Александра Оксюзова "Я тебя приручу"

Только после шести вечера удалось уловить несколько минут отдыха. Машка пошла в ванну, а я предпочла просто поваляться на кровати. Уже успела увидеть кусочек сна, когда в дверь постучали. Инесса, мать её.

– Алиса, извини, что беспокою, но нужна помощь в столовой. А где Мария?

– В ванной, – бурчу я.

– Тогда ты пошли.

Да что ж такое-то! У меня щас ноги отвалятся. Делать нечего, иду. Под бдительным оком Инессы сервирую стол, судя по её недовольной мине, делаю я это не очень. Да и плевать.

Когда в комнату вплывает Елена Николаевна, даже радуюсь, теперь домоправительница переключит внимание на хозяйку и перестанет на меня так пристально смотреть.

– Инесса, я охране звонила, Константин сказал, что Аслан уже приехал. Это правда?

Домоуправщица кивает, а я включаю свои уши на максимальную громкость. Хозяин приехал, а, значит, игра начинается.

– Да, Аслан Заурович приехал полчаса назад.

Выкладываю салфетки и краем глаза вижу, как вытягивается лицо Елены Николаевны?

– Как полчаса назад? Почему мне не доложила? Он один приехал. А Мурат?

Инесса невозмутима, как всегда.

– Он не велел его беспокоить, сказал, что спуститься в 8, к ужину. Да, и передал, что Мурат Заурович немного опоздает, задержался в аэропорту.

Что-то мне подсказывает, что такой ответ ей не понравился.

– Не беспокоить, значит? Тоже мне граф выискался, – глаза хозяйки метали молнии, – Алиса, – поворачивается она ко мне, – Сейчас же найди Аслана и передай "его сиятельству", чтоб спускался в кабинет. Я его там жду.

Повернувшись на каблуках, Елена Николаевна, вышла из столовой. Слышу, как рядом вздыхает Инесса.

– Ты слышала, Алиса. Аслан Заурович сейчас в своей спальне, передай ему слова Елены Николаевны.

Киваю и с радостью кидаю салфетки на стол. По телу побежали мурашки предчувствия, а, оказывается, мне не доставало всего этого, экстрима, риска. Пока взбегаю по лестнице, понимаю, что это отличный способ узнать о главном Хасинове побольше.

Поэтому при входе в правое хозяйское крыло сбавляю шаг, стараюсь ступать как можно тише. Пока не собираюсь себя обнаруживать. А может он с кем по телефону разговаривает? Тогда есть шанс узнать интересные подробности.

Дверь его спальни оказывается открытой почти наполовину, но к сожалению, голосов не слышно. Всё равно не стучу, а прижимаюсь к стене и бочком, бочком скольжу до щели. Сначала ничего не вижу, приходится немного вытянуть шею вперёд. Взгляд невольно опускается в пол.

Первое, что вижу это голые щиколотки, крупные, жилистые. Он босой, стоит на мягком ковре, погрузив пальцы в мягкие волокна ковра. Смотрю выше, хозяин одет в спортивные, свободные штаны, они прячут от меня его ноги, но чуть выше натыкаюсь на задницу. Никогда не была ценительницей мужских прелестей, но этой попе точно подойдёт выражение, как орех. Да что это со мной.

Но больший шок испытываю от спины мужчины. Нереально широкая, с выразительными буграми мышц, захотелось присвистнуть, даже губы в трубочку свернула. Вот это экземпляр! Мощная шея, копна чёрных, чуть вьющихся волос.. Моё сердце будто начинает жить отдельно от мозга, так стучит о рёбра, что задыхаюсь. Почему я испытываю такое эстетическое удовольствие только от созерцания фигуры мужчины?!

В его руках две рубашки, белая, в чуть заметную полоску, и иссиня чёрная. Кажется, он выбирает одежду на вечер.

