Айк. Завтрак – это часть встречи. Встречи, которую вы оба инициировали.
Ингрид. Этот звонок уже давно согласован.
Айк. Не моя вина, что ты не смогла развести нас по времени. Теперь расставляй приоритеты…
Звонок прекращается.
Ингрид. Доволен?
Айк. А ты по какой-то причине подумала, что встречу со мной можно спокойно подвинуть, или перенести, или прервать, и я сразу всё пойму? Что тебе позволило так думать?
Ингрид. Ты сейчас тиран или зануда?
Манн (ухмыляясь). Ты к ней несправедлив и одновременно справедлив.
Сотовый вновь начинает звонить.
Ингрид. Мне необходимо ответить. Мой труд для меня важен. И если я подтвердила встречу на конкретное время, то она должна состояться. Эти же требования я предъявляю и к остальным. Но я тебя правда услышала. Разговор продлится пятнадцать минут. Но это не значит, что приоритет всегда будет только на твоей стороне.
Айк. Принято.
Ингрид отвечает на звонок и направляется в лобби отеля.
Официант приносит завтрак.
Манн. Она восхитительна. Вы оба восхитительны…
Айк, игнорируя его реплику, приступает к завтраку.
Манн. Мне показалось, или имя третьего персонажа в спектакле не называлось?
Айк. Не называлось. Тем самым я добился нужного эффекта – ты назвал его «третий». (Улыбается.)
Манн. А мне бы хотелось, чтобы у него было своё, произнесённое вслух, имя.
Айк. Да, это бы дало ему точку сборки, как и его тело, и его пол. Понимая эти точки, легче осуществлять эмоциональные переходы и трансформации.
Манн. И зная это, ты намеренно лишил его имени в их устах… Ингрид права, у них не было ни единого шанса.
Айк. Он к середине истории превратился в подстраивающегося под них. И в итоге стал некой заплаткой для дыр в этих отношениях. Они полностью переложили на него ответственность за создание их общего мира. И так он потерял своё имя и для себя самого. По сути, они чуть не растворили его в себе.
Манн. В спектакль ведь ещё можно вносить изменения?
Айк. Конечно.
Манн. Может, тогда в конце он им оставит записку на столе или на входной двери: «Меня звали так-то-так-то»? Что думаешь?
Айк. Идея интересная. Но почему для тебя это так важно?
Манн. Чтобы финал не воспринимался однозначно. Хотя вся история в любом случае неоднозначная. Но так и общая картина, и его поступки становятся как-то осознанней. А не этот рок судьбы… Или хотя бы убрать часы в конце. Пусть это всего лишь маленькая деталь, и я её в итоге даже не заметил. Но наличие её всё меняет и трактует по-другому. Скажи, что я тебя убедил хотя бы подумать?
Айк (улыбается). Твоя эмоциональность однозначно убедила меня подумать. А вот судьба будет не в восторге, что ты требуешь уволить её.
Манн (улыбается). Я рад. Ладно я замолкаю, а то мы так и не приступили к завтраку.
Айк. А как бы ты отреагировал, увидев ту самую записку «Меня звали так-то-так-то»?
Манн. Был бы в шоке. Моя эмоциональная система была бы просто взорвана. Так как эти два человека мне дороги и важны как никто другой. И я был бы в ужасе от слова «звали» в прошедшем времени. Это значит, всё кончено, или что человека больше нет, или скоро не станет. Это ввергло бы меня в панику от непонимания, что могло к такому привести. Я был бы уверен, что точно являюсь одной из причин этого шага. А позже я разъярился бы от того, что превратился в такого зависимого от него и от неё, и ненавидел бы себя за то, что превратил его в того, от кого зависят. И что мы не разделили с ним эту ответственность. Я попытался бы его найти.
Айк. Чтобы что?
Манн. Чтобы сказать, что понимаю его поступок. Что разделяю его выбор и тоже беру на себя ответственность за то, к чему всё это пришло. И чтобы попытаться придать ему сил на дальнейшие шаги. У тебя… у тебя по щекам слёзы потекли…
Айк (спокойно). Ты придумал отличную эмоциональную сцену.
Манн. …Майк бы крепко обнял его в такой ситуации.
Айк. Но ты же не Майк. А я не безымянный персонаж.
Манн. Словно пощёчину влепил.
Айк. Пойду умоюсь. Попроси, пожалуйста, принести нам новый кофе и чай.
Манн. Хорошо.
Айк уходит.
Манн жестом подзывает официанта.
