Артём Март "Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4"

Наконец, Мирон решился. Между моментом, когда незнакомец достал автомат и ходом Мирона, прошло буквально секунд тридцать. Все вокруг будто замедлилось. Звуки окружающей действительности потеряли любой смысл, затихли. Я слышал только стук своего сердца. Адреналин, немного отпустивший после драки, наполнил мое тело с новой силой.

Мирон, быстро, словно молния, перевел ствол своего ПМа на автоматчика. Мне казалось, что он выстрелит в следующее мгновение, однако, оба вооруженных мужика просто застыли друг напротив друга, и никто не решался первым нажать на спуск.

– Мужик, ты откуда тут нарисовался, мля? – Зло прохрипел Мирон.

– Мимо проезжал, – ответил автоматчик совершенно буднично.

– Не пи#ди. Кто тебя…

Договорить он не успел. Воспользовавшись секундой Миронового промедления, я подскочил к бандиту, схватился за пистолет. Прогремел выстрел. Пуля угодила в землю, выбила в асфальте неглубокую воронку. За ним хлопнуло снова, и еще. Пули одна за другой уходили в молоко. Последняя легла прямиком у ног мужика с автоматом.

Я напрягся, дернул руки ослабшего после молотка Мирона вниз. Бандит потерял равновесие и подался ко мне. Мне даже не пришлось сильно отводить голову, чтобы ударить. Лицо бандита само впечаталось в мой лоб, и Мирон почти сразу осел в глухом нокауте. Он опустился на колени, вооруженная рука осталась в моей крепкой хватке.

Коряга и остальные не теряли времени. Пока я разбирался с Мироном, они просто дали стрекача и, спустя несколько мгновений, исчезли в переулке. Бандиты забыли и про своего «товарища» и даже про машину, оставленную кряхтеть на парковке.

– П-прошу… Не убивай… – Прохрипел Мирон, пытавшийся прийти в себя, когда я принялся разжимать его пальцы, чтобы забрать оружие.

– Заткни хлебало, – сказал я, стоя над ним с его же пистолетом.

Я медленно перевел взгляд с бандита, на автоматчика.

– Слышь, мужик. Ты, видать, не занят. Помоги этого конвоировать.

Автоматчик ловко вынул рожок, передернул затвор и подобрал выброшенный автоматом патрон.

– Да не вопрос. Щас, только, пушку спрячу.

С этими словами он полез куда-то в машину, сунул укороченный автомат без приклада под пассажирское сидение своего авто.

Мирон же, наблюдая за ним, сидел у моих ног и благоразумно молчал. Ожидал своей участи.

– Ну вставай, пошли, – сказал я, кивая ему ПМом. – Поздравляю. Изговнял ты нам все собеседование.

Мужик, спрятав автомат, вышел на свет. Это был мужчина за тридцать. Высокий и худощавый, он носил короткую неухоженную бороду и зализанные к челке темные волосы. Одет был бедновато: джинсы, которые приходились явно ему не по размеру, а поверх тельняшки незнакомец надел простую матерчатую куртку. Вытянутое лицо его, хоть и с тонкими чертами, казалось суровым. Мужик явно был тертым калачом.

Только сейчас я обратил внимание на его машину. Это была старая красная и гниловатая копейка. Заднее правое ее крыло и часть двери были зашпаклеваны, некрасивым пятном белели на красном кузове машины.

– Как звать? – спросил я, поднимая на ноги Мирона.

– Егор я, – сказал мужик, хватаясь за вторую руку бандюгана. – А этот из чьих?

Мирон, поднимаясь на ноги, замотал головой, словно потерявшийся бычок. Через мгновение он согнулся, и бандита бурно вырвало. Мы с Егором отскачили чуть назад, чтобы на нас не попало. Кажется, молоток и мой удар не хило так встряхнули бандитские мозги. У Мирона был сотряс.

– Вот сука! – Крикнул Егор. – На ботинки попало. Мля… Дерьмище…

Егор принялся вытирать носок своих тяжелых ботинок о чистый асфальт.

– Мясуховский, – сказал я. – Из них этот блевун.

Егор переменился в лице, помрачнел. Глянул на Мирона, вытирающего рот о собственный воротник.

– И че ты с ним собрался делать? – Спросил Егор.

– Егор, – сказал я серьезно. – Спасибо тебе, конечно, за помощь, оказался ты тут очень кстати. Спасибо, что согласился этого дотащить до политеха. Но дальше уже мое дело, что мне с ним делать.

