Новгородцам противилась и меря, о чем свидетельствуют «военные» названия населенных пунктов в некогда заселенных ею местах. Ее наследники черемисы – ныне миролюбивая и подвергшаяся татаризации народность, а тогда она отчаянно боролось с русскими. После падения Казани черемисы покорились Москве, правда, уже в 1572 г. восстали против нее, за что были сурово наказаны, потом опять взбунтовались и только полвека спустя окончательно подчинились русским, но периодически вновь восставали: в частности, в 1609 г. они сожгли г. Цивильск[102 - Смирнов И. Н. Черемисы. С. 11.].
Покорив финнов, русские заселили их земли, в результате чего инородцы стали исчезать и ассимилироваться. Этому благоприятствовали два обстоятельства. Во–первых, жители равнин утрачивают свою культуру быстрее населения гор, во–вторых, русский крестьянин оказался неприхотлив, не считал туземцев людьми второго сорта, не презирал их и мало отличался от них по социальному статусу. О том, как происходила колонизация финских земель, свидетельствует мордовская легенда. Однажды основатель Нижнего Новгорода великий суздальский князь Георгий Второй[103 - <Юрий (Георгий) Всеволодович (1188–1238) – великий князь Владимирский (1212–1216, 1218–1238), князь городецкий (1216–1217), князь суздальский (1217–1218).>] спускался по Волге и увидел на правом берегу местных жителей, которые приносили жертву свои богам. Заметив княжеский кортеж, мордовские старцы послали молодых людей к господину с приношениями мяса и пива. Но по дороге посланники съели и выпили эти дары, и поэтому вручили князю землю и воду. Георгий решил, что тем самым они принимают подданство и продолжил свой путь. Там, где он бросал щепотку этой земли, возникало русское селение, там, где метал пригоршню, вырастал город. Так мордовская земля стала русской[104 - Rambaud A. Le congr?s de Kazan // La Revue scientifique de la France et de l’еtranger: revue des cours scientifiques. 1879. № 46. P. 1090 (Melnikof. Les origines de Nijni–Novogorod).].
Финны сильно повлияли на русских физически и духовно. Согласно профессору Богданову[105 - <Богданов Анатолий Петрович (1834–1896) – русский зоолог и антрополог, основатель первых антропологических учреждений в России, член–корреспондент Петербургской академии наук (1890).>], предки славян скифы были длинноголовыми, но со временем форма их черепа изменилась, поэтому сегодня у русских преобладает короткоголовость. Согласно итальянскому ученому и путешественнику месье Соммье, знаменитого своими работами по этнографии России, это отчасти обусловлено слиянием славян с финнами[106 - Sommier S. Un'estate in Siberia fra Ostiacchi, Samoiedi, Siriеni, Tatаri, Kirghisi e Baskiri. Firenze [etc.]: Ermanno Loescher, 1885. P. 18 <рус. пер.: Соммье С. Лето в Сибири среди остяков, самоедов, зырян, татар, киргизов и башкир. Томск, 2012. С. 18.>.]. Все наблюдатели сходятся во мнении, что финны очень упрямы. Если они скажут «нет», их уже не переубедишь[107 - Sommier S. Note di viaggio. P. 225 <рус. пер.: Соммье С. О черемисах. С. 88.>.], и эта черта их характера проявляется у славян на поле боя.
Наряду с финнами значительную часть населения Казанской губернии составляют татары – так русские называют различные турецкие племена и магометан европейской части империи. В настоящее время магометан там насчитывается приблизительно 2,5 млн человек, из них 1,5 млн живут в Поволжье, а остальные – в Крыму.
Татары – это потомки монгольских завоевателей, оставшихся в России. Исповедующие ислам и обладающие иной семейной организацией, они не слились со своими новыми хозяевами и не повлияли на русских в такой степени, как финны. Конечно, татары в определенной мере оказали воздействие на русских, однако на поволжских финнов оно было сильнее. Первоначально татары несли культуру местным финнам подобно тому, как в нынешней Африке магометане превращают языческие племена в довольно цивилизованные общества.
Турецкие племена России имеют различное происхождение, поэтому, чтобы избежать путаницы, к слову «татары» обычно добавляют название мест их проживания: например, «рязанские татары», «астраханские татары», «казанские татары» и т. д. Казанские татары – это турки с монгольской примесью. Их простолюдины отличаются раскосыми глазами и выступающими скулами, зажиточные же благодаря бракам с бухарскими единоверцами обладают ярко выраженным арийским типом[108 - Ibid.]. Все они называют себя булгарлар[109 - <Булгары (тат.).>], полагая, что происходят от древних булгар. В большинстве случаев это умные, сдержанные, честные, рачительные и надежные, физически сильные люди (о татарских грузчиках ходят легенды). Они носят тяжелые овчинные шапки, поэтому уши у них сильно оттопырены. В Казанской губернии, особенно на ее северо–востоке, проживают не менее 638 тыс. татар, а в Мамадышском, Тетюшском и Царевококшайском уездах они даже превосходят по численности русских. Статистика лучше всяческих описаний показывает сложный состав населения Казанской губернии. Наряду с татарами в ней имеется 850 тыс. русских, 594,4 тыс. финнов и несколько тысяч немцев, поляков и евреев.
