– Большую светлую комнату.
– Свет был солнечный или электрический?
– Не то и не другое. Свет был таким, каким хотелось видеть мне. Позже я научился регулировать. Стоило захотеть, свет становился ярче или тускнел настолько, насколько хотелось мне.
– И когда вы этому научились?
– Спустя некоторое время.
– Конкретно можете сказать, о каком времени идет речь?
– Не могу. Там, где я был, понятие о времени не совпадает с понятием, в котором живем мы.
– Поясните.
– Не могу. Не смог разобраться, в чем разница.
– Хорошо. Вернемся к фразе «Там, где я был».
– Не понял.
– Вы сказали: «Там, где я был». В связи с этим вопрос: где именно вы были?
– В параллельном мире.
– Так легко говорите, словно на сто процентов уверены, что были именно там.
– Не на сто, на тысячу.
– Откуда такая уверенность?
– От общения с теми, кто вернул меня к жизни и кто отправил обратно.
– Кто именно, сказать можете? Имена? Фамилии?
– Не знаю. Знаю только, что похожи на нас.
– При этом имеют отличия?
– Да. У всех здоровый вид, добрые глаза, исходящая изнутри душевная теплота. Говоришь и ловишь себя на мысли, что приятно общаться.
– Цвет глаз, цвет волос?
– Как и у нас – разные. Глаза голубые, зеленые, карие. Волосы светлые, темные.
– Рыжие?
– Что рыжие?
– Рыжих видели?
– Видел. Не видел седых.
Сделав паузу, доктор продолжил говорить в тоне следователя, допрашивающего подозреваемого:
– С волосами, глазами разобрались. Следующий вопрос относительно общения. На каком языке говорили люди из параллельного мира?
– Они не говорили. Не открывая ртов, доносили информацию настолько ясно, насколько готов был принять ее я.
– Иначе говоря, вам внушали?
– Можно сказать и так. Но я бы предпочел – доносили. Внушать означает заставлять думать. Доносить – предоставлять. Разницу чувствуете?
– Чувствую.
– Так вот мне информацию предоставляли.
– И о чем шла речь?
– В основном, о мире, в котором живем мы.
Разговор прервался по причине растерянности доктора. Делая вид, что ищет бумагу, Паскаль раскрыл папку, в которой не было ничего. Бумага с вопросами лежала на столе.
Стало понятно, доктору требовалось время, чтобы собраться с мыслями.
Собравшись, Паскаль произнес:
– К теме разговора вернемся позже. Сейчас, хотелось бы поговорить о вашем состоянии.
– Состояние было превосходное. Ощущение внутреннего восторга сопровождало с момента, как открыл глаза, до минуты, когда сказали о необходимости вернуться в прежний мир.
– А как же перелом шеи, множество других ран?
– Никак. Состояние – лучше не придумаешь.
– Физиологическое. Что касается психологического, при падении автомобиля с моста вы испытали леденящий душу страх. Сознание не напоминало о том, что произошло?
– Намека не было.
– Как же так? Вы умерли. Не знать об этом вы не могли. А значит, не могли не думать о том, что вы труп.
– В том то и дело, что не думал. Знать – знал. При этом не сокрушался и уж точно не испытывал угнетения.
– Настолько было хорошо?
– Вы не представляете!
– Если так, напрашивается вопрос: какие действия проводили с вами, если у вас не осталось ничего, что могло напомнить о причине смерти?
– Хотите знать, как и чем лечили?
– Да.
– Понятия не имею. Ни уколов, ни рентгенов, ни УЗИ. Единственное, что было предложено – занять место на самодвижущем столе, который проехал сквозь устройство, по внешнему виду напоминающее томограф.
– Спрашивали, зачем?
– Спрашивал. Ответ был: должны быть уверены в готовности организма к возвращению.
– Что сие означало?
– Не знаю. Расспрашивать было неудобно. Да и к чему? Люди пекутся о моем состоянии, я же буду задавать вопросы. Глупо.
– Не поверю, что вас это не интересовало.
– Интерес проявлялся ко всему. Важно было научиться определять, когда стоит задавать вопросы, когда лучше промолчать.
– И в чем это выражалось?
– Что-то типа внутреннего контроля подсказывало, как следует вести себя в моменты неопределенности.
– Не думали о том, что вам внушают, как вести себя, о чем говорить, о чем думать?
– Думал. Но и эта мысль пропала, когда я понял, что на меня не давят, не заставляют и тем более не напрягают. Все делалось в согласии с моим внутренним состоянием, хочу я этого или нет.
– Были моменты, когда вы чего-то не хотели?
– Были.
– Например?
– Обсуждать вещи, в которых я не разбирался.
– Еще?
– Предполагать, лгать, говорить о том, в чем не уверен.
– И как это происходило?
– Что именно?
– Нежелание говорить на неприятные темы.
– Никак. Мне задавали вопросы. Я молчал. В следующее мгновение тема менялась.
– Ваши ощущения?
– Ощущение было, словно ответил на вопрос. В то время, я лишь подумал, что не хочу обсуждать.
Доктор сняв очки, поднес к свету. Вынув из кармана платок, протер стекла.
Проделывал он это медленно по причине внутреннего состояния, которое требовало передышки.
Прошло секунд тридцать, прежде чем, водрузив очки на нос, Паскаль смог продолжить допрос.
– Сами того не подозревая, мы вернулись к теме разговора. Отсюда мой следующий вопрос: кто предстал перед вашими глазами первым, когда к вам вернулось сознание?
– Мужчина. Точный возраст сказать не могу, что-то около тридцати пяти, может, немного больше. Я его назвал Дэн.
– Почему Дэн? Он так представился?
– Никто никому не представлялся. Мужчина вошел. Я подумал, что человека зовут Дэн. И он стал Дэном.
– Какие еще имена вы давали новым знакомым?
– Всего со мной общались четверо: Дэн, Рэя, Соуэл и Мэя.
– Все были одного возраста?
– Дэн и Рэя примерно одного, Соуэл и Мэя старше.
– То были врачи?
– Не думаю. Разговоры по поводу здоровья не велись, поэтому трудно сказать, врачи или представители администрации.
– А обслуживающий персонал? Медсестра, уборщики, работники кухни?
– Не было ни тех, ни других. Еда подавалась автоматически. Три раза в день в установленное время открывался пищевой отсек. Оставалось лишь протянуть руку.
– И как?
– Что как?
– Еда отличалась от той, что едим мы?
– Небо и земля. У нас если еда жареная, то жареная, если вареная, то вареная. Еда, которая предлагалась мне, кроме вкуса, имела способность вызывать аппетит. Не знаю, каким образом, попробовав, я ощущал потребность съесть еще. Мало того, все было не только вкусно, но и необычно.
– Поясните?
– Сочетания разные. Вроде, мясо, а вроде, и нет. Яблоко со вкусом персика.
– Напитки тоже разные?
– И по вкусу, и по виду. Особенно запомнилась вода. Пьешь и такое ощущение, будто к роднику приник: вкус, запах, свежесть воздуха – все в одном глотке. Помню, попросил чая. Принесли бурду непонятного цвета. Сделав глоток, обомлел. Вкус такой, словно чай только что собрали, высушили и заварили. Спросил, любят ли они чай. Ответили – нет. В их мире предпочтения отдаются другим напиткам. Мне стало интересно, откуда известно, что чай должен быть именно таким. И знаете, каков был ответ?
– Каков?
– О вашем мире мы знаем все.