Егор кивнул.

– Справедливо. Ладно. Потащили.

Мы вели Мирона в полном молчании. Бандит выглядел так, будто смирился с любой своей судьбой. Он просто шел перед нами, руки за спину, иногда подхрамывал, сбивался с шага. Было ли дело в сотрясе, и бандит, не понимая, что происходит, до сих пор отходил, или же он и правда смирился с пленением, сказать было сложно.

– Ну все. Тут я сам, – проговорил я. – Он, вроде, небуйный. Справлюсь.

– Слыш, мужик, – начал вдруг Егор. – А тебя как звать?

– А что?

– Из братков?

– Нет, – покачал я головой.

– Странно, – Егор хмыкнул. – А на братка похож. Я думал, ты один из этих.

– Так чего вмешался-то? – Спросил я в ответ. – Ехал бы себе дальше. А так наскочил на толпу мясуховских.

– Я человек простой. Не люблю, когда толпой одного херачат, – сказал Егор буднично. Я, тут, в городе, как бы новенький. Совсем недавно приехал. Думаю, вот, куда приткнуться.

– Сам откуда? – сказал я, придерживая Мирону калитку, – Шагай давай!

– Врать не буду, – посерьезнел Егор. – С зоны откинулся месяц как. Приехал в город, к одному старому другу.

– Друг не помогает? – Спросил я.

Егор посмотрел почему-то на Мирона. Сказал:

– Друг щас немного занят. Но, думаю, скоро освободится. Давай я помогу его довести. Все равно не тороплюсь. Да и если он снова рыгать начнет, тебя с ног до головы выделает. Вдвоем сподручней.

– А сидел за что? – Спросил я.

– Превышение самообороны. Семь лет колонии дали. В конце восьмидесятых, когда я только-только начал на ноги вставать, через несколько лет после армии, вел девчонку домой. Прикопались какие-то гопники. Сам я из Рязани родом. Там уже тогда совсем неспокойно было. Налетели толпой, стали бить. Ну я, не будь дурак, схватил в руки, что первое попалось, а была это железная труба. На гаражах дело было. Ну и отделал их. Двое потом попали в больницу, от травм скончались. Они к боженьке, я в зону, – грустно улыбнулся Егор.

– Лады. Витя меня звать, – выслушав его рассказ, сказал я. Протянул руку.

Он пожал, и я жестом позвал его взять Мирона за руку и идти следом.

Мы зашли во внутренний двор политеха, миновав небольшую калитку, что заканчивала изгородь, протянувшуюся справа от основного здания. Там, через двор, добрались до дальнего корпуса, вошли в плохо освещенный коридор.

Когда через него попали в широкий спортивный зал, тут же приковали к себе внимание всех присутствующих. Мужики, больше десятка, не считая Фимы, Степаныча и Жени, рассевшись по лавкам тренажеров и другим, деревянным, что стояли у стен, уставились на нас.

Степаныч подбежал к нам первый. За ним Фима. Последним подковылял Женя. Остальные мужики стали недоуменно переглядываться.

– Что, мля, опять случилось? – Удивился Степаныч, глядя на носившего каменное выражение лица Мирона.

– Мясуховские, – сказал я. – Грохнуть хотели.

– А это кто? – Он кивнул на Егора.

– Егор, – ответил я. – Подсобил их отогнать. Этого вот взяли.

– С-с-сука… – Протянул Степаныч. – Ну а че с ним делать?

– Надо отвести этого в тренерскую, – сказал я. – Ну и нам с мясуховским перетереть. А потом и подумать, что с этой падлой делать.

Услышав мои слова, Мирон молча посмотрел на меня. Во взгляде его читалась смесь страха, какой-то безысходности и злости.

– Вот свалился, бандюк е#аный на нашу голову, – недовольно проворчал Женя.

– А че с людьми? – Спросил Степаныч.

– Надо сказать, что б чутка подождали. Минут десять, – проговорил я.

– Лады, устроим.

Пока мы с Егором вели Мирона в бывший кабинет тренера, Степаныч пошел к остальным, заговорил:

– Извиняйте, мужики. Непредвиденные обстоятельства, сами понимаете. Покурите минут десять, щас все начнется!

Мирона мы завели в небольшой кабинет, в котором когда-то сидел местный тренер. Уже несколько лет в политехе не проводилось уроков физкультуры, и кабинет напоминал больше темную подсобку, в которой хранили всякий хлам: не пригодившиеся маты, сломанные грифы от штанг, облезшие от резины диски, какие-то запчасти от тренажеров, лишнюю мебель.

