Я не сразу соображаю, что происходит. Возле отца стоит знакомый мужчина. Насколько мне известно – они соперничают и, откровенно говоря, недолюбливают друг друга. Для меня не в новинку пересекаться с врагами своей семьи, это как некий прием среди высокопоставленных людей. Мы часто встречаем недругов на приемах, но всегда ведем себя достойно: беседуем и интересуемся делами друг друга.
Поражает меня то, что рядом с отцом и Эйденом Хеймсоном стоит Катрина. Она невинно хлопает глазками и с трепетом ждет представление, покручивая роскошное кольцо на пальце. Что она здесь делает?
– Демиен Каррас – мой сын. – Представляет меня отец мужчине и девушке.
– Катрина, – лучезарно улыбается мне девчонка и протягивает руку, перед этим добавляя, – Хеймсон.
От этой женщины, которую я целовал всего пять минут назад, голова идет кругом. Новоиспеченная Хеймсон пожирает меня глазами, лакомясь замешательством. Кровь кипит от того, что она устраивает. Я впервые сталкиваюсь с такой чертовщиной!
– Демиен. – Зовет папа, касаясь правого плеча.
– Да, Каррас, – Хеймсон делает шаг в мою сторону и встает рядом, лучезарно глядя в сторону наших отцов. – Проводите меня.
Взор Катрины обращается ко мне. Я чувствую флюиды, исходящие от девушки. Прямо здесь и сейчас она чувствует себя королевой.
– Чувствуешь превосходство? – на ухо шепчу ей и подаю руку, чтобы проводить.
– Было приятно познакомится, Мистер Каррас, – отзывается Катрина, прощаясь с моим отцом.
– Вы – само очарование! С радостью буду ждать следующую встречу. – С теплотой звучит от моего папы.
– Ничего я не чувствую, Демиен. – Отвечает Катрина, когда мы выходим на улицу.
Девушка достает из сумочки пачку сигарет и черную зажигалку. – Черт! – начинает психовать она, когда у нее не получается прикурить.
Голос Катрины дрожит, невольно по моему телу проходит озноб. Хеймсон разбита из-за меня, хоть и держалась достойно столько времени.
Ее выдержке можно позавидовать. Она не позволяет себе на людях бросаться в слезы и истерить. Как бы там ни было, красиво внешне – изнутри ее ломает. Я выбрасываю проклятую пачку сигарет Катрины в урну.
– Если завтра наступит конец, то зачем вообще что-то оттягивать? Давай закончим все здесь и сейчас, – нервный смех рвется из груди девушки. – Здесь и сейчас, Каррас! Давай! – кричит она, привлекая внимание.
Только загвоздка в одном: привлекать некого. Вокруг ни единой души. Территория частная, все гости внутри и прямо сейчас слушают речь хозяина дома.
Сахарок повышает голос не ради этого. Она больше не может сдерживаться, эмоции берут верх.
Я подхожу ближе, Хеймсон с настороженностью смотрит на меня.
– Я знала о твоей свадьбе. – Улыбается девушка.
– Катрина, я… – попытка озвучить мысли проваливается.
– А твоя свадьба… Я ни в чем тебя не виню. Захотел поразвлечься со мной напоследок да, Каррас? Гульнуть, пока холостой?
– Послушай меня! – Я закипаю.
Все не так, как Хеймсон воображает. Была ли цель найти кого-то на стороне? Нет! Если бы я хотел только секса с Катриной, то он был бы. Уломать девчонку – не такая уж и сложная затея.
Сахарок мне нравится. А, когда кто-то вызывает у меня интерес больше, чем лечь в постель на одну ночь – в дело вступают другие правила. Мне снилась Хеймсон до нашей встречи. Я не знаю, как такое возможно. Но упустить шанс и отпустить ее… Кажется, надо быть полным придурком. Я не собирался ввязываться в игры. Неужели я виноват, что все так совпало?
– Нет, Демиен!
– Я сказал: послушай меня! – повышаю на нее голос и хорошенько встряхиваю за плечи. Другого способа успокоить истерику девушки не нахожу. – Я не собирался ни с кем гулять и развлекаться. И эта встреча с тобой… Кто блять знал, что так выйдет?
– Не смей мне ничего говорить. Ты сделал свой выбор. Я на тебя не претендую. Плевать! Было весело. Но больше ничего, Каррас. Хорошей семейной жизни.
Она ставит точку. Прямо здесь и сейчас. Катрина уходит красиво, с достоинством, оставляя меня голодным.
Пока у меня земля уходит из-под ног, у нее за спиной вырастают крылья.
Глава 8
Катрина
– Заеду, – отвечаю я, ловко выезжая на главную дорогу и мчусь в сторону любимого бара.
