Эдуард Билак "Экспонат 2. Попутчики"

Кошка

Сторож

Подвязались мы как-то с товарищем дачу человеку поставить взамен сгоревшей. Дело житейское: купил человек сгоревший домик по дешёвке в саду коллективном. Место хорошее: электричка рядом, деревенька с сельпо собственным, озеро небольшое, лес… Всё в лучшем виде. Приехали, посмотрели, обговорили стоимость и нюансы разные и стали «заселяться». Добыли нам палатку рыбацкую, от столба отрубленный во время пожара провод электрический нарастили, чтоб хоть какой-то ток на участок шёл. Хозяин продуктов завез на неделю, единственно, за хлебом да за сигаретами в сельпо по утрецу бегали.

Старый домик, не до конца прогоревший, разобрали быстро. В два лома да умеючи, ещё и напилили на дрова сразу же, куда горелки-то? Только дальше в печку догорать и дорога им.

Приехал хозяин через пару дней с материалом на новый домик да посмотреть, куда сруб сгружать, как привезут, почесал затылок. «Куда, – говорит, – дрянь мне эта? Пойду у дяди Вани, сторожа, спрошу, может, он кому нуждающемуся отдаст?» Когда вернулся, мы уж машину с материалом почти разгрузили, совсем чуток оставалось, он нам и говорит: «Давайте, мужики, дрова в эту же машину, и помогите у него (у сторожа) выгрузить, отдельно проставлюсь». Шофер было зафыркал, да машина-то хозяйская, и сам на него работает, помямлил что-то там для приличия, да и заткнулся. А нам, чем меньше хлама на участке, тем удобней работать.

Закидали мы головешки эти, да и к домику сторожа. Приехали. У сторожей дома – это срубы капитальные, чтоб зимой жить можно было, и собаки злые, всё как положено, и огородец имеется… А вот огородец неважненький какой-то: картошка вразнобой натыкана и, видно, окучена как бог на душу положил – убого, одним словом. Да наша ли это беда? Несуетливо встретил нас мужичок уже преклонного возраста, просто махнув рукой в сторону поленницы, уже заселённой кое-какими дровами. Подъехали да стали туда и скидывать. Головешки как ни кидай, всё равно в саже весь будешь. Оказались, естественно, в саже. Мужичок подошёл, ведро воды из бочки водосточной зачерпнул, перед нами поставил, мыло хозяйственное и тряпицу не первой свежести – всё учёл… Мы как верхнюю грязь смыли, тогда уж и из бочки ополоснулись по пояс. Пока моционились, его не видно было, только закончили, он с крыльца позвал: «Ходи сюда, хлопцы. Чайку попьём». Подошли. Чай оказался «ядом обыкновенным», дедок толк в чифире знал, челюсть сворачивалась на двух глотках. Пока гоняли кружку «по кругу», прочёл висевшее на дверях, написанное корявым почерком объявление: «Прошу, в виду моей должности и природной лени воровать, выделить, у кого осталось с прошлого года, моркови и свеклы. Ваш сторож».

Товарищ мой тоже то объявление прочёл, глянул на дедка, да и спрашивает с ехидцей так: «И что, несут мОрковь и всё прочее по доброй воле или ночью ты их собаками по саду гоняешь?»

– Несут. Ежели по-людски попросить, чего же не поделятся. У меня по зиме без налётов обходится. Всем хорошо. Оттого и несут.

– Ты что, бывший опер?

– Эк куда ты загнул, – крякнул удивлённо дядя Ваня. – Я скорее наоборот. Бывший лагерный пересидок. Опе-е-ер. Надо же такое ляпнуть…

– А как же ты воровать-то запретил? Деревня-то под боком. По понятиям, запретить воровать нельзя, даже вор запретить не может.

– Да ты и воруй. Кто тебе мешает? Но уж если попался, то и спросят с тебя, как с понимающего, как считают нужным… А это кому что на ум взбредёт… Всякие у всех причуды бывают…

– И чё?

– Сходил в деревню. Нашёл я первым делом их «смотрящего», хоть и деревня, а тоже модные, «смотрящий» у них. Я и покумекал с ним. Говорю: кого, мол, поймаю, не обессудьте, получу то, что захочу, может лоб, может жопу озолочу. А там уж не судачьте да шибко не плачьте.

– И как?