Я зажег свет, и тусклая лампочка изгнала из этого места тьму. Прежде чем завести внутрь Мирона, я освободил единственный целый стул в помещении от картонной коробки с какими-то журналами учета, растаскал к стенкам валявшиеся на полу маты.

Бандита затащили внутрь, посадили на стул, и Фима связал ему руки за спиной каким-то пожелтевшим от времени, но все еще крепким шнуром, найденным тут же.

– Спасибо тебе, Егор, – сказал я, – больше тебя не держим.

– Слушай, Витя, – начал он. – А че у вас тут за сборище?

– У меня охранная фирма своя. Людей, вот, нанимаю.

Лицо Егора стало задумчивым, и он отвел глаза.

– Ну понятно че к тебе бандюки цепляются. Конкурент, типа.

– Я не бандит, – повторил я. – У меня все законно и честно. Никого не крышуем. Только охраняем по договору.

– Слушай… Да мне сейчас работа нужна…

– Тебя взять не могу, Егор. С судимостью в охранники нельзя.

– Понимаю, – он кивнул. – Я тут ненароком подслушал разговоры друзей твоих. Обсуждали ремонт в вашем помещении. Может, вам нужен штукатур?

– А ты штукатур? – Хмыкнул я. – Не помню я, чтобы штукатуры возили в машинах автоматы Калашникова.

– Времена такие, сам знаешь, – он пожал плечами. – В молодости я часто на стройках работал с дядькой. Он меня и научил штукатурному делу. А так я много, где бывал. Даже в Афгане успел пострелять в самом начале войны. А автомат… Как приехал в город, сразу наехала какая-то гопота. Ну я и купил себе ТТ у местных барыг. А потом глянул, да и автомат прихватил, на всякий случай. Да только остался без лэве почти. Вот ищу теперь, куда бы приткнуться.

– Ну ты подожди чуток, – сказал я. – С остальными. Щас с этим делом закончим, тогда уже с тобой.

Егор кивнул и пошел в спортзал. Скромно сел на лавку для жима лежа. Заговорил с кем-то из тех, кто пришел наниматься в Оборону.

Поникший Мирон сидел на своем месте. Он слабо водил плечами, словно бы стараясь поудобнее разместить за спиной связанные руки, которые наверняка уже затекли.

– Ну? – Спросил у меня Женя шепотом. – Че делать с ним будем? Грохнем?

Степаныч поджал губы, услышав Женины слова.

– Да черт его знает, – сказал Степаныч. – Мокруха – дело гадкое. Потом не ототрешься. Проблем будет куча. Вон, Фима до сих пор трясется, переживает, что к нему нагрянут менты.

– Сначала, – шепнул Степанычу я, – мы Мирона используем. А там уже посмотрим.

Степаныч нахмурил свои пушистые брови. Задумчиво посмотрел на Мирона.

– Ну и че ты, Витя, задумал?

– Мужики, – позвал я всех остальных.

Фима с Женей приблизились, мы стали в кольцо.

– Мясуховские от Обороны теперь не отстанут. Будут меня доканывать. Надо как-то Горелого отвадить, что б отстал.

– Как? – Спросил Женя.

– Пока не знаю. Но, может, чего-то с этого вытянем. Допросим, а там уж думать будем.

– Ну лады, – согласился Степаныч.

– Щас мы его для убедительности сначала припугнем, – начал я. – Это он только строит из себя крепкого орешка. А щас впечатлится – заговорит. Кому охота помирать за чужое бабло?

Все согласились, и тогда я начал уже громким голосом:

– Короче, ща будем решать, грохнуть его или мож, что другое придумаем.

– Что ж ты придумаешь, Летов? – Поднял голову Мирон. – Грохнете вы меня. Че ж я, по вашим харям не вижу?

– А это, Мироша, уже будет зависеть от того, че ты нам интересного расскажешь.

Мы подошли к Мирону, сели кто на чем: Фима подвинул маты, занимавшие стол, и опустился на освободившееся место; Степаныч присел на старый пузатый телевизор, стоящий у стенки; Женя, кряхтя, расположился прямо на стопке матов, вытянул заживающую ногу. Я остался стоять перед Мироном. Достал ПМ.

– А что тебе рассказать? – Понуро бросил бандит. – Что тебя Горелый хочет хлопнуть? Так это ты и сам должен был понять. А больше ничего я не знаю.