– С утра ничего не болело. Ты не ходи пока. Когда ты входишь, Ир, играет тревожная музыка.
Во втором часу ночи она отправилась в постель, чтобы беспробудно проспать восемь часов. Она не знала, насколько жестоко, зачем и за какие грехи, возвращался в свои 60 лет к жизни следователя Неробов, но эта перемена доставила ему радость. Сквозь сон она слышала его слова:
«Я прекращаю всякие церемонии, и с сегодняшнего дня начну вас учить любить, если не себя, то хотя бы справедливость!»
Закончив с чаем, они подъедали содержимое холодильника.
Это как нужно было провести ночь субботы, что воскресным утром в окно пахнуло пивом с соседней квартиры.
– Из тебя, Неробов, вышел бы футбольный судья, отлично бы справился, лучше тех козлов, – игриво заметил Михаил Иванович, запивая пиво водочкой.
Чего умел Миша Хлебнов? Он получал необходимый и технически правильный результат по разработке технологии, не вдаваясь во все нюансы конкретного процесса. Ну и, пожалуй, убедительно болтать «просто о сложном», даже по теме, с которой знаком поверхностно.
И только Толяныч смотрел хмуро.
– Слушай, Ильич. Я вот что хочу спросить. Нельзя ли вместо тебя мне какую-нибудь красотку куратором.
Лучше бы помолчал, дурачок. Вон как Ирина насторожилась. А ведь уже легла спать.
Неробов брился и разглядывал себя в зеркало. Словно это был вовсе не он, а двойник из его расследования, умелый и энергичный парень. В совершенно бесцветной и аскетичной обстановке утреннего города он выглядел на удивление чистым и ухоженным.
Поутру за Хлебновым приехал Акимов и забрал его отсыпаться в гостиницу.
Неробов помог довести его до такси.
– Коля, опять в костюме? – удивляется Ирина. – Вроде бы у тебя отпуск.
Неробов улыбается, ему так привычней. На время регаты он взял дни за свой счет.
Просто заскочу в одно место, Ир. Это по старому делу. И всё – никаких расследований. Будем радоваться жизни!
В морге ему надо поговорить с экспертом насчет неопознанного трупа. Выяснилось, что напрасно торопился, расследование передали Гришиной. Она уже на ногах.
– Что не спится, Инна Николаевна?
Выглядит она мрачно, и шутки не поддерживает.
– Если коротко, то труп не криминальный: уровень спирта в крови у утопленника зашкаливает, в желудке слизь от рыбьей чешуи. Вот отчет, короткий.
– Вещи можно посмотреть?
– Какая-то бумажка в целлофане. Текст не читается, то есть следы фиолетовой печати. Смотри. Поищи пропавшего рыбака. Лет 50-60, одна нога короче другой, на левой, перелом недавний.
– Если это рыбак, остается найти его плав средство. И чего людям не живется? – бормотал Неробов, осматривая бумажный комок. – А ведь это справка по инвалидности. Передайте Чернояровой, чтобы поискала среди инвалидов. Пусть набирается опыта. У самой как?
– Беда, хоть увольняйся, – вздыхает Гришина. – Всю ночь названивала Милашке. Пришла домой утром.
– Сколько ей?
– Тринадцать исполнилось. Я ее контролирую, но она уходит из дома, говорит, что к отцу. Я так больше не могу. В школе ее называют безотцовщина. А что я могу поделать?
– А поговорить?
– Попробовала, но только стану нажимать, грозится выпрыгнуть в окно.
– Причина?
–У нее новая подружка, ей восемнадцать лет, крутит с парнями и курит вейп. Неужели между ними есть что-то общее? Но они гуляют в одной компании, курят. Миленку застукали в школе с вейпом, вызвали меня, а когда я пригрозила запереть ее дома, она пригрозила выпрыгнуть в окно. Скажи. Это нормально?
– А поговорить с той девушкой пробовала?
– Бесполезно. На ней пробы ставить негде.
– Если она стала притягательной для мошенников, то есть один способ – перцовый баллончик, – советует Неробов.
Недавно они задержали шутника, который терроризировал работу школы. Баллончик был их трофеем. Из вещдоков его изъяли, поскольку уголовного дела на несовершеннолетнего не завели.
Гришина сказала, что только больной на голову может дать в школу ребенку баллончик, однако взяла совет на заметку. Ей требовалось время, чтобы обдумать проблему.
За всеми этими заботами Неробов едва не пропустил начала регаты в воскресенье.
…Из-за его опоздания рулевой разгоняет яхту на максимальной скорости 48 узлов, если бы не гнали так, то бы ничего и не случилось. За штурвалом генерал Хлебнов, но у него замедленная реакция, сказывается отсутствие навыков из-за стажа руководящей работы. Им наперерез устремляется гидроскутер с седоком, и тут на помощь приходит Анисимов, он перехватывает штурвал и уводит яхту от столкновения. К счастью, все целы.
