– Почему сразу отчислять! Ты обещал лорду Мартину Вейсу, что будешь стараться хорошо учиться и больше не убегать с лекций.
– И что? – Скептически проговорил Саймон, глядя на бегущую по стеклу каплю. – Отец вас нанял приглядывать за мной?
Казалось, это уязвило Магика, но тот и глазом не моргнул:
– Я должен присекать твои опрометчивые поступки. Человек ты способный, мозги есть, поэтому…
– Можно я пойду? – Саймон выпрямился и отвернулся от окна. Нужно было скорее отделаться от декана. Он не желал слушать дальше.
– Пообещай, что больше не будешь пропускать учебу. Многие преподаватели жалуются.
Парень промолчал, уже представляя, как прячется в уборной, чтобы никто не трогал.
– И лучше тебе носить форму университета, – строго сказал декан, не дождавшись ответа Саймона.
Саймон даже не посмотрел на него. Дождь становился сильней.
Магик нахмурился, словно изучал дикое неизвестное животное, сжал покрепче папку и произнёс:
– Я настаиваю.
Саймон выдохнул, не шелохнувшись. Он не мог заставить себя надеть что-то, кроме черного. Его мир был бледным и серым, словно изображение в старом телевизоре.
Декан помотал головой, не добившись внятного ответа, и зашагал прочь.
Саймон проследил взглядом, пока тот скроется, заставил себя убрать руки с подоконника, достиг двери в уборную и зашел, стараясь не хлопнуть дверью.
Зеркала над раковинами тут же встретили его собственными бледными отражениями. Он ненавидел смотреть на себя, и это заставляло сердце колотиться быстрее. Непонятная паника разрасталась, руки тряслись, и Саймон, тяжело дыша, прислонился спиной к кафельной стене, стараясь по ней не съехать.
На него смотрели его испуганные бледные отражения. Саймон дотянулся ладонью до своих черных заколок в волосах и на миг прикрыл глаза.
– Я должен быть нормальным, должен! – проговорил он сам себе. Почему он так боялся сейчас разучиться дышать?
Саймон иногда даже жалел, что не всегда принимал таблетки, назначенные психотерапевтом. Но, во-первых, на сессии к врачу его затаскивал отец, а во-вторых, Саймон не видел в этом необходимости. Если и получить за гибель Карси сполна, то не должно быть поблажек.
"Нормальным!"
Пронеслось у него в голове.
Сносным не было ничего. А душевное состояние стремилось к нулю. Никаких ярких цветных пятен на скучном полотне нудного течения жизни не предполагалось. Саймон знал, что некоторые психиатры в своих трудах писали, что при депрессии люди могут видеть мир менее цветным.
Заставив себя выйти в коридор, Саймон принял решение вернуться в аудиторию. Он более-менее унял свою паническую атаку и мог некоторое время видеть на месте.
Не обращая на то, что осталось десять минут до звонка, внимания, Саймон открыл дверь. Ларины Венировны не наблюдалось.
– Ты не ушел? – удивилась Раиса Демонс, округлив глаза.
– Венировна докладную умчалась писать. – Тут же сообщила Нэйза, прыщавая волшебница с косичками.
Молча, Саймон вернулся на место рядом с Афанасием. Тот открыл рот, чтобы что-то сказать, но вовремя передумал.
А Рая Демонс, увлеченная ролью старосты, ведущей своих непутёвых однокурсников в светлое будущее, деловито подошла и спросила:
– Слушай, Саймон, я постоянно забываю. У тебя День Рождения завтра или послезавтра? – при этом она перекинула через плечо свою густую пшеничную косу.
– Хочешь совет? – грубо отозвался Рейли. – Возьми ведомость, открой, посмотри, там всё написано.
Ему хотелось быть незаметным. Демонс поджала губы, уязвлено фыркнула и заявила:
– Знаешь что! Даже поздравлять тебя расхотелось, вообще…
– А вы и не обязаны скидываться на подарок и ставить меня перед фактом, что жизнь стала короче еще на год. – Прервал Саймон её тираду.
Эта фраза прозвучала, по мнению Раи, слишком пугающе.
Рая передернулась, она считала, что Саймон ведет себя крайне неправильно, и подозревала, что он, если не ходил на занятия, то принимал запрещенные вещества. Но единственное запрещенное, что делал Саймон, это мешал алкоголь с таблетками, которые ему прописывал психотерапевт (и то не часто). Почему-то они не шибко действовали. Может, потому что он пил их нерегулярно, или была другая причина.