Смотрю выше и неожиданно натыкаюсь на взгляд холодных синих глаз в зеркале. Бог мой! Он меня заметил! Вот это лицо. Аж захлёбываюсь от эмоций. Он красив, безумно красив. Восточные гены несомненно победили, но ярко синие глаза выдают европейские корни. Но дело даже не в их цвете. Сам взгляд очень тяжёлый, будто под кожу проникает, выворачивает на поверхность всё скрытые мысли. Теперь уже не остаётся сомнений, зачем я в этом доме. Из-за него, этого явно сложного и опасного человека. И я должна буду что-то украсть у него. Новая партия страха окатило сознание.

Мы так и смотрели друг на друга. Прошло, наверно, секунд 30, а он всё продолжал проникать в мою душу.

Наконец, не выдержала я.

– Прошу прощения, вас внизу в кабинете ждёт ваша мама. Говорит, это срочно.

Мужчина расцепляет наши взгляды и поворачивает только голову:

– Хорошо, передай, скоро буду.

Понимаю, что нужно уходить и как можно быстрее, о своих чувствах подумаю позже. Но стоит мне отвернуться от двери, слышу твердое:

– Стой! Вернись.

Ой, что-то пальцы похолодели. Встаю в проёме, скромно утыкая голову вниз. Боюсь опять встретиться с ним взглядом.

– Подойди ближе.

Чего? Не хочу, боюсь до мурашек. Но шаг в комнату делаю.

– Подними голову, я что с затылком твои говорить должен?

Поднимаю лицо. Он стоит совсем рядом. Взгляд Аслана уже не такой пронизывающий, но от него всё равно веет холодом. Мужчина внимательно осмотрел мой рабочий наряд, обратил внимание на кроссовки. Ну не могу я ходить в туфлях, одни мозоли.

– Ты новая горничная? – голос у него низкий, приятный такой.

– Угу, – киваю, на большее я сейчас не способна, язык к гортани прилип.

Аслан подходит ближе, берёт мой подбородок своими длинными, мужскими пальцами и поднимает выше, внимательно всматриваясь в лицо.

– Как зовут?

– Алиса, – мямлю неуверенно.

– Кто тебя нанял?

– Из агентства прислали, на время отпусков основных служанок – сглатываю комок страха, кажется, что он своими синими глазами видит меня насквозь.

– Хорошо, – наконец, отпускает он мой подбородок, только кожа продолжает гореть в местах, где он меня касался, странные ощущения, – Можешь идти.

Уф! Ноги ватные, но я стараюсь держаться прямо, когда направляюсь к выходу из комнаты. Почти переступаю порог, когда с ужасом опять слышу:

– Алиса!

Оборачиваюсь, понимаю, что тереблю подол передника, чем и выдаю своё волнение. Он это видит.

– Как думаешь, какую рубашку мне выбрать?

Челюсть отвисает. Он видел, как я за ним следила! Как осматривала с головы до ног незнакомого мужчину. Краснею, словно помидор и стремглав бросаюсь в коридор. Но на пол пути замираю, уверенно возвращаюсь к двери. Аслан уже успел отойти к шкафу, когда я возникаю на пороге и почти шиплю:

– Чёрную!

Отворачиваюсь и теперь уже бегу прочь. Но даже на расстоянии слышу тихий, но ясный смех мужчины.

Глава 4

Аслан

Смешная девчонка. Осматривала меня, словно я божок какой. Волосы рыжие, нет, скорее цвета красной меди. Лицо в мелких еле заметных канапушках, но ей идёт, даже очень. Курносая. Интересная, но чудная, с характером. Рассмешила меня.

Только откуда взялась эта новая горничная? Не люблю новых людей в окружении, особенно сейчас.

Смотрю на старинные деревянные часы на стене, почти семь. Пора спускаться, мама ждёт не дождётся истории о моём неудачном сватостве. Черт, стоило вспомнить о предстоящем разговоре с любимой родительницей, как в висках будто молотками застучали. Сказывается пятичасовой перелет. Ненавижу самолеты. Особенно когда приходиться ими пользоваться по три раза в неделю.