Со стартом регаты катера словно спустили с поводка, и они несутся вперед, следуя ровно, пока какой-нибудь не вырывается вперед. Это фаворит регаты Митов. На нем теплый белый свитер с синими полосами и белые джинсы, а на голове – капитанская фуражка. Неробов следит за катером Митова, который вначале шел бок о бок с яхтой, но потом потерял управление и врезался в опору моста.
Яхта быстро вырвалась вперед, оставив аварию позади, но Неробов остановил гонку. По его приказу катера водоохраны оградили место происшествия, не давая никому приблизиться, а молодые яхтсмены ныряли возле разбитого катера в поисках пострадавшего. Когда Митова вытащили, он был мертв.
Следствием установлено, что в акватории реки Волга в районе моста во время проведения регату произошло столкновение. В ходе спасательных работ обнаружено тело 47-летнего мужчины. Следователем проведен осмотр места происшествия, назначены пожарно-техническая и медицинские судебные экспертизы, одной из версий причин пожара является неосторожное управление катером. По результатам проверки будет вынесено процессуальное решение.
Усталый следователь транспортного отдела соображает не очень хорошо. По случаю регаты он на ногах с шести утра. И все, что ему хочется, это уйти домой. Все дела – на завтра.
– Устрой мне встречу с кем-нибудь из обслуги Митова, – попросил его Неробов.
– И вообще, чего ты, Ильич так напрягся? Хлопочешь за кого? Вроде бы подозреваемых нет? Или правду говорят, что ты с генералами всюду ходишь?
На глупые вопросы Неробов не отвечает, стоит на своем.
– А все-таки плавательное средство осмотреть надо. Вдруг это подстава?
А транспортник ему чуть в горло не вцепился, что он такое сказанул, вроде как подколол его, упрекнул в непрофессионализме.
Долго искать встречи не пришлось. Ребят из обслуги в любое время можно было встретить в порту, где они предлагали туристам совершить увеселительную прогулку.
Судя по тому, как руку грело солнце, день уже был в полном разгаре.
Поток белого света врезался Неробову прямо в глаз. Он сильно прищурился. Стал оглядываться.
– Прогулка по реке? – обращается к нему речной бог в тельняшке.
Положительный кивок, и к посетителю сразу возник интерес.
– Работал на яхте?
– Я капитан.
От него шёл густой горький аромат дыма. Накурился до одури. Целый день в безделье. Любитель поговорить. Из его слов выходило, что судно пригнали из Костромы, так что рассказ Хлебнова о прохождении шлюзов – не более, чем художественный свист.
Команда, капитан и два матроса, работала с хозяином яхты не один год, они оставались на борту, когда яхту сдавали в аренду. Но гостям команда не нужна, так им и сказали.
«Там был парень, он яхтсмен. Он спросил лоции, это всё что его интересовало».
Про того парня Николай Ильич и то мог рассказать больше. Он выглядел тяжёлым и твердым, а за спиной у него висела кобура с пистолетом.
Откуда появились гости? Однако речники имен не называли. Что там были за люди, они не знали.
– Как на борту оказался подполковник Акимов? – спросил Неробов.
– Мы знаем, что он нездешний.– говорил один из членов команды, другие его поддерживали.
Членов экипажа проверили, у них алиби. Им не предъявили претензий, поскольку они отсутствовали, выполняя предписание. Однако уходя, они поставили яхту на сигнализацию, этого требовали правила.
– Так что в случае проникновения сюда приехала бы полиция – с мигалками и сиренами, – сказал капитан.
Вроде, пейзаж не сильно изменился: всё та же желто-серая вода, примятая местами, летнее голубое небо, украшенное мягкими пушистыми облаками и грязно-зелёные штаны капитана, усеянные коричневыми пятнами, кое-где неровно порванные.
Пожалуй, хватит с него прогулки, решил Неробов и попросил высадить его на бережке. Теперь пора поговорить с генералом.
Хлебнов не в настроении и склонен винить во всем себя.
– Если бы я так вчера не надрался, то всё было бы хорошо. Меня проверят на алкоголь, сочтут виновным. Мне надо уехать. Акимов перегонит яхту обратно. Он все уладит от моего имени.
Хлебнов так устал, что переключает режим ручного управления, и яхта замедляется, словно погружается в сон, и все приходят в себя только, когда судно плавно входит в песок, и у них не получается сдвинуться с места. Неробов звонит в транспортную полицию, и скоро приходит буксир, который вытаскивает их с мели, а потом увозит катер Митова.
Неробов невозмутим, как всегда.
– Это не случайность, Миша. Никто не смог бы убить самого проблемного человека в городе.
В чем-то товарищ прав: в сухом остатке они имеют труп, который придется на кого-нибудь повесить. Следствие ведут транспортники. У следователя складывается полная картина убийства предпринимателя. Встретившись с помехой, он старается избежать яхты, но не желает терять скорости. Резкая глиссада катера мешает скорректировать движение, и лодка уходит к мосту. Ничего криминального, несчастный случай.