Я часто там бываю. Тайком сбегаю от всех и еду туда, когда становится совсем плохо. В этом месте меня всегда ждут.
Одной зимней ночью пару лет назад я знакомлюсь с изысканно-одетой женщиной лет тридцати.
Она сидит за барной стойкой, как и я. Единственный нюанс – сидящий между нами мужик, от которого сильно разит алкоголем.
Лайла – моя будущая приятельница просит мужчину поменяться местами. Но, когда он мычит что-то невнятное, мы понимаем – разговаривать с ним бессмысленно. Тогда нам с Лайлой на помощь приходит бармен, втроем мы оттаскиваем пьянчугу на кожаный диван, стоящий возле входа. А потом начинаем болтать…
– Ты часто здесь бываешь… – Произносит рыжеволосая, за один глоток опустошая бокал.
– Да, – соглашаюсь я, глядя сквозь женщину и витая в облаках.
После мы обе молчим. Затем я продолжаю диалог, верно подмечая:
– Ты здесь бываешь каждый вечер?
Она смотрит на меня. Ярко-зеленый оттенок глаз удивительно красиво сочетается с цветом ее волос. Выбившиеся из хвоста кудрявые прядки ниспадают на лицо новой знакомой. Ее манера поведения располагает к себе. Я ловлю себя на мысли, что в компании этой взрослой девушки очень приятно находиться.
«Такую красоту только в кино снимать», – подумываю я.
– Да. Кстати, я – Лайла. – Представляется женщина и протягивает мне бокал.
– Катрина. – Уголки губ приподнимаются, я беру напиток из рук новой знакомой.
– Я владею этим заведением. Этот бар – моя работа, поэтому ты всегда видишь меня здесь. Ничего загадочного, – причмокивает губами Лайла, проговаривая предложение таинственным голосом, будто скрывает от лишних ушей информацию, которой только что рискнула поделиться со мной.
Я озираюсь по сторонам, рассматривая заведение Лайлы получше.
Золотисто-красные лампы, висящие над баром. Столы из темно-синего дерева. Татуированный симпатичный бармен, натирающий необычной формы бокалы. Это место наполнено удивительными деталями. Они и выделяют его из общей массы остальных заведений.
– Лайла, – обращаюсь я к женщине, – думаю, ты великолепный начальник.
Она ничего не произносит в ответ. Лишь просит бармена плеснуть ей еще алкоголя.
– Катрина, прошлым вечером нам пришлось вызывать тебе такси.
Я опускаю голову и глупо улыбаюсь, вспоминая тот вечер. Очередной срыв и потеря контроля над собой. Проверенный повторяющийся способ заглушить то, что болит. И это ужасно, потому что каждый раз мне приходится краснеть, когда кто-то напоминает о моих пьяных выходках.
– Вчера я перебрала. Мне жутко неудобно. – Я беру свою сумочку, висящую на стуле и, вытаскивая пару крупных купюр, протягиваю Лайле. Она отмахивается и отводит взгляд, чтобы не сталкиваться с моим виноватым.
– Дело не в этом. Ты можешь поделиться со мной, если что-то не так.
– Пожалуй, нет. – Я моментально отказываюсь.
Мы едва знакомы, о чем еще может идти речь? Я и взрослая женщина не настолько хорошо друг друга знаем, чтобы в подробностях делиться личным. В том числе и тем, из-за чего забредаю сюда несколько раз на неделе.
– Да, брось! Если ты думаешь, что я выдам твой секрет, то ничего подобного. Хочешь я расскажу тебе свой? – Лайла облокачивается и кладет руку на спинку моего стула. Затем перекидывает ногу на ногу и утомленно вздыхает. – Интересно узнать, как я получила этот бар? – Подмигивает мне женщина.
Мне нравится общаться с людьми, любопытство с самого детства чуть ли не мой лучший друг. Я много читаю с подготовительных классов, а в подростковом возрасте частенько кружу в обществе мамы и ее подружек.
Я знаю огромное разнообразие историй, не только вымышленных книжных, но и людских. Тех, кто живет рядом. И пропустить еще одну – сущее преступление!
– Лайла, пообещай…
Я не успеваю договорить, как новая знакомая поддается вперед и звучно шепчет:
– Могила. Никому, обещаю.
– Не так давно я рассталась с парнем. Потом улетела в другую страну отдыхать. Родители пришли в бешенство, когда узнали, что я заедаю стресс на острове и не выхожу из номера. Они забрали меня обратно, – сдерживая слезы, продолжаю я, – теперь я снова тут. Даже не знаю из-за чего больше переживаю: из-за расставания или из-за того, как родители обходятся со мной.
