В начале июня 1794 года был получен знаменитый рескрипт Екатерины II, датированный 27 мая, повелевавший вице-адмиралу де Рибасу приступить к основанию города на месте Хаджибея.
"И вот в Хаджибее закипела работа. Жители окрестных сёл, татары и малоросы, дружно с солдатами гарнизона принялись за осуществление великой мысли Екатерины. Казалась слишком смелою затея создать из ничего великий город и, вместе с тем, верилось в то, что для гения Екатерины и ее подвижников и невозможное станет возможным. Митрополит Екатеринославский и Таврический Гавриил, родом грек, призванный в Россию из Турции Потемкиным, узнав о постройке города на мусульманской территории, поспешил прибыть в Хаджибей, чтобы благословить начатые работы. Съехались сюда, как на диво, купцы, окрестные помещики, чиновники, представители таврического и херсонского генерал-губернатора графа Платона Зубова – мецената этого дивного предприятия… 22 августа 1794 года было положено основание Одессы"
(Александр де Рибас, Старая Одесса, 1913).
За каких-то 100 лет в голой степи не только вырос прекрасный российский город и порт, но и привлек 400 000 человек на постоянное место жительства!
Солнце русской поэзии
Центр Одессы – это шикарные дома во французском, итальянском, бельгийском стилях, параллельные улицы, продуваемые морским ветерком, специально высаженные деревья, среди которых немало экзотических, стильные скверы и высокохудожественные памятники.
Александр Сергеевич Пушкин писал:
Я жил тогда в Одессе пыльной…
Там долго ясны небеса,
Там хлопотливо торг обильный
Свои подъемлет паруса;
Там все Европой дышит, веет,
Всё блещет югом и пестреет
Разнообразностью живой.
Язык Италии златой
Звучит по улице весёлой,
Где ходит гордый славянин,
Француз, испанец, армянин,
И грек, и молдаван тяжелый,
И сын египетской земли,
Корсар в отставке, Морали.
(А. С. Пушкин «Евгений Онегин», отрывки из путешествия Онегина)
Одесситы не остались в долгу: скинулись, и в 1888 году был готов памятник Солнцу русской поэзии.
Средства на установку памятника собирали всем миром, начиная с 1880 года. Вот некоторые из призывов к одесситам:
«Граждане! Поспешите своими пожертвованиями осуществить дело увековечения памяти Пушкина в Одессе. Принесите вашу дань в честь искусства, засвидетельствуйте перед грядущими поколениями свою благодарность за чудные строки, которыми поэт запечатлел былое степей Бессарабии, скал Тавриды и нашего города – этой столицы Юга; заплатите ваш долг за восхитительные картины нашего многошумящего моря!»
«Говорят, по множеству памятников можно судить об умственном развитии страны. В справедливости этого трудно сомневаться; можем только прибавить, что счастлив народ, имеющий великих сынов, но счастливее тот, который сумеет оценить достоинства их».
Золотые слова!
Есть свидетельства, что вначале на памятнике хотели увековечить цитаты из произведений Александра Сергеевича, но потом передумали и написали просто: «А. С. Пушкину – граждане Одессы».
В композиции памятника, конечно же, присутствует лира, что уже отсылает к строкам о памятнике нерукотворном и «чувствах добрых», пробуждаемых лирой поэта. И с раннего детства я помню объемную красную пятиконечную звезду в верхней части этой пушкинской лиры, и помню, что эта пентаграмма была перевёрнутой.
––
Да… Великолепный век Одессы остался в прошлом. В постсоветское же время большинство исторических зданий центра Одессы не реставрировалось вовсе, огромные подпорки поддерживали уже не только развалюхи Молдаванки, но и дореволюционные многоэтажные дома центра города – с обваливающейся лепниной и трещинами от основания до крыши. В XXI веке от ветхости обрушались уже не только балконы, но и целые дома, причём, часто вместе с жильцами, которые не были выселены из аварийного жилья.
Улица порто-франко
Так я ж – про нашу школу. Наша одесская школа была расположена как раз на границе центра Одессы и Молдаванки. Про одесскую Молдаванку слышали, наверное, все: райончик неблагополучный. В разное время (или всегда) существовали там и бандитские малины, и притоны контрабандистов, торговцев алкоголем и наркотиками. Об этом еще Бабель писал…
Анекдот:
? Вам нравится Бабель?