– Ребята, – не понимал Лоин, – вы второй год вместе учитесь, а всё еще гавкаете друг на друга, как старые псы.
– Вот видишь, Раиса, – заметил Саймон, пытаясь заставить её перестать маячить перед глазами и уйти, – даже Афанасий увидел, что в тебе глубоко засел старый пёс.
Эту фразу он изрёк, не подумав. Рая очень обиделась, чувствуя себя оскорбленно. А те, кто слышал, расплылись в широких ухмылках.
– Ты, конечно, странный, Рейли. – К нему повернулся Ропс Бурков, который вечно ходил во всём глаженом и создавал впечатление послушного тихого парня. – Но я уважаю. Такое сказануть можешь только ты.
– Обращайся. – Отозвался Саймон, без намёка на улыбку. Апатия ко всему происходящему поглотила его и держала в своем плену слишком долго, чтобы они успели стать единым целым.
***
После двух, ничем непримечательных пар, в аудиторию скромно заглянуло существо женского пола. Девушка явно кого-то искала.
Мистер Зорт, который уже уходил, решил поинтересоваться:
– Да мисс, я слушаю…
– А, Саймон Рейли здесь учится? – неловко спросила она.
Услышав свое имя, Саймон механически приподнял голову от рисунка в тетради и посмотрел в ее сторону. Простенький синий плащик с ремешком придавал девушке сходство с полевым цветком – колокольчиком. Пучок тёмно-каштановых волос – небрежность.
– Да, сейчас он выйдет. – Пообещал преподаватель.
Саймон взял сумку, вышел из кабинета и с неохотой подошел к этой девице. В коридоре было очень шумно. Пестрели студенты в сине-фиолетовой униформе ЧАЛИКУНА, оживленно переговаривались. Саймон был единственным черным пятном на их фоне.
– Не думаю, что смогу вам помочь…
– Саймон! – громко воскликнула она, сдерживаясь, чтобы не кинуться ему на шею. – Ты так изменился!
Рейли даже вздрогнул от неожиданности, что ж она так вопит!
– А вы, простите, кто? – осторожно спросил Саймон, пытаясь припомнить, где мог её видеть.
– Флора Никитина! – ответила девушка, не понижая голоса. – Мы с тобой в Лесвинте жили в одном дворе, и в школу ходили. А потом ты пропал куда-то…
Флора Никитина! Однажды он заступился за неё, когда её обижали подростки во дворе.
Саймон тогда магию неосознанно применил, отшвырнув двоих хулиганов, метров на пять в лужу. Ему было не больше, чем Флоре, лет девять, но почему-то их не испугался. Не нравилось, когда зрелые глупцы обижают маленьких. После этого случая они с Флорой подружились, Саймон старался её в обиду не давать. А те хулиганы, как его видели, шли другим путем. Слишком странным был этот ребенок.
Когда Саймон с Оважкиным придумывали новое развлечение, будь то проникнуть в старый заброшенный дом возле реки в поисках сокровищ, играя в отважных пиратов, или перелезть через высокий забор, удирая от дворника, у которого Петька украл ключи от подвала, Флора была тут как тут. Свой парень, как говорят многие.
– Я так долго тебя искала! – воскликнула девушка. – И в Зебровск ездила, твою тётю расспрашивала, она рассказала, что в Чалиндоксе учишься. Хорошая женщина, очень хотела, чтобы я тебя нашла. Билет купила…
Саймон всё еще молчал, переваривая, кто перед ним. Не решаясь прерывать словесный поток.
– Ты язык, что ли проглотил? Не рад меня видеть?
– Прости, я тебя не узнал.
Какое-то неприятное ощущение. Его кто-то искал. Многие годы на это тратил. А он редко вспоминал о своих друзьях детства.
– Ну и ладно! – Флора схватила его за локоть. – Нам столько нужно друг другу рассказать! Так интересно, как у тебя жизнь сложилась!
И повлекла за собой вниз к выходу на улицу.
Странно это, видеть человека, с которым в прошлом хорошо общался. А сейчас даже сказать ему нечего, словно и знакомы никогда не были. Флора же вела себя так, будто и не было никаких долгих лет разлуки. Саймону было неудобно.
Усевшись на скамейку возле клумбы с флагом Листона, стоящей посреди корпусов ЧАЛИКУНа, она деловито попросила:
– Ну что, рассказывай! Какими судьбами в Чалиндоксе?
Саймон не знал, с чего начать. Флора не сводила с него заинтересованного взгляда. Словно кошка, сидящая возле холодильника, в ожидании порции.
– Решил стать боевым магом. – Приврал он.