– Ты, видать, парень, любопытный дурак. Хоть как сунулись. Думали, видать, стар я. Да хоть глубоко и не пахал никогда и пахать не собирался, но полудурков могу бочками солить, как на промпроизводстве. Двоих наказал, остальным наука.

– А как? – не унимался напарник.

– Ты своими «каками» все штаны уже обгадил, запашок нехороший пошёл. Так можно порядочного общества лишиться, с запашком-то, от излишнего любопытства.

Не было в высказанном предположении дяди Вани ни злости, ни обиды, а лишь констатация дальнейшего развития наших взаимоотношений, пусть хоть и на короткий период нахождения на этой территории. Простой человеческий опыт знания людей. Разошлись миром, пожелав друг другу «не перегорбатиться на работе».

Утром, едва перекрестившись на солнышко, позавтракав, приступили к работе. Тут и появилась она… На ведьму не похожа. Бабка как бабка. Старенькая. Ухоженная. Видно, ещё крепкая, хотя в годах. Подошла. Стоит. Ждёт, пока работа не станет. Мы видим: стоит. Остановились. Мало ли чего? Она подошла. Поздоровалась. Мы в ответ. Всё как положено в таких случаях. Она нам и говорит: «У меня кошка из дома ушла. Если придёт, вы уж не гоните. Она добрая. Сходите до меня, я в конце этой улицы живу, я приду заберу. Я вам буду очень признательна».

– Хорошо. Если придёт, так и сделаем. А какая кошка-то?

– Да самая обыкновенная. Честно скажу – неказистая. Непримечательная кошка. Просто кошка…

– Хорошо.

– Спасибо вам заранее, – и пошла своей дорогой.

Только тут и заметили, при кошках она была. Ну, люди обычные с собаками прогуливаются, а она с кошками. Кошки ведь не собаки, они сами по себе гуляют, как всем известно. А тут она пошла, и мы заметили: кошки, незаметно для нас до этого сидевшие, рядом и сбоку пошли. Три!!! Три кошки. Как в порядке вещей. Как тут внимание не обратишь? А у неё ещё одной нехватка. Невзрачной.

Через пару дней, уже работать заканчивали, к закату вновь пришла, с тем же вопросом о своей кошке. Ответили, что, как и любой зверь, может, гуляет по природной необходимости, к нам пока не заглядывала. О просьбе сообщить помним. Угостила поспевшей редиской да щавелем. Пытались отказаться. Просто и мило объяснила, что свои не приехали, а в компостную яму выкидывать грех, когда живые люди рядом есть. Пришлось с благодарностью принимать под укоризненными взглядами её кошек. Опять ушла в окружении эскорта, так и не найдя пропажу.

Работа шла споро. Погода благоволила. Пару раз проведывал нас сторож дядя Ваня, скорее для приличия, чем из каких-либо других интересов. Был немногословен, нелюбопытен, цену времени знал, потому у людей занятых делом его не крал. Один раз, правда, приходил точить цепь для бензопилы. От цепи той уже осталось заточки «на козий волос». Посмеялись, попеняли ему: мол, на лесоповале был, а в цепях толка не знает.

Помолчал.

– Я, – говорит, – в лагере был чуть более тридцати лет, а вот шишек не видел. Не все же должны по шишки в лес ходить. Потому в цепях и не разбираюсь. Мне и эта-то тут по наследству досталась, от предыдущего. Не сталевар я, и не плотник я… а засидевшийся негодник, – уже с испортившимся настроением закончил дядя Ваня. Видно, тема была для него неприятная.

– А чё по шишки-то не ходил? – напарник опять встрял со своим никчёмным любопытством.

– Мне ещё по первой ходке к делу присобачили «склонен к побегу», а там даже к проходной в наручниках водили. Потому шишки я видел только начальственные, которые изредка в лагерь наведывались, да и то издали.

– Ты, дядь Вань, присядь пока, я попробую хотя бы чуток её подправить. Сколько-то ещё протянет, но, сразу скажу, дело, как говорят следователи, срок стопроцентовый.

– Все когда-нибудь выработаемся, – философски заметил, присев, дядя Ваня. Закурил.

– Тут, дядя Ваня, кошатница ходит, кошку спрашивает, хотя у неё их и так три. Твои собаки не задрали? – напарник от нечего делать, пока я прилаживал править цепь, решил поддержать беседу.