Манн. Обновите нам, пожалуйста, чай и кофе.
Официант. Да, месье.
Манн. Спасибо.
Официант уходит.
Входит Ингрид.
Ингрид. У меня получилось даже раньше освободиться… А куда Айк ушёл?
Манн. Умыться.
Ингрид. Я так хочу позавтракать. Это на меня не похоже.
Манн. Ты уверена? Я после вчерашнего спектакля, кроме имени и половой принадлежности, уже ни в чём не уверен относительно себя.
Ингрид. Ты прав. Скажи, ты действительно похож на Майка из пьесы или хочешь ему соответствовать?
Манн. Я ещё не осознал. Но точно пребываю под впечатлением от увиденного и прочитанного.
Ингрид (улыбаясь). Ты тоже прочитал сразу после спектакля его пьесу?
Манн. Захотелось вновь проверить свои эмоции от этой истории.
Ингрид. Но уже наедине с текстом.
Манн. Да. И результатом стала бессонная ночь в попытке узнать, как встретиться с автором. И, как итог, появление в его отеле сегодня утром. (Ухмыляется.)
Ингрид. Я такого ещё никогда не делала. Чувствовала себя какой-то чокнутой фанаткой. А ещё была возмущена этим проникновением в мою частную жизнь. Но понимала, если не встречусь с ним сегодня, то не прощу себе этого.
Манн. Думаешь, он нас действительно придумал, в смысле Майка и Вирджинию, или всё-таки как-то отобрал из миллионов и наблюдал за нами всё это время?
Ингрид. Уже не знаю. Но «придумать» тоже подразумевает «наблюдать». (Что-то подмечает в нём.) Поразительно… Отклонись, пожалуйста, ещё раз в тень. Айк действительно прав.
Входит Айк.
Айк. В чём я прав?
Ингрид. У Манна такой коричневый цвет глаз, который, погружаясь в тень или сумрак…
Айк. «…приобретает какой-то мистический смысл». (Смотря на Манна.) «И в его глаза хочется вглядываться, ощущая всю бесконечность бытия». Фраза для пьесы вышла сладковатой, но она слишком правдива, чтобы я смог от неё отказаться. (После паузы Ингрид.) Напомни, зачем мы летим смотреть твою нью-йоркскую квартиру?
Ингрид. Ты согласился на назначенную тебе там встречу со мной и Манном.
Айк. Я понял тебя. Мне надо забрать из номера вещи.
Ингрид. Сперва позавтракай.
Айк. Я за вещами в номер.
Ингрид. Тогда мы с тобой.
Айк. Почему?
Ингрид. Потому что ты что-то надумал такое, что всё твоё лицо лишилось эмоций.
Айк. Не волнуйся, я полечу с вами.
Ингрид. За это я не переживаю.
Айк. Мне необходимо принять душ.
Ингрид. Не покидай нас сейчас. Я бы предложила просто молча посидеть и позавтракать, но в голове у каждого из нас в данный момент столько всего, что вопросы и реплики буквально выскакивают, напрыгивают… Короткое молчание возникает, просто чтобы перевести дыхание. Например, к концу спектакля у меня сложилось впечатление, что он уже не любит по-настоящему никого из них. Он чувствует себя третьим лишним, он разочаровался в них и в человеческих отношениях вообще, но больше всего мне показалось, что он разочаровался в ней.
Айк. Почему ты так решила?
Ингрид. Я ведь во многом такая же, как она. Если не она.
Айк. Конечно, не она. Они все плод моего воображения, пропущенные через мой мозг эмоциональные впечатления. Это моё представление о них, а не их представление о себе.
Ингрид. Значит, моё восприятие совпадает с твоим представлением о ней.
Айк. Нет, ты просто начинаешь подстраивать своё восприятие себя под моё виденье. Но это нормально. Мозг любит упрощать, любит вешать ярлыки. Его необходимо кормить противоречиями, чтобы он рвал свои шаблоны и, наконец, выдавал более интересный результат, более многогранный мир и более глубинное восприятие.
Ингрид. Он из-за противоречия решил жить с ними обоими?
Айк. Он и есть это противоречие, точнее, стал им. Не знаю, насколько вынужденно, но он взял на себя эту роль. Благодаря этим отношениям они стали объёмнее в восприятии себя и мира.
Ингрид. Но они не стали для него противоречием?
Айк. Я не знаю.
Ингрид. Он чего-то ожидал или искал, ведь так? Считал, что это откроет для них и в первую очередь для него самого какой-то новый смысл.
