Максим Волжский "Планта свиней. Часть 3"

– Босс, может тебе яйца разбить? Это я мигом организую!

Улыбка с чёрной морды слетела, словно его окружила стая волков в погонах.

– Не понял, что ты сказал? – напрягся Шмаль.

– Яичницу, говорю, тебе приготовить? Мы с Эхнатомом уже перекусили. Могу быстренько для тебя зажарить пару яичек с петушиной колбаской. Мне несложно, – ответил лысый кот, продолжая излучать бодрость, дружелюбие и потерю страха перед, пожалуй, самым известным бандитом Якутска из кошачьей братвы.

– Вот я никак не пойму: ты прикидываешься, что ли? – показал клыки Шмаль, но его праведный гнев прервал треск заведённого мопеда во дворе. – Блин, а кто тама лазает? Масол приехал, что ли? – бросился к окну чёрный кот.

– Да это брат мой шаманит с техникой, – махнул худющей лапой Рамзес. – Он же специалист по железякам. В машинах разбирается досконально, а в мопедах так вообще подавно.

– Да ну? Разбирается в технике? А не сломает?

– В этом можешь не сомневаться, босс. Эхнатом автомеханик высшей категории!

Шмаль задёрнул занавеску и присел на стульчик.

– Ладно, пусть тогда разбирается, – почесав грудь, задумался чёрный.

Но Рамзес не отставал. Хотелось порадовать хозяина дома и отплатить тому за добрый приём.

– Босс, так мне яичницу готовить или отставить? – снова приставал с завтраком лысый.

– Зачем спрашивать? Конечно, готовь… мне силы позарез нужны, – твёрдо ответил чёрный кот, а потом прищурился: – А ну-ка, повернись бочком.

Шмаль разглядывал разукрашенные рёбра и разрисованную футуристическими деревьями спину Рамзеса, словно очутился в сказочном лесу.

– Земеля, сходил бы ты, помылся, а то прям одного ушастого напоминаешь.

Рисунки на спине оставили дети Шмаля. Ещё вчера вечером они неугомонно разрисовывали братьев, пока их не увела со двора Оксана Марихуана.

Лысый кот чиркнул спичкой и зажёг газовую конфорку.

– Первым делом завтрак для босса! – бесконечно подлизывался Рамзес, потому что дружба с авторитетным котом, призывала быть любезным и всегда весёлым. – А кого я напоминаю тебе, если не секрет? Ты, наверное, тоже путаешь меня с Эхнатомом?

– Ядрён ты батон, я никогда ничего не путаю! – приложился к бутылке Шмаль. – Ты зайцев местных видал?

– Нет, зайцев не видел. Я ж только вчера приехал. Могу и билет показать, – лыбился лысый кот, разбив два яйца на шипящую сковороду.

Кухня сразу наполнилась запахами прежней бродяжьей жизни: ещё той, в Якутске, когда рядом крутились Жюль, Барс и Герман. Ароматы яичницы, похмельное утро и пустая трескотня о житейских делах-делишечках придавали Шмалю новых сил и свежих эмоций.

– Местные бегуны до жути забавные. Отвечаю! – начал рассказ о зайцах чёрный кот. – Уши и грудь у них лысые, а спина, лапы и маленький хвост, который и хвостом-то назвать нельзя, мохнатые. Причём цвет они не меняют. И зимой и летом они пепельные. И прикинь, они называют себя так важно – зайцами-русаками! Особенно гордятся вторым словом и потому делают себе татухи на груди и на пузе… Знаю я одного русака, звать того Гастрономом. Имя, конечно, не настоящее. Полагаю, что на зоне погоняло прилипло, видимо, за ограбление магазина. На груди у него, значится, якоря в цепях нарисованы и чайки в полёте, а на пузе – зайчиха в платке, что ушей не видно и надпися разные. Запомнилась одна строчка – ПЛСТ написано большими буквами.

– ПЛСТ, чтобы это могло значить? – задумался Рамзес, будто разбирался в тюремных наколках.

Шмаль нашёл жирного быка в пепельнице, зажёг спичку и закурил.

– Вот именно, ПЛСТ. Это, земеля, расшифровывается: прости любимая судьба такая. Смекаешь, как всё запутано?

– Глубокая и со смыслом надпись. Я запомню, – кивал лысый гибрид. – Но только мне непонятно, чем я этого русака напоминаю?