– Она вам мешает?

– Да нет.

– Ну и ладно. Её кошка. Хорошая.

– Кто хорошая?

– Кошка хорошая. Хозяйка хорошая. Погода вон хорошая. Цепь вот сейчас хорошая будет. Ты всё время переспрашиваешь. Ты или дурачок, или прикидываешься?

– У него привычка такая, дядя Ваня. Он не знает, как продолжить разговор, и потому задаёт вопрос, непроизвольно, так с людьми бывает. Он не следователь, – к чему я это добавил, я и сам бы не объяснил.

– То, что не следователь, я и сам догадался.

Правка цепи уже подходила к концу, когда нарисовалась на улочке необычная для этих мест картина маслом; мерседес шестисотый, следом ползёт крузак чёрный, зазеркаленный – и всё по садовым узким улочкам. Сидим. Наблюдаем. Движений лишних по жаре не делаем. Остановились они как раз напротив нас. Из мерина выходит солидный пожилой мужик, видно – масть, из крузака – «затылки» повыскакивали, и так на садовой улочке вдвоём не разойтись, а тут бугаёв полстада парнокопытных. Мужик не торопясь, сохраняя достоинство, подходит к дяде Ване, протягивает руку и говорит: «Привет, Ваня!» Тот ему в ответ: «Привет, Николай, как жив-здоров? Присаживайся». Тот, хоть и был в «финдиперсте» невесть за сколько бабла, спокойненько так на этот же брус, к дяде Ване и присаживается, и начинают они вести свою беседу. Нас, понятно, хоть день был безветренный, сквозняком утянуло подальше. Мы через соседний участок и пошли от греха подальше к деревне, за сигаретами, прогуляться решили. День-то какой! Гуляй – не хочу!

Вернулись через положенное время. Уже и нет никого. Я цепь доточил. Решили: или за цепью сам дядя Ваня зайдёт, или вечерком сами отнесём, после работы. А там то ли он не зашёл, то ли сами по запарке работы подзабыли, не отдали и не отнесли, да и работали дальше. Такое в жизни тоже случается сплошь и рядом. Он, видать, острой необходимости на тот момент не испытывал, а нам чужие проблемы и подавно, как проплывающее мимо бревно по реке, – вялотекуще. Не было бы этой цепи, мы бы истории, которую узнали впоследствии, и не услышали из уст самого дяди Вани.

Домик скатали, крышу приладили, окна-двери навесили. Тут и пришёл дядя Ваня за цепью. Спохватились: где цепь?.. А найти не можем. Неудобно получается. Просрали цепь. Хоть и не специально. Плохо дело, и свою не дать, пила у нас козырная, к его «Дружбе» не приладишь. Спрашиваем: срочно надо-то? Закажем заказчику. Привезёт. Куда деваться? За наш счёт.

– Я, пацаны, хотел дров одной напилить, к зиме. Она, как и я, зиму в саду живёт. Ей, конечно, сын помогает, но дрова не пилит.

– Так давай мы напилим. В чём проблема? Единственно – бензин, и наверно, складывать не будем. А так… коль тебя без цепи оставили…

– Ты не меня без цепи оставил, а бензопилу. Я ведь не собака, с цепью жить. Как из тебя глупости вылазят? И не бьют тебе морду за них? – это он моему напарнику на его идею попилить дрова. – У вас и своей работы хватает. А с цепью я могу и подождать. Уезжать будете – найдётся.

– У нас работы-то уже не на двоих. Можем незатратно что ещё сделать, не в ущерб себе, – за цепь надо было по-всякому оправдываться. – Да и работы на той заточке хватило бы на один раз, потом всё равно в мусор.

Пока не торопясь, вяло вели разговор, подошла кошатница. Она и так через день приходила, всё кошку свою спрашивала, а тут на время разговора и подгадала. И опять в сопровождении.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, Иван.

– Здравствуй.

– Вот пришла спросить за кошку.

– Если бы у них была, увидел бы. Пока не появлялась.

Кошки, находившиеся при ней, подошли к Ивану и стали тереться об его ноги, одна замяукала. Он подхватил её на руки и стал гладить. Кошка заурчала от удовольствия, выпустила когти от наслаждения, и они впились в руку дяди Вани. Он отнёсся к этому спокойно и стоически. Погладил её ещё раз, опустил на землю. Она отошла к хозяйке, и это как бы явилось сигналом, что церемония обмена любезностями при встрече закончена. Остальные потянулись за ней.