– Ух, ты! Как классно! – восхитилась Никитина, хлопнув в ладоши. – А я подрабатываю в цветочном магазине матери, у неё такие красивые лилии! Ты бы их видел! Надо будет выслать их семена бандеролью для твоей девушки! Кстати, а ты меня познакомишь с ней?..
Саймон медленно опустился на скамейку рядом с Флорой. И проговорил, глядя в одну точку:
– Не надо бандеролей…
– Почему это? – она сузила глаза. – То есть у такого симпатичного парня, как ты, до сих пор никого нет? Серьезно?
– А? – Саймон был сбит с толка.
– Хотя, – Флора тут же опустилась на скамью рядом с ним. – Отношения заводить некоторым очень трудно. Ты, получается, тоже стесняшка?..
– Э-э… – Неловко протянул Саймон. Подруга детства тараторила и тараторила. Наверное, это было хорошо, что Никитина не знала о том, что с ним за это время произошло. Была не вкурсе о случившемся в королевской Династии и о том, что Саймона знало приличное количество народу.
– А на примете есть кто-нибудь? – спросила она и тут же спохватилась. – Ой, прости! Так странно, что ни с кем не встречаешься. Ты и сейчас очень милый, я ведь, в детстве была в тебя влюблена.
Она заметно покраснела и хихикнула, думая, что сказала лишнее, и стала обмахиваться ладонью.
– Э, ну… – Саймон не знал, говорить ли ей. Флора была такой радостной. Витала в своем разноцветном мирке.
Мимо проходили две дамочки, одна из которых, с пером на шляпе и с костлявой псиной на розовом поводке, громко шепнула другой, косясь на Саймона.
– Как они могут держать его на свободе! Он же опасен!
– Барон Вейс не видит, что происходит перед носом. Он не внемлет словам общественности. Говорят, его сын свихнулся после гибели принцессы. – Ответила другая, удостоив Саймона взглядом, словно маленькой собачке, больной бешенством. – Бедный мальчик. Его нужно лечить.
В таком контексте это было равносильно фразе: "Его нужно усыпить". Собачницы!
– Так ведь и помрёт…
Первая дама достала сигару и затянулась. Её псина чуть не подавилась собственным лаем.
Саймон раздраженно сплюнул, чуть не попав себе на ботинок. Таких людей было много, но он все равно не мог привыкнуть к их сплетням и бредням.
Когда женщины ушли, Флора перевела взгляд на друга детства:
– Такие странные дамы, – поделилась она своим наблюдением. Девушка поверить не могла в то, что он являлся их предметом обсуждения. Но леди так пялились, тут и два плюс два не пришлось складывать.
– Глупцы любят тупые выдуманные факты, – сухо отозвался Саймон, ему хотелось отодвинуться. – Пресса и рада наживаться на них.
– То есть, тебя тут в Листоне все знают? – Флора осознала это и покраснела, она ощущала себя дурой, что не просвятилась темой. – Настолько, что пишут статьи?
– К сожалению.
– О, а чем прославился? – с интересом воскликнула Флора. – Ты стал поп Айдолом?
– С чего бы? – Саймон скрестил руки на груди. Он не желал касаться этой темы.
И тут до подруги детства дошло:
– Ну, надо быть максимум крутым артистом, чтобы встречаться с настоящей принцессой.
Саймон мрачно фыркнул от нелепости ее заявления. Он был весь в напряжении.
– Ой, прости, я не… – Флора почувствовала себя глупо. – Я не хотела.
Саймон промолчал. Он поднялся со скамейки, подруга ожидала, что подаст руку, но ошиблась.
Рейли не оборачивался. Но уйти так просто, без элементарного "Пока", не смог. Надоело вести себя грубо, тем более, она – друг детства. А это нужно воспринимать, как должное.
Недавно как назло кончились Димкины пары, о чем возвестило его присутствие на лужайке университета. Он помахал издалека и, запыхавшись, подбежал.
Зелёная кепочка в клеточку на голове Морквинова никак не гармонировала с формой университета ЧАЛИКУН. Форма представляла собой синий пиджак с ромбами на локтях и спине, похожими на заплатки, синие брюки, только уже без ромбов. На груди красовался значок – герб ЧАЛИКУНА с указанием факультета. Женская форма отличалась цветом – фиолетовая, а еще, в комплект, вместе с брюками и пиджаком входила клетчатая юбка, чуть выше колен.
Площадка, на которой они, собственно, находились, кишела студентами, вышедшими на перерыв. Саймон чувствовал себя в этой толпе некомфортно.