– Да татуировки у тебя, увалень! – вспылил Шмаль. – А ещё тот тип вредный и вечно вопросы задаёт! Вообще, я зайцев не очень уважаю. Так что иди во двор, прими там душ и Эхнатому передай, чтоб мопедку волчью не сломал, а то Масол ему пальцы откусит.

– Я всё понял, – подскочил Рамзес, будто ему сделали заказ в кабаке, и словно беговой заяц пулей выскочил из дома.

Шмаль докурил бычок, затушил его в пепельнице и вспомнил, что вчера наотрез отказался работать на мафиозном складе.

– Что сделано, то сделано. А чуйка меня никогда не подводит,– бормотал чёрный, медленно выходя из дома, где Эхнатом снова завёл волчий мопед.

Глава 5. У Ренаты впечатляющий зад и прекрасная память

Масол проснулся ближе к обеду. Шторы в его коммуналке были плотно закрыты. Духота стояла адская. В голове продолжала бренчать кабацкая музыка. Фрагментами мелькало красное платье Ренаты и маячили две слезливые морды охранников из «Цепкой клешни».

Он лишь под утро вернулся домой. Помнил, что приехал на такси и долго спорил с водителем, потому что совсем не осталось наличных. Как он расплатился, точно сказать нельзя, но что зверски потратился, гуляя по-барски с размахом, было фактом железобетонным и весьма опрометчивым.

Волка не покидало чувство вины, будто он совершил непростительную ошибку. Масол имел характер взрывной и мог сморозить откровенную глупость, как, например, ещё в Якутске, когда однажды связался с напёрсточниками и проиграл им свой табельный пистолет, вместе с формой, погонами и ключами от патрульного мотоцикла – за что, кстати, и был уволен из органов.

Вообще-то, Масол был волком везучим, пока служил в полиции. Ему многое прощалось или, скорее, сама система защищала его.

Все полицейские далеко не ангелы: кто-то брал дань с торговцев, некоторые за денежные знаки отпускали преступников, другие часто и много выпивали. Масол был и тем, и другим, и третьим, да ещё и четвёртым. И каким бы он ни был везунчиком, волк всё-таки перешёл черту, когда система выплюнула его, как обглоданную кость. Но сегодняшней ночью Масол совершил что-то особенно гадкое. Что точно пока вспомнить не мог.

На дрожащих лапах он поднялся с дивана, раздвинул шторы и открыл настежь окно. В комнату хлынул уличный жар июля и голоса прохожих, которые покупали мороженое, гуляли с малышами, проводя время в долгожданной туристической поездке в Страну Крым.

Масол вытащил портмоне, вытряхнул весь мусор из карманов вплоть до самых маленьких семечек, затаившихся в самых глубоких складках. Но наличных не нашлось ни гроша. Потом он проверил сумму на карте. Счёт тоже оказался опустошённым.

– Ну дела-а… – вздыхал тощий волк, понимая, что ночь прошла с олигархическим размахом.

Образ прекрасной полукровки, кружащейся на шесте, и несравненной Ренаты, которую хватал за задницу, всплывал в его голове, словно видел их всех во сне. Он обнимался с танцовщицами. Лобзался с их художественной руководительницей, ныряя лапами под красное платье. А ещё почему-то ему грезилась жирная свиноматка, на которой катался по сцене.

Но помимо выездки пьяной свиньи он сделал что-то весьма неприятственное…

Масол рассказал что-то важное пуделихе с яркими губами – то ли хвастался своей мужской силой, то ли угрожал её покровителю, хозяину кабака, беспородному Жуже.

– Мать моя волчица! Вот мы и приехали! – вырвалось из волчьей души, потому что Масол вспомнил ужасающий фрагмент ночной вакханалии.

Он вспомнил, как хвастался, что водит за мокрый собачий нос свору бандитов и таскает у них со склада пачками деньги. Масол говорил Ренате, что Жужа в сравнении с ним лишь блохастый щенок. Он называл Люция, того здоровенного пса, которого боится вся Ялта – отпрыском сучьей матери, а к Гарри оскорбительно приклеил звание – гибридного пигмея на кошачьей подстилке.