Взгляд упал на небольшую скамейку с кожаной сидушкой. На неё я бросил брюки и рубашки. Внезапно губы растянулись в невольной усмешке. Беру чёрную и уверенно натягиваю на тело. Уверен, рыжая служаночка смутиться или может разозлиться. Желание поиграть с маленькой горничной становиться всё сильнее. Не наблюдал за собой такого раньше.

Когда спустился вниз, в гостиной застал только Амину с дочерью. Мы с ней уже виделись, так что просто кивнул ей, улыбнулся и завернул к кабинету. Она тоже вроде улыбнулась, но как всегда затравленно. До сих пор злиться. И опять у неё этот взгляд, будто вселенская тоска в них. Ещё одна моя головная боль, и как видимо, надолго. Да уж, не всегда приятно быть главой большого семейства.

Толкаю дверь и вижу, что мать стоит у окна, через широкие стекла которого в комнату проникают бледнеющие лучи заходящего солнца. Мысленно напяливаю на себя маску, чуствую, она подготовилась к разговору и просто так от меня не отстанет.

– Мама? Я рад тебя видеть – иду навстречу и уверенно прижимаю мать к своей груди. Первый момент она растерялась, но быстро взяла себя в руки. Мама была железной женщиной. Более 30 лет рядом с тираном-отцом сделали её сильной, уверенной и местами довольно коварной. Но мне нравилась её эта черта, с ней никогда не было скучно.

– Не могу ответить тебе тем же, – она отступает на шаг и с вызовом смотрит мне прямо в глаза, – Аслан, ты поехал в Осетию с определённой целью. Ты должен был привести с собой жену!

Иду к своему креслу, искоса продолжая смотреть на разяренную женщину. И как им удаётся так быстро завести себя с нуля чуть ли не до психа?

Но и она не хочет терять со мной зрительного контакта. Елена Хасинова, пожалуй, единственная в этом доме, кто меня не боялся. Упирается кулаками в столешницу и наблюдает, как я неторопливо усаживаюсь в кресло.

– И что в итоге?? Мне звонит разъяренный Мамедов и говорит, что ты отказался от его дочери! Как!? Вот зачем ты так поступил? – глаза матери метали молнии, а мне уже становится скучно, вот что-что, а свои действия я объяснять не любил. Но она ведь не отстанет. – Ведь ты заочно был согласен на этот брак! Видел фото Мадины, всё нравилось, а потом на попятную! Ты хоть представляешь, в какое положение ты поставил семью.

– Успокойся. Сядь для начала, – не послушалась, стоит уже подбоченясь и буравит меня взглядом, – С Магомедовыми я всё уладил, они не имеют к нам претензий.

Точнее откат ему мой понравился. Сначала обиделся старик, надулся словно павлин, но как о деньгах заговорили, сразу успокоился. Деньги творят чудеса. Наблюдаю, как меняется выражение лица матери, ну всё, отходит потихоньку. Садиться напротив.

– Но почему, сын? В последнем разговоре ты же мне пообещал, что смирился и готов взять в дом жену. Чем плоха Мадина? Красивая, молодая, из хорошей семьи, правильно воспитана. Что тебя не устроило?

Ну, теперь до печали в глазах дошло. Начинаю злиться. Мамина идея женить старшего отпрыска мне уже порядком надоела. Мне 32, ещё не тот возраст, чтобы становиться заядлым холостяком, но ей то этого не объяснишь. Потому и согласился принять невесту. Честно, было насрать, какая она, будет тихой женушкой, родит наследников, а большего мне не требовалось.

Но девушка меня удивила. В день знакомства вела себя скромно и приветливо. Да и правда была симпатичной. Я грешным делом даже стал реально верить во весь этот фарс с браком.

Но какого же было моё удивление, когда этой же ночью увидел Мадину на пороге своего номера в гостинице. А с ней парня какого-то. Оба чуть ли не в ноги мне упали, умоляли отказаться от сватовства. Сначала знатно офигел и собирался выгнать обоих, но вслушившись в стенания девчонки всё понял.

