Ничего не забыл. Но очень стараюсь это сделать, очень стараюсь не вспоминать. Отупить свой мозг и память серой рутиной самой тяжёлой работы, что только можно представить. Это работа – очень тяжёлая, очень паршивая и совсем неромантичная.
Нет романтики в том, чтобы сутки сидеть по горло в болоте, ожидая, пока вражеские патрули не уберутся восвояси. Нет романтики часами жариться или наоборот промерзать до костей, мечтая лишь о лишнем десятке патронов. Тащить на себе под огнём раненого, который весит ничуть не меньше тебя, или бежать километр за километром в полной выкладке…
Ни хрена это не романтично. Утомительно это всё и грязно. И это не говоря уже о том, что кровь очень плохо отмывается. Как с одежды, так и с души.
…На краю зрения внизу в воде что-то промелькнуло.
Я повернул голову и слегка прищурился, напрягая зрение в опускающихся сумерках…
По воде мимо нас неторопливо продрейфовал чёрный шар, покачивая торчащими в разные стороны пятью короткими усиками-антеннами.
Странно, но почему-то я совсем не испугался. Да, это было абсолютно неправильно, но мной овладела какая-то странная задумчивая меланхолия. Ну, подумаешь – морская мина примерно образца начала двадцатого века, которая способна своей сотней килограммов взрывчатки утопить наше корыто… Эка невидаль…
Но спустя пару секунд разум всё-таки победил, и я, надсаживаясь, заорал во всю глотку:
– Мина по правому борту!!!
Народ на нашей посудине подобрался всё-таки тёртый – ни паники, ни лишней суеты не было. Но все тут же похватали оружие и высыпались на палубу, и, кажется, только я один, как стоял, так и оставался стоять на месте.
А чего рыпаться?
Этот усатый шарик морского дьявола нас уже миновал, а если бы не миновал, то наш небольшой старенький пассажирский лайнер утоп быстрее, чем мы успели бы произнести слово "шлюпка".
С другой стороны других-то предупредить надо – за нами-то не пустота, а ещё корабли…
Кто-то из наёмников с некоторой натугой вскинул к плечу ручной пулемёт, целясь в мину, но тут же получил лёгкий подзатыльник – видимо, от своего командира. Стрелять по мине? Мысль действительно крайне идиотская. И вдвойне идиотская, потому что при этом ещё и смертельно опасная – на таком расстоянии гидроудар от близкого взрыва, утопил бы нас с неменьшей эффективностью, чем при прямом контакте.
Мы шли всё дальше на северо-запад, слегка отклонившись от старого курса, но всё было тихо, хотя наёмники и не торопились расходиться с палубы. Всё-таки промелькнувшая в опасной близости смерть разом выбивала из сонно-задумчивого состояния… Подумаешь – рухлядь начала прошлого века и наверняка бы не взорвалась. А что если всё-таки взорвалась бы, а?..
Очень символичное начало вахты – нас встретил старый, но от того не становящийся менее опасным морской фугас – дальний родич своих сухопутных братьев, от которых и несут большую часть потерь в Ираке.
Позади нас загрохотало единственное орудие нашего корвета, который расстреливал взрывоопасный реликт. Один выстрел… второй… третий…
Криворучки хреновы.
Мощный взрыв раздался лишь после десятого по счёту выстрела из трёхдюймовки…
И спустя примерно минуту неожиданно раздался ещё один, но уже куда более мощный взрыв.
Я всё так же стоял на носу нашего корабля, но когда обернулся, то успел увидеть громадный опадающий столб морской воды около правого борта десантного корабля, который тут же начал крениться. Его приятель-крейсер, как настоящий американский приятель сразу же начал уходить в сторону, даже не пытаясь помочь раненому собрату. Примеру крейсера последовали и все остальные корабли конвоя, которые прикладывали ощутимые усилия, чтобы спасти собственные шкуры, но вот на чужие им было откровенно плевать.
Десантный корабль тонуть не спешил, но ход потерял и остановился на месте, получив ощутимый крен на правый борт. Большая часть кораблей из его конвоя отвернула в сторону и продолжила путь, а рядом остались лишь пара фрегатов, которые маячили поблизости, но подходить не решались.
– Прямо как в 91-м, – произнёс подошедший ко мне Гувер, на ходу прикуривающий сигарету. – Тогда такое же большое десантное корыто по имени "Триполи" на мине подорвалось[5 - Реальный случай, произошедший 18 февраля 1991 г.], а все эти шавки крутились вокруг, сочувственно подвывали, но даже не пытались помочь. Вот уроды, правда?
– Думаешь, тоже мина? – лениво произнёс я.
Наверное, у меня всё-таки было нечто вроде шокового состояния. Нормальный человек после таких событий не может оставаться спокойным, каким бы суперпрофессионалом не был и какими бы стальными нервами не обладал.
