***
Карси стояла возле большого окна в столовой, почти спрятавшись за красную с фигурным золотым орнаментом занавеску. На улице лил дождь, тяжёлые капли барабанили по подоконнику.
Когда Саймон вошел в столовую, девушка вынырнула из укрытия, затем сказала:
– Знаешь, я тут подумала…
– Отлично! – Улыбаясь, перебил он. – Теперь мы знаем, что мыслительный процесс запущен.
– Саймон, я серьёзно! – насупилась она.
– И что ты там надумала? – поинтересовался парень, бодро подходя ближе.
Карси вздохнула, выдержала паузу и произнесла:
– Чувствую, будто на меня что-то давит. Такое большоё, темное, словно готово отобрать весь воздух из легких и выбить точку опоры.
Саймон моргнул, а она продолжала делиться переживаниями:
– Оно наблюдает, сгущается и шепчет, что я умираю, – Карсилина нервно выдохнула. Ей было стыдно признаться в том, что это пугало, и непонятное навязчивое состояние совсем не хочет отпускать. – А что, если я больше не смогу дышать, что если…
Девушка осеклась, украдкой переведя взгляд на ногти правой руки. Ей было не свойственно признаваться в том, что волновало.
Саймон, вздрогнув, остановился, ощущая, как цепкой лапой к нему прикасается тревожность, и посмотрел на принцессу:
– С чего такие мысли, Солнышко? – ему хотелось, чтобы причина поскорее нашлась. Может, из-за общения с ним и Карси тоже начала сходить с ума? Но расстройство психики не заразно, это же не грипп.
– Ну а всё-таки? А я ведь часто попадала в ситуации, когда могла погибнуть. – Принцесса хотела лишь, чтобы беспокойство прошло. – Как представлю, что могло случиться…
– Понятно, рефлексия по поводу рискованных поступков. – Заметил Саймон, осторожно взяв её за руку. – Смею успокоить, пока я рядом, ничего с тобой не случится. Я за этим слежу. Да и Серебринка с Зольтером тоже.
Кажется, Карси только сейчас начала осозновать, что именно могло произойти там, на стадионе. Словно вот именно сейчас, отсрочено, пришло понимание, что девушка могла быть уже мертва. А вслед за этим проникло и чувство стыда за то, что она вообще согласилась подменить Сулитерию.
Карси стояла перед Саймоном, мучимая чувством вины, и ее щеки становились от этого красными, хотелось отвести взгляд.
– Я не знаю, почему так происходит, – она не могла объяснить это безрассудство. Тогда, когда Карсилина ночью искала кухарку в подземелье, и потом, тот случай во время матча. Словно, помочь другому, было гораздо важнее, и Карси тогда не осознавала, насколько опасны ситуации..
Принцесса понимала, что Саймон вправе обижаться на нее, или хотя бы злиться. Но он почему-то смотрел слишком тепло.
– Прежде, чем совершать бездумные действия, поговори с кем-нибудь. Поверь, помогает. А ещё лучше, хорошенько обдумай последствия решения. – Наблюдать Карси в таком состоянии было необычно.
Она запуталась в себе, а такое нечасто увидишь.
– Ну, а если всё-таки меня убьют, что ты будешь делать? – Карси и сама не ожидала, что скажет это.
– Пойду собирать коренья, травки всякие, чтобы сделать чудесный воскрешающий порошок! – Саймон не хотел, чтобы Карси думала, как вопрос его обеспокоил. – А потом мы вместе наваляем твоим «убийцам»! У меня каждый пунктик расписан…
– Я серьёзно! Это важно.
– Важно, что ты жива…
– Почему ты не отвечаешь на вопрос? – она даже насупилась.
– Карси, ты вживаешься в роль принцессы. Становишься требовательной и капризной. – Саймон улыбнулся, сквозь волнение, плескавшееся где-то глубоко внутри. – Да и сама знаешь ответ. Зачем спрашивать, в надежде услышать подтверждение?
Затем, Саймон развернул стул с высокой дубовой спинкой сиденьем к столу, и сел на него, подперев щёку ладонью.
