Кристина протянула мне благоухающий свежей полиграфией буклет.
– Обучение длится три месяца, стоит 35 тысяч рублей, занятия по будням – утром и вечером, а есть – в выходные. В группе по пять человек. Обучает сама Ирина Игоревна.
– Ирина Игоревна?
– Ну да, хозяйка и директор нашей академии Ирина Зверева.
Тридцать пять тысяч – это вся моя зарплата. А если учесть, что я еще и безработный, такой подарок мне не осилить.
– Дороговато, – буркнул я.
– Знаете, маникюру можно научиться и бесплатно, через центр занятости, – снисходительно заметила Кристина. – В группе по пятьдесят человек, уставшие преподаватели… А здесь вас ждет индивидуальный подход, новейшие практики, самые модные тенденции. К тому же в городе имя Ирины Зверевой на слуху, и с дипломом нашей Академии можно получить работу в самых престижных салонах красоты. В случае, если у наших выпускников возникнут проблемы с трудоустройством, мы всегда готовы оказать содействие. Но таких случае еще не было.
– Хорошо, спасибо, – уныло улыбнулся я и, отложив буклет на стеклянный столик, направился к выходу.
– Как надумает дочка – приходите, – чирикнула вслед Кристина.
Я тут же почувствовал, что задыхаюсь, и вылетел из салона. Последние пятнадцать лет своей жизни я крутился как белка в колесе, не замечая, что происходит вокруг, не думая, куда можно было бы свернуть, чтобы стать успешнее и вырастить успешными своих детей. Жил по шаблону: чтобы стать кем-то, нужна «вышка», нужно работать с девяти до шести, ну а если опустился до продавца-консультанта – все, обратной дороги нет. «Что я могу сделать сейчас? В данный момент у меня есть пустая голова, загруженная стыдом за себя, и… все. Руками я делать ничего не умею. А ведь если бы умел…»
Впрочем, в классе втором или третьем наша учительница Тамара Федоровна во время урока труда высыпала на стол целую коробку необычных камушков, привезенных с юга – серых, белых, черных. Камни были очень гладкими. Сначала она что-то рассказывала о гравитации, из-за которой они, оказавшись на дне водоемов, стали плоскими, а затем раздала каждому по камешку и велела рисовать на них – красками, фломастерами и даже лаком, который за несколько дней до этого задала принести на урок. Принесли немногие, в основном девчонки. Но и у меня тоже оказался тюбик красного лака, потому что моя мама собственноручно положила его мне в пенал. Сначала я стеснялся применить «девчачий» атрибут, да и сосед по парте дразнил, но ни красок, ни фломастеров у меня не было.
Посидев-подумав над своим белым камушком, я нарисовал красного пушистого монстра с белыми глазами и клыками. Я до сих пор не могу понять как, но получилось так здорово, что Тамара Федоровна дала мне еще один камень – черный. На нем я нарисовал такое же красное сердце, проткнутое стрелой и источающее капли крови. После уроков выяснилось, что все эти поделки мы мастерили для школьной ярмарки. Так вот, оба моих камня, в отличие от камней одноклассников, которые попросту выкинули в мусорное ведро, были выставлены на продажу – по рублю за каждый. Кто-то купил их в первые же минуты. Я очень надеялся, что это мама, но больше эти камни не видел.
И вот, спустя почти тридцать лет я стоял возле Академии красоты и гнал от себя одну навязчивую идею как мог, но все больше понимал: она уже не выйдет из моей головы. Я сам хочу научиться делать маникюр и зарабатывать на этом. Только где найти деньги на обучение?
В кармане зажужжал телефон.
2
– Женек, ну ты как, отошел? Твою заяву я все еще никуда не передал, так что возвращайся, если, конечно, не нашел новую работу.
Олег был не только моим непосредственным начальником, но и, можно сказать, другом. Это он в свое время помог устроиться в строительный гипермаркет, когда я уже отчаялся найти работу, частенько одалживал мне деньги до зарплаты и нередко закрывал глаза на мои косяки. Иногда мы встречались семьями – то у нас дома, то у Олега и его жены Ольги на даче.
– Спасибо, вернусь, – отозвался я и тут же набрал маму.
Попросил ее срочно продать дачу и одолжить мне тысяч сто пятьдесят. Пообещал вернуть через полгода. Хорошо, что у мамы не было планов на эти деньги – она согласилась.
Дома я никому ничего не рассказал. И вообще был уверен, что выкину эту дурь из своей головы, но уже на следующий день все-таки переступил порог Академии. Это был вечер понедельника – я выбрал учебу в будние дни, сразу после работы. Жене сказал, что до Нового года увеличилась нагрузка.
