Оглядываюсь по сторонам. Как раз подъезжают другие машины. Но близко друг к другу никто не встает.
– Можем на лужайке расположиться, а можем в машине остаться, – Давид слегка, как будто случайно, проводит пальцем по моей ноге.
– На лужайке, – твердо произношу я.
Давид вздыхает.
– Хорошо.
Хм. Какой-то подвох. Точно. Слишком как-то быстро он согласился.
– Выходи.
Давид тоже выходит и идет к багажнику. Я заворожено смотрю на яркий экран. Там как раз идет заставка. Подходит Давид, расстилает на траве плед.
– Прошу.
Я стою и внимательно смотрю в эти синие улыбающиеся глаза.
– В чем подвох? – спрашиваю.
– О чем ты, Василиса?
– Все как-то странно… Что ты задумал?
Давид усмехается.
– Не могу я собственную жену пригласить посмотреть кино? Что странного? Вот кино, – показывает на экран. – Вот люди, – теперь машет в сторону остальных зрителей. – Все невинно, Василиса.
Еще раз пристально смотрю на него и сажусь на плед.
– Ладно.
– Сейчас, – Давид отходит и возвращается с какой-то сумкой. Садится рядом, совсем близко. – Давай, Василиса, отметим наше примирение, – говорит, доставая из сумки вино и бокалы. Корзинку с фруктами.
– Ты за рулем, Давид, – напоминаю ему.
– Вино безалкогольное. Не переживай.
Подает мне бокал.
– Так вот. За примирение!
– Не помню такого события в своей жизни, – замечаю я. – Поэтому просто выпью за твое здоровье. Чтобы голова не болела.
– Ну, я не возражаю, – усмехается он. Чокается со мной и внимательно следит, как я отпиваю.
– Ты туда ничего не подсыпал? – смотрю на него с подозрением. На вкус, вроде, ничего не ощущается. Но мало ли!
– Ты сейчас сильно обидела меня, Василиса, – Давид ставит бокал и отворачивается от меня.
И мне становится неловко. Вроде как, зря обвинила человека.
– Ну, хорошо, – говорю я. – Прости.
– Ладно, проехали, – опять поворачивается ко мне.
– Ой, там кино началось, – пальцем тычу в сторону экрана.
Я внимательно слежу за тем, что происходит на экране. Фильм и правда интересный. И не замечаю, как начинает холодать, а я, как была в майке и шортах, так и приехала на поле.
– Замерзла? – спрашивает Давид.
Присаживается ближе, прижимает меня спиной к своей груди и обнимает. Становится теплее. И уютнее, что ли. Я даже не пытаюсь вырваться из его объятий.
– Хочешь, в машину пойдем? – шепчет мне Давид на ухо. И у меня мурашки бегут по телу. И я точно знаю, что не от холода.
От касания его губ.
Но все равно мотаю головой.
– Тогда так сделаем, – отпускает меня и снимает с себя легкую куртку. Набрасывает ее на меня спереди. Опять прижимает к себе. Обнимает руками под курткой.
И вот теперь я сижу и уже не так внимательно смотрю на экран. Я сосредоточилась на других ощущениях. Не на зрительных.
– Зайка, тебе нравится фильм? – шепчет Давид и носом проходится по моему уху.
Киваю. И замираю. Потому что его рука подхватывает кромку моей майки и чуть приподнимает ее. И вот уже его горячие пальцы проводят мне по животу.
Я кладу свою руку на его.
– Тшшш, зайка, – шепчет Давид. – Тшшш. Я же ничего не сделаю тебе. Дай мне только чуть-чуть вспомнить тебя. Я так скучал.
Он водит пальцами по моей коже.
Мой взгляд прикован к экрану, но я уже давно потеряла суть происходящего там.
– А ты, зайка? Ты скучала по мне? хоть чуть-чуть?
– Нет, – выдаю я. И это, в принципе, правда.
Слышу легкую усмешку. Пальцы идут выше. Кончиком одного он проводит по кромке лифчика.
– Хочешь, я докажу тебе, что ты врешь? – говорит Давид.
– Врешь из нас двоих ты, Давид, – отвечаю я. – И я устала от этой лжи. Пусти меня!
Пытаюсь встать, но Давид и не думает отпускать меня.
– Ну, тихо, зайка, тихо. Давай поговорим, – произносит с усмешкой, лишь крепче обхватывая меня руками. – И перестань дергать попой на моем члене, а то не сдержусь.
Мне и правда уже давно в попу упирается его бугор в штанах.
– Я ведь был верен тебе все это время, – шепчет он мне на ухо. – Я же заслужил награду?
Пальцами проникает под резинку шорт.
– Ты думаешь, я тебе поверю? – убираю его руку.
– А зачем мне врать? Это правда. Не хочу никого, кроме тебя.