Таков вкратце состав большей части населения Российской империи.
Глава II
Казань
Азия в Европе. – Показ успехов русской промышленности. – Климат Казани. – Татарская слобода. – Одежда татар. – Русская политика в отношении магометан и ее результаты.
После отбытия из Нижнего наш пароход восемнадцать часов бороздил Волгу. Справа от нас непрерывно сновали суда, слева знойное марево покрывало утопавшие в зелени берега, и вот уже вдалеке показалась Казань.
Казанская пристань – это настоящий кусочек Азии. На берегу суетились грузчики – татары, нищие, бабы в розовых, желтых или зеленых юбках. Кого тут только не было! Вокруг прилавков с разложенными на открытом воздухе яркими плодами, у странных транспортных средств с разноцветными дугами – диадемами над головами лошадей, у понтонов, перед магазинами, вблизи кабаков копошились люди – кто в овчинных шапках, кто в черных и синих кафтанах, в серых от грязи тулупах, да еще в тюбетейках или фуражках.
Едва мы сошли на берег, как в наш багаж вцепились с десяток носильщиков. Отбиваясь от этих нахалов, мы попали в толпу нищих, которые совершали глубокие поклоны и осеняли себя крестными знамениями, прося милостыню. Пробившись сквозь них, мы быстренько плюхнулись в экипаж.
…Мои дрожки, едва тащившиеся по ужасно пыльной дороге, свернули за угол, проехали по множеству луж и достигли холма с торчащими на нем колокольнями, башнями, минаретами и куполами – белыми и блестящими, словно это кусочки сахара на фоне голубого неба. Было ощущение, что я попал в восточный город.
Казань от Волги отделяют семь километров городских окраин, пригородных селений и луж. То поднимаясь, то опускаясь, дорога петляла вдоль р. Казанка, и в итоге привела в город, к отелю «Франция»[110 - <В настоящее время гостиница «Джузеппе» (г. Казань, ул. Кремлевская, д. 15/25).>], принадлежащему радушной мадам Виёй.
На следующий день меня принял профессор медицинского факультета местного университета месье Миславским[111 - <Миславский Николай Александрович (1854–1928) – русский физиолог, член–корреспондент АН СССР (1927), заслуженный деятель науки РСФСР (1926).>], благодаря которому мое пребывание в Казани значительно облегчилось. Я нуждался в человеке, знающем французский и русский языки, чтобы через него общаться с местным населением, и месье Миславский предложил мне молодого студента университета месье Алексея Карловича Боянуса[112 - <А. К. Боянус (1867–1926) родился в семье известного врача–гомеопата, в школьные годы дружил с сыном Л. Н. Толстого Ильей. В 1892 г. окончил Казанский университет, с 1913 г. – действительный статский советник, являлся чиновником по особым поручениям Земского отдела Министерства внутренних дел. Автор брошюры «Отчет по Земскому отделу: краткий обзор его современной деятельности (ко дню 50–тилетней годовщины освобождения крестьян от крепостной зависимости. 19 февраля 1861 – 19 февраля 1911 г.)» (СПб., 1911). В 1919–1920 гг. – вице–директор канцелярии Министерства путей сообщения правительства адмирала А. В. Колчака. Похоронен на Новодевичьем кладбище. В 1892 г. отчасти повторил маршрут поездки Рабо в составе экспедиции, организованной тобольским купцом А. А. Сыромятниковым (см.: Подревский Н. Н. Поездка на Северный Урал летом 1892 года. М., 1895).>]. Благодаря его энергии, уму, расторопности, трудолюбию и прекрасному воспитанию моя экспедиция увенчалась успехом. Мы провели вместе три месяца и расстались друзьями.
Казань – крупнейший город на востоке России, в нем проживает 142 тыс. чел.[113 - Согласно городской переписи населения 1886 г.], имеются развитые кожевенное и мыловаренное производства и большой университет. Город состоит из трех частей: русских кварталов, Кремля и Татарской слободы[114 - <Старая Татарская (Старо – Татарская) слобода располагалась в центре Казани, в южной части современной территории Вахитовского р–на города.>]. Главная улица – Воскресенская[115 - <Ныне ул. Кремлевская.>]. Она широкая, с низкими домишками по обеим сторонам, а в конце ее находится университет – великолепное научное учреждение, лабораториям которого могут позавидовать европейские ученые. Не менее прекрасен и его административный корпус. В университете работают известные на Западе профессора и издаются авторитетные «Труды Общества естествоиспытателей при Императорском Казанском университете».