Первое занятие – теория. Когда я зашел в аудиторию или, лучше сказать, кабинет – уютный, в фиолетовых тонах, с приглушенным светом, все другие обучающиеся уже были в сборе: трое девчонок до тридцати лет и одна дама в годах – не менее полтинника. Следом за мной в зал впорхнула невысокая стройная женщина – с тяжелыми черными локонами, аппетитным загаром и длинными ногтями, притягивающими к себе ядовито-малиновым цветом. На ней был белый брючный костюм с расстегнутым пиджаком и розовый топ, открывающий взору великолепную грудь. Красотка элегантно приземлилась на барный стул с высокой мягкой спинкой, цокнула по подставке каблучком и, взмахнув прядями волос, прощебетала:
– Ну что ж, давайте знакомиться! Меня зовут Ирина, я – директор Академии и ваш преподаватель. Если не будете лениться и пропускать занятия, то все вы через три месяца станете отличными мастерами маникюра, сможете начать свое дело или найти работу в лучших салонах нашего города и даже Москвы. Итак, поехали!
Ирина ласково посмотрела на девушку, сидящую слева от нее.
– Всем привет! Меня зовут Олеся, еще недавно я работала кассиром в «Пятерочке». Год назад у меня родилась дочь, а теперь я жду второго ребенка, – и девушка погладила свой пока еще плоский живот. – До родов хоть и долго, но уже понятно, что вернусь на работу нескоро. А деньги семье очень нужны. Вот и решила работать на дому. С обучением здесь помогли родители. Надеюсь, все получится.
– Конечно, получится! – по-доброму округлила глаза Ирина и призывно посмотрела на сидящую рядом с Олесей женщину в годах.
– Меня зовут Наталья Викторовна, – начала та, немного нервничая. – Много лет я работала учителем истории. Но, увы, разочаровалась в нашей системе образования и устала от неблагодарных учеников и нахальных родителей, – она тяжело вздохнула и вытерла со лба проступивший пот. – Я очень давно мечтала попасть сюда, и вот любимый муж на мое пятидесятилетие исполнил давнюю мечту: оплатил курсы. Очень хочу перемен.
– И они будут! – расплылась в улыбке Ирина, а остальные обучающиеся захлопали в ладоши.
– Я – Юля, мне девятнадцать лет, я студентка, – перехватила эстафету знакомства следующая девушка. – В будущем я планирую стать юристом, а пока хочу подзаработать на съемное жилье в центре города.
Меня охватила паника. Остался всего один человек – и представляться придется мне. А ведь я даже не думал, что сказать в таком случае!
– Всем привет, я Ксюша, – начала моя соседка. – В вашей академии я уже прошла курсы массажа и парикмахерского искусства. Хочу в дальнейшем открыть свой салон красоты, а пока работаю парикмахером-колористом в «Ведьмы не стареют», – и девушка кивнула в сторону окна.
– А я гадаю, что это мне ваше лицо так знакомо! – воскликнула Юля. – Я была там пару раз, но у другого мастера.
– Теперь советую записаться к Ксении, – улыбнулась Ирина. – Наши выпускники – самые лучшие! – и она посмотрела на меня. – Так, у нас остался последний ученик…
Мои руки вспотели, в глазах потемнело. На секунду показалось, что все таращились на меня с таким удивлением, как будто я инопланетянин.
– А я думала, вы сотрудник, – прервала тишину учительница истории.
Значит, не показалось…
– Евгений тоже пришел учиться! – начала за меня Ирина.
– Да, меня зовут Евгений Юрье… Да можно просто Евгений, – робко продолжил я. – Вообще, по образованию я менеджер, но так сложилось… На самом деле, я хотел, чтобы дочь – ей скоро будет пятнадцать – обучалась здесь, но сначала решил попробовать сам. Так сказать, сделать сюрприз жене. Надеюсь, скоро ей не придется ходить в салон под нами, где о нашей семье уже знают больше, чем я сам, – у меня не получилось надеть улыбку, зато все женщины искренне посмеялись.
Дальше Ирина стала рассказывать о том, какие должны быть инструменты, как за ними ухаживать, где покупать, какие лучше и хуже, и, конечно, о том, что нужно для работы – мебель, техника… Спустя три часа занятия закончились. На улице стемнело, и снова лил дождь. Зато автобус подошел быстро и оказался почти пустым. Спрятавшись на заднее сиденье, я долго размышлял о том, правильно ли поступил, записавшись на эти курсы. Смешно же, мужик – и маникюр. Но ничего другого больше в голову не пришло.
Дома пахло котлетами и гречкой. Дети уже поужинали и ложились спать, а Света домывала посуду, поглядывая на старенький телевизор, транслирующий какой-то сериал.
– Завтра после работы заедешь к моей маме, – вместо «привет» буркнула она. – Надо стенку комода прибить – оторвалась.
– В выходные заеду, – ответил я, накладывая себе в тарелку гречку.