– Вот пильщиков тебе нашёл. Дров попилят. А я уж сложу.

– Да у меня и сын приедет сложит.

– Приедет. И не сложил. Не задерживается он у тебя. Торопится всё.

– Занятой он, Иван. Ему зарабатывать надо, семью кормить.

– Стыдно ему, что ты у него здесь. Потому и бежит. Со стыда.

– Зря ты, Иван, на него… – она не закончила фразу.

– Ты, дядя Ваня, скажешь, когда надо, напилим, – напарнику, по лицу видно было, хотелось побыстрее уйти с этого места. Сказав это, он пошёл в сторону домика.

– Вечером, – только то и произнёс в наш адрес дядя Ваня.

– Пойдём, я с тобой её посмотрю, – это он уже в адрес кошатницы сказал.

Они ушли.

Вечером напарник сходил напилил дров. Слышно было, с час пилил. Затем тишина. Ещё настолько же. Складывал. Пришёл со всякой снедью.

– Не отпустила порожняком. Я не мог отказать, с ней у меня не получилось, – оправдываясь, вывалил содержимое пакета на импровизированный стол.

– Да и ладно. Овощи не мясо, но и консервы мясные тоже без овощей достанут любого. Что долго-то?

– А я напилил, она мне чаю кружку принесла на травах. Это не чифир дяди Вани. От запаха голова кружится. Пока чай хлебал, спросил за кошку: нашлась, нет?

– Ты не можешь без вопросов-то?

– А о чём с ней говорить, пока чай пьёшь? Ну, она мне и сказала, что кошку эту из петли дядя Ваня вытащил и она у неё прижилась. Да вот ушла по весне и не вернулась. Хорошая, говорит, была кошка, добрая.

– Я надеюсь, ты у неё не спросил, как кошка повеситься хотела, а сторож её из петли достал?

– Нет. Что уж ты меня совсем за дурака держишь? Я у дяди Вани спрошу.

– Спроси. Он всегда рад, когда ты ему викторины устраиваешь.

– При чём здесь витрина?

Напарник, видно, не расслышал мною сказанного. Я стал смеяться.

– Чё вот ты ржёшь? Я пока пилил, она пол-огорода в сумку напихала. Я идти, она мне эту сумку суёт. Пришлось дрова сложить, неудобно мне брать-то было.

– Ну и молодец. По крайней мере, совесть чиста, отработал.

– Я завтра у сторожа спрошу, как он кошку спас.

– Слушай. Давай я сам спрошу. У тебя вопросы не получаются, – на том разговор на вечер о кошке и кошатнице у нас и закончился. Затем, видя горизонт окончания работ, подтянулись и… всё закончили.

Стали собираться. Приехал заказчик. Посмотрел, похвалил, спросил, когда въедет. Объяснили: пусть домик постоит чуток, сядет, тогда и полы застелет и потолок, а лучше пусть зиму постоит, тогда точно ничего потом корёжить не будет. Следующей весной внутрянку и сделает. Рад, конечно, он такому не был, но если ты дом делаешь деревянный, то проблем от торопливости только прибавится. Сказал: «Подумаю…» Обещал машину прислать на следующий день за нашими манатками и нами в придачу. Заказали ему цепь, сославшись на то, что свою угробили, пока его старые горелки пилили. То, что цепь не с нашей пилы, ему и неинтересно вовсе. «Куплю. Деньги за работу вместе с водителем отправлю. Если надумаю доделывать, имейте в виду, вы и будете, – уходя, добавил: – Со сторожем попрощайтесь, чтобы без претензий с его стороны. Хорошо?» – «Так и сделаем». Уехал он.

Вечером пошли к дяде Ване прощаться. Он только пришёл. С псами своими. Выгуливал вокруг сада. Псы нас увидали, хай подняли. Только сказал: «Цыц!» – примолкли враз. Видать, мог заставить слушаться.

– Пришли прощаться. Надеемся, что претензий к нам с его стороны и стороны соседей нет.

– Да от меня какие претензии? Работали и работали. Ничего не сломали. Не украли. Не сожгли, и на том спасибо.