Сценка на улице Казани
В красивом деревянном здании русского типа расположена удивительнейшая выставка[116 - <Рабо посетил Казанскую научно–промышленную выставку, которая размещалась на территории Николаевской площади (ныне Университетский сад), Черного озера и Державинского сада. Она была организована по инициативе Общества естествоиспытателей при Казанском университете с целью ознакомления общественности с природой, экономикой, историей и культурой Волжско–Камского региона, итогами земской деятельности и функционировала с 15 мая по 16 сентября 1890 г. Общее число экспонатов, доставленных из Москвы, Санкт–Петербурга, 20 губерний Поволжья, Урала, Сибири и Туркестана составило ок. 2 тыс.>]. Сейчас российские губернии поочередно проводят такие мероприятия. Бродя по залам и знакомясь с экспонатами, я получил представление о нынешней русской промышленности. В последние годы она сделала резкий рывок, особенно в производстве предметов роскоши. Россия сейчас самодостаточна и уже теснит другие страны, к тому же в ней низкая стоимость рабочей силы. Однако проникновение западной культуры наносит ущерб русским традициям: распространение в России французской ювелирной моды привело к сокращению выпуска столь ценимых в Париже русских чайных ложечек, ушли в прошлое и некогда радовавшие глаз колоритные, с изумительной расцветкой и узорами ткани, и теперь московские ткачи попросту копируют банальные сценки наших дешевеньких обоев.
Я намеревался посвятить этой выставке целый день, но в ее помещении было слишком душно, хотя на улице температура была всего +27?, а внутри здания она не превышала +20?. В этой стране, где зимой бывают жестокие морозы, люди защищают себя от холода, а не от зноя. Двойные окна номера моего отеля были наглухо закрыты, а для проветривания служила маленькая форточка. Поскольку жалюзи не было, в комнате всегда стояла жара. Вдобавок крыши больших домов здесь покрывают листовым железом, что тоже не способствует прохладе в жилищах.
Летом эти места представляет собой настоящее пекло. Через месяц температура воздуха в тени достигала уже +37,6?, и даже утром составляла +30,2?. В июле 1890 г. средняя температура была +24?. В такую погоду лучше всего сидеть в бане, тем более, что в России эти заведения невероятно комфортны: вам предоставляют две комнаты, парилку с ванной, душевую и салон с диванами, напитки, еду и т. д. По сути, бани – это русские кафе, они открыты круглосуточно, в них можно чуть ли не жить, и при этом никто не сделает замечания.
Главной достопримечательностью Казани является Кремль. Многие думают, что Кремль – это царский дворец в Москве, не подозревая, что у него имеются собратья во всех крупных русских городах. Будучи оборонительными сооружениями, они, естественно, всегда возводились на холмах, чтобы укрывать за своими стенами наиболее ценное – церкви, казну и правительственные учреждения. Казанский кремль – это своеобразный город в городе со своими соборами, монастырями и дворцами. Его укрепления состоят из покрытой известкой кирпичной стены с башнями и зубцами, позади которой виднеется хаотичное нагромождение куполов, колоколен и прочих прекрасных зданий, а над всем этим возвышается странный минарет, напоминающий гигантский колпак колдуна или стоящую вертикально огромную подзорную трубу. Это так называемая башня Сююмбеке, построенная вроде бы во времена магометанских ханов[117 - <Башня Сююмбике – дозорная (сторожевая) башня в Казанском кремле. О дате постройки башни существует широкий разброс мнений – от дорусских времен до XVIII в.>]. Согласно легенде, татарская княжна Сююмбеке[118 - <Сююмбике (1516 – 1557) – правительница Казанского ханства в 1549–1551 гг.>], не желая видеть захват города русскими, бросилась вниз с этого минарета[119 - <По одной из легенд башня была сооружена по приказу Ивана Грозного за семь дней (символизирующих семь ее ярусов) после взятия Казани в 1552 г. по условию–просьбе царицы Сююмбике, которая якобы сбросилась с седьмого яруса.>]. На самом деле она умерла за три года до этого, однако местные жители до сих пор верят в эту красивую легенду. Как несправедлива бывает история: она всегда стремится опровергнуть прекрасные сказания!
Крутой склон ведет от Кремля и русской части города в Татарскую слободу – потомки хозяев этих земель сегодня вытеснены в имеющий восточный облик пригород. На улицах сновало множество людей в длинных ярких одеждах, повсюду виднелись вывески с арабскими надписями. Минареты мечетей усиливали азиатский облик этой местности, но в целом она неказиста по причине своих безыскусных кирпичных домов. Что касается мечетей, то они показались мне довольно убогими – погруженные в полутьму, эти сооружения с голыми стенами, высокой деревянной кафедрой напоминали протестантские храмы.