Всё бы ничего, но Неробов своими глазами видел в каюте коробки с оборудованием. Что-то по телефонии. Акимов везет на яхте телефонную станцию неизвестному лицу. Решил совместить бизнес с прогулкой. С бизнесменом Митовым тоже темная история. Он телефонами торговал. Есть ли тут какая связь?
Спросить у Акимова и вызвать в перспективе плохое к себе отношение по поводу абсолютно бытовых рутинных вещей? Или просто прекратить медитировать на каждую красную тряпку.
Катер Митова отбуксировали в служебный эллинг, но и на следующий день его никто не хватился, а потому впору спросить о результатах экспертизы. Постановления на нее еще не выдавали. Механик довольно быстро находит неисправность в тормозах. Это, конечно, вносит определенность, но предстоит собрать доказательства: кто и почему и каким образом. Короче, много еще вопросов осталось. И следователь возбуждает уголовное дело проверку по факту убийства с применением технических средств.
У Неробова на телефоне пропущенные звонки от Журавлева. Пропустив еще один, он сам набирает номер.
– Тебя хочет видеть Вячеслав Михайлович.
– Маковцев?
– А ты знаешь другого Вячеслава Михайловича?
– Я занят. На работе увидимся.
Он не торопится. Пускай всё идёт своим чередом, усугубляется, обостряется. Он подождет.
Ему нужен номер дежурной части транспортного отделения. Капитан, который расследовал убийство, отказался дать ему свой прямой номер.
«Мы выполняем свою работу, но удовольствия мне это не доставляет из-за таких, как вы», – заметил он.
В полиции порта энтузиазма Неробова не поддерживали. Позвонили в Кострому, запросили записи камер. Камеры в порту не работали.
Неробову передали дело из транспортной прокуратуры. Помимо кучи непроцессуальных бумажек, в него было вложено заключение эксперта. Неробов выписал два следственных поручения – на освобождение из-под стражи рыбака и допрос вдовы Митова. Начинать приходилось заново.
С утра к Неробову посетитель. Тот самый рыбак, которого задержал Усольцев – загорелый, с залысинами.
– Этот Усольцев ваш прямо зверь. Я думал он меня растерзает. Ты лучше скажи, убийцу Митова задержали? У нас в изоляторе только про это и говорят – что или жена с любовником или партнер по бизнесу. Там жулики битые. Ты бы этих жиганов порасспросил, может, что и подскажут.
– Ты извини, что так вышло. Меня к этому делу не подпускают, поэтому заминка вышла.
– Ладно, могли бы и не отпустить, если бы про сети узнали, – рыбак был настроен добродушно. – Я тебе вот, что скажу. Мне товарищи говорили, мы с ними вместе рыбачим на Ёлнати, что у бомжей появился новый товарищ, из злодеев, беглый. Крови на нем нет, уверяет. Ты бы съездил досмотреть, а то какая гнида попадется.
Вдове Митова сообщили о смерти мужа, но еще прежде она узнала из новостей о крушении катера и обзванивала больницы и морги. Она жила в Быковке, и Неробову сразу указали на ее дом, самый заметный в деревне. Верх двухэтажного коттеджа зарос диким виноградом, называемым девичьим. Из-за теплой погоды он дали первые ростки, из которых раскручивались широкие листья, еще зеленые, которые осенью начнут краснеть. Лоза не знала устали, она выпускала все новые побеги, которые бурели на концах, вознаграждая себя после утомительного зимнего молчания. Они довершали царственный наряд дачи, которая прикрывалась одеялом из резных листьев и дремала под полуденным солнцем.
Вдова прореживала виноград с изгороди, удаляя пасынки и лишнюю листву, которая повисли на лозе всей тяжестью и тянули их к земле.
Неробов окликнул ее с улицы.
– Мы можем поговорить?
– Я мало что могу рассказать, честно. Никогда не любила эти гонки на катерах.
– Она оказалась такой красоткой, что Неробов вспомнил версию жиганов про жену с любовником. Однако в окружении Митова никого из судимых не нашлось: транспортники проверили сторожа на стоянке и механика, который обслуживал катер. В выданной ими информации не нашлось ничего серьезного.
– Скажите, а на катере у вас имеется навигатор?
– На машине – точно есть. А на катере – не уверена. Нет, точно, нет.
Ее показания объясняли, почему Митов опоздал к старту. Перед выходом его задержал телефонный звонок партнера, который требовал отгрузки товара. Всё утро он звонил не переставая, Митов не брал трубку.
– Он бы и тогда не взял, но я случайно нажала «Ответить», когда подавала ему телефон. Разговор велся на повышенных тонах, Святослав Григорьевич возразил, что это невозможно. По новым требованиям прокуратуры, документацию по телефонным станциям следовало отправлять к ним с указанием пункта назначения товара и контактов сторон. Решили закончить разговор после регаты. Митов был недоволен, ему испортили настроение.
– Где у вас лодочный сарай? – спросил Неробов.