– А, если честно, не могу представить тебя мёртвой. – Признался он, прекратив отшучиваться. – И не заставляй, это чертовски трудно.
Карсилина отвернулась к окну, глядя, как дождевые капли стекают вниз по стеклу, проглатывая друг друга, становясь больше, набирая скорость и оставляя мокрые дорожки.
Может быть, она предчувствовала что-то. Знала ли, что не доживёт до конца месяца?..
– Прости. Зря я начала этот разговор. – Она почувствовала себя неуютно, и обняла сама себя, вздрогнув.
– Карси, если что-то тревожит, скажи.
– Всё хорошо, честно. Не знаю, зачем спросила… – Карси смущенно перевела взгляд на занавески.
Саймон оставил стул позади и мягко положил руки ей на плечи:
– А давай, наделаем бумажных самолётиков, запишем там все наши беспокойства, разведём огонь в камине и запустим прямым рейсом на сожжение?
– Думаешь, от этого мы станем меньше волноваться?
– Бросая каждый самолётик в огонь, мы будем напевать волшебную песенку «Прочь Невзгоды». Невзгоды испугаются, и будут обходить нас за километр.
– Разве такая песенка есть? – не поняла Карси.
– А что мешает её придумать?
***
Саймон не заметил, как пришла Сулитерия.
На колготках у неё был рисунок из черепов. Ноздря проколота. На девушке висела бесформенная футболка с изображением солиста рок группы «Крышка Люка». Лицо у солиста было всё вымазано белым, а губы накрашены чёрным. Брови у него отсутствовали. Еще, его прическа отличалась высокой степенью спутанности волос. Наверное, если такой приснится, можно вскочить с кровати с дикими воплями «Демон!!».
Из-под футболки колдуньи чуть виднелась чёрная кожаная юбка. Ноги утяжелялись ботинками, совершенно непропорциональными. Коротко-стриженные волосы Сулитерии отливали фиолетовым цветом.
Впрочем, все уже привыкли к её такой внешности и не удивлялись. После того, как сгинула Гадритта, ее племянница полностью сменила имидж.
Саймон с ней общался, потому что решил, что Карси хотела, чтобы у нее были приятели. Он бы не назвал это дружбой.
На кладбище Сулитерия принесла четыре розы, алых, словно кровь. Листья у них были чуть влажные.
– Подержи, пожалуйста, я шнурок завяжу. – Попросила она, протягивая Саймону эти злополучные цветы.
Он, тревожно вцепившись в лямку своей сумки, застыл, не решаясь их взять. Почему Сулитерия не завязывает шнурки магией?
– Ну же! – раздраженно настаивала колдунья, неприятно вглядываясь в его глаза.
Саймон категорически не хотел к ним прикасаться, но принял, сжав ладони на их стеблях, словно оковы. Цветы, все четыре, тут же почернели, сморщив лепестки.
Мартина с Альфредом непонятливо переглянулись, а Сулитерия испуганно воскликнула:
– Ты что наделал!
– Прости… – Прошептал Саймон, опустив голову, в то время как розы распадались в его руках, осыпаясь пеплом на траву.
Вот почему он не носил Карсилине цветов. Все они увядали, хватало и одного прикосновения. Растения не выносили того, что творилось на душе, они всё чувствовали.
Саймон тревожно, чуть ли не задыхаясь, кинул их под ноги Сулитерии, черные стебли разбились на гранитной плитке, и ушёл с кладбища. Нужно было побыть одному.
***
В комнате Саймон подошел к окну, бросил презрительный взгляд в сторону журналистов, расположившихся на стульчиках на лужайке. Рядом с ними порхали крылатые камеры, того и гляди, полетят подглядывать в окна! Мартин Вейс что-то рассказывал, наверное, говорил о том, что Королева Лоритта IV заказала построить Карси собственную усыпальницу, кои были у других почивших членов Династии Фротгерт. Рядом с Мартином Вейсом сидели Димка, Серебринка и Зольтер.
Саймон резко задёрнул штору, чуть не сорвав её с карниза, и уселся на кровать, прислонив спину к холодной стене.
Потеряв счет времени, он сидел, размышляя о несправедливости жизни, пока в комнату не раздался стук.