Опыт политики царских властей в отношении казанских татар с успехом можно применить в Алжире. Сейчас во Франции все мнят себя алжироведами и наперебой предлагают проекты реформирования этой нашей африканской колонии – одни полагают, что нужно активнее заселять ее европейцами, лишить арабов всего, а затем и вовсе изгнать их, по мнению других, для усмирения этой территории нужно интегрировать Алжир во французскую политическую систему, для начала предоставив туземцам избирательные права, чего сами они, правда, не жаждут. Но для Алжира все это как корове седло. Если собрать эти прожекты вместе, то получится забавная смесь всякого вздора, ведь наши горе – реформаторы судят о об арабах с точки зрения своей культуры и европейской политической традиции.
Но вернемся к казанским татарам. Одни их них занимаются землепашеством, а другие – торговлей, причем, как мне показалось, их приемы земледелия ничем не отличаются от русских. Татары – опытнейшие торговцы и широко представлены среди странствующих коммерсантов, снующих на улицах и в портах поволжских городов. Обладая деловой хваткой, они дали миру несколько известных купцов, обладающих огромными состояниями, а благодаря своему трудолюбию смогли стать цивилизованными. Они успешно приобщаются к нашей культуре, особенно там, где требуется ум: сыновья нескольких богатых торговцев учатся в университете, где все ассистенты являются татарами – их трудолюбие единодушно признают русские профессора.
Сценка на улице Казани
Магометанское духовенство тоже восприимчиво к нашим идеям, и некоторые его представители даже занимаются наукой. В 1877 г. один мулла докладывал об истории Булгара и Казани на Казанском археологическом съезде[120 - <Имеется в виду Шигабутдин Марджани (1818–1889) – татарский богослов, философ, историк, просветитель, этнограф, археограф, востоковед и педагог. Имеется в виду его доклад «Очерк истории Болгарского и Казанского царств», который на русском языке зачитал известный российский тюрколог В. В. Радлов (см.: Труды 4–го археологического съезда в России. Т. 1. Казань, 1884. С. 40–58). Рабо пользовался французскими тезисами этого доклада – «Le miillah Chigabeddin et son histoire tatare de Bolgary et Kazan», опубликованными в статье: Rambaud A. Le congr?s de Kazan // La Revue scientifique de la France et de l’еtranger: revue des cours scientifiques. 1879. № 44. P. 1049.>]. В связи с этим расскажу одну историю. Когда в присутствии месье Миславского я фотографировал около одной мечети, передо мной неожиданно возник ее священнослужитель. Узнав, кто я такой и зачем приехал, он пригласил меня побывать завтра в мечети, чтобы запечатлеть моление – мол, парижанам это будет интересно. Но ведь закон Магомета запрещает изображать лица людей, поэтому они вряд ли захотят сфотографироваться. И тогда мулла – а это был образованнейший человек, знающий, как во Франции относятся к его единоверцам – нашел остроумный выход, предложив заснять молящихся сзади, что я и сделал.
Внутри мечети во время молитвы
Казанские магометане лишены всякой религиозной воинственности. Их ислам столь же миролюбивый, как католицизм и протестантство. Большинство местных татар под влиянием русских, а вовсе не по причине отсутствия средств (богачи у них тоже обычно единобрачны) перешло к моногамии. Немногочисленные студентки–магометанки университета обладают одинаковыми правами с нашими дамами. Прогуливаясь однажды вечером по Летнему саду[121 - <Имеется в виду нынешний сад «Эрмитаж» – парк в Вахитовском р–не Казани. В описываемое время он был местом прогулок и увеселений и располагался в треугольнике Старо–Горшечной и Поперечно–Горшечной улиц, а также Собачьего переулка (нынешние улицы Некрасова, Маяковского и Щапова).>], я встретил генерала, фланирующего под руку с шустренькой и чрезвычайно ухоженной женщиной небольшого роста, – это были месье и мадам Шамиль[122 - <Имеется в виду Мухаммад–Шапи (1840–1906), четвертый сын Шамиля, с 1861 г. состоявший на русской службе и в 1885 г. произведенный в генерал–майоры. В 1884 г. он женился (третьим браком) на 18–летней Биби–Марьям–Бану (1865–ок. 1920), о которой здесь идет речь.>]. Сын заклятого врага русских, этакого кавказского Абд аль–Кадира[123 - <Имеется в виду Шамиль (1797–1871) – предводитель кавказских горцев, в 1834 г. возглавил теократическое государство – Северо–Кавказский имамат, объединившее горцев Западного Дагестана и Чечни. Вел вооруженную борьбу с Россией. Национальный герой народов Северного Кавказа. Во французской литературе того времени Шамиля обычно сравнивали с Абд аль–Кадиром (Абд аль–Кадир ибн Мухйиддин аль–Джазаири; 1808–1883) – арабским эмиром, полководцем, богословом, ученым, оратором и поэтом, руководителем народного восстания 1832–1847 гг. в Алжире против колонизаторов.>], является царским генералом и, женившись на дочери богатого татарского торговца[124 - <Имеется в виду Ибрагим Исхакович Апаков (ок. 1823/1825–ок. 1889).>], мирно живет здесь. Мадам Шамиль не прячет своего лица, носит маленькую шляпку и одета по самой последней французской моде.