– Нет, завтра – она же вещи сложить не может без стенки, весь мозг вынесла этим старым комодом, – раздраженно взвизгнула Светка.
– Я до Нового года буду работать каждый день допоздна, говорил уже, – все еще спокойно объяснял я.
– Значит, придумай что-то, – перебила жена. – К своей маме хоть годами не ходи, а моей мы по гроб жизни обязаны. Так что найди уж время в своем плотном графике.
Елене Николаевне я действительно обязан. Благодаря ей нам не пришлось влезать в кредиты, ипотеки и прочую кабалу, чтобы наши дети имели крышу над головой. Когда умерла бабушка Светы, теща собрала вещи и переселилась в опустевшее жилье – крохотную «однушку» на окраине города, а мы так и остались в трехкомнатной квартире. Но ведь могла бы настоять на размене – и крутитесь, как хотите. Или вообще ничего не разменивать и никуда не переезжать, а наследство потратить на покупку дачи, например, или путешествия. А что, так многие родители делают. В конце концов, я – мужчина, и это я должен обеспечивать семью жильем, а не мама жены. Так что…
– Хорошо, я зайду, но около десяти вечера, предупреди ее, пожалуйста, – согласился я и попытался сосредоточиться на еде.
Расставшись с мужем еще в середине девяностых, теща так и не встретила достойного человека. Да и недостойного тоже. Мне вообще, кажется, у нее с тех пор никого и не было, потому что всякий раз – к месту и не к месту – она вспоминает своего Пашу: «Пашка, бывало, смотрит на меня и говорит…», «А Паша любил, когда на столе…», «Однажды мы с Пашей…», «Светик, ну ты как папка Пашка твой». И это имя звучит из ее уст так сладко, так нежно, как будто муж этот просто вышел на пару минут за продуктами или выбросить мусор и вот-вот вернется домой. А ведь Паша этот – тот еще герой. Светка часто вспоминает, как по дороге во Дворец пионеров частенько встречала отца то с одной, то с другой женщиной. Тот объяснил: по работе, но какие могут быть встречи на улице по работе, если ты – стоматолог? А после того как одна из барышень все же увела его из семьи, еще и пытался отсудить квартиру. Светке тогда было лет пятнадцать. С тех пор она ни разу не общалась с отцом: не позвала на свадьбу, не разрешила посмотреть на внуков. И, когда мать в очередной раз пытается заговорить о нем, жена вспыхивает и припоминает судебные тяжбы, «отцовских шлюх» и их бедную жизнь после его ухода.
– И все же постарайся пораньше, – не поворачиваясь ко мне, попросила Света. – И вот еще что. Я последний раз мою посуду. Надоело уже каждые две недели ногти переделывать. Мой сам.
– Научи детей, – возразил я.
– У них школа, уроки…
– А у меня работа.
– Та еще работа.
– Не начинай.
Света бросила тарелку в наполненную мыльной водой мойку:
– Ты вообще помнишь о нашем вчерашнем разговоре? Я тебе сказала: найти новую работу! А ты что вместо этого делаешь? Допоздна саморезы перекладываешь?
– Откуда ты знаешь про саморезы?
– Олег сказал. Я звонила тебе вечером – ты был вне зоны, позвонила ему, он сказал, что там какая-то путаница у вас с саморезами, и ты разбираешься что к чему…
Я опустил голову.
– Ну да. Там связь плохая на складе.
Света выключила воду, села на табуретку и стала массировать виски.
– Устала. Вкалываю как лошадь, а толку никакого…
Я отложил вилку, подошел к жене и начал мять ей плечи. На секунду она расслабилась, но тут же сжалась, как еж.
– Отстань, – взывала Света. – Мне так тошно…
– Я помню наш с тобой разговор и обещаю: скоро все изменится, – тихо, но очень серьезно сказал я.
Света обернулась.
– Правда?
– Да. Я двигаюсь в этом направлении, ничего сейчас больше говорить не буду, но обещаю…
– Надеюсь, это будет не ограбление банка? Ты не сможешь…
Я рассмеялся.
– Конечно, не смогу.
Я повернул к себе табуретку, на которой сидела жена, прижался лицом к ее голым коленям, вдыхая родной запах, и, обхватив руками Светкины бедра, начал пробираться головой под ее халат.
– Не надо, не сейчас, – она тут же оттолкнула меня.
– А когда? Сколько еще можно? Чем я тебя обидел?
– Я просто не хочу, – бросила жена, встала из-за стола и вновь прилипла к раковине, где в грязной воде, как буйки, покачивались тарелка с чашкой.
Я вышел из кухни, даже не доев. Судя по скрежету вилки по стеклу, Светка тут же соскребла остатки еды в мусорное ведро.