Лайла встает со стула и обнимает меня, я утыкаюсь носом в ее шею и плачу. Я никогда не даю волю слезам на людях, всегда стараюсь подавить нахлынувшие эмоции, чтобы не выдать своих чувств. Чтобы не показать другим, будто меня задевают некоторые вещи, и я могу растрогаться из-за них.
Отец запрещает мне плакать даже в нашем доме, даже тогда, когда я остаюсь наедине с собой. Дни, которые я провожу на острове – благословение. В кои-то веки мне удается побыть один на один с собой, хорошенько поплакать, искупаться голышом, наесться до отвала, а потом до утра пересматривать «Красотку на всю голову».
– Плачь, милая. Все нормально, – приговаривает новая знакомая, гладя меня по спине.
Этот жест кажется таким банальным в обыденной жизни, но сейчас… У меня будто пробуждается весна в сердце.
Когда я прихожу в себя, Лайла готовит нам по чашке вкуснейшего кофе, который я когда-либо пробовала в жизни. Бархатистый вкус фундука с нотками кленового сиропа не может оставить меня равнодушной. Из рыжули вышел бы талантливый бариста!
– Ну? – кивает мне женщина. – Кто этот ублюдок, заставивший плакать такую королеву?
Я шмыгаю носом и улыбаюсь женщине.
– Итан. Его зовут Итан.
– Уродское имя. – Делая вымышленный плевок в сторону, произносит Лайла.
Мне нравится имя бывшего. Вполне обычное и ничем не примечательное. Ничего интересного в имени, по моему мнению, нет. Но и плохого я тоже не замечаю. Пожимая плечами, женщина продолжает:
– Не зацикливайся. Ни на родителях, ни на том парне с уродским именем. Вообще нет смысла в этой жизни придавать чему-то столь важное значение. Мы все здесь временно.
Лайла так легло говорит об этом, что хочется поверить каждому слову.
– И повторюсь: у нас просто нет времени тратить жизнь на каких-то придурков. Отвалился один и слава Богу, – последние два слова девушка кричит на весь бар.
Не засмеяться от представления невозможно.
– Ушло говно, придет ахуенный мужик. Простите за выражение, – извиняется перед невидимыми гостями она.
Татуированный парень за стойкой подмигивает мне и произносит:
– Лайла дело говорит. Смотрю на тебя и удивляюсь, что такая красавица плачет из-за какого-то подонка, который не стоит и твоего мизинца. К нам в бар приходит огромное количество девушек, но ты… Я тебя еще с первой встречи приметил.
– Катрина, – толкает меня в бок владелица паба и прищурено смотрит на бармена, который произносит для меня воодушевляющую речь, – на подходе новый мужчина.
Я громко смеюсь и поглядываю на парня.
Меня как будто только что отрезали от жестокости и погрузили в мир всего милого: зефирки вместо облачков; сладенький какао вместо пресных рек; любовь, объятия, приятные слова и забота о ближнем вместо боли, тирании, издевательств и борьбы за право быть первым. Именно так я себя чувствую среди этих людей: милой зефиринкой, которую любят.
Каждому нужен как минимум один человек, рядом с которым будешь чувствовать себя в объятиях всего мира.
– Ммм, твое имя…
– Даниэль.
– Красивое имя. Даниэль, – перемешивая сахар в кружке, я подношу ложку к губам и начинаю флиртовать. – А вы знаете, что наши имена дают интересное сочетание, когда находятся рядом?
Лайла хватается за живот и судорожно смеется, громко хлопая себя по коленке.
– Даниэль, – облизывая ложку, завершаю, – и Катрина. Звучит?
– Дани, наша королева такими темпами надолго одна не останется.
– У тебя бешеная харизма, – улыбается бармен и целует мою руку, как самый галантный мужчина на свете.
– В общем, продолжу. – Сообщает Лайла. – Главное в жизни – это то, как ты преподносишь себя. Ты можешь быть королевой, но если будешь преуменьшать свое значение в этом мире, то ничем хорошим все не закончится. К счастью, с этим проблем у тебя нет. Что касается родителей… Фигня! Ты уже… – Женщина останавливается и впервые внимательно оглядывает меня с ног до головы, чтобы оценить и что-то прикинуть у себя в голове. – Сколько тебе, Катрина?
Не так давно исполнилось восемнадцать.
– Восемнадцать? Отлично! Съезжай от них и живи своей жизнью.
Я закусываю губу.
– Все бы ничего, но у меня нет ни образования, ни работы и соответственно нет своих денег. А без денег я не выживу. Конец!
– Выход есть всегда. Все только в нашей голове, не усложняй, все решаемо. Работать можешь у меня, чем тебе заняться придумаем. Ты, безусловно, королева! Но настоящие королевы ведь не боятся замарать ручки?
– Да я и не боюсь, – звучит неуверенно, – но этих денег навряд ли мне хватит.