Всем, кто считает, что магометане не способны усвоить нашу культуру, всем жаждущим преобразовать Алжир я бы посоветовал побывать в Казани. Как метко заметил большой знаток этой темы капитан Бинже[125 - <Бинже Луи–Гюстав (1856–1936) – французский путешественник, исследователь Африки.>], «в местах, где европейская культура влияет на людей напрямую, она значительно ослабляет у них религиозность, видоизменяет и осовременивает их ислам»[126 - Binger L. G. Esclavage, islamisme et christianisme. Paris, 1891. P. 47.].
Интеграция здешних магометан в российскую жизнь произошла естественным путем, так как русское правительство преднамеренно этим не занималось – оно просто не ущемляло татар и все. После завоевания этих земель и позднее, в XVIII в., часть магометан подверглась насильственной христианизации, которая имела место еще примерно полвека назад, но нынешний русский император прекратил эту практику[127 - <Рабо несколько идеализирует национальную политику Александра III: в течение его царствования в православие было обращено более 8,5 тыс. мусульман и свыше 50 тыс. язычников.>]. Впрочем, по всеобщему мнению, в моральном отношении крещеные татары значительно уступают своим собратьям – магометанам. Последних сегодня не преследуют, власти относятся к ним как к русским, допускают к правосудию и стараются защищать от чиновничьего произвола. Но главную роль в интеграции татар в состав российского общества все же сыграл русский крестьянин. Мужик считает магометанина равным себе, татарин для него не враг, как араб для французского колониста. Русский не относится к нему с презрением и корыстью, не пытается его при случае унизить, как это делают алжирские французы, когда, повстречав на своем пути туземца, стараются ударить его хлыстом. Высшие классы России ценят человеческие качества татар, для них это те же русские, только иной веры.
Татары очень сильно ассимилированы: я слышал, как один из них, рассуждая, словно заправский славянофил, сокрушался о судьбе майора Паницы[128 - <Паница Коста Атанасов (1857–1890) – майор болгарской армии, возглавивший восстание оппозиционного офицерства против правившего в Болгарии с 1887 г. Фердинанда I Кобургского, ставленника Австрии, за что и был казнен.>], – т. е. казанские магометане обрусели даже духовно. Русскому правительству это весьма выгодно: в Восточной России насчитывается не менее 3 млн магометан – татар, башкир, киргизов, вблизи которых – в Центральной Азии – находятся очаги воинствующего ислама, и если там вспыхнет война за веру, она может перекинуться в Поволжье, однако благодаря продуманной политике русское правительство сумело обеспечить лояльность своих татарских подданных.
Глава III
У черемисов
Окружающий пейзаж. – Одежда и жилые постройки черемисов. – Следы скандинавского влияния. – Промыслы. – Брак. – Местное искусство.
Сначала мы путешествовали на пароходе, но потом направились в глухие места, чтобы увидеть финское население, и, решив начать с черемисов, 1 июля отправились в д. Параты[129 - <Рабо не уточняет, какой населенный пункт он имеет в виду – Старые или Новые Параты, но скорее всего последний, так как тогда в нем находился административный центр. Ныне это с. Новые Параты в Волжском р–не Респ. Марий Эл.>], расположенную в 35 верстах от Казани. Наш экипаж представлял невероятно забавное зрелище – это была «плетенка», т. е. большая ивовая корзина без рессор и сидений, которые заменяла здоровенная охапка сена.
Выезжая из Казани, мы наблюдали разноцветие повозок, всадников и пеших, туда–сюда на фоне голубого неба сновали красные, черные, белые и желтые фигуры. Дорога шла мимо огромных возделанных полей, вдали виднелась синеватая линия холмов, и все это чем–то напоминало море. Над желтыми колосящимися нивами возвышались красные столбы с оберегами на верхушках. Временами мы натыкались на заполненные наполовину водой овраги. Наша повозка скатывалась на их дно, ехала вброд, а затем с усилием поднималась наверх. Через эти препятствия проложено множество мостов, но они используются лишь во время паводка – на лето власти ради экономии их закрывают, поэтому мы прятались под этими сооружениями от зноя во время кратких остановок посреди выжженной солнцем равнины: июньское солнце палило нещадно, и в воздухе стояла невообразимая жара.
Деревня Параты
Через несколько часов мы оказались в русско – черемисской д. Параты. Внешне черемисские и русские избы неотличимы друг от друга и расположены строго симметрично. По длинной улице двигались одетые во все белое странные существа, которых в темноте можно было принять за призраки, но это возвращались с полей черемисы. Я думал, что увижу нечто подобное Казани, азиатское, но неожиданно попал в доисторическое время. Казалось, что за считанные часы мы преодолели сотни льё и уже находимся вне России, во всяком случае, не в Европе. Одеждой, языком, религией и всем остальным черемисы отличаются от русских. Один из этих народов быстро развивается, а другой до сих пор живет в далеком прошлом.