– Скорее всего, – кивнул наёмник. – Подорвали плавающую мину, а взрывом либо сорвало с троса ещё одну плавучую, либо подняло донную. Нас бы такая на тот свет живо отправила…
Гувер тоже был спокоен, но к его-то годам сложно оставаться наёмником, паникующим или нервничающим в подобных случаях. Потом он наверняка нажрётся дрянным виски, но сейчас он совершенно спокоен. Смерть прошла мимо нас, так что совершенно ни к чему кричать и привлекать к себе её внимание…
– Ну и начало у нашей вахты… – произнёс я, глядя, как подбитый вертолётоносец скрывается вдали.
– Забей, – хмыкнул Гувер. – Считай это приветственным салютом. И добрым знаком заодно – потому как нарвались раздолбаи-морячки, а не крутые профи-наёмники.
– Ну да, ну да – отличное приветствие, – криво ухмыльнулся я. – Дьявол, как бы говорит нам – "Добро пожаловать, господа"…
Добро пожаловать в Ад.
2
С первых же часов в Ираке я чётко понял – попали мы в какой-то бардак.
Самые лучшая в мире армейская система снабжения и логистика были такими ровно до момента, пока война не затянулась слишком сильно. И нет, дело было не в том, что нагрузка оказалась настолько велика и система начала сбоить… Нет, формально она работала всё так же безупречно и надёжно…
Но на деле её почти полностью убивало воровство всего и вся, принятое в тыловых частях. Может, для кого-то это и будет откровением, но именно США – это обладатели чемпионского титула в номинации "воровство без границ". Главный девиз в тылу был – "воруй и откатывай", а любого, кто не хотел делать свой маленький (или не очень) гешефт старались побыстрее спровадить в зону боёв.
Правда, таких дураков почти и не было.
Что влекло за собой подобное безобразие? Череду безобразий поменьше, а именно – самые разнообразные трудности и препоны.
Как, например, сейчас.
Чудом избежав подрыва на морской мине, мы сразу же после разгрузки в порту оказались не у дел. На дворе была уже ночь, а ночью движение по дорогам категорически воспрещалось… Нет, не оккупационной администрацией – здравым смыслом. Днём любой конвой Коалиции "всего лишь" рисковал подорваться на самодельном взрывном устройстве. Ночью же местные бородачи наглели до такой степени, что рисковали устраивать засады на неосторожно высунувшиеся за пределы баз машины. Да, даже после шестнадцати лет войны идиоты по-прежнему находились. Спасибо тебе, о ротация частей, благодаря которой недостатка в безмозглых существах здесь нет и никогда не будет!
Ладно, ну не можем мы выехать, ага… Но надо же нас где-то разместить, верно?
Увы, но на этот раз не помогли даже взятки, потому что мест категорически не было. Буквально перед нами сюда пригнали какой-то полк федералов, выводимых из Ирака на переформирование, а ещё вдобавок вместе с нами прибыл другой полк – кажется, как раз на смену.
В итоге база была забита настолько, насколько только возможно и невозможно. По ночам в пустыне довольно прохладно, так что просто в поле заночевать не получалось. Приданной техники, куда можно заползти и подремать в окружении холодного железа у нас тоже не было, а привезший нас корабль уже отчалил. Морякам закон не шастать по ночам явно был не писан…
В итоге наёмники разбрелись кто куда, вплоть до "ям" передовой линии обороны. Местные нас заверили, что там довольно безопасно, потому как попыток прощупать периметр базы не случалось вот уже месяца два, и "танго[6 - Жаргонное обозначение террористов, принятое в армии США. Происходит от обозначение буквы «Т» – «танго» в фонетическом алфавите НАТО.]" наверняка оставили это бесплодные попытки… Тем более, что преодолеть поля из колючей проволоки вперемешку с управляемыми минами было не по плечу немытым бородатым исламистам…
Что такое "яма"? "Яма" – она и есть яма. Котлован примерно пять на пять метров с низкими стенками из мешков с песком и крышей из нескольких бетонных плит, поставленных на куски столбов.
На склеп похоже, в принципе. Или на братскую могилу.
Такие часто любят снимать всякие журналюги и журнализды в доказательство того, как, якобы, тупо воюет американская армия в Ираке… Ну, тупо – это да. Что есть, то есть – против партизан вообще редко когда умно воюют. Но такая "яма" – это всё-таки ни разу не база и даже не блок-пост, что на местном жаргоне зовётся чек-пойнтом. Просто вокруг многих баз сейчас такие жалкие подобия выносных фортов делают, а то пассивная оборона становится всё менее и менее эффективной…
Именно в одну из таких ям нас и определили на ночь. Или больше, если опять какие-нибудь форс-мажоры возникнут на дорогах. Нас – это меня и первое отделение, то есть тринадцать рыл плюс ещё одно хмурое сержантское рыло.