Парень не хотел, чтобы его беспокоили, но Сулитерия все равно вторглась в личное пространство.
Саймон сделал вид, что не заметил её, желая, чтобы колдунья испарилась. Но она не уходила, вместо этого девушка подошла и села рядом с ним. Непозволительно рядом!
Несколько минут она молчала, пытаясь придумать, что сказать, затем выдала:
– Не кисни, всё пройдёт.
И положила ладонь Саймону на плечо.
Саймон дёрнулся, чтобы сбросить её руку.
– Ты привыкнешь. – Заявила она самым доброжелательным тоном, не сводя своих выразительных тёмно-серых глаз.
– К чему?
Мало ли, что Сулитерия имела в виду? Может, он должен привыкнуть к чернеющим в руках цветам, которые пугают. Или, к тому, что люди считают его двинутым и пытаются изолировать. Или…
– К тому, что она умерла.
По его спине пробежались мурашки. Эту тему лучше не поднимать.
Ответа не последовало. Саймон хотел нагрубить, сказать, что Сулитерия виновата во всём, но промолчал. Должен же исполнять невраждебную роль. Ведь такое отношение казалось более-менее правильным.
– Время всегда лечит. – Сулитерия на полном серьезе думает, что ее слова сделают легче?
Почему бы ей просто не уйти?
«Трудно привыкнуть к тому, очевидность чего не хочешь принять»
Саймон не мог выкинуть это из головы. В памяти крутился тот злополучный день.
Темный парк. Фонарь. Скамейка. Мертвая Карси у него на руках.
Это словно паранойя. Каждый раз снилось, как Карси умирала различными способами, Саймон кричал, она не слышала, он пытался что-то изменить, но не получалось. А потом он просыпался в холодном поту посреди ночи и не мог больше уснуть.
– Тебе то что. – Буркнул Саймон, отодвинувшись от Сулитерии на самый край кровати.
– Я хочу помочь. – Сулитерия не понимала, что навязывалась.
– Интересно, как? – Саймон скептически приподнял бровь, повернувшись к ней спиной.
– Ты же понимаешь, что изводишь себя?
– Не твоё дело, – прошипел он в ответ, расфокусированно глядя в сторону окна.
– Может, в качестве реабилитации, тебе начать с кем-нибудь встречаться? – робко предложила Сулитерия. – Со мной, например…
– Сулитерия! – Саймон повысил голос, его терпение закончилось. Это предложение так возмутило парня, что он резко поднялся, собираясь указать гостье на дверь. В глазах от такого заплясали мошки.
Общаться, понятно. Но встречаться Саймон не собирался. Тем более, её предложение выглядело так, словно, когда Сулитерия приходила отравить Карси, у неё была еще какая-то своя мотивация, кроме давления со стороны злобной тетушки.
– Хотя бы попробуй… – Сулитерия не хотела сдаваться.
– Нет, – холодно ответил Саймон, невольно сжав кулаки.
Колдунья обиженно зыркнула, и затем не выдержала, выпалив:
– И что теперь, уйдешь в монастырь?
Вместо ответа, закрыв глаза, Саймон указал Сулитерии на дверь.
Девушка фыркнула и встала, Саймон не менял своей позы, отказываясь на нее смотреть.
– Ведешь себя, как дурак, – проговорила колдунья и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Сулитерия получила не то, что ожидала.
***
– Слушай, когда ты ей уже признаешься? – Димка следовал за Саймоном по школьному коридору, сгорая от любопытства.
Ребята тогда учились в девятом классе обычной школы Зебровска. Саймону было пятнадцать, Карси и Димке – четырнадцать. Дело было в мае.
Димка был в полосатой зелёной рубашке, серых спортивках, кроссовках каких-то новых. На голове у него мирно сидела серая кепка, повёрнутая козырьком на бок. Из-под кепки пробивались кудряшки.
– Ты о чём? – Саймон сделал вид, что не понимает.
– А то я не замечаю, как ты на Карси смотришь постоянно! – воскликнул Димка, один раз он уже предпринимал попытку их сблизить. – Ты же можешь отбить её у Кулия, если захочешь!