Одеяние черемисов очень простое: у мужчин штаны и рубахи из белой ткани[130 - Мужские рубахи вышиты узкой каймой.], обувь из лыка, а вместо чулок – куски ткани или сукна. Не менее прост и женский костюм: белые штаны с узким шагом (йолаш), которые переходят в гетры из ткани или из черного сукна (ыштыр), скрепленные вокруг икр сплетенными из древесной коры шнурками, и подпоясанная длинная белая рубаха (тувыр) с медной застежкой на груди. Оригинальность этому бесхитростному одеянию придают вышивка, ожерелья, монеты и ракушки, а также нагрудники и шарфы. По отдельности эти предметы не отличаются красотой и крайне примитивны, но в совокупности образуют изумительную композицию.
Черемиски
К сожалению, цивилизация вытесняет старинное искусство. К финнам проникают русские хлопчатобумажные ткани, и под влиянием православия черемиски стали считать украшение своей одежды грехом[131 - Смирнов И. Н. Черемисы. С. 81.], что привело к утрате ее исконных черт. В Паратах и в ближайших селениях вышивки из хлопковой нити темно–карминного цвета образуют геометрический рисунок – мелкие зубчики, расположенные полосками вокруг выреза на груди, рукавах и по подолу платья. По праздникам черемиски одевают рубахи с оттененными зеленым цветом вышитыми красными узорами. В других местах вместо хлопковых нитей используют шелковые[132 - Там же. С. 75.]. Зимой мужчины и женщины носят длинные домотканые кафтаны, а по торжественным случаям черемиски одевают черное суконное пальто, украшенное широким отложным воротником с серебряными лентами, монетами и ракушками.
В Паратах и в соседних деревнях женский головной убор представляет собой длинное вышитое по краям полотенце, которое обматывается вокруг шеи и спускается на спину, а его верхняя часть прикрепляется к темени лентой. Этот так называемый «шарпан» носят только замужние женщины, девушки же ходят с непокрытой головой, заплетают две косы на затылке, украшая их старинными пуговицами, кусочками меди, ракушками (каури) и монетами.
Черемисы заимствовали шарпан у чувашей, и он известен только в окрестностях Казани. На западе Царевококшайского, в Ветлужском[133 - <Ныне Ветлужский р–н Шарьинского округа Нижегородской обл.>] и Яранском уездах эти финки носят огромный, напоминающий кивер головной убор из бересты, покрытый вышитым полотенцем. Восточнее черемисы одевают на голову шенашявушо (по месье Соммье), или шимашобич (по месье Смирнову), который, как и шарпан, носят только замужние. Это длинное полотенце в виде пилотки, один рог которой расположен надо лбом, а нижняя часть спускается очень низко вдоль спины. Здешние черемиски тоже заплетают волосы в две косы, причем одну скрывают под шимашобичем, а другую наматывают на лбу в виде рога для поддержки верхушки шапки. Замужние женщины у уральских черемисов не должны показывать волосы мужчинам[134 - Sommier S. Note di viaggio. P. 227 <рус. пер.: Соммье С. О черемисах. С. 89.>.].
Костюм черемисок украшен монетами и красивыми ракушками из индийских морей, известных как каури или ципрея (CyprCa moneta)[135 - Один из шарфов, приобретенных тогда мной, по краям был украшен, согласно определению месье Дауценберга <Дауценберг Филипп (1849–1935) – бельгийский биолог.>, CyprCa Moneta var. Icterina <Каури–монета иктерина – брюхоногий моллюск из семейства каури.>.]. Все свое состояние стоимостью 100, 150 или 200 франков, а то и больше, они носят на голове и шее, щедро украшая свою одежду и являясь как бы ходячими копилками, и лишь в крайнем случае срывают с себя несколько монет, многие из которых почитаются за талисманы и могут быть весьма древними. Для нумизмата черемиски являются по сути живым музеем. Но среди нескольких сотен их женщин я не встретил ни одной красавицы или хотя бы чуть–чуть симпатичной.
На затылке замужние черемиски прикалывают к шарпану две булавки (быгольця), к которым крепятся цепочки из стеклянных бус и 20–копеечных серебряных монет. На купленной мною такой цепочке их было на 18 франков. В качестве серег женщины используют подвески из трех 20–копеечных монет. Кроме того, одни черемиски носят на щеках пучки медной или серебряной проволоки с загнутыми концами, напоминающими когти, которые царапают их лица, а другие украшают себя широкими металлическими кольцами. Вообще, металлические изделия у них в моде, а зажиточные носят на шее ожерелья и нагрудники из монет, а также украшают себя каури (CyprCa moneta)[136 - Каури собирают в бассейне Индийского океана, главным образом на Мальдивских островах и в окрестностях Занзибара на восточном побережье Африки, откуда затем отправляют главным образом в Индию и на побережье Гвинейского залива. У подножия Гималаев женщины Сиккима <княжество в Гималаях, ныне штат на северо–востоке Индии> украшают этими раковинами свою одежду. Впрочем, одно время спрос на этот товар был столь велик, что за год в Англию завезли целых 60 т каури, большая часть которых потом была вновь отправлена к неграм Бенинского залива.]. Использование этих раковин в качестве украшения или денег уходит в глубокую древность – однажды их нашли в развалинах Вавилона. С незапамятных времен финны восточной России используют каури для украшения одежды. Две такие раковины граф Уваров обнаружил в курганах мери.
