А еще, его волосы распущены и разметались по подушке, отчего я прихожу в странный восторг. Нет, правда. Они такие…
Я не успеваю додумать, потому что моя ладонь уже трогает кончики этих темно-русых волос.
Стоп. Почему они такие мягкие. Я была фактически уверена, что они сухие как солома. Но на деле же…
– Какие шелковистые, – шепчу явно не в себе.
– Какого хуя ты тут делаешь? – пронзает стрелой его голос, а в следующую секунду я уже лежу на животе прижатая им к кровати, а в мою голову упирается…
– Ой, мамочки…
– Хули ты здесь делала? – давит весом, и весь воздух просто покидает меня.
Хриплю, пытаясь показать, что как бы ни хотела. Я бы не ответила на этот вопрос. Максимум чем я могу пошевелить – палец на ноге.
Ян убирает руку, которой давил мне на шею и воздух атакует легкие.
Я закашливаюсь и наслаждаюсь возможно последними секундами жизни.
– Что ты делаешь?
– Пытаюсь надышаться перед смертью.
– Быстрее, у меня рука чешется вынести твои мозги из этой черепной коробки. И если ты не ответишь на мой вопрос, то…
– Не договаривайте. Я уверена в том, что знаю о последствиях.
– И все равно пришла? Я мог пристрелить тебя сразу же.
– Ну я же не знала, что у вас с нервами беда. И Глаша, отправив, не предупредила.
Он ерзает, и тут я понимаю, что в его руках вряд ли было два пистолета. И карманов спрятать второе, так низко, что оно упирается в мои ягодицы? Нет, их тоже не было. Выходит…?
– Там у вас… эээ…
– Что?
– Второе оружие?
– Это член, блядь, – отвечает и слезает с меня.
– Уверена, с таким арсеналом вы гроза района неспроста, – ляпаю, а только потом понимаю, что говорю.
Но уже поздно.
Моя шея снова в захвате, а я по-прежнему лежу на кровати, только уже на спине. А Ян нависает надо мной, точно гиена. Нет, лев, с такой-то гривой.
– Тебе лучше купить леденец, девочка, – обдает слишком горячим жаром, приблизившись ко мне. – И как только, твой гребаный рот, соберется сказать какую-то хуйню, просто бери его в рот и соси.
Когда его предложение заканчивается, мы оба дышим слишком громко, а затем он смотрит на мой рот.
– Сука, – он отпускает меня и садится, отвернувшись, демонстрируя широкую обнаженную спину.
Я слезаю с кровати, но далеко не отхожу.
– Вали отсюда, – он, морщась, закрывает глаза и тут до меня доходит звук его голоса.
Ян опускает голову на свои руки склоняясь. Волосы падают так, что закрывают его лицо полностью.
«Ох, он меня точно убьет», – мысленно предупреждаю себя, делая шаг вперед.
– На каком языке тебя надо посылать, чтобы наверняка? – бормочет он не шевелясь.
– Выпрямите спину.
– Я сказал…
– Спорить обязательно? – психую на его детское поведение. – Что за привычка посылать?
Мои слова срабатывают, и он резко поднимает голову.
Лучше пусть желает убить, чем эти капризы. Что за мужик?
Я делаю еще один шаг.
Он такой огромный, что я, стоя на ногах едва ли выше него. Но все же, ему приходится запрокинуть слегка голову, чтобы наблюдать за мной.
– В другую сторону развернись и топай, сказал.
– Вы только не пугайтесь. И не ворчите, ладно?
Он замолкает и просто наблюдает за мной.
Смотрит, как я подхожу почти вплотную, но все же держусь на маленьком расстоянии. Как кладу дрожащую руку на его щеку.
Его борода щекочет кожу ладони и хочется провести по лицу пару раз, но я держу ее на месте. Затем второй поднимаю его волосы со лба и убираю назад, и придерживаю их на макушке.