Оказалось парочка давно хотела пожениться, и даже отец Мадины вроде как со скрипом, но согласился. А тут я, завидный жених выискался и Магомедов быстро переориентировался. Да уж, я сразу понял, что старик тот ещё подонок.

Пообещал обоим, что всё улажу, мне ещё только соплячки, влюблённой в другого мужика, не хватало. Когда проводил этих двоих, даже у самого от сердца отлегло. Ведь чувствовал, что не нужен мне этот брак. Так что такой выход меня устроил.

Но матери я этого говорить не стану. Не поймёт, а ещё хуже трепать начнёт своим подругам. Для неё у меня другая версия.

– Она мне не понравилась. Хочу себе другую жену. Если уж выбирать, то лучшую. А ты как считаешь?

Даже смешно, когда вижу, как у мамы брови начинают выходить за пределы лба. Даже краснеет от бешенства.

– Тебе че? Здесь рынок что ли? Как помидоры выбирать будешь?

– А ты меня не на рынок невест в Осетию посылала? И вообще, почему именно осетинка? Чем русские или украинки хуже. Давай расширим каталог кандидатур.

– Ты невыносим, – но говорит уже без энтузиазма, чувствует, что неправа, – Ты же помнишь слова отца.

Покоробило от воспоминаний. Заур Хасинов был очень авторитарным. Не терпел чужого мнения и всегда пер, как танк. Что говорить, если он в 20 с небольшим похитил маму, дочь полковника, командира военной части, что стояла возле его родного села. Не побоялся ни своих, ни русских, влюбился и забрал. А перед смертью вдруг вспомнил о своих национальных корнях и потребовал с троих своих сыновей, что женится только на осетинках. Я то к этому его наказу был равнодушен, а вот мать напротив, только об этом и думала.

Мурат был ещё молод, Илас вообще ребёнок, так она решила провернуть этот эксперимент на мне. А я до того любил и уважал мать, что чуть не поддался.

– Помню. А ещё помню твои слова. Как ты рассказывала о вашей с отцом любви, какое счастье ты испытывала каждый день рядом с ним. А мне ты чего желаешь? Жизнь с удобной женщиной? А ты не думала никогда, что мне тоже нужна она, любовь?

Конечно, я так не думал, но только такими манипуляциями можно было избавиться от её опеки. Кажется переборщил, у матери на глазах появились слезы. Так всегда бывает, когда она вспоминает единственного и любимого мужчину в своей жизни.

Мама молча встаёт, поворачивается ко мне спиной, собираясь уйти. Чувствую себя немного гадко.

– Мам, извини.

Она оборачивается, вытирая слезы.

– Это ты прости. Я, действительно, вела себя ужасно. Ты прав, единственное, что я хочу, это то, чтобы мои дети были счастливы. Но сначала Амина, потом ты…

– С Аминой ещё не всё потеряно, она молода, здорова, найдёт себе другого мужа.

– А если она от этого отказываться не хочет?!

– Исключено, – отрезаю резко, – Предательство нельзя простить.

Мама качает головой.

– Не будь таким категоричным. У тебя есть только чёрное и белое, а это неправильно. То что, Тимур ей изменил, не означает, что он её не любит. Он ошибся, но..

– Это не обсуждается! – каждый раз бешусь об упоминании имени мужа Амины. Этот подонок изменял ей, пока она с маленькой дочкой лежала в больнице, да и до этого думаю тоже. Он не заслуживает прощения.

– Аслан, это не тебе решать. Они семья, у них есть дочь.

Молчу, иначе нагрублю, а с матерью так нельзя.

– Когда у тебя рождаются дети, ты начинаешь думать не только о себе. Но, – мама берётся за ручку двери и тянет её на себя, – Тебе же этого не понять, у тебя то детей нет!

Мгновение и исчезает за створкой. Ну как на неё сердиться? Второй раз за день ловлю себя на мысли, что улыбаюсь.