Девушки–черемиски тоже носят ожерелья из каури, а в праздничном наряде замужних женщин присутствуют два окаймленных ими широких шарфа. Каури украшаются пояса, нагрудники и волосы. Белые, покрытые яркой вышивкой, сверкающие серебряными блестками и отливающие перламутром рубахи свидетельствуют об умении черемисок превращать простенькое одеяние в произведение искусства.
В Паратах я стал покупать одежду и украшения, но наладить контакт с жителями удалось не сразу: черемисы боятся чужаков больше, чем лапландцы и гренландские эскимосы, хотя с русскими живут в мире и согласии и заключают браки. Правительство старается поднять культуру черемисов до уровня русской, и с этой целью открывает школы, в которых обучение ведется на черемисском языке, но одновременно насаждает русский язык, однако часть мужчин и большинство женщин им не владеют, так что до слияния этих народов еще очень далеко.
Русский крестьянин, у которого мы остановились на постой, встретил нас дружелюбно. «Франция – друг нашего императора», – сообщил он Боянусу, заключая нас в объятия. Сюда не доходят газеты и новости, но даже в этой глухомани нашей стране симпатизируют.
Поужинав яйцами, земляникой и ароматным чаем, мы улеглись на полу, постелив прорезиненную ткань. Первое время такая постель казалась нам жестковатой, но вскоре мы к ней привыкли, постепенно научились есть пальцами, перестали умываться и быстро одичали, отчасти превратившись в черемисов. Оказалось, что культура – это всего лишь тонкий и недолговечный поверхностный слой, который при определенных обстоятельствах легко смывается.
Черемис в поле
На следующий день мы побывали в черемисских деревнях, стоявших на равнинах, перемежающихся оврагами. Весной эти овраги увеличиваются из–за потоков воды, а летом после каждого ливня они поглощают частичку окрестных полей, размывают почву, как в Альпах. Летом по дну оврагов струятся ручьи, питаемые подземными родниками, но при этом образуют не реку, а несколько грязных луж. Других источников воды здесь нет, поэтому все деревни строятся вблизи оврагов, глубина которых достигает 15–20 м.
Сначала мы проехали мимо черемисской деревни, через несколько километров – татарской, а затем – русской. Наше внимание привлекло чрезвычайно красивое магометанское с. Уразлы[137 - <Ныне с. Уразла Зеленодольского р–на Респ. Татарстан.>] с его стоящей на холме маленькой деревянной мечетью[138 - <Мечеть была построена в 1883 г.>]. Если бы она не была увенчана полумесяцем, ее можно было бы принять за нашу сельскую церковь. Вскоре показался и православный храм, а рядом с ним – священная роща, в которой финны приносят свои жертвы. Здесь по соседству проживают три народа, исповедующие язычество, магометанство и православие, но между ними всегда царит мир. Мы–то считаем их варварами, но на самом деле у них можно поучиться веротерпимости.
Мечеть в с. Уразлы
В полдень мы прибыли в черемисскую деревню. Она не отличалась от Паратов, но сохраняет старинный облик. В каждом дворе имеются два жилища: одно зимнее, а другое – летнее («куда»). Куда похожа на увенчанный конусом куб, в котором имеются лишь дверь и отверстие в крыше, куда выходит дым сложенного из камней посредине единственной комнаты очага. Внутри вдоль стен стоят скамьи и полки с кухонной утварью.
Кое – где сохранились еще более архаичные элементы быта. В углу одного двора мы обнаружили коническое сооружение из жердей, установленных над ямой. В настоящее время в нем сушат сжатый хлеб: в яме зажигают огонь, а на жердях над ним раскладывают снопы. Первоначально эта конструкция служила жилищем – у черемисов, как, впрочем, и у других финских племен, это был его самый ранний тип. Общим для кота[139 - <Кота – зимнее жилище в северной Финляндии и Карелии, бревенчатое строение с 4–6 гранями в форме усеченной пирамиды высотой немного более двух метров. В центре коты был очаг из обмазанных глиной камней.>] финнов, шалашей и чумов у лапландцев и остяков является то, что они представляют собой конус из вертикально установленных жердей и отличаются только материалом покрытия. Черемисы переняли избы у тюрко – монголов, до этого они зимой жили в землянках.
Подобно всем финнам и русским, черемисы раз в неделю парятся в бане, которая имеется в каждом дворе и представляет собой простенькую деревянную избушку со скамьями и наваленными на печь камнями – их раскаляют докрасна и поливают водой, чтобы получить пар. В этом упрощенном варианте турецких бань массаж заменяют бичеванием березовыми вениками и обливанием холодной водой.