– Душевно встретили, – пока мы шли по извилистой траншее, чьи стены подпирали куски ржавой жести, Хэтчер по своему обыкновению трепался. – Можно сказать – по-родственному.
– Да что ты вообще понимаешь в родственниках? – буркнул идущий следом за ним О'Доннел.
– Да уж побольше твоего! – продолжал чесать языком Хэтчер, неся на плече свой карабин. – У меня два младших брата.
– А у меня их пять, если что.
– Коллега по несчастью!..
– Кто идёт? Назовитесь, вашу мать, или положим на хрен! – послышалось из виднеющейся совсем уже рядом "ямы".
– Ганнери-сержант Грей, – произнёс я, на всякий случай поднимая руки вверх. – Вас должны были предупредить.
– А, "си-ай[7 - CI (англ. Corporation Issue) – Си-Ай, корпоративное изделие. По аналогии с "джи-ай" – жаргонное обозначение сотрудников частных военных компаний.]"… – протянули в ответ. – Проходите. Убивать вас не будем… Пока что.
Голос хрипло заржал, показывая, что это всего лишь шутка. Или в этой шутке лишь только доля шутки…
Внутри обнаружилось много грязи, тусклая светодиодная лампа и троица солдат, больше похожих на головорезов. Бронежилеты на голое пузо, кевларовые каски вкупе с арабскими платками, потёртые карабины и много татуировок.
– Здорово, наёмник! – с ухмылкой протянул мне руку, видимо, старший этого безобразия. – Есть чего хлебнуть или курнуть?
На фоне чистенького отделения бойцов "Академии" эта троица смотрелась мало того, что бродягами-повстанцами, так ещё и сильно недокормленными бродягами-повстанцами. Даже довольно тощий Хэтчер выглядел вполне себе большим и крутым псом войны.
– Виски? – предложил я. Несмотря на небритую рожу, щербатую ухмылку и в прямом смысле слова сногсшибательный запах пота, этот федерал не вызвал у меня неприязни. Обычный солдат, каких много в любой армии мира. И раз он сидит в этом грязном недоблиндаже, то явно куда больше достоин уважения, чем какой-нибудь штабной, воюющий со счетами-фактурами и описями.
Уже через пятнадцать минут благодаря припасённой специально для таких случаев фляге с неплохим виски, мы с Харделем были хорошими приятелями. Детей мне с ним не крестить, но лишнее знакомство никогда лишним не будет. Мало ли что и когда мне может понадобиться? А так можно будет обратиться к кому-то хотя бы смутно знакомому и местами даже дружелюбному…
– Как там в Штатах? – с хорошей выпивки капрала быстро развезло. Впрочем, ничего удивительного – откуда бы тут взяться приличному алкоголю? А пиво, говорят, нынче совсем дрянное в войска поставляют…
– Да так себе, – пожал я плечами, глядя, как наёмники готовятся ко сну. – Работы нет, денег нет, народ звереет… На юго-западе всё шумит большая буча – все против всех.
– Хе, – осклабился Хардель. – Значит, всё по-старому. Значит, правильно я тут остался – тут хотя бы тех, кто сильно бесит, убивать можно.
Ну и аргумент. А в Штатах сейчас разве нет, что ли? Хочешь – записывайся в батальоны континентальной обороны и зачищай города мятежников, а хочешь – беги через санитарную зону к этим самим мятежникам. Демократия и свобода выбора, мать их.
– И как тут вообще? – я неопределённо мотнул головой в сторону стоящего вдали Умм-Касра. Нет, он не сиял в ночи, как сказочный город из сказок "Тысячи и одной ночи", но всё равно его местонахождение можно было определить безошибочно – по запаху. Точнее – по нестерпимой вони. Смесь запаха дерьма и горящего мусора – Ирак пах именно этим.
– Паршиво, – хмыкнул федерал. – Как тут ещё может быть? На базы и укрепрайоны местные нападают редко, а вот шмальнуть из миномётов или ракетами – запросто. С чек-пойнтами хуже – народа на них немного, так что там даже опаснее, чем в этой могиле. Убить может и не убьют, но ноги с яйцами оторвёт на раз, а какой ты после этого мужик?
– А конвои?
Конвои меня интересовали куда больше, потому как в основном мы будем заняты именно их проводкой.
– Паршиво. Мы этим уже почти не занимаемся. Проводками в основном маются частники и всякие союзнички. Большие конторы типа вашей – это хорошо. Если ведёт контингент типа тех же англичан или поляков – тоже неплохо. А вот если попались в охранничках нацгвардейцы или какая-нибудь кодла бандитская…
Хардель неприятно рассмеялся.
– А разве гвардейцы таким занимаются? – удивился я.