Убирает свои руки с моего тела и поворачивает мое лицо к себе.
– Зай, поехали домой? – губами касается моих губ.
– А фильм? – улыбаюсь я.
– Я тебе диск куплю. Нет. Лучше сеанс устрою персональный в кинозале центра. Только для тебя. Поехали?
Пытается меня поцеловать, но я уворачиваюсь и его губы попадают мне на щеку. Давид усмехается. Поправляет на мне куртку и опять обнимает.
– Зай, ты же жена мне. Помнишь? Есть такое понятие как «супружеский долг». Я хочу получить его.
– Может, со своей новой жены его получишь? – убираю его руки с себя, сбрасываю куртку и отодвигаюсь.
Давид ухмыляется, откидывает с себя куртку и ложится на спину на плед. Руки за голову.
– Ну-ка, расскажи мне о моей новой жене.
– Я кино смотрю! – демонстративно отворачиваюсь к экрану.
И тут Давид хватает меня за руку и дергает на себя. Я оказываюсь на нем. Он кладет руки мне на ягодицы и сжимает их. Двигает меня чуть наверх и вот уже мне между ног упирается кое-что твердое. Давид резко толкается бедрами, фиксируя мою попку.
– Не нужен мне никто, кроме тебя, – произносит теперь уже серьезно, глядя прямо в глаза. – Сколько раз еще сказать?
– А что толку говорить? – не сдаюсь я. – Я же другое вижу.
– Что?! – уже злее говорит он и пальцами впивается мне в ягодицы. До боли. – Что ты видишь?!
– Амину, например. Твою будущую жену.
Давид морщится и отворачивается.
– Глупая ты еще.
– Возможно. Но не дура. Вот женишься на Амине и ей будешь долг отдавать. Или брать. Дай мне встать, – упираюсь руками ему в грудь. – Давид!
– Не пущу я тебя никуда, – приподнимаясь, цедит он мне почти в губы. – Амина мне никто. Откуда ты знаешь про нее, не спрашиваю. Догадываюсь. Кому ты будешь верить? Мне, своему мужу, или мудаку какому-то?
– Никому, – спокойно произношу я. – Никому не буду верить, Давид. Вы все обманываете меня.
– И я? – он улыбается. Спускает руку ниже, на ногу и просовывает ее под шорты. – Я ведь не вру тебе. У меня правда никого не было. Я был верен тебе.
– Я не просила, – бурчу я.
– А я сам не хотел. Тебя хочу только. Зай, – наклоняет мою голову к своим губам и шепчет в самое ухо: – ты знаешь, что это вредно для здоровья?
– Что именно?
– Ну вот, сколько у меня не было? И у тебя. Сколько?
– Говори за себя, – произношу серьезно, но внутренне смеюсь, глядя, как сходятся брови на лице Давида.
Одним движением он переворачивает меня и теперь уже я под ним. Давид просовывает одну ногу мне между ног. Разводит мои руки в стороны. Я отворачиваюсь.
– В глаза смотри мне, – рычит он.
– Давид, тут люди! – пытаюсь призвать его к порядку.
– Им плевать. Как и мне на них. Было у тебя?! – приподнимает мои руки и ударяет ими о землю. – Было?!
– Я не обязана отчитываться, – злюсь я. – Ты мне никто! Пусти меня!
– Я ведь проверю, – ухмыляется и просовывает руку между нами.
– Перестань! – отталкиваю его и он легко сам перекатывается с меня на бок. Лежит так и кладет руку мне на живот.
– Василиса, поехали домой. Нам же надо поговорить. Сама понимаешь. Мне надо тебе кое-что рассказать. Я хочу защитить тебя. Вокруг тебя слишком много мудаков.
Я хмыкаю. Ты – один из них. Но вслух не произношу. Поправляю молча волосы.
– Поехали, – гладит меня по ноге. – У меня на руке уже мозоли будут скоро.
– Надеюсь, трудовые?
– И не надейся. Половые. Василис, ну, хватит, правда. Сама же знаешь, что не права.
– Что?! – я вспыхиваю. – Знаешь, что, Давид?! – резко вскакиваю с пледа и поправляю одежду. – Иди-ка ты туда, куда я тебе уже говорила!
– Ну-ка, озвучь. Рискни лично сказать такое. Не по телефону, – он облокачивается на локоть и с усмешкой смотрит на меня.
Бросаю на него гневный взгляд, разворачиваюсь и гордо ухожу.
– Куда ты? – кричит он мне в спину. – Тут до города пять километров. Василиса! Ну-ка, вернись!
И не подумаю. Правда, куда идти тоже не представляю. Еще и темнеет. Куда такси-то вызывать? Кругом поле и лес вон.
– Василиса! – меня кто-то окликает. Поворачиваюсь на голос. Моя бывшая соседка по общаге. – Ты как здесь? Тоже кино смотрела?