Из мебели у черемисов можно отметить табурет с лыковым сиденьем (он также встречается у чувашей и зырян). Ручки их деревянных ложек украшаются фигурками животных – как у норвежцев. На упомянутой Казанской выставке творчество черемисов было представлено стульями, сделанными из обрубков стволов, и деревянными блюдами с ручками в виде голов животных, что напомнило мне изделия скандинавских ремесленников, свидетельствуя о контактах с норманнами в булгарские времена.
Черемисский ковш
Во всех черемисских деревнях множество детворы: черемисы очень плодовитые, у них часто бывает до девяти детей, смертность которых меньше, чем у русских. С 1811 г. на севере Казанского края численность черемисов увеличилась с 30 до 100 % [140 - Смирнов И. Н. Черемисы. С. 58.].
Черемисы – землепашцы и прекрасные пчеловоды. Из воска они изготавливают свечи для церковных нужд, мед частично идет на приготовление опьяняющего напитка «пюре», но странное суеверие запрещает им продавать пчел[141 - Там же. С. 88.].
Еще у них развиты охота и рыболовство. Черемисы добывают в основном водоплавающих птиц, зайца и белку (ее шкурки продают татарам – в 1890 г. по 20 коп., т. е. примерно 60 сантимов, за штуку). Поволжские финны сейчас охотятся с помощью ружей, но около ста лет назад использовали лук и стрелы. В одной черемисской деревне месье Смирнов приобрел стрелу с деревянным утолщенным концом, на который насаживался, как он предполагает, кремень[142 - Там же. С. 84. Эта стрела явно предназначалась для охоты на белок, поэтому ее наконечник был по–остяцки закруглен, чтобы избежать повреждения шкурки.]. Их лодки выдолблены из ствола дерева, борта которого надстраивают двумя досками, поэтому эти суденышки напоминают индейские пироги.
На следующий день мы выехали из Паратов в глухую языческую деревню, находящуюся вдали от проторенных дорог, и сразу оказались на свадьбе. Жених приехал домой к невесте, и на радостях вместе со всеми крепко принял на грудь. Водка играет важное значение в этих церемониях – употребляя ее, девушка тем самым дает согласие на брак. По словам месье Смирнова, когда молодой человек в Ветлужском уезде выбирает жену, он отправляется к ней со сватом и спиртным для обсуждения условий брака. Войдя в дом невесты, они объявляют ее родителям, что пришли поить девку. В случае согласия на брак невеста берет бутылку и подает стакан с водкой жениху, тот выпивает ее и подносит невесте, которая потом угощает жениховской водкой свата и своих родителей. Только после этого сват садится есть и начинает договариваться о калыме и приданом. Затем жених отправляется домой, а невеста опять провожает его водкой. Мы приехали в деревню в тот момент, когда сияющая от счастья невеста сопровождала молодого человека в его «плетенку», – очевидно, они обо всем договорились, ибо жених едва стоял на ногах.
В этих местах многоженство исчезло всего – то лет сто назад, и в настоящее время сохраняется только у черемисов Красноуфимского (Пермская губерния) и Бирского (Уфимская губерния) уездов, но у большинства имеется только две супруги, за коими и их потомством признаются равные права.
Еще в XVIII в. они похищали невест, но сегодня этот варварский обычай бытует только у восточных черемисов, которые, частично избежав русского влияния, сохраняют древние традиции. Обычно похититель и его избранница заранее обо всем договариваются, однако иногда все происходит по – настоящему, сопровождается насилием и попытками самоубийства опозоренной девушки. Под магометанским влиянием теперь практически везде практикуется покупка невесты женихом, при этом цена на нее – так называемый калым – доходит до 100 руб., но иногда девушек из бедных семей их родители уступают за несколько бутылок водки. Размер калыма зависит не от внешности будущей супруги или ее умения вести хозяйство, а от материального благосостояния жениха и его требований к приданому. Если он богат, но скромен, а родители хотят избавиться от дочери, то калым, конечно, бывает невелик. В настоящее время продажа невесты сводится к простой договоренности, а калым состоит из одежды, украшений, монет, иногда скота.
У православных черемисов венчание происходит в церкви, но потом всегда проводятся языческие обряды. В Козьмодемьянском уезде супруги по возвращении из храма приходят в куду. Невесту сажают с женихом за стол и подают им на заостренной палочке лепешку, от которой они должны по разу откусить, – на том все и заканчивается. Месье Смирнов, у которого я позаимствовал эти сведения, видит в этом приобщение невесты к культу семейных божеств и в качестве доказательства приводит еще один пример. Прибыв в дом мужа, невеста переодевается в одежду замужней женщины и собирается по воду в сопровождении подружек. Прежде чем наполнить свои ведра, она бросает в родник три стеклянные бусинки или монету, чтобы умилостивить духа воды[143 - Смирнов И. Н. Черемисы. С. 105–106.].