Раньше мне о таком действительно слышать не приходилось – если уж на такое опасное дело начинают бросать необученное мясо, то, видать, дела тут плохи…
– Да ты лучше скажи, чем они сейчас не занимаются. Такое ощущение, что в Штатах уже нормальных дивизий не осталось, раз сюда этих ополченцев начали гнать…
Где-то невдалеке послышался глухой хлопок. Потом ещё и ещё.
Капрал моментально напрягся и подтянул к себе стоящую поблизости М-4 с ночным прицелом.
– Не нравится мне это… – проворчал Хардель, передвигаясь к бойнице и высовывая в неё ствол карабина. – Миномёты. Но по звуку ни разу не 60 миллиметров, а…
Ночную темноту разорвал раскатистый грохот пулемётный очередей и светящиеся линии трассеров… Тянущиеся К нам, а не ОТ нас, что самое главное.
– Подъём! – заорал капрал, отвешивая пинок дремлющему поблизости бойцу. – Контакт! Мать вашу, контакт!
Я тоже схватил свой карабин, достал из лежащей рядом разгрузки магазин, вставил его и передёрнул затвор, хотя, если честно, поначалу мало что понял. Однако рефлексы оказались быстрее медленно ползающих внутри черепной коробки мыслей. Так что не успел я и глазом моргнуть, как сидел рядом с Харделем, целясь из своего карабина куда-то в темноту. Внутри "ямы" тут же поднялась суматоха, но, что важно – суматоха осмысленная. Федералы и наёмники торопливо просыпались, хватали и заряжали оружие, готовясь в обороне…
– Уоллес, ты урод! – выругался капрал, неожиданно отшвыривая свой карабин и выхватывая другой из рук своего бойца. – Я же сказал тебе поменять батарейки в прицеле!..
Хардель вновь приник к бойнице, но к окуляру наклониться не успел…
По всему горизонту и в небе неожиданно расцвели яркие вспышки, ослепляя всех после ночного мрака. Я на пару мгновений оказался ослеплён, как и все остальные, а затем воздух наполнился яростной канонадой обстрела.
Где-то впереди нас грохотали автоматы, раскатисто гремели пулемёты и глухо бухали гранатомёты. Мешки с песком, из которых были сложены стены нашей ямы, начали сотрясать многочисленные попадания пуль. Несколько пуль влетели внутрь через бойницы, но, слава Богу, никого не зацепили.
– Двести ярдов! – крикнул один из солдат. – Дюжина "танго"! Около внешнего заграждения!
– Огонь, сукины дети! – заорал Хардель.
Небольшой дот огрызнулся огнём из полутора десятков стволов. Что плохо – огонь был малоприцельным, потому как ночные прицелы на оружии были только у пары федералов, а мои ребята их заранее не прицепили. Хотя где-то в наших рюкзаках прицелы и лежали, но искать и устанавливать их посреди боя…
Я стрелял куда-то в темноту, как и все остальные – не зная, попадаю ли в кого-нибудь или нет. Наверное, стоило хотя бы на секунду задуматься – а есть ли смысл стрелять вот так вот, не видя врага, но этой самой лишней секунды просто не было. И лучше было разрядить пару лишних магазинов сейчас, чем не разрядить в своей жизни уже больше ни одного.
– Куча целей по фронту! – вновь крикнул тот же федерал, не прекращая огня.
Неожиданно он дёрнулся и упал на спину, выпуская из рук карабин и зажимая левое плечо. Из-под его пальцем начала вытекать кровь.
– Фишер, займись им! – скомандовал я нашему санитару, беря в руки выпавшую из рук раненого карабин.
Приник к резиновому наглазнику ночного прицела, и мир тут же раскрасился всеми оттенками зелёного, а у меня нехорошо засосало под ложечкой. По всему горизонту сейчас метались десятки, если не сотни человеческих фигур… Полномасштабная атака? Вот свезло, так свезло…
– Сколько до них, "си-ай"? – перекрикивая грохот стрельбы, спросил у меня Хардель.
Я быстро прикинул по сетке – прицел-то стандартный:
– Сотня ярдов где-то.
– Ну и зашибись, – оскалился капрал, извлекая откуда-то из-под лавки громоздкий пульт с несколькими тумблерами и уходящим вниз проводом. – "Клейморы"! Раз, два, три – на, жри!..
Несколько взрывов слились в одним протяжный. Неожиданно с глухим звуком что-то ударило по нашему укрытию и забарабанило по бетонной крыше. Двое из моих парней отлетели от бойниц, зажимая окровавленные лица. Что-то с силой чиркнуло по моему бронежилету.
– Придурки, вы поставили мины не той стороной! – рявкнул я.
– Пошёл на хрен! – огрызнулся в ответ капрал, не замечая, что у него глубоко рассечена правая щека. – Мы их правильно ставили! Это… Это сапёры "танго" их развернули! По-любому! Майк, что там со связью?!