Дверь в детскую была открыта. Илья и Лиза уже спали, надув свои вишневые губешки. Стоит посмотреть на них – и жизнь снова наполняется смыслом, как бы банально это ни звучало. А я ведь не хотел…
О том, что у нас будет еще ребенок, мы узнали незадолго до начала первого учебного года в жизни Полины. Летом меня уволили из салона сотовой связи – не сошелся характером с начальницей. Сложный период тогда был. Но Света и думать не хотела о прерывании беременности. А когда УЗИ показало, что внутри жены настоящее чудо – двойня, мне даже стыдно стало за свои страхи.
Время беременности – отдельный ужастик в моей жизни. За два месяца до планируемой даты родов жена попала на сохранение и до рождения детей оставалась под наблюдением медиков. Потом еще долго приходила в себя, переживала из-за обвисшей груди, растянутого живота и прочих возникших проблем со здоровьем.
Поначалу я и сам не часто хотел близости – на новой работе – в турфирме – завал, дома – до поздней ночи, а то и до утра детский плач. Хорошо хоть, с Полинкой помогали то мама, то теща. Но когда все устаканилось и мы начали хоть немного спать, все желания снова вернулись. У меня. А вот у Светы – нет. Хороший секс стал настолько редким, что я инстинктивно начал присматриваться к другим женщинам: коллеги, клиентки, случайные незнакомки, ставившие лайки в соцсетях. И вот с одной из коллег у меня завязалась интимная переписка. Поздно ночью мы делились друг с другом самыми сокровенными фантазиями, после чего я возвращался к спящей жене.
Вскоре общения в соцсетях стало не хватать, и мы договорились о встрече. Я начал подыскивать подходящую квартиру с почасовой оплатой или номер в гостинице. Но ничего снять так и не успел – о моих планах узнала жена. Вернувшись домой, я наткнулся в коридоре на две спортивные сумки с моими вещами. Света и слышать не хотела никаких оправданий и обещала на следующий день подать на развод.
Я послушно взял собранное барахло и уехал к родителям. А ночью мне позвонила подруга той самой девушки, с которой я собирался переспать – тем же вечером она попала в больницу со сломанной челюстью, вывихнутой рукой и многочисленным травмами живота. Оказалось, Света скинула нашу переписку ее мужу (нашла его в соцсетях), и тот не сдержался.
Узнав о случившемся, жена, разумеется, тут же забыла, что собиралась развестись. Переживала, что этот Отелло и со мной разделается, да и ей влетит. Пока шли следствие и суды, мы со Светой снова сблизились. Вместе мы навещали пострадавшую, жена покупала для нее продукты, халаты, носки, передавала ее детям фрукты.
Потом ревнивца посадили, а моя несостоявшаяся любовница выписалась и, пообщавшись с юристами, подала на Свету в суд за незаконное распространение сведений о частной жизни. Мы решили не ввязываться в тяжбы и выплатили пятьдесят тысяч рублей – пришлось брать кредит. Я до сих пор не считаю себя виноватым в этой истории, ведь мне просто хотелось «спустить баллоны», да и не дошло ведь до этого! Жена могла выгнать меня, развестись или еще как-нибудь наказать, но уж точно не скидывать эту «камасутру» не пойми кому. А если бы несчастная девчонка погибла?
Но Света все равно уверена, что именно я довел ее до такого безрассудного поступка, и редко да метко припоминает об этом. Хотя с тех пор я почти ни на кого и не смотрел. Даже удивился, почувствовав, что не могу оторвать глаз от директора Академии. Впрочем, ничего удивительного. Она действительно была прекрасна.
В интернете информации о Зверевой оказалось до неприличия мало. В основном – только об Академии, семинарах с ее участием, успехах ее учеников на различных фестивалях красоты и так далее. Нашел, правда, и о том, что Ирина – третья, хоть и тоже бывшая жена местного пожилого олигарха, в девяностые имевшего связь с ОПГ, двое детей. Ну, и все. Дальше – снова массажи, ноготочки, причесочки. Я так и заснул, представляя ее сочную грудь.
С утра пришлось отбиваться от Олега.
– Ты где был весь вечер? Света места себе не находила, звонила – голос такой встревоженный был…
– Знаю, прости, надо было предупредить, я закрутился.
– У тебя подработка?
– Типа того…
– Где?
– Да неважно…
– Ну так подработка или что?
– Олег, потом расскажу. Давай не сейчас.
– Старик, у тебя баба, что ли, появилась?
Ну, этого еще не хватало. Сейчас он решит, что я по вечерам бегаю к другой женщине, позавидует или решит из дружеских побуждений помочь семье и начнет грузить меня работой.
– С чего ты взял? Нет у меня никого. Охранником подрабатываю в одном модном салоне в центре города. Светке не говори, я пытаюсь втайне скопить денег на подарок к юбилею.
– Так у нее летом же…