Масол быстро натянул на себя шорты, накинул гавайскую рубашку и мигом собрал документы. Всё ценное вместе с деньгами и телефоном свалил в сумку, покидал туда же кое-какие вещички и очумелым волчонком вылетел из коммунальной квартиры, расталкивая в коридоре семейство гибридных барсуков, с которыми никогда ранее не здоровался, стараясь не замечать их, чтобы они его не запомнили.

Нацепив солнцезащитные очки, худющий волк шёл по улице, судорожно набирая номер телефона своего подельника.

– Бери трубку, чёрный! Бери трубку! – нервно шептал Масол, слыша бесконечные гудки.

***

Кабак «Цепкая клешня» днём обслуживал многочисленных туристов. Кабаньи семьи, медведи и волки с любовницами, еноты и хорьки со своим выводком – набирали с витрины, приглянувшиеся им блюда, а затем рассаживались на свободные места. Лишь несколько столиков, называемые «апартаменты», были скрыты от любопытных гибридных глаз за бархатными занавесками. В этих, потаённых от туристов местах, Жужа принимал пищу и встречался со своими друзьями или партнёрами.

На часах было ровно 15:00. Рената вошла в зал. Твёрдым шагом она направилась прямиком в «апартаменты». Откинув тёмно-бордовый занавес, увидела Сидра и Педра, которые дремали, свалившись мордами в стол, устроив себе крымскую сиесту.

– Подъём, хлопчики! – громко сказала Рената.

Педра открыл мокрый глаз, зевнул во всю зубастую пасть. Досматривая дневной сон, он буквально простонал:

– Ну чего ты тявкаешь? Не видишь, мы отдыхаем.

Рената схватила сначала Педра, потом и Сидра за уши и заговорила ещё громче:

– Вставайте живее! Мне нужно срочно увидеть Жужу!

Педра врезал по лапе Ренате, отрывая её назойливые пальцы от своего уха.

– Совсем озверела, что ли? – зарычал он. – Я те посыльный или кто? А ну, вали отсюда!

Сидра тоже был недоволен. Слезливой мордой он разглядывал наглую танцовщицу, пусть и старшую над стриптизёршами, но всё равно – танцовщицу. Оба пса ещё помнили её в эскорте, когда пуделиха продавала свою нежную шкурку, яркие губки и вертлявый хвостик различным толстосумам, в числе которых бывали и волки. Но видя её решительный настрой, а именно горящие глаза, словно она только что спаслась в жутком пожаре – Сидра вежливо поинтересовался:

– А в чём собственно дело, дорогуша?

– Ладно, парни, – присела рядом Рената. – Волка вчерашнего помните?

– Тощего, что ли? – зевнул Сидра.

– Тощего, тощего. Он хоть и дохлый, но дел наворотил, что Жуже и за год не разобрать. Волк такое наболтал, что жутко даже.

– Так уж и жутко? – развеселился Педра.

Рената поправила чёлочку, показала кончик алого языка и задышала так быстро, словно её только что хорошенько отодрали в сауне.

– Здесь очень жарко, ребятки, – грациозно махая лапкой, зачем-то строила она глазки охранникам.

– Да что ты нас путаешь. Ты про волка рассказывай. Не сбивайся, – не поддавался на женские чары Педра. – Неужто он тебя девственности лишил или кошелёк стащил?

– Фу-у, да ты пошляк! И кстати, не угадал… ни то и ни другое, – хлопала ресничками пуделиха.

Её тонкие усики на морде покачивались и важничали. Ушки торчали вверх. Зубки блестели. Из пасти пахло копчёной колбасой и степными люпинами.

– Этот противный волк обидел не меня, а нашего любимого Жужу, – призналась Рената. – Понятно вам?

– Как это, обидел? – напрягся Сидра, которому нужен лишь повод, чтобы затеять драку с волком.

– Обзывался он на него, – вспоминала девушка. – Вот теперь хочу пожаловаться Жуже. Хочу, чтобы Жужа знал, кого он в кабак пускает.

Сидра недоверчиво сморщил морду.

– А тебе это зачем? К чему суета? Занималась бы ты лучше танцами. Ты, Рената, не стравливай парней… А если есть что сказать, то вечером как на духу Жуже всё выложишь. Босс сегодня обязательно будет в «клешне», – терял интерес Педра; тоже мне новость: волк оскорбительно выразился о шефе. Да Жужу ненавидели даже городские воробьи, мозгов у которых с муравьиную личинку.