Ну и самое сложное.
На самом деле, я уже поняла в чем дело, но… пошла дальше.
Медленно склоняюсь к нему и сделав глубокий вдох, касаюсь губами совершенно горячего лба. Теперь понятно, его отсутствие с утра внизу.
Глава 9
Когда секунды длятся одна за другой, а ни один из нас не шевелится, я делаю непроизвольно еще один глубокий вдох.
На этот раз я различаю запах его тела, волос, куда носом упираюсь.
Несложно распознать аромат шампуня и пота.
И мне кажется, я какая-то неправильная, раз это сочетание мне… нравится?
Ужас. Какой ужас.
Мои губы будто прилипают к его коже, когда я медленно отстраняюсь.
В этот момент Ян поднимает голову, и мы сталкиваемся в этом сумраке взглядом.
Тягучее что-то протекает между нами, и я ощущаю, как в животе танцует тревога, заявляя права на все мое тело.
– Ты еще языком меня оближи, – рявкает мужчина и все рассеивается за один короткий миг.
Цокаю и отхожу подальше, чтобы не быть в зоне так называемого конфликта.
– Знаете, вы такой невыносимый.
– Когда я вырву твой язык, я стану счастливее, а ты молчаливее. Представь, как много людей вздохнут с облегчением.
– Вы заболели, – упираюсь руками на свои бока, смотря на него хмуро.
– И ты удивляешься? Если меня не убьет пуля, то это сделаешь ты.
– Ну конечно.
– У меня болит голова. Свали, девочка.
Я закатываю глаза и беру стакан с кувшином, с тумбочки рядом с кроватью.
– Неужели так сложно запомнить мое имя? Или вы делаете это нарочно?
Не даю ему ответить и выхожу.
Спускаюсь на первый этаж. Глаша с поваром что-то обсуждают на повышенных тонах.
– Я извиняюсь, таблетки от головы, где мне взять.
Мужчина, тот самый Владлен, он же повар, смотрит так, будто готов сварить мою голову в своем котле.
– У тебя целое крыло лазарета, и ты пришла искать таблетку на моей кухне? – рычит он на меня.
– Она ваша формально, – поднимаю палец уточняя, вдруг забыл. – Уверена, этот дом принадлежит Яну.
– Анечка, ты Яна нашла? – встревает Глаша, видя, как этот неадекватный мужчина закипает.
– Да. Он заболел.
– Что?
– Все в порядке, я о нем позабочусь. Он не против.
На меня уставились две пары шокированных глаз.
– Что? Ян… позволил тебе о нем позаботиться? Видимо, у него и правда все плохо, – комментирует женщина. – Нужно позвать доктора.
– Не надо никого звать. Он попросил воды и таблетку. Я все сделаю сама. Занимайтесь своими делами, – улыбаюсь, поставив кувшин на стол, и ухожу.
Как только я отхожу чуть дальше от кухни, там снова возобновляется спор.
В крыле санитарном не было возможности заблудиться. Тут даже таблички висят – операционная, палата №1, №2 и третья. Кабинет врача.
Надо же.
Внутри никого не оказалось.
Поэтому я пошла искать доктора по палатам.
Нашелся он в самой первой. Ставил укол мужчине.
– Эй, пришла поглазеть на мой зад? – улыбнулся и зашипел. – Че так больно, док?
– Витамин. Вам кого? – доктор выпрямился и подошел к мусорному ведру, выбросив туда шприц.
– Вас.
– А почему не меня?
– В другой раз.
– Забились.
Мы выходим из палаты и направляемся к его кабинету.
Мужчина взрослый, и явно без чувства юмора. Хотя с такой-то работой.
– Мне для Яна таблетку от боли в голове и что-нибудь жаропонижающее.
– Прошу прощения, для кого?
– Для вашего непосредственного начальника. Большой такой, волосатый и вечно хмурый снежный человек.
