На ее вопрос: что ты тут делаешь? Почему ты в ванне?
Я пыталась как-то вяло ответить, что нечего не делаю, оно всё само.
Не могла же я ей открыто рассказать, что на самом деле я жестко нарушаю ее запрет на прогулки с девочками из окна в туалете.
Но мама сразу поняла, что я висела на окне и подсматривала за детьми на улице.
Почему-то она не стала педалировать ситуацию и усугублять разбор полетов.
Возможно, где-то в тайных уголках своей души она поняла, что переборщила с воспитанием и запретами.
А мне не было страшно от ее ругани и криков. Я сама до чертиков испугалась. Мне было очень страшно и очень больно: видимо, не все удары моего детского и не тяжелого тела погасила вода.
А ведь всего этого можно было избежать, просто отпустив ребенка гулять. Пусть ненадолго. Пусть с условием, не уходить со двора. Пусть еще с какими-то ограничениями. Но услышать и отпустить. УСЛЫШАТЬ СВОЕГО РЕБЕНКА.
Услышать меня в ее планы никогда не входило и входить не будет.
Но именно в тот день я впервые поняла, что все-таки я не одна.
У меня есть защитник.
Возможно, он не будет защищать меня от «входа в проблему», но он точно будет защищать меня от последствий «выхода из проблемы».
Возможно, это и был мой далекий луч.
Он остался со мной. Как и мой незаросший родничок.
Я точно знала, что там, за окном, далеко есть тот, кто за мной наблюдает и помогает.
Скажешь, что это мои детские придумки и фантазии?
А кто тогда меня спас?
ПИСЬМО
Меня надо было занять. Девочка из интеллигентной, хоть и рабочей семьи должна быть разносторонне образованной. А лучше показательно образованной. Вот прям в точку. Лучше и не скажешь.
Снова состоялся ИХ семейный совет, куда меня следует отдать для развития. Именно отдать, а не спросить, чем хочет заниматься ребенок.
На спорт, танцы и хореографию меня отдавать было нельзя – плохая наследственность, об этом я напишу потом для сохранения временной последовательности событий.
Было принято решение отдать меня в музыкальную школу на класс аккордеона.
Почему аккордеона? Вот вообще не знаю. Помню, меня вызвали из комнаты, и мама сказала, что ей очень нравится аккордеон, он так красиво звучит, так мелодично. Я буду играть гостям на их вечеринках и праздниках.
Судя по маминым словам, именно я об этом очень мечтала. Или должна была мечтать.
О том, что шестилетнего ребенка посадят в нарушение всех норм и правил за тяжелый инструмент, что осанка будет испорчена, что ноги и спина будут болеть еще со средней школы, это никого не интересовало. У табуретки иногда раскачиваются и ломаются ножки, это не страшно. Она же табуретка. Ее не жалко.
Но решение было принято, меня повезли в музыкальную школу.
С этой музыкальной школой я буду связана долгие 9 лет: с этим педагогическим коллективом, с этим директором, учителями и многими родителями.
Я буду хорошей ученицей: мне настолько легко давалась музыкальная грамота, что даже спустя много-много лет я продолжаю слышать интервалы и гармонии, записывать мелодии на слух.
Как-то недавно (то есть спустя 30 лет) обсуждали с моими одноклассницами годы, проведенные в музыкальной школе: они наперебой продолжали утверждать, что музыка, это самое непреодолимое, что им встречалось в жизни.
Вот так вот получается: что мне было легче-легкого, то другим – огромная сложность.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70805428&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