? Смотря, какая бабель…
Анекдот смешной, но сам Бабель мне не очень нравится. Из-за его произведений многие думают, что старая Одесса – это сплошь одни бандиты, фраера и биндюжники, как будто никакой культуры и тем более, искусства в городе не бывало. А это – не так.
Между прекрасным когда-то центром Одессы и постоянно разрушающейся, уходящей в катакомбы Молдаванкой проходит чёткая граница – улица Старопортофранковская. В советское время эта улица называлась Комсомольской и многие из наших одноклассников буквально «родились на Комсомольской». Причина проста: на этой улице располагался роддом.
Спрашиваешь:
? Ты где родился?
? На Комсомольской.
? Я – тоже!
И все понятно: типа, правильно родился, всё на своих местах.
Зачем мы спрашивали друг друга где кто родился? Не знаю. Разве мало родиться в одном городе, на соседней улице? Как будто рождение в одном роддоме придает ещё больше общности, ближе – только родиться от одной матери или отца.
"Многие хотели бы родиться в Одессе, но не всем это удаётся", как сказал Леонид Утёсов.
Когда комсомольцы кончились, нашей улице Комсомольской вернули «историческое название», которое не раз было помянуто гражданами «не злым тихим словом» при заполнении многочисленных бумаг. Еще бы! Не совсем понятное трёхсоставное слово «Старопортофранковская» из двадцати одной буквы часто даже не вмещалось в графы документов и не все способны были выговорить с первого раза непонятную «абракадабру». Зато уже многие усвоили, что в XIX веке в Одессе был режим свободной беспошлинной торговли, порто-франко, что и способствовало быстрому экономическому росту и процветанию города.
Изначально Одесса построена по единому плану. Её прямые улицы разбиты на кварталы и вечно продуваются свежим морским ветерком. Однако, Старопортофранковская улица огибает собой исторический центр города, чётко отделяя центральные районы от Молдаванки. И в своё время это была настоящая граница, где с 1817 года был вырыт огромный ров длиной 25 километров, шириной 3 метра и глубиной 2 метра. Ров охранялся кордонной стражей.
Дело в том, что порто-франко, дарованный Одессе правительственным указом, предполагал беспошлинный ввоз, хранение и продажу товаров, доставленных морем, только на территории города. А граница города одно время и определялась локацией нашей улицы. Здесь стояли таможенные пункты на основных магистралях, например, на Тираспольской. Молдаванка же в то время была пригородом.
С порто-франко разобрались. Но почему же «старо»? Дело в том, что такое расположение границы оказалось неудобным с практической точки зрения: за чертой города оказались источники водоснабжения и продуктов питания. Через девять лет граница порто-франко была перенесена подальше, а на месте рва вырос Внешний бульвар, который стал застраиваться домами.
Стоит заметить, что не только город получал огромную выгоду от порто-франко, но и промысел контрабандистов процветал: за пределы города товар переправляли по разветвлённой сети катакомб – подземных ходов, оставшихся от добычи ракушечника, из которого построена большая часть старой Одессы. Ещё в советское время в катакомбах находили остатки внушительных складов контрабандистов.
И вот на этой улице, такой же длиннющей, как и её название, располагалась наша школа: не на Старопортофранковской, нет, тогда – на Комсомольской улице.
Розоватый мини-Хогвартс
Школа находилась в старинном здании, в котором раньше была гимназия для девочек.
? В эту женскую гимназию ходила ещё бабушка Марина! ? с интонацией секретности и восторга сообщила мне мама перед самым первым школьным звонком, видимо, чтобы пробудить во мне энтузиазм к учебе в школе.
Я никак не могла представить нашу пышную одесскую бабушку в образе гимназистки, и энтузиазма не прибавлялось. Но школа!
Наша двухэтажная школа была памятником архитектуры, возведённым в конце XIX века, имела выступающую центральную часть и два «крыла». Она была очень похожа на замок с башенками, украшенный стилизованными колоннами и орнаментом. Сегодня вряд ли можно было бы ее описать без сравнения с Хогвартсом, но, конечно, с уточнением «мини»: розоватый мини-Хогвартс, так бы я её назвала.
Школа занимала почти весь квартал, и территория вокруг нее была огорожена стильной ажурной оградой – именно ажурной оградой, а не забором. Пространства вестибюля и коридоров казались в детстве очень большими, потолки и окна – необычайно высокими, а массивная входная дверь с сильной пружиной – тяжёлой, особенно, когда опоздаешь на первый урок…
Вестибюль с неубиваемым полом из мраморной крошки завершался высокой аркой. Две ступеньки вверх приводили на площадку, от которой вправо и влево разбегались коридоры «крыльев» (справа учились малыши, а слева были кабинеты биологии, географии, труда и начальной военной подготовки).
