька! ? прокричала она в сторону остальных комнат.
Жаров немного опешил.
– Так она здесь?
– А где же ей быть?
– Действительно. Я как-то не сообразил.
В комнату неторопливо вошла девушка, и Леонид не только опешил, он, говоря по-простецки, офанарел! Это была та самая гордая красотка, которая сразила его тогда в автобусе. Он вскочил, как и тогда в транспорте, но теперь уступая ей свой шаткий табурет. Девушка снова проигнорировала его джентльменские замашки и прислонилась спиной к косяку двери.
– Альке, лучше стоять, – пояснила мама, – она долго сидеть не может и то если на мягком. Пуля повредила позвоночник.
– Мы возвращались домой по улице, не через ПТУ, – без лишних эмоций на лице доложила Тёмина младшая, заглушая мамины пояснения.
– Да, она слышала весь разговор из другой комнаты, – снова подсказала мама следователю. – Можете продолжать без уточнений сказанного ранее.
Лёня ещё раз взглянул на фотографии.
– Похожа на вас, – сказал он маме. – На ту… Тех лет.
На какое-то время зависла тягостная пауза. Следователь осознавал, что стройный ряд его мыслей рассыпался.
– Я помню нечто мистическое, – неожиданно заговорила старшая женщина. – Я дочитывала «Чайку» и в том месте, где доктор Дорн говорит, что это у него склянка разбилась, раздался какой-то хлёсткий звук. Резкий такой. И мне показалось, что стёкла задрожали.
– Мамочка, не выдумывай.
– Нет, это было на самом деле. Пьеса в мыслях, в душе внутри меня и этот звук снаружи! Что-то сверхъестественное. Необъяснимое. Как будто какая-то оболочка лопнула, в преддверии потока бед и страданий.
– Мамочка, успокойся, – дочь произносила, казалось, очень тёплые слова, но её бледное лицо по-прежнему не выражало никаких человеческих чувств.
– А, потом прозвенел телефонный звонок, – между тем продолжала мать очень многозначительно.
– Вы помните такие детали, – не поверил Жаров. – Вам что редко звонили?
– Звонок был не нам, потому я его и запомнила. В трубке попросили позвать Шнейдера. Я ответила, что здесь нет никакого Шнейдера, но тут Тёма подскочил и взял у меня трубку.
– Вы слышали разговор?
– Нет, Тёма только слушал. Затем положил трубку и спросил разрешение пройти на балкон.
– Покурить? – Жаров уже начинал раздражаться. Мистика в расследовании его не прельщала.
– Тёма не курил.
– Сколько времени он там находился?
– Довольно долго. Впрочем, столько лет прошло, сейчас всё воспринимается по-другому. Нынешнее время сжимается, прошлое расширяется, – опять зафилософствовала несчастная актриса.
– Так с замком он справился?
Этот простой вопрос вызвал у хозяйки квартиры замешательство.
– Вы знаете, скорее нет. Он как-то поспешно ушёл. Потом весь этот ужас случился. Всё завертелось, как в колесе дьявола. Я должна была уезжать со скорой помощью, сопровождать доченьку. Бросилась дверь закрывать, а не могу. Вот пойдёмте, – она увлекла всех к входной двери. – Смотрите: вот эту дырочку, куда язычок входит, Тёма почему-то сделать забыл. Я к соседу. Ключи ему бросила. Он хоть и алкашик, но чего-то там проковырял, пока меня не было.
– Так, а сам Тёма после не пришёл свой недочёт исправить?
– А, я его больше не видела. Никогда.
Жаров посмотрел на собеседницу уже совсем недоверчиво.
– Я же всё по больницам. Когда в театр приходила иногда, специально его не искала. Наверное, он уволился. Лучшее место нашёл. Зарплата для таких вспомогательных работников у нас там не ахти какая.
– А, вы разве не знали, где он жил?
– Нет. Зачем мне. В гости я к нему не ходила. Если что нужно, Тёму в театре всегда можно было найти и договориться.
– А, вы что-нибудь помните? – Леониду чесалось переключиться на молодую, как он надеялся, более адекватную собеседницу.
– Ой! – запричитала мама. – Она как начинает об этом говорить, я не могу слушать. Сердце разрывается. Я лучше выйду. Пойду лекарство приму.
Тёмина взяла с полки корзинку полную таблеток, кружку воды и удалилась.
– Кликните, если понадоблюсь. Я прилягу ненадолго.
Алька заговорила не сразу, но Жаров её и не торопил. Ему просто было приятно находиться в обществе этой девушки. Когда мамина возня из другой комнаты стихла, дочь перестала прислушиваться и заговорила ровно и спокойно.
– Я подходила к Тёме несколько раз, пока он работал. Похвалиться пластилиновым козлёнком. У нас в школе на уроке рисования лепка была. Домашнее задание: сделать любого понравившегося персонажа из мультфильма «Козлёнок, который умел считать до десяти». Знаете, такой?
Лёня кивнул. Он смиренно слушал всю эту детскую лабуду воспоминаний. Голос рассказчицы перешёл от резкого на мягкий почти бархатный тембр и звучал приятно расслабляюще.