Но, несмотря на тяжкое утро, второй охранник Педра был бдителен и суров. А попросту, ему очень хотелось надрать волчий хвост и выслужиться перед начальством.

– Слышь, кудрявая, а меня этот хмырь оскорблял? – настороженно спросил он.

– Нужен ты ему больно. Тебя волк даже не заметил, – негромко рассмеялась Рената. – Он всё про какой-то склад на консервном заводе говорил. Мол, ограбил его, мол, деньги в сейфе хранятся большие…

– Так-так-так… – оживился Педра. – Какой ещё сейф?

– Ну, я точно не знаю: какая-то труба, какой-то кот в трубе с мешком. Я точно сказать не могу, но что Жужу волк обидел, это я помню очень хорошо.

Охранники переглянулись.

Педра смахнул с морды скользящую слезу, шмыгнул носом. Он знал про бывший консервный завод. Когда-то один его очень дальний родственник охранял там периметр. Поговаривали, что Гарри на складе у моря действительно прячет огромные деньги и держит заложников для выкупа. Но непроверенной информации Жужа не доверял. Мало ли что собаки болтают.

– Ты почему сразу не рассказала? – сердито гавкнул Педра.

– Когда сразу? Вчера? Вы себя-то видели? Нализались, прямо стыдно за вас. Тоже мне – охранники.

– Ты нас не стыди, мамаша, мы тебе не кутята слепые. Почему утром не пришла? Может быть, этот волк уже сбежал с полуострова? Как теперь его найти?

– Спала я – понятно вам?! – зарычала Рената, а её губки поднялись, задрожали, отчего появились ровненькие зубки и острые клыки. – И никуда волчок не сбежал. Живёт он возле казино «Одной лапой». В коммуналке комнату снимает… Звал он меня к себе. Вот его адрес.

Рената бросила на стол записку, которую собственнолапно написал Масол.

***

Кабак опустел. Всех посетителей без объяснения причин попросили на выход. Свиньи хватали со стола ржаные краюхи, два антропоморфных медведя топтались на месте, требуя немедленно проводить их в туалет, но администрация клуба, а точнее, три огромных пса с купированными ушами были непреклонны.

Одетый в классический костюм, отглаженную рубашку и галстук, Жужа выслушал свою любовницу, чьими услугами он пользовался от случая к случаю, потому что у него была жена и два щеночка: мальчик двух лет и девочка, недавно родившаяся в узкопрофильном роддоме для богатых собак.

Рената сбивчиво рассказала о ночном госте, за что получила оплачиваемый выходной.

Но Жужу вовсе не интересовало, что про него говорил дохлый волк. Он реагировал только на одну новость, которая касалась кражи денег со склада.

Откуда волк, которого звали Масол, мог знать о хранилище, если сам Жужа не догадывался, что такой склад существует? А что если это правда? Что если волк нашёл золотоносный запасник и способ проникнуть в скрытую комнату, где ялтинский босс Гарри прячет криминальные барыши?

Подталкивая в спину двух гибридных барсуков, Педра и Сидра вошли в зал.

– Вот привели, шеф. Это соседи тощего волка, – скалился Педра.

Муж с женой из барсучьего племени, жалобно смотрели на Жужу, с которым они не были знакомы, но прекрасно знали о его существовании. Жужа – это крупный бизнесмен, известный меценат. Он как-то баллотировался в депутаты городской думы, но проиграл всего чуть-чуть – полпроцента вроде бы…

– Ну в самом деле… ну что такое? Ну зачем вы их пугайте, господа? Не надо так с нашим народом поступать. Любезнее нужно быть с нашими гостями, – вежливо отчитал охранников Жужа. – Подойдите ко мне, уважаемые друзья. Не надо меня бояться. Я не кусаюсь.

Барсуки медленно двигались навстречу Жуже, который сидел за столом в центре кабака, раскуривая толстую сигару. На его пальцах сверкали несколько перстней из чистого золота. В одном персте блистал приличных размеров рубин.

– Как ваши имена, дорогие граждане Ялты? – поинтересовался Жужа у соседей Масола.

– Я Иван, а это Марья, – тихо ответил уже немолодой, но всё ещё крепкий антропоморф. Вид у него был вполне интеллигентный. Работал он на должности старшего смены электриков в компании «Крымсветпровода».