От центра вверх взлетала широкая центральная лестница с коваными перилами и ступенек через 15 делилась, почти так же, как и в одесском оперном театре, на две лестницы, ведущие на второй этаж. На втором – актовый, он же и спортивный зал, кабинеты химии, физики, точных наук, истории и языков с литературами, учительская и кабинет директора.
Все это величие, которое в первом классе казалось целой вселенной, с годами уменьшалось… уменьшалось… и казалось уже не таким большим, не таким пугающим и поглощающим, а к выпускному классу – и вовсе тесным, как скорлупа для птенца.
Помню, много лет спустя, мне снился сон…
Первый сон Евы Альбертовны. Мне снилось, что справа и слева на меня буквально надвигаются стены и мне, чтобы сохранить себя, надо упереться руками и раздвигать эти стены. Я во сне буквально ощущала и это давление, и своё усилие, и необходимость сопротивления. Я даже хорошо запомнила цвет и фактуру этих стен, старую бледно-розовую краску на них. А потом, пытаясь понять смысл сна, я вспомнила, где видела эту краску, где чувствовала эту фактуру: на стенах школьного вестибюля. И сразу же сон был разгадан: как птица освобождается, разбивая скорлупу яйца, так и мне надо переходить на следующий уровень через кризис, раздвигая привычные стены…
Думаете, я любила школу? Вовсе нет. По крайней мере, мне долго казалось, что нет. Так случилось, что спустя 15 лет после окончания школы, я жила в соседнем с ней доме и окна комнаты выходили прямо на школьный двор. «Наверное, подобные чувства испытывает бывший заключенный, который «отмотал» десять лет, а теперь вынужден постоянно любоваться видом своей тюрьмы» – думала я. Гипербола? Да. Шутка? Отчасти.
Правда заключалась в том, что, особенно в самом начале, тяжко было моему интравертному и свободолюбивому нраву ограничивать себя школьными правилами и подчиняться порядку. Я любила учиться, читать, искать и находить ответы, но только на те вопросы, которые интересовали в данный момент лично меня, а не вот это вот всё: «построились», «выпрямись», «руки перед собой», «иди к доске»…
Первые страхи
Отчасти причина может быть в том, что я была очень домашним ребёнком. Только однажды меня сдали в детский сад, и то неудачно: через пару дней забыли вечером забрать домой. Мои молодые родители думали, что бабушка заберёт меня из садика, а бабушка, бедняга, то ли не поняла, то ли забыла, и уж готовилась ко сну, когда выяснилось, что ребёночка-то нигде нет!
Детский сад находился очень далеко от дома, на Слободке. Что я могла подумать?
? Вот завезли и бросили!
Наверное, я плакала, не помню, но обычно, слёзы были моей первой реакцией в стрессовой ситуации: «беги – либо физически, либо внутрь себя, в этот хаос эмоций, переживи их все, а когда освободишься от них – спокойно рассудишь, как быть». Обычно такой был план.
Какая-то женщина была очень добра ко мне, беспокоилась, не жарко ли мне и налила молочка: «попей». Вообще, я была такой пухленькой светловолосой девочкой с ямочкой на щёчке, и все говорили: «Какая хорошая девочка! Скушай конфетку». А тут на тебе: мало, что в детсад сдали, так ещё и бросили, как котёнка. Налили брошенному котёнку молочка…
Трагедия, конечно.
А потом всё очень здорово закончилось. Мне было годика четыре, но я хорошо помню этот момент: сижу я одна за столом, пью это молоко, и вдруг!!! Вдруг за окном – родные голоса, они зовут меня! Меня не бросили! Я – к окну, а под окном – и мама, и папа, и бабушка! Хэппи-энд натуральный.
Хэппи-энд хэппи-эндом, но негативный-то опыт получен. Пусть тебе и четыре года, но ты же сделала вывод, что даже самые близкие люди могут бросить тебя, исчезнуть из твоей жизни, и фиг знает, вернутся ли. А ты даже дороги домой не знаешь. И вообще уже ночь.
После этого случая я довольно быстро приобрела в детском саду кучу психосоматических хронических и была забрана домой под попечительство бабули. В 5 лет я научилась читать, и со мной вовсе хлопот не было: ребёнок вечно был занят какой-нибудь книжкой, сидит в уголке, никого не трогает, культивирует свою интровертность. А тут – школа…
